Содержание
Первые тайные организации декабристов
Смерть Александра I
Массовые аресты в декабре 1825 – январе 1826 г.
Заключение
ПЕРВЫЕ ТАЙНЫЕ ОРГАНИЗАЦИИ ДЕКАБРИСТОВ
В декабре 1825 г. “Россия впервые видела революционное движение против царизма”, появившееся в двух вооруженных выступлениях, вошедших в историю под общим наименованием- восстание декабристов.
Декабристы, впервые в истории нашей родины выступая с четкой революционной программой, создали на ее основе революционную организацию и подготовили вооруженное восстание, направленное против самодержавия и крепостничества. Это было открытое выступление, имевшее своей целью борьбу за интересы своего народа. Но декабристы были дворянскими революционерами, и их классовая ограниченность проявлялась в том, что были “страшно далеки они от народа”. Дворянские революционеры не понимали значения народных масс в революции, боялись народа, для блага которого они жертвовали своей свободой и даже жизнью. “Но их дело, - как указывал В.И. Ленин, - не пропало”.
Патриотический подвиг декабристов явился важным фактором в дальнейшем развитии русского революционного движения. “Декабристы разбудили Герцена. Герцен развернул революционную агитацию. Ее подхватили, расширили, укрепили, закалили революционеры – разночинцы, начиная с Чернышевского и кончая героями “Народной воли”.
Вспоминая через много лет после событий 1825г. о причинах движения декабристов, член тайного общества П. Н. Свистунов писал в 1870г. :\ “Не подлежит сомнению тот факт, что люди, замышляющие переворот в России, подвергались неминуемой потере всех преимуществ, какими пользовались вследствие положения своего в обществе. Лишь пламенная любовь к отечеству и желание возвеличить его, доставив ему все блага свободы, могут объяснить готовность пожертвовать собой и своей будущностью”.
Мировоззрение декабристов сформировалось под непосредственным воздействием российской действительности первой четверти ХIХв. И в первую очередь здесь следует отметить все усиливавшееся несоответствие производственных отношений характеру производительных сил, которое в это время уже по-своему понимали представители передовой русской общественной мысли.
В высказываниях декабристов по экономическим вопросам это несоответствие производственных отношений характеру производительных сил обычно формулируется как несоответствие интересов народа с интересами правительства, где под народными интересами, по существу, мыслиться все то, что способствует свободному развитию капитализма, а под интересами правительства – господствующая и задерживающая прогресс феодально-крепостническая система.
П.И. Пестель в “Русской правде” особо подчеркивал, что “лучший способ для доставления народному богатству возможности процветать состоит в даровании свободы, обращая внимание правительства на промышленность народную, с тою только целью, чтобы распространять познания и сведения, необходимые для промышленности, и вообще просвещение, и чтобы устранять препятствия, частные способы превышающие. Из сего явствует, что свобода есть главная необходимость для народной промышленности”.
Многие декабристы неоднократно указывали, что именно крепостное право и пренебрежение к личности человека заставило их пересмотреть свое отношение к российской действительности, толкнуло их на путь активной борьбы. “Рабство крестьян всегда сильно на меня действовало”, - заявлял в своих показаниях П.И. Пестель. “Несправедливости, население и угнетение помещиков, их крестьянами причиняемое ... укрепляли в моем уме либеральные мысли”, - говорил на следствии член Общества соединенных славян Борисов 2-й.
Но крепостное право расценивалось декабристами как исходный момент в том несоответствии между производительными силами и производственными отношениями, которое тормозило хозяйственное развитие России и обрекало ее на экономическую отсталость.
Немаловажное значение в формировании идеологии декабристов имел и подъем массовых движений в послевоенные годы. Боясь народных движений и ставя своей целью совершить революцию без народа, часть декабристов в тоже время весьма отчетливо понимала основные причины народных выступлений. “Действия народов в сем случае, - писал П.И. Пестель, - есть действие оборонительное, ибо они не налагают ига на аристократов и богатых, но только себя от их ига избавить хотят”.
Особенное возмущение передовой части русского общества вызывала политика Александра в греческом вопросе. В письме к Николаю I из крепости декабрист В.И.Штейнгель указывал ,, что “греки оставлены своей судьбе”. На этом же вопросе останавливался в своих записях декабрист Фонвизин. Касаясь решений, принятых на Веронском конгрессе, М.А.Фонвизин писал: “ Это последние действие повергло общее негодование русских против Александра за бесчеловечное равнодушие его к страждущим единоверцам эллинам , которые были вправе ожидать от него не только симпатического участия, но деятельной помощи , тем более, что с давних времен Россия возбуждала греков против их угнетателей и обещала им независимость”.П.И. Пестельво время своей службы в южной армии представлял даже специальные записки по греческому вопросу.
В конце 1816г. была начата разработка устава организации, которая была поручена П.И. Пестелю, С.П.Трубецкому и И.А. Долгорукову. Трубецкой приступил к разработке прав и обязанностей членов общества, Пестель занялся формою приема и внутренним устройством общества. Долгоруков должен был сформулировать цели общества и определить методы их достижения.
Основная часть устава, очевидно, была написана Пестелем. До нас этот документ не дошел. По словам Пестеля, вместе с учреждением Союза благоденствия и составления “Зеленой книги” “был первый статус уничтожен”. Однако большая работа по реконструкции устава, проделанная М.В. Нечкиной, дает возможность с достаточной достоверностью выяснить его содержание.
Отныне тайная организация, до сего времени именовавшаяся Союзом спасения, получала, возможно, не без воздействия “Беседы о том, что есть сын отечества” А.Н. Радищева, наименование Общества истинны и верных сынов отечества. Основной целью общества являлась борьба за введение конституционной монархии и ликвидацию рабства в России.
Члены общества должны были всячески стремиться вовлекать в организацию новых единомышленников и в то же время стараться “воздействовать на мнения”,т .е. ввести пропагандистскую деятельность в плане разоблачения отрицательных явлений современной российской действительности. Устав предусматривал полную ответственность членов за все доверяемые им тайны. В тех случаях, когда какой-либо член общества изменял своей клятве, против него должны были применять “яд и кинжал”.
Но в недрах этой первой декабристской организации очень скоро наметились и некоторые разногласия. В первую очередь это было недовольство уставом, которое проявилось со стороны части вновь принятых членов общества. Михаил Муравьев, И. Г. Буров, П. П. Колошин и другие выступали против решительных мер - насилие, цареубийства, стремясь “воздействие на мнение” т.е. мирную пропаганду, которое в уставе фигурировало лишь как один из методов подготовки, необходимых изменений, превратить в единственный способ действий общества.
В то же время недовольство уставом проявлялось и среди ряда членов общества, которые не только не боялись активных действий, но, наоборот, даже стремились к приближению их срока. И. Д. Якушкин, М. А. Фонвизин и др., полностью разделяя и задачи и средства, предлагаемые уставом, выступали против беспрекословного подчинения воле бояр, скрытия от вновь принимаемых “цели” общества, что затрудняло вовлечение новых членов, против тех остатков масонской обрядности, которая в уставе окончательно изжита,. не была.
Вопрос о пересмотре устава с особой остротой вставал в начале 1818 г. уже в Москве, куда еще в октябре 1817 г., в связи с празднествами по случаю закладки храма Христа Спасителя, была переведена значительная часть гвардии.
В итоге решено было выработать новое положение. Была создана комиссия в составе С. П. Трубецкого, Михаила и Никиты Муравьевых. По некоторым данным, Трубецкой на работу комиссии никакого влияния не оказал.
Вступая на путь активных действий, Южное общество, по словам П.И. Пестеля, предстало перед необходимостью разрешения трех основных вопросов: “Во-первых, надлежало решить в подробности, какой новый образ правления общество желает... во-вторых, надлежало обществу усилить число своих членов до такого количества, чтобы можно было посредством членов ввести образ мыслей Союза в общее, мнение... в-третьих... приступая, к самой революции, надлежало произвести оную в Петербурге, яко средоточии всех властей и правлений”.
Первый вопрос в общих чертах был разрешен одновременно с принятием решения о неподчинении постановлению московского съезда. После того как члены Тульчинского филиала Союза благоденствия признали необходимым продолжать свою деятельность, Пестель подчеркнул, что “прежнее общество рушилось вследствие не согласий среди его членов относительно цели общества и средств осуществления, почему необходимо теперь же определить то и другое”.
Но увеличение организации за счет офицеров армейских полков, разбросанных по захолустным городкам Украины, еще не приближало общество к разрешению двух последних вопросов, которые выдвинуты, были Пестелем как необходимые предпосылки успешного восстания. Пестель прекрасно понимал необходимость разветвленной сети организаций, как в важных стратегических пунктах периферии, так и в столице, которая должна была стать центром подготавливаемого восстания. И совершенно естественным в этом случае было постоянное внимание Пестеля к возрожденному Северному обществу в Петербурге, которое после некоторого упадка в 1822 г. вновь вступает в 1823 г. в период подъема политической активности.
В этот период Н. Муравьев являлся единоличным главой этой организации. И именно к нему как идейному и фактическому руководителю Северного общества уже в начале 1823 г. адресуется Пестель, стремясь к координации действий Севера и Юга.
К этому времени Южное общество имело уже официальную программу, обсужденную в январе1823 г. на съезде в Киеве.
К этому времени уже четко определилась и общность тактических принципов, которые одинаково были присущи всем декабристским организациям. Это была тактика военной революции, вооруженного восстания, совершаемого армией. Будучи “страшно далеки от народа”, дворянские революционеры не видели иной силы, способной произвести переворот, ибо они боялись народной революции, видя в ней проявление той стихийной силы, которая способна лишь на разрушение, которой совершенно несвойственно созидание.
В руках тайного общества армия была призвана обеспечить ликвидацию и честолюбцев, и самодержца и тем самым обеспечить проведение коренных социально-политических изменений.
И, направляя в феврале 1823 г. члена Южного общества В.Л. Давыдова в Петербург, Пестель переслал с ним к Н. Муравьеву письмо, где, как сам Пестель указывал, он “оспаривал разные пункты его конституции и предлагал главные черты своей”.
В 1824 г. для переговоров с северянами решил отправиться П.И. Пестель.
Перед выездом в Петербург Пестель в беседе с Сергеем Муравьевым-Апостолом заявил, что “он намерен все средства употребить,. чтобы совершенно связать в одно оба общества, что для сего намерен он предложить Северному обществу признание над собою директората Южного, обещая им таковое признание и со стороны Южного”.
Пестель признавался Сергею Муравьеву, что “он более всего ожидает сопротивления насчет принятия “Русской правды”, тем паче, что в Северном обществе существует конституция соч. Н. Муравьева, и что сопротивления сие тем более ему приятно будет, что он не может отступиться от “Русской правды”, признанной всем Южным обществом, но что во всяком случае употребит он всевозможное старание для совершенного соединения и введения единодушия между обоими обществами”.
План воздействия на дирекцию Северного общества был, очевидно, разработан весьма детально. Незадолго до приезда Пестеля в Петербург приехал член Южного общества И.С. Повило-Швейковский, за ним приехал П.И. Пестель, а затем и С.Г. Волконский.
Пытаясь добиться слияния Северного общества с Южным на основе принятия программы последнего, Пестель ведет частные переговоры с наиболее влиятельными членами Северного общества, воззрения которых, как ему было известно, расходились с взглядами Н. Муравьева. В первую очередь Пестель стремился убедить Е.П. Оболенского и К.Ф. Рылеева в необходимости слияния Северного общества с Южным. Оболенский являлся одним из директоров Северного общества и Пестель приложил все усилия к тому, чтобы склонить его на свою сторону. Этого удалось достигнуть полностью. Оболенский горячо поддерживал предложение Пестеля о слиянии и “даже полагал возможным принятие предлагаемой им конституции”.
Прежде всего, Рылеев резко отрицательно относился к конституционно-монархическому строю, образцом которого он считал политический строй Англии.
Помимо этого, требования Н. Муравьева о введении цензовой конституции и наделении крестьян лишь усадебными участками также встречали резкую критику со стороны Рылеева. Цензовую конституцию он считал противоречащей “законам нравственности”, а крестьян считал необходимым наделить также и полевыми участками.
Предварительные беседы Пестеля и его спутников с членами Северного общества привели к положительному разрешению вопроса о слиянии двух обществ на первом же заседании Северной думы, посвященной этому вопросу. На этом заседании не было Н. Муравьева, и, таким образом наиболее серьезный противник Пестеля отсутствовал. Пестель произнес горячую речь, доказывая необходимость слияния, и, как свидетельствует князь Оболенский, “трудно было устоять против такой обаятельной личности”.
Но на следующем заседании думы, где продолжалось рассмотрение этого вопроса, принятие решения о слиянии было отсрочено.
Несмотря на некоторую отсрочку, решение вопроса об объединении Севера и Юга, Пестель имел все основания считать, что его поездка все же увенчалась значительным успехом. Все происшедшее в Петербурге свидетельствовало о росте республиканских идей и о стремлении большинства членов Северного общества к объединению с Южным.
Единственно, чего удалось достигнуть Н. Муравьеву и его единомышленникам, при очень сильном нажиме, это отложить на некоторое время решение об объединении двух обществ. Однако, учитывая явно сказывающееся падение авторитета Муравьева и всевозрастающее влияние Рылеева, убежденного сторонника объединения, можно было не сомневаться, что при повторном рассмотрении этот вопрос будет решен положительно.
Готовясь к активному выступлению и считая его необходимой предпосылкой объединения с Севером, южане в то же время стремятся расширить свои революционные связи не только в столице. В этом плане важное значение имели переговоры с революционной организацией, возникшей в это время в Польше.
Отдельные столкновения, имевшие место в период переговоров о слиянии Южного общества и Общества славян, преувеличенные в записках Горбачевского, также послужили основанием для малообоснованных заключений о наличии резких противоречий и взаимного антагонизма между членами этих организаций.
На начальном этапе переговоров у славян действительно проявлялась некоторая настороженность по отношению к Южному обществу, поскольку Бестужев-Рюмин, его представляющий, не сразу сообщил им, кто в эту организацию входит и какова, ее структура.
Но когда были названы наиболее видные деятели общества и тем самым продемонстрировано полное доверие славянам, положение резко изменилось. Даже Горбачевский свидетельствует, что “откровенность Бестужева обворожила славян; немногие могли противиться всеобщему влечению; согласие соединиться с обществом благонамеренных, поклявшихся умереть за благо своего отечества, выражалось в их взорах, в их телодвижениях; каждый требовал скорейшего окончания дела”.
Бестужев-Рюмин знакомил славян с программой Южного общества по “Гос. Завету”, являвшемуся кратким изложением первого варианта “Русской правды”. Возможно, что это было связанно с тем обстоятельством, что первый вариант “Русской правды” являлся официально принятой программой. Но не исключено, а нам оно представляется наиболее вероятным, и другое предположение.
Поскольку вторая редакция “Русской правды” еще не была завершена, она ни в полной, ни в конспективной форме не могла быть представлена на рассмотрение славян. Но в то же время следует учитывать то обстоятельство, что Бестужев-Рюмин, судя по его показаниям на следствии, был прекрасно знаком с последующими изменениями, вносимыми в “Русскую правду”, т. е. готовящейся второй редакцией. Все это дает основание предполагать, что в своих выступлениях он вносил необходимые коррективы в “Гос. завет”. Очевидно поэтому, возражения славян по программным вопросам не касались сословных вопросов, темпов ликвидации крепостных отношений, которые как мы уже отмечали, в первой редакции, а, следовательно, и в “Гос. завете” решались менее радикально, чем во второй редакции “Русской правды”.
Таким образом, помощь всем народам, борющимся за свою свободу и независимость, являлась, по мысли южан, одной из обязанностей будущего правительства.
Переговоры между южанами и славянами завершились весьма быстро, и в Южном обществе появилась новая, Славянская управа, часть членов которой приняла активное участие в событиях, развернувшихся в декабре 1825 г.
СМЕРТЬ АЛЕКСАНДРА I
Неожиданная смерть Александра I 19 ноября ( 1 декабря ) 1825г. вызвала династический кризис. В соответствии с указом Павла о порядке престолонаследия престол ввиду отсутствия у Александра прямых наследников должен был перейти к старшему из оставшихся братьев – Константину. Но еще в 1823 г. по приказанию Александра был изготовлен манифест об отречении Константина и о передаче прав на престол следующему по старшинству брату – Николаю. К манифесту было приложено письмо Константина с просьбой, освободить его от тех прав, которые он “по рождению своему может иметь”.
Все это держалось в глубокой тайне. Запечатанный царской печатью оригинал манифеста и письмо Константина были переданы на хранение а Успенский собор в Москве, а копии – в Гос. совет, синод и сенат.
Неожиданная смерть Александра создала для Николая в высшей степени затруднительное положение. С одной стороны, ему, бесспорно, были известны материалы о престолонаследии, представлявшие все права на российский престол. Но, с другой – он не мог знать, что “добровольное” отречение Константина было вынужденным и что мысль о возможности стать российским императором или, в крайнем случае, польским королем им не оставлена. Если бы даже Константин и не претендовал на русский престол, но только пытался захватить польскую корону, это все равно означало бы для Николая полную катастрофу, ибо в его руках реальной силы не было вовсе.
Когда в Петербург пришли тревожные известия о ходе болезни Александра, Николай пригласил к себе петербургского генерал-губернатора М. А. Милорадовича и командира гвардейского корпуса А.А. Воинов. На этом совещании Милорадович сказал Николаю, что если бы Александр действительно думал оставить его своим наследником, то он, конечно, распубликовал бы соответствующий манифест; при создавшихся же обстоятельствах гвардия воспримет попытку Николая вступить на престол как узурпацию власти, тем более что Константина в Петербурге нет. Все это, по мнению Милорадовича, может привести к восстанию, для подавления которого уже не будет никаких средств.
Это сообщение в сочетании с неясностью позиции Константина и заставило Николая 27 ноября при первом же известии о смерти брата поспешить с присягою Константину. Николай тотчас же привел к присяге караулы во дворце и предложил командующему гвардейским корпусом немедленно привести к присяге все находившиеся под его командованием войска.
В свою очередь Константин, получив вечером 25 ноября известие о смерти Александра, собрал своих приближенных и сообщил им, что он отрекается от престола в соответствии с обещанием, данным им покойному брату. Действительно, объявить о своем вступлении на престол, находясь в Варшаве, вдалеке от гвардии, зная при этом, что Николай также на него претендует, было, конечно, весьма рискованно.
Характеризуя все происшедшее в эти дни, А.И. Герцен писал: “Это было время белой горячки, правительственного бреда... обыкновенным, не верноподданническим, а человеческим умом ничего понять нельзя... Зачем Александр I, сделав акт такой важности, как замена меньшим братом старшего в престолонаследии, держал это под спудом, зачем скрыл от совета, от министров, от людей, окружавших его смертный одр в Таганроге? Зачем потом эта длинная история семейных учтивостей? - “Сделайте одолжение, вы, вперед!” - “Нет-с, помилуйте, за вами!” Мария Федоровна в отчаянии проливает слезы, Михаил Павлович скачет на курьерских из Варшавы; Николай Павлович присягает Константину Павловичу, Константин присягает Николаю. Все зовут царевича в Петербург, а тот руками и ногами уперся в Лазенках, и ни с места. Первый, пришедший в себя, был Михаил Павлович: тот сел себе на станции между Петербургом и Варшавой и пробыл, пока старшие доиграли свою игру”.
Игра была доиграна к 12 декабря. Больше медлить с присягой уже было нельзя. Решено было заготовить манифест о присяге Николаю I , излагавший весь порядок событий, начиная со смерти Александра, и, приложив к нему письма, которыми обменивались в 1822г. Константин и Александр, манифест об отречении Константина и передаче престола Николаю, приготовленные в 1823 г.
Династический кризис кончился. Присяга новому императору была назначена на понедельник 14 декабря.
14 ДЕКАБРЯ 1825 г.
К началу 1825 г. руководство Северным обществом почти полностью обновилось. С отъездом из Петербурга С.П. Трубецкого его место в Думе занял К.Ф. Рылеев, а с отъездом Н.М. Муравьева его заменил А.А. Бестужев. Из старых членов Думы, таким образом, остался в Петербурге лишь один Е.П. Оболенский.
Значительно обновился и состав рядовых членов Общества. Рылеев привлек в общество П.Г. Каховского, А.И. Якубовича, братьев Н. и П. Бестужевых, Д.И. Завалишина и др. Каховский привлек в Общество ряд офицеров Гренадерского полка; при помощи Завалишина была налажена связь с группой офицеров- моряков. Кроме того, в Общество в это время вступило значительное число офицеров Измайловского, Финляндского и Кавалергардского полков. Несмотря на численный рост организации, вопрос о времени выступления и о подготовленности к нему никак нельзя было еще считать решенным.
На Севере уже знали обо всех тех событиях, которые произошли в Южном обществе. Вернувшийся из Киева Трубецкой сообщил о слиянии Южного общества с Обществом соединенных славян и о готовности южан действовать. Трубецкой высказал предложение, что южане, “по всей вероятности, приступят к действию в 1826г.”.
Однако ранним утром 14 декабря произошли события, которые нарушили заранее разработанный план еще до того момента, как было преступлено к его реализации. Все они с исчерпывающей полнотой прослежены в работе М.В. Нечкиной “Восстание 14декабря 1825г.”. “Именно в эти ранние часы на квартире Рылеева- Бестужева, - пишет М.В. Нечкина, - произошло первое трагическое осложнение с выполнением задуманного плана”.
В 6 часов утра А.И. Якубович, который должен был возглавить морской экипаж, направляемый для взятия Зимнего дворца, заявил Рылееву о своем отказе выполнить возложенное на него поручение. В это же время и П.Г. Каховский, согласившийся убить Николая под видом самостоятельно предпринимаемого террористического акта, за который тайное общество никакой ответственности не несет, также отказался от его осуществления.
Все эти события хотя и не срывали полностью намеченного плана, но требовали незамедлительных мер, и в первую очередь замены Якубовича Николаем Бестужевым, о чем, однако, было необходимо срочно предупредить офицеров гвардейского экипажа.
Вскоре к Рылееву приехал Трубецкой и сообщил, что начался съезд сенаторов, ибо присяга сената назначена на 7 часов утра. Действовать в данный момент было нельзя, ибо восстание еще не началось и полки на площадь не были выведены,. План восстания требовал срочных и кардинальных изменений. Все это, естественно, еще больше увеличивало роль диктатора, от которого зависело принятие немедленных решений, как в связи с уже изменившимися обстоятельствами, так и с теми новыми неожиданностями, которые могли возникнуть в дальнейшем.
В 9 часов утра Трубецкой созвал к себе Рылеева и Пущена. Теперь уже было известно, что сенат присягнул Николаю. “Не может быть никаких сомнений, - пишет М.В. Нечкина, - что Трубецкой договаривался с Рылеевым и Пущиным о дальнейших действиях. Уговоры эти, по единодушным свидетельствам, как Трубецкого, так и пришедших к нему декабристов, велись в плане дальнейшего развития восстания. С Трубецким говорили как с диктатором, и он держал себя как таковой. Хотя в душе он уже изменил восстанию и решил не являться на площадь, но не подал вида и ничего не сказал товарищам”.
Приближалось время решительных действий. “Это было, - вспоминает декабрист В.И. Штейнгель, - смутное петербургское декабрьское утро с 8-ми градусным морозом. До 9 часов весь Правительствующий Сенат был уже во дворце. Тут и во всех полках гвардии производилась присяга. Беспрестанно скакали гонцы, с донесениями, где и как шло дело. Казалось все тихо...”.
Бестужевым и Щепкину удалось вывести на улицу около 800 человек. Попытка командира полка и некоторых офицеров преградить солдатам выход из казармы окончилась неудачно. “Часов в 10, -сообщает Штейнгель, - на Гороховом проспекте вдруг раздался барабанный бой и часто повторяемое “ура”. Колонна Московского полка с знаменем, предводимая штабс-капитаном князем Щепниным-Ростовским и двумя Бестужевыми вышла на Адмиралтейскую площадь и повернула к Сенату”.
Придя в одиннадцатом часу на Сенатскую площадь, московичи построились в каре. Никого из назначенных накануне руководителей восстания на площади не оказалось. Московцы в полном боевом порядке ожидали помощи и дальнейших распоряжений. Часа через два к каре московцев присоединились лейб-гренадеры, а затем матросы Гвардейского экипажа.
В лейб-гвардии Гренадерском полку присяга Николаю прошла в начале почти без инцидентов, если не считать попытку подпоручика А.Л. Кожевникова призвать солдат к верности присяге, данной ими Константину. Вскоре прибывший в казармы полка декабрист Одоевский сообщил одному из ротных командиров А.Н. Сутгофу о событиях в Московском полку. Сутгоф, член Северного общества, считавший, что выступление не состоялось, а потому успевший уже присягнуть Николаю, поспешил вывести свою роту из казармы и, переправившись по льду через Неву, направился прямо к Сенатской площади.
Несколько позже поручику Н.А. Панову удалось увлечь за собой еще часть полка. Перебежав Неву, Панов с группой гренадер направился по Миллионной улице к Зимнему дворцу. Будучи посвящен в план восстания, Панов рассчитывал, что восставшие, судя по времени, уже должны были находиться во дворце. Караулы во дворце несли солдаты Финляндского полка и саперы, которые беспрепятственно впустили Панова и его спутников во дворец. Но, убедившись в том, что дворец занят правительственными войсками, Панов поспешил вывести своих солдат из дворца, и направился к Сенатской площади.
Отказ Панова использовать представившуюся ему возможность захватить дворец не может не вызвать ряда недоуменных вопросов. Поведение Панова, пожалуй, правильно характеризует Сутгоф, который считает, что Панов и не думал захватить дворец, а направился внутрь дворца лишь потому, что принял солдат Финляндского полка за лейб - гренадер, ушедших несколько раньше. “Идя мимо дворца, - писал Сутгоф, - он (Панов-С.О.) увидел во дворце солдат в шинелях, принял их за 1-ю роту и начал входить во дворец; здесь он заметил, что он ошибся, закричал солдатам: “ Ребята, это не наши ”, и в ту же минуту вышел ”.
Между тем у Панова была реальная возможность овладеть дворцом, ибо взвод финляндцев и батальон сапер не многим превышали по численности отряд Панова. В общей сложности Сутгофу и Панову удалось увлечь за собою и привести на площадь 1250 человек.
Наибольшего успеха достигли члены Северного общества в Морском гвардейском экипаже. Из офицеров экипажа непосредственно с тайным обществом был связан лишь один А.П. Арбузов. Но за несколько дней до событий 14 декабря здесь удалось создать группу сочувствующих выступлению. Во время присяги, когда зачитывался манифест о вступлении на престол Николая, раздались возгласы “отставить”. Читавший манифест генерал-майор Шипов вызвал ротных командиров и предложил им дать объяснение о причинах подобного ослушания. Часть командиров во главе с Арбузовым сослалась на то, что недавно все присягали Константину и пока “их величество” не освободит от данной ему присяги, давать новую они не считают возможным. После небольшой словесной перепалки ротные командиры были арестованы. Вскоре проникший в казармы гвардейского экипажа Николай Бестужев сообщил и без того возбужденным морякам о восстании Московского полка. Освободив арестованных, моряки со знаменем отправились на Сенатскую площадь, где их колонна выстроилась впереди Московского полка. Из 1280 матросов гвардейского экипажа на площадь вышло 1100 человек.
14 декабря 1825 г. членам Северного общества удалось в общей сложности вывести на площадь более 3 тыс. Человек. Растерявшееся командование в первый момент пыталось предотвратить нарастающее движение путем уговоров вышедших из повинове6ния солдат.
Вскоре, после того как Московский полк построился на площади, к нему подъехал петербургский генерал-губернатор Милорадович. Он пытался убедить солдат в законности присяги Николаю и, обнажив подаренную ему Константином шпагу, уверял солдат, что, несмотря на свою дружбу с великим князем, он все же присягнул Николаю, поскольку Константин отрекся от престола добровольно.
Далее Милорадович пытался апеллировать к старым солдатам, которые под его командованием сражались с французами в 1812 г. “ Разве нет между вами старых солдат, которые бы со мной служили и которые бы меня не знали?” – спрашивал Милорадович, обращаясь к каре московцев.
Присутствовавшие при этом члены тайного общества не могли не учесть, что дальнейшие переговоры могут привести солдат в замешательство, ибо Милорадович в армии был популярен. Находившиеся на площади Оболенский и Каховский решились на крайние, но при данных обстоятельствах неизбежные меры. Уговаривая Милорадовича отъехать, Е.П. Оболенский нанес ему при этом легкую штыковую рану, а вслед за этим П.Г. Каховский смертельно ранил Милорадовича выстрелом из пистолета.
Несмотря на гибель Милорадовича, попытки уговорить солдат принять присягу Николаю повторялись еще несколько раз, чередуясь с попытками применить вооруженную силу. На площадь приезжал и командующий гвардейским корпусом А.А. Воинов, и великий князь Михаил Павлович. Уговаривал солдат повиноваться и петербургский митрополит Серафим, который после возвращения с площади на вопрос, как его приняли “мятежники”, ответил весьма лаконично: “Обругали и назад отослали”.
Все призывы к солдатам поверить в законность прав Николая на престол и добровольность отречения Константина оставались тщетными. Солдаты держались бодро, не поддавались ни на какие уговоры. Да и не могло быть иначе, ибо для большинства солдат вопрос о правах на престол Константина или Николая не был вопросом “законности” монарха. С именем Константина связывалась надежда на облегчение службы, сокращение ее срока, поскольку было известно, что в руководимой им польской армии солдаты служили не 25, а 8 лет. В то же время с Николаем связывалось представление о неизменности существовавшего порядка.
После того как первые попытки уговорить солдат разойтись не подействовали, Николай сделал попытку разогнать восставших при помощи конницы. Но атаки конногвардейцев и кавалергардов были легко отбиты восставшими.
Бесспорное сочувствие восставшим, которое проявлялось со стороны войск, еще формально находившихся на правительственной стороне, легко могло перейти в активную помощь. “Во время нашего стояния на площади, - писал декабрист А.П. Беляев, - из некоторых полков приходили посланные солдаты и просили, нас держаться до вечера, когда все обещали присоединиться к нам.
Горячее сочувствие восставшим проявляли и народные массы. В Петербурге в это время проживало более 420 000 человек. Из них более 68 % составляла трудовая часть населения столицы (крестьяне, дворовые, разночинцы и пр.). Жители Петербурга внимательно следили за развертывающимися на их глазах событиями. Как только солдаты Московского полка вышли за ворота казарм, они были окружены многочисленной толпой горожан.
Привлеченные молниеносно распространившимися слухами о неподчинении солдат, народные массы со всех сторон стекались к Сенатской площади. “Народ валит на площадь”, - сообщал статс-секретаря Свиньин утром 14 декабря после того, как он с трудом пробился к Зимнему дворцу. Еще накануне 14 декабря в Петербурге циркулировали слухи о нежелании солдат некоторых полков присягать Николаю.
В воспоминаниях принца Вюртембергского также упоминается о роли народных масс в событиях 14 декабря. “Собравшаяся чернь, -рассказывает он, - стала также принимать участие в беспорядке. Начальника гвардейского корпуса, генерала Воинова, чуть было не стащили, с лошади; мимо адъютантов императора летали камни, в меня попало несколько комков снега”.
Даже сам Николай вспоминает, что настроение толпы было далеко не в пользу “божьего помазанника”.
Итак, “две тысячи солдат и вдесятеро больше народу, - как указывает Розен, - были готовы на все, по мановению начальника”. Но начальника не было. “Диктатор” князь С.П. Трубецкой не принял командования. На площади он не появлялся. Фактически восставшие остались без руководства.
Но в данный момент восстание еще не было полностью проиграно Недаром Николай так торопился с принятием решительных мер, опасаясь, что с наступлением темноты положение может резко измениться. Однако из-за отсутствия на Сенатской площади руководителя нельзя было воспользоваться всеми этими возможностями. Трубецкого не было, не взяли на себя руководство и выделенные ему в помощь А.М. Булатов и А.И. Якубович.
В конечном счете, общее командование взял на себя Е.П. Оболенский. Большую роль играл И.И. Пущен. “Хотя он, как отставной, был не в военной одежде, но солдаты, рассказывает один участник событий, - охотно слушали его команду, видя его спокойствие и бодрость”. На некоторое время к каре приезжал К.Ф. Рылеев, вскоре, однако, уехавший хлопотать о помощи. Неотлучно на площади находились братья Бестужевы, из которых Александр принимал деятельное участие в построении каре. Однако дальше организации обороны и обнадеживания солдат руководители не пошли.
Таким образом, инициатива оказалась в руках Николая. После того как кавалерийские атаки себя не оправдали, Николай решил окружить каре декабристов своими войсками. Это имело и практическое, и моральное значение. Окружение должно было лишить восставших подкреплений, изолировать от народных масс и помешать их движению к стратегическим центрам столицы – к Петропавловской крепости, Зимнему дворцу и пр.
Окружение площади, которое правительственной стороне удалось достигнуть часам к трем дня, еще не означало бесспорного поражения восставших. Как мы уже отмечали, среди войск, находившихся на стороне Николая, значительная часть сочувствовала декабристам. Надвигавшаяся темнота могла способствовать присоединению новых частей к восставшим. На это бездействовавшие пока декабристы и делали свою основную ставку.
Захватом огнестрельного оружия, по существу, и ограничилась подготовка к предстоящим операциям. Вопросами технической подготовки декабристов не занимались. Особенно это проявилось в недооценке значения артиллерии в подготавливаемом ими выступлении.
Узнав, что артиллеристы уже присягнули, Оболенский поспешил удалиться. Но даже и теперь не все было потеряно, и при соответствующей активности, восставшие все еще имели шансы овладеть артиллерией. Генерал Сухозанет в своих воспоминаниях рассказывает, что, получив приказ вывести артиллерию на Сенатскую площадь, он направился в 1-ю артиллерийскую бригаду. Четыре орудия первой роты были им немедленно посланы к месту происшествия. Но, встретившись по пути с восставшими гренадерами, также направлявшимися на Сенатскую площадь, Сухозанет, не будучи уверен в надежности артиллеристов, задержал движение батареи якобы для того, чтобы привести в порядок строй. “Под этим предлогом, - пишет Сухозанет, - пропустил я толпу бунтовщиков мимо себя и отстал от них”.
Пушки могли быть повернуты в противоположную сторону, и некоторые из находившихся на площади членов тайного общества это, очевидно, понимали. По свидетельству декабриста А.П. Беляева, в тот момент, когда стали выставлять против каре орудия, находившийся на площади А.О. Корнилович сказал ему: “Вот теперь надо идти и взять орудие”; “но за отсутствием вождей, - добавляет тот же Беляев, - никто не решился двинуть восставших на пушки”. Между тем, судя по настроению солдат-артиллеристов, вряд ли в этом случае восставшие встретили бы серьезное сопротивление.
Среди артиллеристов имел даже место случай отказа стрелять “по своим”. Об этом свидетельствует ряд современников. “Когда, наконец, решено было прибегнуть к картечи, - сообщает в своих записках Голицын, - то государь скомандовал: “первая”, а Бакунин, командовавший двумя первыми орудиями, подхватил команду: “пли”, но, увидев, что после команды “первая пли” номер с пальником замялся и не наложил пальника на трубку, подскочил к нему с энергическим словом: “Что ты?” - “Ваше благородие – своих”, - тихо отвечал номер с пальником. После этого Бакунин выхватил у солдата пальник, “сам нанес его на трубку и произвел первый выстрел”. “Первая пушка грянула, картечь рассыпалась, - вспоминает последний эпизод памятного дня 14 декабря Н.А. Бестужев. - Одни пули ударили в мостовую и подняли рикошетом снег и пыль столбами, другие вырвали несколько рядов из фронта, третьи с визгом пронеслись над головами и нашли свои жертвы в народе, лепившемся между колоннами Сенатского дома и на крышах соседних домов”.
Из трех орудий, расположенных около угла здания Адмиралтейства, было сделано подряд несколько выстрелов картечью прямо в колонны, вспоминает генерал И.А. Сухозанет. “Орудие наводить не было надобности, расстояние было слишком близкое”. После второго выстрела толпа восставших дрогнула и побежала. Некоторые побежали вдоль Английской набережной, надеясь прорваться через фронт расположенных уже здесь частей. Другие через гранитную набережную бросились на Неву, чтобы по льду перебраться на противоположный берег. Многие пытались прорваться к Адмиралтейскому каналу, где были расположены части Семеновского полка. Некоторые искали спасение от артиллерийских залпов в узкой Галерной улице.
Но спастись удалось немногим. По Английской набережной восставших преследовали конногвардейцы. Бросившиеся на лед попали здесь под новый обстрел орудий.
По приказанию Николая, как свидетельствует Корф, артиллерия “взялась за передки и двинулась к памятнику Петра Великого, где, снявшись, сделала еще два выстрела, по скопищу, начинавшему было снова выстаиваться в некотором порядке на льду Невы”.
Помимо значительного числа жертв от орудийных снарядов, много участников восстания погибло в полыньях, которые образовались на Неве в результате артиллерийского обстрела.
“Петербург представлял, - писал декабрист А. П. Беляев, - город после штурма. Всю ночь были разложены костры. Войска были распушены по своим частям; конные патрули разъезжали по улицам”. “Всю ночь, - рассказывает В.И. Штейн гель, - убирали раненых и убитых и обмывали с площади пролитую кровь”. “Но со страниц неумолимой истории, - добавляет он, - пятна этого рода не выводимы”.
МАССОВЫЕ АРЕСТЫ В ДЕКАБРЕ 1825 – ЯНВАРЕ 1826 г.
Восстание 14 декабря вывело правительство значительную часть петербургских декабристов. Сразу же после разгрома восстания некоторые из них были схвачены во время преследования, другие арестованы в ночь с 14 на 15 декабря на своих квартирах или у родственников и знакомых. Во время преследования восставших вечером 14 декабря были схвачены Д.А. Щепин – Ростовский, Н.А. Панов и А.Н. Сутгоф.
"акимР>бразомЬ 8зР4опросовР?ервыхР0рестованныхР4екабристовР
Таким образом, из допросов первых арестованных декабристов Николай I узнал имена более десятка других, в том числе и руководителей восстания. Выявилась ведущая роль Рылеева в организации всего “дела” 14 декабря. Император
немедленно отдал приказ об аресте всех этих лиц, и в первую очередь Рылеева.
1 июня 1826 года Николай подписал манифест об учреждении Верховного уголовного суда над декабристами. В манифесте говорилось о завершении следствия по делу декабристов и о придании их суду, сообщалось, что состав суда формируется из “трех государственных сословий” - Государственного совета, Сената, Синода, “с присоединением к оным нескольких особ из высших воинских и гражданских чинов”.
Николай I лишь формально предоставил решение участи декабристов Верховному уголовному суду, фактически высшим судьей над ними был он сам. Он подобрал и угодный ему состав судей, а через начальника Главного штаба генерала И.И. Дибича передавал им свои распоряжения.
На утреннем заседании суда 29 июня рассматривались следующие вопросы: об утверждении предложенного Разрядной комиссией числа разрядов и об определении мер наказания подсудимым, поставленным вне разрядов и помещенным в 1–м и 2 –м разрядах.
Подавляющим большинством голосов (63) суд вынес решение применить к вне разрядной группе смертную казнь “четвертованием”.
На вечернем заседание суда 29 июня обсуждались меры наказания для подсудимых остальных разрядов. Подсудимым 4-го разряда была определена “ссылка в каторжную работу от 10 до 20 лет, а потом на поселение”. Отнесенным к 5-му разряду была уготована “ссылка в каторжную работу от 2 до 15 лет, потом на поселение”; к 6-му – каторга от 3 до 5 лет с последующим поселением в Сибири. У последующих чинов была снижена мера наказания.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Тайная агентура доносила Бенкендорфу о сочувствии простого люда и солдат казненным декабристам. “ Упокой их, господи”, - говорили простолюдины. Агенты сообщали, что во время “очистительного молебствия” в Петербурге солдаты Измайловского, Московского и Финляндского полков “со слезами” говорили “о предсмертных муках” упавших с виселицы, добавляя: “...они не заслужили этого, с ними поступили жестоко”.
Итак, только реакционеры и ретрограды радовались суровой расправе над декабристами, передовые умы России осуждали их палачей.