Общество может изменить свои производительные силы в той мере, в какой оно может поступиться снижением темпов роста благосостояния или даже уменьшением последнего. Следовательно, изменение природопользования – процесс эволюционный и неравномерный, но понимание целостности глобального экологического пространства обуславливает региональное распределение производительных сил и, вслед за этим, смену мировых производительных отношений. В контексте этого процесса и следует, по нашему мнению, рассматривать региональное природопользование и общественную полезность природных ресурсов.
Общественная полезность во многом обуславливает величину потребительной стоимости. Однако, прежде чем детальнее остановиться на этом, отметим, что в основе анализа потребительной стоимости как таковой и потребительской стоимости природных ресурсов в частности, лежит теория стоимости. Под стоимостью вообще понимают характеристику такого количества труда, "которое общество готово затратить на производство различных продуктов труда для удовлетворения своих разнообразных потребностей" [7], таким образом, стоимость природного ресурса характеризует количество труда, необходимое для его сбалансированного (с позиций экономики, экологии, социологии и пр.) изъятия и преобразования, т.е. – потребления.
Стоимость природного ресурса, как и стоимость вообще, регулируется законом стоимости – объективным законом товарных отношений, "согласно которому стоимость товаров определяется затратами общественного (абстрактного) труда и товары обмениваются в соответствии с их общественной стоимостью, величина которой устанавливается на уровне общественно необходимых затрат труда" [12]. Именно изменение этих затрат и определяет динамику потребительской стоимости. Под потребительской стоимостью, как таковой, традиционно понимается полезность, способность вещи или услуги удовлетворять какую-либо потребность человека, или же, с другой стороны, сама вещь или услуга как носитель полезности. Некоторые виды потребительных стоимостей дает природа в готовом виде (вода, воздух и т.д.), однако преобладающая их масса – продукты труда. Если же эти вещи "готовых" потребительных стоимостей обозначить как потребительную стоимость 1-го рода (а это будут потребительные стоимости непосредственно некоторых видов ресурсов), то "приобретенная" потребительная стоимость (т.е. получившая товарное содержание – трудовую стоимость – после привнесения некоторого трудового ресурса), будет потребительной стоимостью 2-го рода.
Иными словами, тогда процесс природопользования (в узкотоварном содержании) сведется к схеме, в которой потребительная стоимость 1-го рода после привнесения трудовой стоимости, образует потребительную стоимость 2-го рода и нетоварную "социальную" стоимость(в смысле социального значения произведенного товара). С этим вряд ли согласятся специалисты в области политэкономии, безапелляционно утверждающие, что потребительная стоимость создается конкретным трудом, иначе, "потребительная стоимость является взаимодействием труда и природы, это преобразованная природа в форме, полезной для произведенного или не произведенного потребления" [11]. Однако это определение как раз правомерно именно к потребительной стоимости 2-го рода. Подтверждение того современные представления о соотношении потребительной стоимости и стоимости. В.И.Олигин-Нестеров пишет: "соотношение между потребительной стоимостью и стоимостью продукта выражает в наиболее общем виде результаты материального производства" [8]. Действительно, о каком результате материального производства можно говорить, если оценивать стоимость продукта с априорной, "готовой" потребительной стоимостью (со стоимостью, не "отягощенной" трудовым вкладом общества). Таким образом рассматривая такие природные ресурсы, как воздух, вода, плоды дикорастущих растений (и результаты их биосфероформирующей деятельности, такие как производство кислорода, поддержка экосистем животного мира и пр.) необходимо рассматривать две стороны, два рода потребительных стоимостей.
По своей природе потребительная стоимость должна восприниматься не со стороны ее потенциальной способности быть предметом потребления, а со стороны фактического удовлетворения общественных потребностей. Оценивать уровень такого фактического удовлетворения возможно посредством анализа объема потребительных стоимостей (их фактической совокупности). Объемы потребительных стоимостей следует сравнивать не в форме непосредственной товарной эквивалентности, а в форме расчетной экономической эквивалентности, с учетом как дополнительной экономии, так и дополнительных затрат, возникающих в процессе хозяйственной циркуляции.
Общий принцип нахождения расчетной экономической эквивалентности опирается на определение показателя приведения первоначального объема продукции к ее конечному объему, который корректирует величину массы продуктов в их первоначальном натуральном выражении. Однако, если вместо натурального выражения продукта принять его стоимостную характеристику и откорректировать ее на величину суммы экологических издержек, возникающих в процессе хозяйственной циркуляции, то получим величину эколго-экономического объема потребительных стоимостей. Для большей корректности показателя можно принять удельные величины прироста валового продукта и экологических издержек и сопоставить их с параметрами, отражающими интенсивность изъятия природных ресурсов из естественного круговорота. Таким образом подобный показатель дополнит эколого-экономический аспект объема потребительной стоимости общественной полезностью данных ресурсов. Фактически, это будет показатель динамики общественной полезности природного ресурса.
Возможен иной путь насыщением эколого-экономическим содержанием показателя изменения объема потребительных стоимостей природного ресурса. Так, для природоэксплуатируемого ресурса определяется значение корректирующего коэффициента посредством анализа функции, аргументом в которой выступает дисконтирующий параметр сравнения объемов товарности ресурса на конечном этапе его движения (в зависимости от общественной полезности ресурса и характера его движения объем товарности может существенно изменятся как в сторону увеличения, так и уменьшения).
Вообще, по сути, речь идет об эколого-экономическом эквивалентировании. И если под экономическим эквивалентированием традициционно понимается закон стоимости, выражающий пропорции производства в "плюралистической" экономике (т.е. в системе, поддерживающей качественное разнообразие форм присвоения и хозяйствования [2]), то эколого-экономическое эквивалентированние закон соотношения потребительных стоимостей и общественных полезностей природных ресурсов, обуславливающих уровень общественно-необходимой эффективности природопользования. Количественным выражением эколого-экономического эквивалентирования потребительных стоимостей выступают эколого-экономические оценки благ с точки зрения их общественной полезности. Общественная полезность, в данном случае, понимается нами как объективный результат производственной деятельности в обществе, оценки благ и ресурсов с точки зрения общественного потребления. В общем виде общественная полезность может быть представлена в виде функции, для которой аргументом являются затраты, усилия, разные альтернативы потребления благ и т.д., причем полезность благ переменная величина, которая изменяется при изменении уровней объема и потребления ресурсов. Частной производной от общественной полезности выступает цена. Ее величина определяется предельной полезностью, которая находится в обратной зависимости от наличного качества продукта (в настоящем контексте природные ресурсы): причем больше ресурса в распоряжении общества, тем меньше значение имеет некоторое увеличение (уменьшение) количества того же ресурса, и наоборот. Цена природного ресурса подчинена динамике его общественной полезности и специфике его "товарности" для соответствующего уровня развития производственных сил. Эта динамика, в свою очередь, определяется качеством окружающей среды в целом, в связи с чем формируется особая категория научных исследований качество окружающей среды как специфическая общественная потребительная стоимость.
Ее параметризация обуславливается уровнем ассимиляционной (экологической) емкости природных систем. Строго говоря, ассимиляционная емкость природной системы (экосистемы) это максимальная динамическая вместимость такого количества загрязняющих веществ (в пересчете на единицу объема экосистемы), которая может быть за единицу времени накоплено, разрушено, трансформировано (биологическими или химическими превращениями) и выведено за счет процессов седиментации, диффузии или любого другого переноса за пределы объема экосистемы без нарушения ее нормального функционирования. Другими словами, экологическая емкость представляет собой показатель максимального уровня технологического воздействия, которое может без деградации воспринять (ассимилировать) экосистема.
Экономические содержания экологической емкости отображаются в экологических издержках хозяйственной деятельности. Экологические издержки сумма возникающих в хозяйстве затрат на предупреждение экологических нарушений с помощью природоохранных мероприятий (природные затраты) и затрат, вызванных экономическим ущербом от экологических нарушений, состоящих из затрат на предотвращение нарушений и затрат непосредственно вызванных экологическими нарушениями реципиентов. Объективный характер экологических издержек, возрастание их влиянием на результаты общественного производства по мере увеличения его воздействия на окружающую среду делают необходимым и возможным определение экономического оптимума качества окружающей природной среды (экономического оптимума экологических нарушений). Под экономическим оптимумом качества природной среды следует понимать такой уровень экологических нарушений, при котором достигается минимум суммарных экологических издержек.
Однако, при анализе потребительных стоимостей природных ресурсов возникает необходимость более широкого подхода к понятию оптимальности в природопользовании. В этой связи целесообразен учет социальных последствий ухудшения качества среды, т.е. учет социального оптимума качества среды, достижение которого сопровождается более высоким уровнем экологических издержек и значительным ростом общественных потребностей в оптимизации природопользования.
Проследить динамические тенденции изменения характера природопользования можно эколого-экономическим дисконтированием уровней "оптимальности" (в смысле состояния устойчивости природопользования), где объектом дисконтирования будут выступать не цены, а стоимости природного ресурса. Рассматривая проблему потребительских стоимостей природного ресурса следует, так же, обратить внимание на учет динамики роста демографической емкости ландшафтов (максимальной численности населения при неизменном режиме природопользования на определенном природно-территориальном комплексе), причем как в целом, так и в разрезе ресурсных демо-экологических характеристик (демографические емкости по обеспечению конкретными видами природных ресурсов в едином природно-территориальном комплексе). Изменение потребительских стоимостей природных ресурсов и их общественной полезности идет вровень с изменением демографических емкостей ландшафтов, но параметризация и количественные закономерности такого взаимодействия пока не выявлены. Ясно пока лишь то, что зависимость здесь достаточно сложная и линейному агрегированию не поддается. Практическое приложение стоимостного анализа природного ресурса проявляется в формировании основ такой хозяйственной практики , которая в экономических структурах отражает сбалансированность общественных потребностей уровню развития производительных сил. Мировая практика хозяйствования движется к построению экономических механизмов, совмещающих социальную стабильность жизнедеятельности своих субъектов с рыночно-ориентированными структурами, предоставляющими широкие возможности частной инициативе и предпринимательству. Этот, по сути социальный рынок, основывается на механизмах хозяйственного сбалансирования (автоматических регуляторах экономики), и, если в теоретическом аспекте их экономическая роль и функционирование уже исследуются, то их экологическое значение остается без должного внимания.
Понимание экологического содержания автоматических регуляторов экономики подразумевает, прежде всего, подробный анализ механизма их формирования и действия. В основе автоматических регуляторов экономики экономических автоматах (по М.Лангштейну) лежит концепция превращенных форм производственных отношений, в теории отечественной экономики известной по трудам К.Маркса ("Экономические рукописи 1857-1859гг"), а в Западной по работам классиков рыночного хозяйствования (так, несколько по иному по форме, но аналогично по содержанию, понятие превращенных форм встречается у А.Маршалла, Дж.Кейнса, П.Самуэльсона, Ф.фон Хайека и др.). В общем виде, превращенную форму производственных отношений можно представить как "способ разрешения противоречий в системе, который в количественном аспекте является измерением непосредственно несоизмеримых элементов системы".
В конкретно-экономическом аспекте, превращенная форма в своем внутреннем проявлении "способ соизмерения непосредственно несоизмеримых результатов деятельности с помощью опосредований, в движении которых разрешаются противоречия, обуславливающие несоизмеримых результатов", а во внешнем "способ материализации результатов деятельности соперничающих производственных единиц" [5]. Этим, по сути, и объясняется природа экономических автоматов (ЭА), основополагающим среди которых выступают деньги. Опираясь на этот автомат (регулятор) экономика вырабатывает ряд других регуляторов, позволяющих достаточно мобильно подходить к хозяйственному управлению. Фактически эти, уже пост-рыночные, автоматы реализованы в странах Западной Европы (особенно в Скандинавии), Северной Америке, Японии и др. Одной из основных задач, решаемых ЭА разрешение экономических парадоксов. Строго говоря, ЭА не универсальное средство решения экономических парадоксов, и они решаются (или по крайней мере, их негативные последствия нивелируются) без явного вмешательства автоматических регуляторов экономики. Выделяется в отечественной литературе четыре основных экономических парадокса (по Лангштейну М.С.):
1. Парадокс сопоставимости денежного выражения результатов конкретных трудозатрат частных товаропроизводителей (иначе принципиальная несопоставимость результатов конкретного труда).
2. Парадокс "цена труда": меновая стоимость труда меньше меновой стоимости его продукта (это, вообще-то, логично стоимость труда должна быть меньше вновь созданной стоимости, иначе труд неэффективен, т.е. по сути это парадокс эффективности труда).
3. Парадокс "цена земли". Решение парадокса в уровне экономической эффективности земельной ренты.
4. Парадокс "цена капитала". Решается аналогично при помощи категории ссудного процента. Несколько шире, это парадокс дисконтирования стоимостей. Иначе говоря, анализ стоимостной динамики товара или продукта в требуемом периоде (кстати, логично говорить периоде неизменных общественных стоимостей данного товара, где изменение будет касаться его потребительных стоимостей).
В каждый из вышеперечисленных парадоксов входит экономическая проблема природопользования, несколько завуалированная с точки зрения политэкономии, но достаточно явная с позиций регионалистики. Действительно, сопоставимость трудозатрат в аспекте природопользования совершенно не исследована в свете региональных и глобальных экокризисов, сосредоточивающих в себе триединство кризиса консументов ("для человека"), редуцентов ("для человека") и продуцентов ("для человека"). Парадоксы "цена труда" и "цена земли" в аспекте природопользования обусловлены фундаментальным и хозяйственным противоречием: а именно между способностью человека к устойчивому популярному росту, с одной стороны, и неумением (или нежеланием) учитывать интересы экосистем с другой [3]. Что же касается парадокса "цена капитала", то он, как уже отмечалось выше, прямо связан с эколого-экономическим дисконтированием. Более деятельное исследование этого процесса выходит за рамки настоящей работы, но решение данного парадокса так или иначе в современных условиях хозяйствования будет связано с экологической функцией ЭА. Однако прежде чем более деятельно останавливаться над этой проблемой, вернемся к конкретным видам ЭА и, раскрыв их природу и экономический смысл, определим экологическое содержание как конкретных автоматов, так и автоматического регулирования экономики вообще.
Автомат "точки отсчета". Он служит точкой опоры для превращения исходной затратной категории в свою противоположность составляющую противозатратного механизма. В практической плоскости средневзвешенная величина экономических показателей.
2. Автомат-стимулятор снижения цен. Суть его с опорой на точку отсчета оказание отрицательного воздействия на заинтересованность в повышении цен. Экономический смысл этого автомата в стимулировании такой рыночной конкуренции, при которой в выигрыше оказывается тот, кто в состоянии снижать цены на свою продукцию.
3. Автомат органического строения капитала, представляющий собой механизм, нивелирующий различия между затратами овеществленного и живого труда. Экономическое содержание этого автомата связано с нивелированием различий в органическом составе фондов (антиваловость) межотраслевое переливание капиталов путем усреднения их органического состава.
4. Автомат усреднения нормы прибыли для выравнивания всех участников конкуренции на старте каждого ее витка (по сути, автомат оптимального налогообложения).
5. Автомат-интегратор воздействий экономических автоматов. Его действие связано со скрупулезным учетом ресурсоотдачи (фактической прибыли). В выигрыше оказывается тот, кто в промежутках между уравнением нормы прибыли на старте каждого витка конкуренции (обуславливающимся изменением участков (субъектов) хозяйствования) “выжимает” рентабельность выше средней за счет интенсификации производства или внедрения достижений научно-технического прогресса.
Действие экономических автоматов подчинено (и обусловлено) закону экономического эквивалентирования закону стоимости, выражающему пропорции производства при преимущественно частной собственности на средства производства. Вообще, экономическое эквивалентирование это установление определенных пропорций общественного производства. Всеобщим эквивалентом результатов современного производства являются деньги основополагающий экономический автомат.
Современная практика мирового хозяйствования добилась значительных успехов в денежном регулировании природопользования, уровень рационализации которого несравненно выше в странах с развитой рыночной экономикой (и это естественно, т.к. в рыночной экономике ЭА объективно обусловлены, чем объясняется, в частности, разветвленность и значение финансовой системы). Вообще, любая экономика опирается на систему ЭА. Они присутствуют в любой социально-экономической формации. Вопрос лишь в том, каково их качество, их природа. Так, в бывшем СССР и соцстранах ЭА имени сугубо административное содержание, в следствии чего был неизбежен рост управленцев ("перекачка" трудовых ресурсов от производства товара к его перераспределению), однако это, в свою очередь, снижает эффективность их работы, и как следствие снижает эффективность хозяйственного управления в целом. За этим объективно следуют экономические кризисы, при определенной интенсивности которых необходимо кардинальное изменение экономической политики.
Экологическая политика государства всегда составляющая экономической политики, как и экологическая роль ЭА вторична по отношению к их основной функции экономической, поэтому рассмотрение экологического содержания ЭА корректно лишь в контексте их стабильного функционирования в целом. В условиях переходного периода экономики и ее структурной нестабильности экологическое содержание экономических автоматов играет вспомогательную роль или же функцию некоторого хозяйственного "наблюдателя", отслеживающего экологические диспропорции экономики и готового работать в ней непосредственно при хозяйственной стабилизации.
Развитие такой вспомогательной функции возможно при участии переходных форм экономических автоматов или же их частей полуавтоматов. На практике такими полуавтоматами выступают экономический мультипликатор и акселератор. Несовершенство их структуры, проявляющееся в невозможности непосредственного регулирования хозяйственной деятельности, а лишь представляющего для нее основные динамические тенденции, не позволяет считать мультипликатор и акселератор полноценными экономическими регуляторами экономики. Кроме того, выделение экономических полуавтоматов предоставляет возможность более интенсивного внедрения в практику тику подобных регулирующих механизмов.
Итак, одним из видов экономических полуавтоматов выступает мультипликатор основной показатель теории экономического роста, который говорит о том, что когда происходит прирост общей суммы капиталовложений, то национальный доход возрастает на величину, которая в n раз больше, чем прирост капвложений.
Другим, не менее известным в теории экономического роста полуавтоматом является акселератор показатель интенсивности связей между приростом национального дохода или конечной продукции данном году и суммой капвложений прошлого года [6].
Если же определить акселератор как показатель интенсивности связи между приростом стабильности экосистем (или эколого-экономических систем)и суммой капвложений на ее оптимальное развитие или рациональное хозяйственное использование, то получим не только показатель "экономичности" хозяйствования, но и вид эколого-экономического акселератора , развивая который можно выработать более совершенные механизмы хозяйственного управления.
Аналогично эколого-экономическому эффекту акселератора может проявляться соответствующее значение мультипликатора. Так, если под коэффициентом (показателем) мультипликатора понимать прирост общей суммы капиталовложений в природоохранную сферу, то стабильность эколого-экономической системы возрастет на величину, которая в v раз меньше, чем прирост капвложений. Если по своему конкретно-экономическому содержанию (по абсолютному значению) этот механизм антимультипликатор, по своей политэкономической сущности он эколого-экономический мультипликатор. Вероятно, существует такая величина рационально освоенных капвложений, при которой прирост стабильности эколого-экономической системы будет в v раз больший, чем прирост соответствующих вложений. Тогда корректней было бы называть этот механизм эколого-экономическим (ЭЭ) мультипликатором с положительным (отрицательным) знаком. Определение пороговой величины капвложений, обеспечивающей изменение знака эколого-экономического мультипликатора представляет собой чрезвычайно важную задачу, решение которой взаимосвязано с эколого-экономическим дисконтированием и анализом эффективности инвестиций.
Но здесь следует учитывать, что если экономическая (и, по аналогии, эколого-экономическая) система далека от точки бифуркации (соответствующей точки некоторого экстремума), инвестиции (капвложения) не вызовут "скачок роста", а их чрезмерность повлечет лишь хаос. В этой связи М.Кузьмин отмечает, что многие новшества в бывшем СССР клались "под сукно" в силу объективной невозможности экономической системы изменяться, т.е. в силу "гравитации" устойчивости системы [4]. Определяющими внутренними параметрами подобной системы выступают элементы хозяйственного механизма в растущих системах (таковыми являются развивающиеся эколого-экономические системы). И если в любой сложной системе управляющим параметром может выступать её "размер", то для экономических систем этим параметром служит валовой продукт, национальный доход и т.д. Более сложные, эколого-экономические системы характеризуются и усложненным параметром "роста". Здесь он представляется как экологически сбалансированный валовой продукт оптимальное распределение инвестиций в природоохранную сферу в сочетании с увеличивающимся доходом от функционирования всех хозяйственных звеньев.
Вообще постоянное развитие сложной системы зависит от уровня её самоорганизации, что в синергетике нашло свое отражение в теории самоорганизующихся систем. Тем не менее, исходя из того, что постоянные самоорганизующиеся системы демонстрируют своим поведением колебательную динамику функционирования, то для экономических макросистем такая динамика проявляется в волнах Кондратьева. Для экономических систем меньшего ранга – в колебаниях спроса-предложения (экономические кризисы). Следует отметить, что колебания спроса-предложения имеют региональную специфику. Поэтому специалисты СОПС Украины отмечают целесообразность такой структуры районного (регионального) экономического цикла, чтобы природные или конъюнктурные колебания отмечались погашением отрицательных изменений в одних областях, положительными изменениями в других. Однако это делает возможным лишь определенная отраслевая структура производства, развитие которой зависит от различных факторов (рыночная конъюнктура, ассортимент, номенклатура промышленных товаров и т.п.). Отсюда, отраслевая структура региона должна состоять из производств с различным уровнем колебания экономических циклов, что позволит соответственно реагировать на изменения в местном доходе социальной сферы. Эти колебания связаны и предопределяют колебание в потребности рабочей силы, влияют на занятость и рынок труда в базовых и обслуживающих областях. Такой процесс взаимосвязи соотношений различных сфер деятельности сыграет важную роль в стабильном функционировании экономической системы в целом [9]. Однако аналогичные исследования колебательной динамики эколого-экономических систем вплоть до настоящего времени не оправданно лишены внимания научных работников, будучи продуктивным направлением исследований.
Колебательная динамика эколого-экономических систем (в узком смысле) зависит от состояния окружающей среды и конъюнктуры природного ресурса. Методологические вопросы стоимости природного ресурса, в свою очередь, подчинены стоимостному анализу национального дохода или, в более абстрактном смысле, совокупному валовому продукту. Динамика валового продукта не имеет устойчивой последовательности относительно возрастания или упадка в любой формации. Глобальная экономика представляет собой объективный регулятор накопления капиталов и общественно-территориального распределения валового продукта. Известный социолог и экономист Питирим Сорокин со ссылкой на W.I.King (1922) еще 70 лет тому назад утверждал, что закон сокращения доходов действует постоянно, и чем больше население Земли, тем меньше доходов от природы получает каждый для поддержки собственной жизнедеятельности. Кстати, природным доходом является так называемый “экологический капитал”, представляющий собой совокупность компонентов окружающей среды, которые расходуются все большей мерой на обеспечение потребностей комфорта существования, что оказывает содействие постоянному механическому возрастанию стоимости природных ресурсов.
В начале столетия мальтузианство Сорокина выявилось предостерегающим предвестником экологических кризисов. Технический прогресс, по утверждению П.Сорокина, может отдалить, но не предотвратить кризисные явления хозяйствования. Поэтому гипотезы беспрерывного повышения и уменьшения среднего дохода далеки от реальности. На самом деле может идти речь лишь о больших и мелких экономических циклах [10], т.е. стоимость природного (экологического) капитала подчиняется экономическим циклам и динамично изменяется в зависимости от общей конъюнктуры. Циклы (волны) Кондратьева как непосредственно, так и опосредствованно влияют на стоимостную характеристику природопользования, но природный ресурс - основа жизнедеятельности и экономического роста - должен иметь (и сегодня фактически имеет) не столько “экономическую”, сколько “экологическую” стоимость. Отображение этого в ценообразовании и обеспечит конъюнктурное постоянство эколого-экономической системы.
В целом повышение устойчивости системы, связанное с возрастанием структурной сложности и уровнем самоорганизации, и корректные исследования сложных систем базируются на анализе их колебательной динамики. Рассмотрим в этой связи внутренние механизмы эколого-экономических систем. Повышение их структурной сложности связанно с осложнением механизмов их саморазвития, и если для экономической системы это определенный набор автоматических регуляторов экономики, то для эколого-экономической системы – соответствующие комплексы эколого-экономических автоматов. Следовательно, уровень развития эколого-экономических автоматов обуславливает сбалансированное постоянное развитие экономических систем, и, в сущности, хозяйства в целом. На практике это связано с повышением роли экологических императивов в организации экономики развитых стран, где, в принципе, экономические автоматы уже усложняются (или “отягощаються”) экологическим содержанием. Таким образом, нашей целью является анализ наиболее перспективных их форм и соответствующее перемещение в отечественные условия, с учетом специфики функционирования переходной экономики.
Подводя предварительные итоги, следует отметить, что, стоимостное содержание и непосредственно потребительская стоимость природного ресурса обуславливают экономические тенденции современного природопользования, в то время как регулирование природопользования в современных условиях хозяйствования базируется на директивных (административных) и автоматических (суть – экономических) механизмах.
Практика хозяйствования, по мнению представителей высшего государственного руководства, доказала, что “механическое копирование рыночных форм регулирования экономики, без детального анализа экономического возрастания и специфики их адаптации и применения в условиях Украины, не дало желательных результатов... отсутствие системности в формировании ценовой политики и иных инструментов регулирования экономики повлекло войну экономических интересов, случайность в принятии решений на государственном уровне, полное разбалансирование экономических связей” [1]. Ставит ли это под сомнение стоимостное регулирование экономики, в частности природопользования, на основе эколого-экономической системологии и автоматических механизмов регулирования экономики? Конечно, нет. Ведь Украина за 8 лет независимости даже малой мерой не использовала потенциал рыночного регулирования. Схоластичность отечественных методологических исследований экономического развития и безрезультатные усилия западных консультантов схематично внедрять рыночные реформы объективно оказывали содействие общественной апатии относительно экономических преобразований. Поэтому бережное отношение к научному наследству и научным разработкам сегодня служит залогом создания эффективного методического обеспечения преодоления кризисных явлений хозяйствования.
Литература.
1. Горбулін В. Економічні реформи і національна безпека України (у контексті українсько-американського стратегічного партнерства) // Економічний часопис. – 1998. – №11-12 – С.5
2. Киреев С.И. Плюралистическая экономика – К.: Наук. думка, 1992 – С.10
3. Крисаченко В.С. Стратегия выживания вида Homo Sapiens L // Философская и социологическая мысль. – 1992. – №10 – C. 23-37.
4. Кузьмин М.В. Моделирование сложного // Философская и социологическая мысль. – 1992. – № 6 – C. 9-30.
5. Лангштейн М.С. Экономические автоматы. – Киев: Наук. думка, 1991 – С.21
6. Лопатников Л.И. Популярный экономико-математический словарь – М.: Знание, 1990. – С.308, 312
7. Немчинов В.С. Общественная стоимость и плановая цена – М.: Наука, 1970 – С.448
8. Олигин-Нестеров В.И. Взаимосвязь потребительной стоимости и система категорий политической экономии социализма // Потребительная стоимость продуктов труда при социализме – М.: Экономика, 1978 – С.63
9. Регіональні проблеми науково-технічного розвитку України – К.: РВПС України НАН України, 1998 – С.17
10. Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество / Общ. ред., сост. и предисл. А.Ю.Самогонов: Пер. с англ. – М.: Политиздат, 1992. – С.307-321.
11. Черковец В.Н. Потребительная стоимость и система категорий политической экономии социализма // Потребительная стоимость продуктов труда при социализме – М.: Экономика, 1978 – С.9
12. Экономическая энциклопедия. Политическая экономия. / Под ред. Румянцева А.М. и др. – М.: Советская энциклопедия, 1980 – Т.3 – С.307