ПЛАН
1. ВВЕЛЕНИЕ
2. ГЛАВА 1. ЭТНИЧЕСКОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ ЛЕТОПИСНОГО РЮРИКА
2.1. РЮРИК ЮТЛАНДСКИЙ
2.2. РЮРИК СЛАВЯНСКИЙ
3. ГЛАВА 2. ПРОИСХОЖДЕНИЕ ГОСУДАРСТВА У ВОСТОЧНЫХ СЛАВЯН
3.1. РОЛЬ ВАРЯЖСКОГО ЭЛЕМЕНТА В РАННИХ ГОСУДАРСТВЕННЫХ СТРУКТУРАХ
3.2. КИЕВСКАЯ РУСЬ – ГОСУДАРСТВО
4. ЗАКЛЮЧЕНИЕ
5. СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
6. ПРИМЕЧАНИЕ
1. ВВЕДЕНИЕ
История – наука, прекрасная и одновременно загадочная, сколь много тайн еще предстоит раскрыть неутомимым исследователям? История – искусство, служители Клио, подобно художникам воссоздают картины минувших дней, забытых народов, исчезнувших государств. Бесспорно одно: история, как ничто более, связана с идеей государственности, с реальной жизнью людей, составляющих основу любого государства.
Каждый гражданин своей страны, независимо от того - Патриот он или нет, просто обязан знать историю своих предков, своей Родины. От кого он произошел: от сильных духом, достойных людей или от рабов иноземных захватчиков? Кто создал ту страну, где он живет - его предки или пришельцы – завоеватели. В отношении нашей Родины – России, этот вопрос является дискуссионным и полемика длится уже более двухсот пятидесяти лет.
В допетровский период происхождением Российского государства занимались лишь монахи-летописцы. Часто по заказу князей, для возвеличивания их родов летописи вымарывались и фальсифицировались.
Петр Первый, двинувший страну на сближение с Европой, создал Академию наук в Санкт-Петербурге. Перед ученым сообществом одним из первых встал вопрос о создании истории государства Российского. Большинство профессуры в Академии составляли иноземцы, один из них – Готлиб Зигфрид Байер. Он в 1735 году в четвертом томе академических комментариев издал статью «О варягах», в которой, впервые, в общих чертах, была изложена теория норманнского происхождения русской государственности. Эта работа и положила начало долгого и неоконченного, по сей день, спора, расколовшего историков на два лагеря. Одни из них считали и считают, что Российское государство создали пришельцы из Скандинавии или Германии. Другие же утверждают, что если пришельцы и были, то они не из чуждого этноса, а из славян живших на побережье Балтики. С самого начала, вплоть до наших дней, и норманнисты, и их оппоненты, хотят того они или нет, участвуют не только в научном, но и в политическом споре.
Историография этого вопроса довольно обширна. Кто только не исследовал этот вопрос.
Среди отечественных ученых первым написал свой труд В.Н. Татищев. В своей «Истории российской с самых древних времен», он сделал вывод, что государственная власть развилась из семейной, путем эволюции, в результате роста населения и благодаря объединению племен в большие территориальные союзы. Легенду о призвании варягов он не оспаривал, считая, что варяги – это финны.
Первые научные основы норманнской теории попытался заложить член Петербургской Академии наук Г. Байер, языковед, продемонстрировавший одновременно некоторое знание исторических источников и склонность к их достаточно критической, при тогдашнем состоянии источниковедения, оценке. Его работы, приводимые иногда в библиография, фактически забыты. В своей самой первой своей работе «О варягах» он указывал на скандинавское происхождение варягов. Позднее он утверждал, что славяне приняли к себе династию Готтского происхождения. В своих работах Байер использовал русские, греческие, латинские источники, посвященные истории Руси. Обращался он и к скандинавским источникам, но не использовал арабские., тогда еще не опубликованные источники. Его работа подготовила почву для дальнейших исследователей, в чем, а отнюдь не в выводах по существу, состоит основная научная заслуга Г. Байера.
Следующий этап в развитии норманнизма связан с именем другого петербургского профессора Г. Миллера, именно его перевод «Повести временных лет» на немецкий язык, подал Байеру мысль о статье (Ломоносов, с. 455). Развивая идеи Г. Байера, Миллер пишет диссертацию «О происхождении народа и имени российского». Работа вызвала скандал в научных кругах тех лет и была запрещена. Основная идея всей научной деятельности Г. Миллера: «Русь была завоевана шведами, что мягко говоря не соответствует исторической действительности» (Ловмянский, с. 60).
Идеи Г. Байера и Г. Миллера поддержал и развил А. Шлецер. Он выпустил ряд работ: «Изображение Российской истории», «Представление всеобщей истории». Суть его работ кратко может определить как крайний норманнизм. Славяне, в его понимании, до прихода скандинавов находились в состоянии «блаженной получеловека бесчувственности».
Именно господа Байер, Миллер и Шлецер положили начало норманнской теории. Их гипотеза о славянах, как о недочеловеках вызвала естественный *???????* со стороны русской профессуры.
Ярый противник норманнизма Михаил Васильевич Ломоносов – русский ученый-энциклопедист, гений которого признан во всем научном мире, яростно критиковал изыскания немецкой троицы. В своих трудах – «Древняя Российская история», «Летописец», и другие, он совершенно справедливо отмечает незнание иностранцами русского языка, культурных особенностей народа, указывает на скудость источниковой базы трудов немецких ученых. Опираясь на средневековые русские источники и свидетельства польских историков Мартина Кромера и Матвея Претория, Ломоносов пришел к выводу, что, кроме, скандинавских варягов, были еще и варяги Россы, которые «с древними пруссами произошли из одного поколения» и поколение это было славянским. Следовательно, Рюрик и его братья были славянами, ибо новргородцы, утверждал он, пригласили княжить не скандинавских варягов, а именно варягов – россов из южной Прибалтики (Ломоносов, с. 467). Заслуга Ломоносова в том, что он первый в русской историографии описал многовековую древнейшую историю славян, в основе своей не отмененную и по сей день.
В конце 18 века в исследования включился Николай Михайлович Карамзин – поэт, прозаик, критик, журналист, издатель «Московского журнала» и «Вестника Европы» и, наконец, историк. С 1804 по 1826 годов он пишет свой, пожалуй, самый значительный труд – «История государства Российского». Карамзин основываясь на летописях и полностью им доверяя, считая, что в них нет ни крупицы вымысла делает вывод, аналогичный летописному повествованию: именно скандинавы были приглашены союзом северных племен, в который входили славяне новгородские, кривичи, весь и чудь. Однако у Карамзина есть некая, вероятно взятая из трудов немецких ученых (Байера, Миллера, Шлецера), ошибка в прочтении летописей: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет – идите княжить и володеть нами». В оригинале стоит слово наряд, а не порядок, что полностью меняет смысл.
Василий Осипович Ключевский (1841 – 1911 гг.) крупнейший отечественный историк второй половины 19 века – начала 20 века. Автор курса русской истории в 9 томах. В нашей работе рассмотрен 1 том его работы. Здесь автор широко осветил географию страны. Из десяти лекций, посвященных первому периоду русской истории, четыре автор посвятил источникам и их критическому анализу. Изложение истории Древней Руси он начинает со времен Геродота, а не с призвания варягов. Начало государственности славян он видит в союзе Думбов. Автор подчеркивает единство славянских народов и показывает свою причастность к противникам норманской теории. Ключевский убежден, что именно внешняя торговля и необходимость ее охраны были стимулами политической консолидации Древней Руси. По его мнению еще до появления варягов, раньше половины 9 века на Руси шла государственная консолидация. Княжества, где укрепились варяжские дружины были уже вторичными формами политической организации. Во взглядах Ключевского прослеживается версия, что варяги были приглашены для защиты рубежей Новгорода от внешних врагов, и не совсем охотно приняли предложение славянофинских послов. Рюрик не сразу уселся в Новгороде, в начале была Ладога – крепость на рубеже. Ключевский полагает, что Рюрик построил крепость с двойной целью – для защиты от пиратов и для своей защиты на случай конфликта с приглашающей стороной. Ключевский утверждает, что военный найм для защиты своих рубежей – обычная практика тех времен. Интересно, что исследователь разделяет Рюрика Ладожского и Рюрика Фрислаизского, называя последнего тезкой, а возможно земляком.
Дмитрий Иванович Иловайский – известный ученый, публицист, автор учебников по всеобщей и русской истории. В своей книге «Начало Руси», он предстает ярым противником норманнизма, скептически относится к русским летописям, доказывает, что в них отражены интересы и настроения киевских князей. Исследователь указывает на размежевание понятий Русь и варинчи в византийских источниках и он подчеркивает, что это крайне важно. Отметим также, что пожалуй впервые в историографии Иловайский отожествляет омоним Русь не с этносом, а делает предположении о сословном происхождении этого термина. Так же историк, на основе арабских источниках, делает вывод, что земля русов состояла из трех частей – Славия, Куявия и Артания. Если с первыми двумя все боле менее ясно, то с Артанией проблемы. Исследователь помещает ее на территорию Томани и окрестностей, что на наш взгляд вполне вероятно.
Современная историография не менее насыщена, остановимся пожалуй на пяти, на наш взгляд, самых важных работах.
Первые два автора проживали на территории Советского военно-политического блока и творили свои произведения несомненно под влиянием доминирующих идей.
Работа «Русь и норманны» Хенрика Ловмянского, польского историка. Он принадлежит к лагерю антинорманнистов, считает, что норманны на Руси были, но не как создатели государственности, а как купцы и наемные воины. Рюрика Ладожского он считает скандинавом, действительно приглашенным славянами и перенявшем их обычаи. В доказательство этого он приводит подобные случаи произошедшие в более поздний период. Образование же государственности у восточных славян – плод их собственного развития.
Книга Бориса Алексеевича Рыбакова «Мир истории» была издана в 1987 году, но написана еще во времена СССР. Несомненно она несет идеологический отпечаток. Однако, чем интереснее Рыбаков – он не дает однозначного ответа: было ли призвание варягов. Может да, а может нет, Рорика, специализировался на восточноевропейской торговле. В союзе со скандинавскими вождями был захвачен контроль над Балтикой, а Бирка стала торговым городом фрисландцев. Рорик мог стремиться на восток для упрочения там торговых интересов Фрисландии и поэтому поддерживался подданными.
Ряд археологических находок в районе Ладоги свидетельствуют о связях местного населения с Фрисландией. Касиковы упоминают фризские гребни (найдены в слоях УШ – 1Х веков), глиняный фризский кувшин, найденный в женском погребении в скандинавском могильнике, и каменную крепость в Старой Ладоге, датируемую 890 – 930 годами. Техника сухой кладки, применяемая при ее строительстве, по мнению археологов, ближе всего соответствует строениям на территории Франкского государства, куда в середине 1Х века входила Фрисландия. (17)
В качестве одного из аргументов использовалась попытка вывести название «Русь» от корня, происхождение которого было бы связано с Фрисландией. По мнению Голлмана, это имя могло произойти от Рустрингии, как называлась в раннее средневековье область в Восточной Фрисландии, прилегающая к Гельголандской бухте. Корень Rus или Rust на старофризском языке означал «водопровод». Это название должно было обозначать страну, пересеченную многими каналами. Подтверждением этой гипотезы, согласно Голлману, мог служить текст Повести временных лет, в котором русы помещены между Ютландией, Англией и Францией, что соответствует положению Фрисландии. (18) Беляев же помещал Рустрингию между Везером и Эйдером, это было главное владение Рорика во Фрисландии. Местное название жителей Рустрингии могло способствовать закреплению за фризской колонией в Швеции в Бирке) названия Rus. Именно к фризам в Бирку, согласно Беляеву, прибыло посольство из Новгорода за помощью после отражения в 852 году набега датчан. Можно предположить, что в переговоры с посольством вступил Рорик. В качестве дополнительного аргумента Беляев ссылается на хронограф середины Х века «Книгу Иосиппон», в которой народ называемый «русь» помещается в том месте, какое должны бы были занимать фризы. (19)
Сторонники «гипотезы отождествления» видят возможный аргумент для подтверждения своих взглядов в том, что датировка событий – призвания варягов в Повести временных лет (с учетом корректировок) – может совместиться с лакунами в биографии Рорика Ютландского.
2.2. РЮРИК СЛАВЯНСКИЙ
В начале ХХ века В.О. Ключевский, упоминая о Рорике Ютландском и называя его тезкой и возможным земляком летописного Рюрика, ни слова не говорит о возможности отождествления этих исторических деятелей. (20)
Попытка аргументировано опровергнуть «гипотезу отождествления» содержиться в статье Ловмянского, который проследил историю развития этой гипотезы в исторической науке, обстоятельно исследовав биографию Рорика Ютландского по западным хроникам. Ловмянский доказывает, что вся биография Рорика свидетельствует о его упорном стремлении удержаться именно во Фрисландии, а торговые интересы фрисландских купцов не простирались далее Бирки. Таким образом, по Ловмянскому, Русь не попадала в сферу интересов ни самого Рорика, ни фрисландских купцов. Что же касается Рюрика летописного то первоначальный вди легенды, известной по Повести временных лет, невозможно установить, а хронология деятельности Рюрика в летописях, появившаяся там в начале ХП века, является вымышленной и ее случайные совпадения с некоторыми моментами деятельности Рорика Ютландского не дают оснований для отождествления этих деятелей. В итоге Ловмянский делает вывод, что Рорика и Рюрика следует рассматривать как две различные личности. (21)
Под областью, расположенной «между морем и рекой Айдер», можно понимать как область, примыкающую к Балтике, если иметь ввиду верхнее и среднее течение реки, так и область примыкающую к Северному морю, имея в виду нижнее течение этой реки. Но в середине 1Х века первая область не принадлежала датским конунгам и поэтому Рорик Ютландский не мог получить их в лен. Видимо он получил земли расположенные у Северного моря, следовательно, по крайней мере в 857 – 861 годах, когда Рорик владел Южной Юландией, его деятельность не была напрямую связана даже с Западной Балтикой, не говоря уже о Восточной.
Упоминая о датском походе 852 года, Ловмянский заметил, что географически допустимо, чтобы городом, о котором говорится в источнике, был Новгород. Но во франкских источниках под славянами всегда имелись ввиду именно западные славяне. О восточных же, отделенных от балтийского побережья финнами и балтами, не говорилось. (22) К тому же, даже если этот поход действительно был совершен в область, примыкающую к Восточной Балтике, возможность участия в нем Рорика Ютландского не просматривается, так как в это время его положение во Фрисландии, где он был занят обороной страны от норманнских пиратов, было сравнительно стабильным, и, судя по контектсу его биографий, оставить этот лен он в тот момент мог, лишь имея в виду обретение власти в Дании, или в какой-то ее части (что произошло чуть позже).
Об известности Рорика Ютландского сожно с уверенностью говорить лишь применительно к областям, расположенным западнее Ютландского полуострова. Во всяком случае вся зафиксированная деятельность Рорика связана лишь с Ютландией, где он время от времени пытался утвердиться, и с Фрисландией, где он пытался постоянно обладать ленным владением. Его пребывание в земле саксов было вынужденным перерывом, во время которого он, судя по всему не оставлял стремлений утвердиться в одной из названных выше областей. К тому же именно «широкая известность» Рорика на Западе делает малоубедительной гипотезу о возможности появления его в Приладожье. А такая далекая экспедиция за пределы западного цивилизованного мира, предпринятая хорошо известным человеком, и увенчавшаяся блестящим результатом, повлиявшая на экономическую обстановку во всей Северной Европе, не могла не оставить сведений в западных хрониках или в северных преданиях, хранящих следы гораздо менее масштабных предприятий. Но даже намека на нее нигде не обнаруживается.
Все сведения о пребывании Харальда Гильдетанда в Гардарике не относятся к Рорику и его роду, принадлежащему, видимо, к малым конунгам, потомкам вождей, владевших землями в Южной Ютландии с момента появления там данов. К тому же, даже если исходить из родства Харальда с родом Рорика, вопрос об интерпретации сказаний о пребывании первого из них, чья деятельность может быть отнесена ко второй половине УП – началу УШ веков, на севере Русской равнины, где появление скандинавов зафиксировано лишь с середины УШ века, не решается удовлетворительно, во всяком случае в настоящее время.
В бурной биографии Рорика Ютландского действительно случались резкие повороты в отношениях с союзниками и покровителями. Но, во-первых, как правило, эти перемены были связаны с изменением внешней обстановки, а не являлись следствием его неуживчивого характера и любви к авантюрам. И, во-вторых, при всех поворотах его судьбы, все его интересы, судя по дошедшим до нас источникам, не выходили за пределы пространства между Фрисландией на западе и Ютландией на востоке. Поэтому предположение о том, что Рорик, мог вдруг оставить этот район ради княжения в Приладожье является произвольным и плохо согласуется с его биографией.
Относительно организации Рориком похода Аскольда и Дира на Константинополь и Бьерна в Средиземноморье можно сказать следующее. Киевские князья Аскольд и Дир, с чьими именами русские летописи связывают поход на Константинополь в 860 году, представлены в летописной традиции, либо совсем не связанными с Рюриком (в Новгородской первой летописи их вокняжение в Киеве предшествует призванию Рюрика на север Руси), либо (Повесть временных лет) связаны, но так, что их деятельность в Киеве выглядит все же полностью самостоятельной. При этом, в Никоновской летописи отмечены враждебные отношения между Аскольдом и Диром, с одной стороны, и Северной Русью, возглавляемой Рюриком, с другой. (23) Таким образом представлять поход Аскольда и Дира, как реализацию замысла Рорика, нет никаких оснований. Поход Бьерна Железнобокого в 859 году, судя по дошедшим сведениям, имел целью захват добычи, и в первую очередь в Западном Средиземноморье (побережье Марокко, юг Франции, Италия). Нет сведений о какой-либо связи между оргнизацией этого похода и Рориком Ютландским, который в это время, пытаясь удержаться в небольшом своем владении в Южной Ютландии, был занят организацией набегов на владения Людовика Немецкого в Северной Германии.
Рассматриваемые события происходили в раннюю эпоху викингов (793 – 891 года), которая характеризуется Лебедевым как время натиска независимых самоорганизующихся «вольных дружин». Предположение, что в это время мог бы возникнуть фантастический замысел «сомкнуть путь из варяг в греки» и более того, могла бы быть сделана попытка его воплощения в таком масштабе и в столь нехарактерном для эпохи раннего средневековья виде, является совершенно произвольным, находящимся в противоречии с реальностью рассматриваемой эпохи.
Фрисландия действительно первенствовала в торговле на севере Европы в течение некоторого периода времени, начиная с УП века. Многие прибрежные поселения вдоль морских торговых путей возникли именно как фризские торгово-ремесленные фактории, как напрмер, Хедебю. Но уже в начале 1Х века на Балтике возрастает торговая активность скандинавов, и фризские фактории в Скандинавии уступают место норманнским поселениям, одним из которых была Бирка. Непосредственная сфера торговой деятельности фризов на Балтике, согласно источникам, простиралась в 1Х веке на восток не далее Бирки. В торговле в областях восточнее Бирки доминировали шведы. Кроме того, начиная с 830-х годов торговое значение главного торгового города во Фрисландии Дорештада заметно уменьшилось в результате постоянных набегов датских пиратов, а после наводнения 864 года и перемещения рейнского рукава, на котором он располагался, оно окончательно сошло на нет.
В середине 1Х века в Бирке имелась фризская колония, но предположение о политическом первенстве фризских купцов в этом городе является произвольным. Согласно «Жизнеописанию Ансгария», составленному около 876 – 888 годов, верховной властью в Бирке располагал конунг свеев, чья власть ограничивалась городским советом и народным собранием. (24) Хотя, кроме фризов в Бирке проживали также финны и славяне с низовьев Одера, доминирующим этносом в ней был шведский. Таким образом гипотеза о политической экспансии фрисландцев во главе с Рориком на Балтике во второй половине 1Х века не имеет под собой фактического обоснования.
Определенное единство социальной структуры, экономики и культуры стран Балтийского региона в УП – Х веках позволяет выделить так называемую «Балтийскую субконтинентальную цивилизацию» (25) Центрами торговли и ремесла в странах этого региона в этот период были, как правило, полиэтнические раннегородские поселения, отличающиеся рядом сходных признаков. Одним из таких поселений была Ладога. Причиной сходства отдельных сторон материальной культуры для этих центров служил не только интенсивный товарообмен, но и передвижение странствующих ремесленников, которые появлялись там, переезжая вмести с купцами, а также, в качестве пленных, захватываемых во время набегов. Главным торговым партнером для Балтийского региона на Западе была Фрисландия, из которой товары и технологии (вмести со специалистами) распространялись в раннегородских центрах Балтики. По мнению ряда ученых, фризские кувшины и резные гребни, найденные в Ладоге, были изготовлены ремесленниками из Фрисландии, осевшими в этом городе, в чем не было ничего необычного. (26) Поэтому распространение фрисландских предметов материальной культуры и технологий в Ладоге не может являться доказательством княжения там фрисландского правителя, а скорее говорит лишь о торговых и культурных связях Фрисландии с Балтийским регионом в целом.
В настоящее время предположение о возможности фрисландского происхождения термина «русь» не находит поддержки даже у сторонников «гипотезы отождествления».
Согласно современным представлениям, начало которым положили работы А.А. Шахова, даты в летописании стали появляться не ранее 1060-х годов: все предшествующие даты были проставлены по догадке, задним числом. (27) Поэтому совпадение летописных дат деятельности Рюрика с лакунами в биографии Рорика Ютландского носит случайный характер.
Существуют серьезные возражения против «гипотезы отождествления», вытекающие из некоторых особенностей исторической обстановки в Европе рассматриваемой эпохи. Прежде всего вызывает возражение возможность правления Рорика Ютландского во Фрисландии и в Ладоге – одновременно. Отсутствие Рорика в своем лене, а значит и отсутствие его дружины, означало, что там не было административной власти и военной защиты, а это было равносильно его отказу от этого лена. Аналогичным было бы положение Рорика, как князя Верхней Руси. Обстоятельства его призвания и выполняемые функции должны были бы исключить саму возможность его длительного отсутствия в формирующимся государстве, в котором только личное пребывание князя и его дружины могло в тот момент обеспечить хрупкое политическое равновесие и военную безопасность.
Сомнения вызывает и сам факт призвания варягов в Приладожье. Последователи «гипотезы отождествления» основывают свою версию на том, что реальные события второй половины 1Х века в Верхней Руси в основном соответствуют рассказу, изложенному в Повести временных лет. Появление Рорика Ютландского в Приладожье без приглашения представляется еще менее вероятным событием, чем призвание его на княжение славяно-финнами. Шахматов сумел убедительно обосновать точку зрения, согласно которой «Сказание о призвании варягов» является итогом литературного труда нескольких поколений летописцев, которые комбинируя сведения из народных преданий и легенд и используя собственные литературные домыслы, создали летописную версию начала российской политической истории. (28) Такой взгляд на «Сказание о призвании варягов» исключает саму возможность рассмотрения его в качестве отчета о действительно произошедших событиях.
Новые данные не позволяют однозначно реконструировать события, произошедшие во второй половине 1Х века на севере Русской равнины, а также восстановить обстоятельства возникновения и начальной эволюции «Сказания о призвании варягов». Но, при учете этих данных, точка зрения Шахматова выглядит одной из наиболее убедительных в настоящее время. Версия призвания варягов, используемая сторонниками «гипотезы отождествления», хотя и в каждом отдельном моменте вроде бы не противоречит требованиям обычной логики, в целом плохо укладывается в политическую практику раннего средневековья.
Из приведенных данных можно заключить, что ни один из аргументов, приводимых в пользу упомянутой гипотезы не может считаться бесспорным. Ни один из них не может являться прямым доказательством княжения Рорика Ютландского на Руси. Таких доказательств в настоящее время не обнаружено. Более того, имеются серьезные возражения против самой возможности пребывания этого датского викинга в Верхней Руси и вообще в Балтийском регионе.
ПРИМЕЧАНИЕ
1. Хлевов А.А. Норманнская проблема в отечественной исторической науке. СПб, 1997, с. 73-74
2. Лебедев Г.С. Эпоха викингов в Северной Европе. Л., 1985, с. 214
3. Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества ХП – ХШ веков. М., 1992, с. 299