Сравним два великие евангельские события – вознесение христа и его ожидаемое пришествие. И собрал их, он повелел им: не отлучайтесь из иерусалима, но ждите обещанного от отца, о чём вы слышали от меня, ибо иоанн крестил водою, а вы, через несколько недель после всего, будете крещены духом святым. Посему они, сойдясь, спрашивали его, говоря: не в сие ли время, господи, восстановляешь ты царствие израилю? Он же сказал им: не ваше дело знать времена или сроки, которые отец положил в своей власти, но вы примете силу, когда сойдёт на вас дух святый; и будете мне свидетелями в иерусалиме и во всей иудее и самарии и даже до края земли. Сказав сие, он поднялся в глазах их, и облако взяло его из вида их. И когда они смотрели на небо, во время восхождения его, вдруг предстали им два мужа в белой одежде и сказали: мужи галилейские! Что вы стоите и смотрите на небо? Сей иисус вознесшийся от вас на небо, придёт таким же образом, как вы видели его восходящим на небо. Тогда они возвратились в иерусалим с горы, называемой елеон, которая находится близ иерусалима, в расстоянии субботнего пути(деяния 1:4-12). Картину пришествия я не буду цитировать здесь – ради лаконичности – но некоторые выдержки придётся интерпретировать.
Что знаменательно в картине вознесения? На какие акценты следует обратить внимание? Во-первых, иисус уходит, возносится, для того, чтобы возвратиться в качестве утешителя, духа святого. То есть возносится он в такое некое место, где осуществляется преображение видимого в невидимое, проявленного в непроявленное. Как говорит апостол павел, если и знали христа по плоти, то ныне уже не знаем(2 коринфянам 5:16). Место такое мы найдём в библейской матрице – седмине творения. Это седьмой, освящённый день, который одновременно и первый: именно здесь бог восседает на троне, над водами, как дух(бытие 2:1-3; бытие 1:1-2). Матрица то она матрица, но одновременно седмина – листаемая неделя, череда времён, творение – не застывший акт, оно продолжается и совершенствуется, - вот поэтому в каком-то апокрифе предлагается считать субботу не концом, а началом.
Во-вторых, что такое облако, на котором возносится христос? В этой притче облако, как притчевое слово, означает время. Облако времени возносит, издержанного христа, испещрённый черновик, слово, изжатое в дело, облако же времени возвращает христа возрождённого, как чистый пергамент для нового начертания. Обратите внимание на разнородные слова в единой семантической группе: облако, яблоко, обол, облачение, облатка, облик, обруч. Все они означают круг, а из того, что эти понятия временные, подверженые смерти, поймём их как круг времени.
В-третьих, следует обратить внимание на категоричную фразу: не ваше дело знать времена и сроки. В евангелии есть противоположные логии, стимулирующие знание и охуждающие невежество. Лицемеры! Различать лице неба вы умеете, а знамений времён не можете. Род лукавый и прелюбодейный знамения ищет, и знамение не дастся ему(матфей 16:3-4). Категоричность здесь означает не то, что не следует углубляться в познание бога и боговедение, а то, что разнообразие катастроф бытия и их восстановлений и просто не объять человеческим умом. Конец ли, болезненный полуконец, просто пауза в развитии да и всякое начало – эти выражения от тщетности и ограниченности человеческого ума. Как говорил выдающийся христианский малороссийский мыслитель григорий сковорода, тварный мир – убавляющаяся или прибавляющаяся тень творца, и она неуничтожима, безначальна и бесконечна, как и сам творец.
В цитируемом отрывке из деяний апостолов есть ещё упоминание о елеонской горе, которая находится в расстоянии субботнего пути от иерусалима. Это тоже знаменательный символ. Если седмина – матрица библии, то матрицей евангелия является также иерусалим. Ведь все слышали эти завораживающие обетования: иерусалим на израильских ликующих холмах и горах, сионский иерусалим, новый иерусалим, небесный иерусалим! Как и седмина, иерусалим подвержен уничтожению, и восстанавливается! Кто его только не завоёвывал и не разрушал: арабы, мамлюки, ассирийцы, вавилоняне, турки, крестоносцы, персы!.. О иерусалим, иерусалим!.. – восклицает христос об идеале, который был, есть и грядет… горестная история вечного города ещё не закончилась. Так вот елеонская гора, как бы венец иерусалима – семёрка седмины. Она находится в километре от крепостных стен иерусалима, повыше гефсиманского сада, и комментаторы комментируют, что субботний путь – около километра, не более этого расстояния якобы дозволялось делать иудею в священную субботу. Да нет, субботний путь – просто намёк на семёрку! Семёрка и единица – одно. Семёрка и вознесение с елеонской горы, единица и возвращение иисуса, его вторе пришествие, также должно прийтись на елеонскую гору. Богатые мессианские евреи со всего мира, даже с америки, завещают похоронить себя у подножия елеонской горы. Это самое дорогое кладбищенское место на земле! Якобы христос, приземлившись с неба на елеонской горе, первыми воскресит елеонских мертвецов… но это только притча, которую надо понимать аллегорически. Аллегория – пища поэтов, пророков и философов.
Теперь перейдём к евангельским страницам второго пришествия христа. Опять требуется повторить апостольское слово павла: если и знали христа по плоти, то ныне уже не знаем. Значит, не надо нам выжидать на облаке появления грозной человеческой фигуры, тем более, что и облако не более, чем аллегория. Кого обманули евангельские слова о втором пришествии христа: не прейдёт род сей, как всё это будет?(лука 21:32) на всякий род нисходит господь и судит его, но люди с незрячими глазами не замечают этого. Революции, смуты, восстания, кризисы на грани эпох, на грани семёрки и единицы – это и есть очередные пришествия господни. Нынешняя арабская весна, дошедшая до казахстана, россии и евросоюза – загрузка господних обновлений. Когда мы говорим – арабская весна, на память приходит смоковница с распускающимися листьями, а это значит, что мы не зачахнем в своей гнусности и грехе, и господь простит и вернёт нам царствие божие. Некоторые консерваторы и буквоеды, может, мне возразят: ну как же, ведь написано: проповедано будет сие евангелие царствия по всей вселенной, во свидетельство всем народам; и тогда придёт конец! Если это вселенная, то она без конца и края, если во свидетельство всем народам и языкам, то на смену вымирающим этносам и языкам появляются новые, да и в самом евангелии кроме буквального языка, как у слоёв и пластов земли, несметное количество иных говорений и языков. Да, охладеет любовь, но будет жить безжалостная и равнодушная свобода. Да, горе беременным и питающимся сосцами. Но родившая возрадуется, и болезненное младенчество окрепнет. Впрочем, это больше сказано о времени, нежели о женщине. Когда смертельная токсикозная семёрка рожает единицу, даже съедобными грибами можно отравиться. Гриб – сам по себе символ разрушения жизни, но когда на него синхронно накладывается разрушительное время… да, восстанут лжехристы и лжепророки, и на труп слетятся стервятники. Да, разрушен советский союз, тоже матрица единой солидарной жизни, стервятники, шакалы и паразиты поедают созданные им материальные ценности. Но всё равно мы живём и ждём панацеи от смрадных стервятников. Да, солнце померкнет, и луна не даст света своего, и звёзды спадут с неба, но не о буквальных светилах так говорится, потому что энергии солнца нам хватит ещё на миллионы лет – так говорится об устаревших идеалах и кумирах в науках, морали и общественной жизни. На вопрос, каким будет конец, христос ответил: открыли ли вы начало, чтобы искать конец? Ибо в месте, где начало, там будет и конец. Блажен тот, кто будет стоять в начале, и он не вкусит смерти.(евангелие от фомы) то есть сказано конкретно: где начало, там и конец, а где конец, там опять зачин жизни. Я упомянул о буквальном языке евангелия, но господь обещает дать уста и премудрость, неприязненным глаголам которой не возмогут противоречить противишиеся. Я назову только два имени, опять же, ради лаконичности. Григорий сковорода и лев толстой. К сожалению, ещё со школьной скамьи трафаретными клише прививается отвращение к классикам. К стыду своему, ничего из эпических полотен толстого я не читал. Да и сам мыслитель не придаёт особого значения своей беллетристике, сосредотачиваясь на религиозном мировоззрении. Отсылаю читателя к его многочисленным религиозным статьям и составлению сводного четвероевангелия, вернее, его осмыслению и переводу с греческого. Всё это можно найти в интернете. Убегая от буквального прочтения, лев толстой, например, эпизод исцеления слепого трактует, как акт освобождения от невежества, и «слепого» с греческого языка переводит, как «тёмного». Все евангельские чудеса, несовместимые с законами физики, он отбрасывает, а девство марии отвергает: мол, иосиф прикрыл её грех. Впрочем, мой взгляд на евангелие ещё ужаснее, оно мне кажется мифом, благословенным сакральным эпосом, а его персонажи – иоанн предтеча, христос, христовы ученики-апостолы, а также богородица мария -сакральными числами и образами, проэцирующими и проэктирующими жизнь.
когда горят осиновые рощи
неистовым огнём самосожженья,
становятся понятнее и проще
круговорот извечного движенья.
кружится лист осиновый, кружится –
нет в мире беспощаднее закона.
но никогда душою не напиться
осеннего серебряного звона.
стоишь ты на великом перепутье,
осенняя в душе клубится даль…
какой же новой обернётся сутью
твоя неутолённая печаль?
ты молишься и жаждешь, жаждешь чуда,
забыв, кто ты, и где твой ныне дом,
что был уже христос и был иуда,
что чудо это всё в тебе самом.
распались царства и законы нила,
сквозь мрак иная выбилась струя,
твоё лицо, как тайна, проступила
на вечном, грозном поле бытия.
(пётр проскурин)
Что предсказано в пророках о деве марии? Сам господь даст вам знамение: се, дева во чреве приимет и родит сына, и нарекут имя ему: еммануил(исайя 7:14). Дева – это двоица из седмины. Дева, деверь, дверь, движение – все эти слова образованы двойкой. Двойка в слове деверь потому, что он потенциальный муж-дублёр, обязанный по иудейскому закону восстановить семя умершему бездетному брату. Двойка в двери: творило её приторочено к двум косякам. Дева – это тоже сакральная дверь в мир между двумя чреслами. А движение потому и движение, что оно начинается с двойки. Семя, как семёрочный и смертный символ, который одновременно и единица, не может двигаться, пока не прорастёт. А прорастает семя в деве, в двойке. Эммануил – это семя, которое проросло и родилось. И когда пророк иеремия вторит вслед за исайей: господь сотворит на земле нечто новое: жена спасёт мужа(иеремия 31: 22), это значит, что покойная седмина прорастёт в жене, в двойке. Так что как ни назови марию, женой или девой, она, как сакральная двойка, девственна. И если в евангелии написано, что зачала она от святого духа, то под святым духом следует понимать единицу первого дня творения, где дух обитает над водами. Отношения между единицей и двоицей скорее эстафетные, нежели половые.
А теперь посмотрим, как костерит буквальный язык библии выдающийся христианский мыслитель 18 века григорий сковорода. Сей клеветник нашепчет тебе, что бог плачет, ярится, спит, раскаивается. «помыслил бог… и размыслил, как сотворить человека». Потом наскажет, что люди преобразуются в соляные столбы, возносятся к планетам, ездят косяками по морскому дну и по воздуху, солнце, будто карета, останавливается и назад подаётся, железо плавает, реки возвращаются, от звука трубного разваливаются городские стены, реки плещут руками, дубравы и поля радуются, волки с овцами дружат, встают мёртвые кости, падают из яблонь небесные светила, а из облаков крупяная каша с перепелами, из воды делается вино, а немые, напившись, беседуют и прекрасно поют, и прочее, и прочее. (потоп змиин, 3 глава)
Да, библия – это божественная поэзия. Не надо её почитать, как прозу. В заключение мне хочется привести два стихотворения ольги бешенковской – о поэзии и прозе. Ольгу в советской россии, может, за то, что она жила и оперировала образами, посчитали сумасшедшей и держали в психбольнице. Умереть ей пришлось на чужбине, в штутгарте. Впрочем, невменяемыми русская ортодоксальная церковь считает льва толстого и григория cковороду. Поистине, пророк в своём отечестве не в чести.
* * *
Господи, не перейти бы на прозу
В этом аду.
Не уронить бы слепящую позу
Статуй в саду.
Голые ветки. Пустые аллеи.
Птичий помёт.
Может, к стотысячному юбилею
Кто-то поймёт.
Сжатые губы.(придумали гиды
Речи камней).
Бельма небес, повидавшие виды, -
Пудель - ко мне!
Господи, не перейти бы границу
Этой страны:
Не осквернил бы судьбу и страницу
Знак сатаны.
Не затянул бы перпетум взаимных
Кляуз, интриг.
Пусть из кульков для известий и гимнов
Сыплется крик.
Колокол сирый над рощицей хмурой,
Дождь осевой.
Выше киприды, афины, амура,
Выше всего.
* * *
Перехожу на прозу – как на дозу
Лекарства от любви и высоты
Заниженную.
Перехожу с позиции на позу
Униженную.
Рифма, где же ты?
В каком бутоне прячешься, какого
Послать мне эльфа или мотылька?
Насмешливо-рассудочна рука…
Перехожу как с кофе на какао, -
На прозу,
Улицу перехожу
По кваканью глазастого сигнала.
Со всеми снисходительно дружу.
Перехожу на мысль, что жизни мало,
(куда уж больше, если в каждом дне
Являлась мне страна или эпоха!)
Перехожу на прозу: как всё плохо,
Как хорошо – как бросившей жене.