План
Введение
1. Развитие денежно-кредитных отношений и их регламентация в статутах Великого княжества Литовского.
2. Денежное обращение и денежный счет Великого княжества Литовского. Монетные дворы.
3. Итоги развития денежно-кредитных отношений в Великом княжестве Литовском
Заключение
Список использованной литературы
Введение
В XII-XIV веках возникает и развивается Великое княжество Литовское – крупное европейское государство, ядром которого становятся белорусские земли, в немалой степени определявшее экономическое и политическое развитие того времени.
В Великом княжестве Литовском, как и в других раннефеодальных государствах, шел процесс становления и дальнейшего развития феодальных отношений, феодального способа производства. Здесь, как и в других государствах, верховным собственником земли, ее распорядителем был великий князь. Он регулировал земельные владения феодалов в государственных, финансовых и военно-политических целях. Средние и мелкие феодалы составляли шляхетское (дворянское) сословие.
В период становления этого государства шел активный процесс формирования и совершенствования феодальных отношений, сопровождавшийся развитием товарно-денежных отношений.
Автор курсовой работы посчитал актуальным проследить за развитием денежно-кредитных отношений на белорусских землях в XII-XVI веках. Именно в этот период на территории Беларуси возникает предшественник современного векселя, зарождается лизинг и другие формы современного кредита.
При составлении курсовой автор использовал литературу:
1. Ю.Грузицкий в своей статье «Развитие кредитных отношений в Великом княжестве литовском в XIII-XVII веках» дает детальное описание развития кредитных отношений Великого княжества Литовского, проводя параллели между ныне существующими и кредитными отношениями и их предшественниками. Приводит доказательства существования той и или иной формы кредита.
2. Грузицкий Ю. В статье «Регламентация кредитных отношений в Статутах Великого княжества Литовского» анализирует систему правовых норм феодального общества Великого княжества Литовского. Рассматривает регулирование законодательством различных сторон кредитных отношений.
3. В книге Ю.Л.Грузицкого «История развития денежно-кредитной системы Беларуси» рассматриваются основные, наиболее важные этапы становления и развития денежно-кредитной системы государства на разных стадиях исторического и экономического развития, отмечаются характерные особенности становления денежных и кредитных отношений в эпоху феодализма.
4. Историко-документальные материалы, представленные в сборнике «История Беларуси в документах и материалах», отражают основные вехи белорусской истории, включая период феодализма. В издание включены указы, законы, грамоты этого периода, включая Статуты Великого княжества Литовского.
5. В научном исследовании «Денежное обращение Беларуси в конце XV-вт. трети XVII вв.» Рябцев В.Н. рассматривает денежное обращение на территории Великого княжества Литовского и Речи Посполитой.
6. В статье И.Синчука «Манетныя двары Вялiка княства Лiтоускага» рассматривается деятельность монетных дворов княжества. Обращается внимание на время их существования и их эмиссии.
7. В «Истории Беларуси» И.И. Ковкеля и Э.С.Ярмусика приводится общий осмотр исторических событий и фактов из истории нашего государства.
Исходя из изученности темы в литературе, автор определил целью курсовой работы показать развитие кредитных отношений и исследовать денежное обращение на территории Беларуси в XIII-XV веках.
Для достижения намеченной цели автором поставлены задачи:
1. Рассмотреть кредитные отношения в Великом княжестве Литовском.
2. Раскрыть денежное обращение на белорусских землях того периода.
3. Осветить денежный счет Великого княжества Литовского и Речи Посполитой.
4. Сделать выводы о состоянии денежно-кредитных отношений.
Задачи, поставленные при изучении темы курсовой работы, определили ее содержание, состоящее из введения, трех глав, заключения, списка литературы.
1.Развитие денежно-кредитных отношений и их регламентация в статутах Великого княжества литовского.
Усиление централистских тенденций в Великом княжестве Литовском, рост производительных сил обусловили формирование общегосударственной денежной системы, развитие такой функции денег, как средство платежа (в смысле участия денег в возникновении и ликвидации обязательств, произошедших от получения денег в ссуду или товаров в кредит). В XIII-XVI веках кредитные отношения в Великом княжестве Литовском претерпевают определенную эволюцию и становятся неотъемлемой частью феодальной экономики.
По-прежнему, как и в эпоху раннего средневековья, существенное место продолжает занимать первая историческая форма кредита – ростовщичество. Ростовщический капитал становится распространенным явлением в белорусских городах и деревнях. В докапиталистическую эпоху он выступал в основном в двух характерных формах: в виде ссуд мелким производителям (ремесленникам, крестьянам, горожанам), а также в форме предоставления денежных кредитов феодальной знати.
О широком распространении ростовщического кредита убедительно свидетельствуют магистратские книги (магистрат – от лат. magistratus: начальник, власть – выборный административный и судебный орган городского самоуправления) Гродно, Вильно, Могилева, Бреста и других белорусских городов. Записи о долговых обязательствах, иски по непогашенным ссудам, решения о передаче имущества в распоряжение кредитора в случае невозврата ссуды говорят о том, что в качестве субъектов кредитных отношений – кредитора и заемщика – часто выступали купцы с купцами, купцы и феодалы, феодалы и горожане, купцы и ремесленники, крестьяне и горожане.
В период формирования феодализма ростовщичество, как правило, не представляло собой самостоятельного вида предпринимательской деятельности. Чаще всего в качестве кредиторов выступали крупные феодалы, церковь, купечество, разбогатевшие горожане. Кредит тогда еще был децентрализован: ссуды выдавались физическими лицами, имевшими свободный капитал, субъектам, испытывавшим временную потребность в деньгах.
C утверждением феодальных отношений ростовщичество постепенно принимает профессиональный характер. Для некоторых купцов кредитные операции становятся как бы второй профессией наряду с основным занятием – торговлей. Впоследствии это вызвало появление своеобразных банкирско-торговых домов. Ростовщичество было источником увеличения капитала, расширения масштабов торговли, посреднических операций.
Плата за пользование ссудой, о чем свидетельствует анализ документов, в разные периоды, как правило, колебалась от 8 до 30% в зависимости от срока, на который предоставлялась ссуда, ее характера, степени обеспеченности, надежности самого заемщика [1,c 38].
Существует немало примеров и беспроцентных ссуд, основанных на взаимном доверии субъектов кредитной сделки. Однако на таких условиях кредиты, как правило, предоставлялись в небольших сумах и на непродолжительный период.
В различных письменных источниках и официальных документах Беларуси с XIV века процент за денежную ссуду или отданную в залог вещь назывался «лихва» (отсюда «лихвяры», «лихвярство»), а в XVI веке он заменяется терминами «навезка», «гостинец».
О росте удельного веса купечества в ростовщических операциях конца XVI века свидетельствует анализ магистратских книг Могилева, сделанный историком З.Ю. Копысским. Из всего объема предоставленных кредитов в денежной форме («опису на долг») на долю богатых купцов – членов магистрата приходилось: в 1580-1581 годах – записей 15%, сумма 270 коп (10,8%); в 1599-1600 годах – записей 20,2%, сумма 12314 коп (31,2%)[1, c 39].
О размерах капитала, предоставляемого в ссуду, можно судить по покупательной способности тогдашних денег. Копа представляла собой счетно-денежную единицу Беларуси, стоившую 60 грошей. В конце XVI века за 2 копы (120 грошей) можно было купить коня или вола, за 100 грошей – корову, за 20 – барана. Тулуп из овчины оценивался в 1 копу, топор – в 6 грошей[1,c 39].
В качестве кредиторов нередко выступали и ремесленники. Записи магистратских книг белорусских городов подтверждают это. В книге за 1642 год среди имущества брестского столяра Яна Кобылинского, оставленного по завещанию, указаны невозвращенные долги коллег в сумме 7 злотых (злотый – денежно-счетная единица, означавшая сумму в 30 грошей).
Не чуждалось ростовщических операций и крестьянство. Документальные источники доносят до нас любопытное кредитное соглашение от 20 апреля 1598 года, по которому крестьянин села Романовичи предоставил ссуду бурмистру Могилева в размере 53 коп 13 грошей под «интерес 5 коп 21 грош» ежегодно. Это сделка профессионала-ростовщика, в которой ссудный процент составлял около 10% годовых.
Такая же норма ссудного процента была и в ряде других белорусских городов. В 1655 году слуцкий феодал Богуслав Радзивилл, следуя обычной практике того времени, предписал, чтобы горожане брали друг у друга не более 10 злотых на 100 злотых, полученных в ссуду, то есть 10%. Аналогичным в первой половине XVII века был ссудный процент и в Бресте[1, c 39].
Определенное место на финансовом рынке Великого княжества Литовского занимали различные религиозно-профессиональные организации – братства, которые начали создаваться с XVI века. Из личных вкладов, доходов, денег, переданных по завещаниям, «братчики» формировали казну («скринку», «скарбонку»), которая использовалась для различных торгово-финансовых операций, в том числе и как своеобразный банк. Так, например, слуцкое церковное братство св. Спаса ссужало деньги горожанам под 16% годовых[3, c 27].
Важное место в кредитных отношениях развитого феодализма стал занимать коммерческий (торговый), кредит который предоставлялся предпринимателями друг другу в виде отсрочки платежа за передаваемый для реализации товар. Такие отношения часто складывались между купцами и ремесленниками.
Однако в отличие от обычных кредитных соглашений, оформляемых в магистратских книгах («опису на долг»), эта ссудная операция не фиксировалась подобным образом. В данном случае участники кредитной сделки регулируют свои отношения соответствующим письменным долговым обязательством с определенными реквизитами, которое в документальных источниках называется «обликг», «церограф». Первое упоминание о таких формах расчетов в Беларуси относится к середине 80-х годов XVI века.
Без всякого сомнения можно говорить о предшественнике векселя – документе, составленном с соблюдением определенных требований и воплощающем в себе денежное обязательство. В XVII веке использование обликга и церографа становится обыденным явлением, и они приобретают многие черты современного векселя.
Так, могилевский купец Федор, взяв у кожевника товар на 300 коп, 70 уплатил деньгами, а на 230 выдал церограф до 2 мая 1645 года. Ремесленник-векселедержатель тут же под этот церограф взял ссуду с обязательством в случае просрочки уплатить по 4 злотых за каждую неделю. Существует немало примеров сдачи обликгов и церографов под залог денежной суммы – косвенного кредитования.
Вексель быстро приобрел свойство обращаемости. Обликгами и церографами, взятыми у одного лица, можно было рассчитываться с кем-то другим. При оформлении такого обязательства в конце указывалось, что должник обязан оплатить долг кредитору, либо его наследнику, либо любому, «сей запис мой держачому»[3,c 27-28].
Кроме того, в белорусских письменных источниках 30-60-х годов XVII века встречается упоминание обязательства вексельного типа – «монета контрактовая», противопоставленного реальной монете и требующего выплаты определенной денежной суммы.
В этой связи в целом ряде кредитных соглашений, финансовых документов, когда кредитор желает получить реальную, полноценную монету, а не долговое обязательство или товары в погашение ссуды (возвращение ссуд в ряде случаев согласно взаимной договоренности могло осуществляться частично или полностью в товарной форме), используются различные понятия, определявшие сумы в «звонкой монете», - «готовизна», «гроши рукоданые», «гроши одличеные» (отсчитанные) и другие.
Обликг, церограф, монета контрактовая, представлявшие денежные долговые обязательства, нередко становятся средством обращения и средством платежа наряду с металлической монетой и фактически являются предшественниками кредитных бумажных денег в белорусских землях.
В конце XVI-XVI веке объектом кредитных соглашений нередко становятся не только денежные средства и материальные ценности, но и средства производства, в первую очередь – орудия труда. Субъектами подобных отношений являлись лица, сдающие во временное пользование за плату какие-то орудия труда, и лица, берущие их в аренду. Так, к примеру, в 1588 году могилевский ремесленник котельник Яков сдал в аренду за понедельную плату одному кузнецу наковальню, другому – кузнечные цеха. Так оформилась известная в наши дни форма кредита – лизинг[1,c 39].
Великое княжество Литовское активно развивает торгово-экономические связи с соседними государствами, что способствовало утверждению международного кредита.
Международные кредитные операции раскрывают торговые соглашения Смоленска и Риги XII-XIV веков, полоцко-рижские договоры, заключенные с 1263 по 1406 год. Кроме встречных поставок товаров, они предполагали и взаимное кредитование купцов. При этом «Смоленская торговая правда» в 1229 году, следуя нормам «Русской правды», определяла, что в случае несостоятельности кредитора первые платежи с его имущества пойдут «немцу» в Смоленской земле, а «русскому» - в немецкой. Рижская долговая книга за 1286-1327 годы зафиксировала многочисленные ссудные операции с участием витебских, полоцких и других торговцев[1,c 40].
Есть основания говорить и об утверждении в XV-XVI веках государственного кредита, при котором в качестве заемщика выступает верховная власть. Положение господарского скарба (великокняжеской казны) часто было напряженным. Дефицит государственного бюджета особенно увеличивался в периоды войн. Поскольку доходы от господарских волостей не покрывали текущих расходов, великий князь вынужден был обращаться к частным кредиторам – феодалам, городской верхушке.
Предоставление ссуды верховной власти, как, впрочем, и другим заемщикам, оформлялось «заставным» (залоговым) письмом. В качестве залога выступала земля господарских дворов. Держатель «заставы» получал право на землевладение и переданных ему вместе с имуществом людей, которые на нем проживали, в качестве процентов до погашения ссуды. Он мог также передавать свои права другим лицам. В середине XV- начале XVI раздача господарских дворов в «заставу» приняло массовый характер.
При предоставлении ссуд в качестве залога часто выступали земельные владения, недвижимость. В XVI веке залог недвижимого имущества нередко осуществлялся как в форме «заставы», связанной с передачей имущества с правом последующего выкупа, так и в виде ипотеки, т.е. залога в форме записи долгов на имении в судебных книгах без его передачи кредитору.
К разновидности ипотечного кредита близок так называемый «видеркауф» (от нем. widerkauf – выкуп), при котором заемщик передавал кредитору имущество, служившее обеспечением кредита, но сохранял за собой право его выкупа в установленный срок. Например, Слуцкое братство в 1682 году сроком на три года завладело княжеским имением Браславцы с условием, что владелец будет им управлять, предоставив ссуду в 10 тысяч злотых под 8% годовых. В случае невозврата кредита братство могло без обращения в суд, в присутствии лишь судебного исполнителя и представителей шляхты, занять имение и владеть им до полного возвращения долга[1,c 40].
В качестве обеспечения ссуды нередко выступали не только недвижимое имущество, но и товар, являвшийся залогом. Чаще всего заемщиками в таких случаях были торговцы. При несвоевременном погашении кредита они теряли на некоторое время, а то и навсегда свой товар, который решением магистрата мог быть подвергнут аресту. Иногда кредитор оговаривал право в случае невозврата ссуды взять у заемщика товар за 50% его стоимости, что приводило мелких торговцев к разорению.
Широкое распространение получила и такая форма погашения полученной ссуды, как выполнение различных работ на протяжении определенного кредитным соглашением времени. В таких случаях в магистратских книгах непогашенный долг фиксировался как «опис на работу». Заемщик мог отработать не саму ссуду, а только проценты по ней.
До конца XVII века в Великом княжестве Литовском сохранялся и был широко распространен институт закупничества – заклад личности до отработки или погашения ссуды, сложившийся в раннем средневековье. Если размер отработок в кредитном соглашении не оговаривался, то он определялся законом. Согласно ему нормы погашения долга за год работы составляли: в 1529 году – 15 грошей мужчине и 10 грошей женщине, в 1566 – 50 и 30, в 1588 – 100 и 60 соответственно. С отработкой ссуды закупничество прекращалось[1,c 40].
Взаимоотношения субъектов кредита в Великом княжестве Литовском детально регламентировались Статутами – сводами законов государства, принятыми в 1529, 1566 и 1588 годах. В них оговаривалась процедура заключения ссудной сделки, определялись порядок погашения кредита, ответственность заемщика. В Статуте 1588 года раздел «О записях и продажах» содержал около 20 статей, определявших залоговое право, формы кредитных соглашений, получивших распространение в то время.
Система Статутов включала в себя административное, военное, опекунское, судебно-процессуальное, наследственное, земельное, лесное и охотничье, а также уголовное право. Существенное место в действовавшем законодательстве княжества занимали нормы, регулировавшие кредитные отношения в феодальном обществе – займ, аренду, залог, поручительство.
Система гражданского права, сложившаяся в XVI веке и получившая свое завершение в третьем Литовском Статуте в 1588 года, регламентировала правовые нормы на белорусских землях на протяжении более двух столетий.
Регулируя отношения займа, действовавшее законодательство детально определяло порядок оформления финансовых соглашений. Статуты Великого княжества Литовского предусматривали письменную форму договора займа на сумму свыше 10 коп грошей, которая представляла тогда весьма значительные деньги. Эта норма, определенная Статутом 1529 года, сохранялась без изменений и в обеих последующих редакциях – 1566 и 1588 годов. Если предоставлялась ссуда размером до указанной суммы без долговой записи, и заемщик отказывался ее возвратить, то взыскать деньги можно было через суд, где кредитор должен принести присягу. В случае выдачи ссуды свыше 10 коп грошей без соответствующего письменного оформления и отказа заемщика выполнить свои обязательства суд уже не позволял заимодавцу присягать, и тот терял свой капитал.
Вместе с тем закон предусматривал разную правоспособность субъектов в обязательствах. Выше указанная правовая норма распространялась только на шляхту и мещанство. Феодально зависимый человек имел право поручиться по обязательству лишь на сумму не более 4 коп грошей[2,c 46].
Договоры займа, как и другие соглашения (купли-продажи, наследства), составлялись по определенной форме и требовали наличия обязательных реквизитов (подписи, печати). Наиболее важные из актов заносились в судебные книги. За подделку официальной финансовой документации – «записей», «цифр на долги», «долговых листов» - закон требовал самой суровой меры: «Коли бы хто листы або печати наши фальшовал <…> ничим иным, только на горле огнем каран быти маеть<…>»[4,c 66].
В случае пропажи долговых обязательств, которые «згинули на дорозе» или «от огню або от воды страчоны», закон в определенной мере допускал восстановление прав кредиторов. Для этого необходимо было пройти целый ряд бюрократических процедур: обратиться в суд с личным заявлением о пропаже ценных бумаг, представить не менее двух свидетелей, являющихся добропорядочными гражданами («людьми добрыми, веры годными»), которые эти документы видели, о них знают и «печати свои до них прикладывали».
Как заявителю-кредитору, так и свидетелям надлежало принести присягу. Если же свидетелей, которые могли подтвердить наличие долговых обязательств (поскольку участвовали в их оформлении) найти не удавалось, то присягал только сам заявитель и получал право на получение денег или имущества.
Однако при этом Статут 1588 года делал существенную оговорку: подобная правовая норма распространялась «не на важнейшую речь, только до двухсот коп грошей», что, как видно, означало весьма определенные ограничения на исполнение обязательств по возврату ссуды или получение в собственность кредитора залога при утрате финансовых документов[2,c 46].
Значительное место Статуты Великого княжества Литовского отводят материальному обеспечению кредитования, определяя в качестве залога как недвижимость («имене лежачое»), так и движимое имущество («имене рухомое»).
Важнейшим видом кредитного обеспечения, о чем свидетельствуют многочисленные статьи Литовских Статутов, являлся залог недвижимого имущества – «застава», к которому тогда в первую очередь относились имения, а также земли. Залог на недвижимость в XVI веке существовал в двух формах: передачи имущества кредитору, который использовал труд переданных вместе с имением феодально зависимых людей в счет процентов по ссуде и мог переуступать свои права другим лицам, а также ипотеки – в форме записи долга на имение без передачи кредитору.
Характерно, что первоначально конституционные нормы ограничивали права землевладельца-шляхтича распоряжаться своим наследственным имением при заключении кредитных соглашений. Статут 1529 года позволял передавать в залог только две трети его части, что сдерживало развитие кредитных отношений в хозяйственной жизни государства. К тому же предоставивший кредит на сумму, большую стоимости этой части имения, терял ссуженную стоимость.
Статуты 1566 и 1588 годов ликвидировали эту устаревшую норму, которая не отвечала новым экономическим и политическим отношениям в обществе, и землевладельцы получили полное право свободно распоряжаться своей недвижимостью: «отдати, продати, даровати и записати заставити» (т.е. заложить).
В Статуте 1566 года появился новый, в сравнении с предыдущим сводом законов, раздел «О записях и продажах», в котором подробно определены порядок и формы составления соглашений о недвижимом имуществе, договоров займа, залога, называются сроки исковой давности по некоторым видам кредитных сделок. Статут 1588 года сохранил и несколько расширил статьи (артикулы) этого раздела.
C появлением новых судов, земских, все соглашения о недвижимости должны регистрироваться в них, о чем свидетельствуют Статуты 1566 и1588 годов. В период между «роками земскими» (сессиями этих судов) сделки могли оформляться в судебных органах низшей инстанции – замковых. Однако затем эту запись необходимо было перенести «до книг земских», иначе соглашение теряло юридическую силу[2,c 47].
Согласно законодательству, на залог, как и на денежную ссуду в целом, не распространялась исковая давность: «уставуем, абы каждая застава и долг позычоный давности земское не имели».
В соответствии с законом залогодержатель, не пожелавший возвратить залог, должен был явиться в суд, который обязывал его получить от должника возвращаемую ссуду без какой-либо ссылки на срок давности. После этого судьи вводили заемщика-залогодателя во владение имением.
С другой стороны, залогодатель утрачивал свое имение в случае невозвращения кредита в срок, если такое условие было оговорено в соглашении о ссуде.
Система Статутов определяла, что залогодержатель, при невозможности должника выкупить имение, обязан был оповестить родственников заемщика, чтобы они выполнили его денежные обязательства. Если родственники этого сделать не могли, то кредитор получал имение навсегда.
Статут первоначально давал и определенную защиту заемщику. Статья 9 раздела «Об имениях, которые обременены долгами, и о залоге» Статута 1529 года определяла, что если кто-нибудь заложил свое имение и определил в договоре конкретный срок его выкупа и не смог выкупить, то кредитор-залогодержатель должен держать эту недвижимость на протяжении еще одного такого же срока, по истечении которого кредитодатель уже не обязан ждать, когда заемщик сможет выкупить свою землю или имение. Однако в последующем Статуте такая норма уже отсутствует[2,c 47].
Если заемщик, предоставивший имение в качестве залога, внезапно умер и не успел в определенный кредитным договором срок его выкупить, такое право предоставлялось его детям или близким родственникам покойного.
Нормы гражданского права предполагали возвращение ссуды в самых различных случаях. По Статутам 1529 и 1566 годов определялось, что если кто-то приобрел имение, заложенное за долги, а кредитор в течение 10 лет не предъявлял требований о погашении ссуды, то долг взыскивался с заемщика и не мог обращаться на имение.
При обращении кредитора в суд до истечения срока земской давности по обязательствам заемщика, продавшего обремененного долгами имение, теперь отвечал его новый владелец, который, в свою очередь, мог взыскать деньги и различные издержки с прежнего хозяина недвижимости. Статут 1588 года сократил срок земской давности с 10 до 3 лет.
Защищая имущественные права кредитора-залогодержателя, закон предусматривал значительный денежный штраф по отношению к заемщику, заложившему свое имение или землю и который, не погасив долга, насильственно, в нарушение юридических норм, возвратил свою недвижимость. В этой ситуации залогодатель обязан был уплатить штраф в размере 12 рублей грошей. Кроме того, следовало заплатить за работу на земле тяглых крестьян, выполнявших основные феодальные повинности, по 6 грошей на человека и 3 гроша за «пешую службу», т.е. без рабочего скота, в неделю. Таким образом компенсировались утраченные доходы и прибыль.
Практика кредитных отношений исследуемого периода допускала возможность и такой ситуации, когда одно имение могло выступать в качестве залога в двух и даже больше кредитных сделках и на нем «висело» несколько долгов. В подобной ситуации закон позволял кредиторам еще раз заложить (перезаложить) недвижимость для удовлетворения своих финансовых требований. Возвращенные таким образом деньги заимодатели могли поделить между собой. Если в результате подобной операции обязательства заемщика обеспечивались не полностью, то устанавливался следующий порядок возвращения ссуды: первый кредитор получал имение, другие (с последующими «записями») могли истребовать деньги с должника, а в случае его смерти обратить взыскание ссуды на другое имущество заемщика.
Установленные в Великом княжестве Литовском нормы гражданского права немалое место отводили и такому виду залога за полученную ссуду, как движимое имущество – закладу. Движимые вещи могли передаваться в залог и без письменного оформления, но с сохранением определенной формы соглашения, что считалось законным. В случае, когда должник-залогодатель не выкупал в определенный кредитным соглашением срок своей вещи, то заимодатель мог ее либо обратить в свою собственность, либо реализовать с целью возвращения капитала.
Статут 1529 года определял порядок отчуждения движимого имущества в пользу залогодержателя таким образом: если кредитор возбудил дело по поводу предоставленной ссуды, и заемщик не явился в суд первый, второй и третий раз, то должник терял свою вещь.
Статуты 1566 и 1588 годов трактуют данную норму жестче: теперь уже не требовалось трехкратное приглашение заемщика-ответчика в суд, а предполагался переход заложенной движимой вещи в распоряжение кредитора по наступлении срока выполнения обязательства заемщиком.
В ситуации, когда ценная вещь закладывалась без определения срока его выкупа, Статут 1588 года назначал четыре недели, в течение которых должник должен был выкупить свое имущество и по прошествии которых терял его[2,c 47-48].
Статутовое право регламентировало также и порядок реализации заложенного имущества с целью удовлетворения требований кредитора. Кредитор, продавший заложенную вещь, имел право получить деньги только в размере предоставленной ссуды, вычтя из нее судебные издержки. Остаток денег полученных от реализованного залога, кредитор возвращал должнику.
Статут 1588 года также определял ответственность за сохранность заложенных движимых вещей. Если предмет залога сгорел при пожаре или был украден вместе с остальными вещами залогодержателя, то тот, присягнув на суде в отсутствие какого-либо злого умысла, освобождался от ответственности. В случае, когда оказалось утраченным только имущество заемщика залогодателя, кредитор-залогодержатель был обязан возвратить равнозначные вещи или возместить их стоимость.
Довольно любопытным представляется порядок заклада такого «движимого» имущества, как лошадь или вол, которые нередко выступали в качестве своеобразного вида залога. Если лошадь или вол, будучи в залоге, вдруг сдохли, и залогодержатель в этом не виноват, то есть не заморил животных голодом и не надорвал их на работе, то по Статуту 1566 года владелец лошади или вола могут получить в качестве компенсации только их кожу. Статут 1588 года в определенной степени стоит на защите интересов таких залогодателей-заемщиков: он требует возвратить половину суммы кредита, полученной под заклад коня или вола вместе с кожей умершего животного.
Действовавшие правовые нормы также определяли сроки денежных платежей должников, присужденных судебными органами. Так, Статут 1529 года назначил четыре недели, в течение которых ответчик должен был выполнить свои финансовые обязательства. Если их сумма составляла 1000 коп грошей и выше (огромные по тем временам деньги), то предоставлялась отсрочка – в каждые четверть года выплачивать по 100 коп до полного погашения долга. Если должник в назначенные сроки не выплатит определенной судом суммы, то кредитор получал его имение в погашение ссуды.
Литовский Статут 1588 года существенно сократил сроки денежных выплат по решению суда. Их продолжительность составляла: до 50 коп грошей – 2 недели; от 50 до 100 коп – 4 недели; от 100 до 500 коп – 12 недель; 500-1000 коп – 24 недели[2,c 48].
Таким образом, анализ норм гражданского права, определявших различные стороны кредитных отношений феодального общества, свидетельствует о высокой степени развития кредита в Великом княжестве Литовском, наличии богатого, накопленного веками опыта организации ссудных операций, разнообразных форм и видов обеспечения ссуд. Которые отвечали потребностям экономического развития государства того времени.
2.Денежное обращение и денежный счет Великого княжества Литовского. Монетные дворы
С прекращением притока западноевропейского денария Русь вступила в период, известный в нумизматической литературе под названием «безмонетного». На территории современной Беларуси он продолжался до начала XIV века.
На Западных землях Руси экономическим и политическим ядром стало Полоцкое княжество, включавшее в себя Витебск, Оршу, Минск, Логойск. Несмотря на то, с XIII века оно попало под контроль Смоленского княжества, оно еще долгое время удерживало за собой ведущую роль активнейшего торгового центра, имело интенсивные экономические связи с Новгородом, Смоленском, Киевом. В древней столице Руси по-прежнему существовало торговое подворье полочан.
В начале второй трети XIII века возникло Великое княжество Литовское. Основатель этой державы – Миндовг объединив литовские земли. К концу своего правления присоединил к ним Черную Русь и северо-западную часть Полоцкой земли с городом Браславом. В период становления Великого княжества Литовского шел активный процесс развития феодального хозяйства с постепенным расширением обмена, утверждением товарно-денежных отношений. В этот же период начала складываться и денежная система княжества[7,c 10-17].
В безмонетный период распространение на Руси получают своеобразные деньги – серебряные слитки определенной массы и формы. Материалом для них служили как накопленные ранее запасы дирхамов и денариев, так и лепешкообразные германские слитки, поступавшие через Новгород. В Беларуси чаще всего встречаются два вида слитков: киевские (140-165г) и «западнорусские» или «литовские» (100-110 г). В качестве разменных денег выступали шкурки пушных зверей («куна», «векша»). В денежном обороте участвовали еще и гривны отлитые в золоте, но они употреблялись крайне редко[5, c 139].
Экономическое развитие Беларуси в XIV- XV вв. привело к образованию нового фонда средств рыночного обращения и платежа, качественно отличавшегося от денежного хозяйства безмонетного периода.
XIII век оставил такие понятия, как «гривна», «рубль» и «полтина» («пол рубля»). Гривна выступает как весовая единица серебра, иногда по традиции именуемая и рублем. Вначале бытовала пражская гривна (210-229 г), но во второй половине XV в. ее вытеснила краковская (197,68 г). Этот весовой эталон делился на 4 вярдунка (фертона), 24 скотца (скойца) или 96 кварт[5, c 140].
Одновременно гривна представлена и денежной единицей безмонетного периода в виде серебряных слитков и их половинных фракций – полтин (литовского и реже новгородского типов).
К последней четверти XIV- первой половине XV в. относятся выпуски маленькой серебярной монетки – литовского денария («пенезя», «пенязя»). На некоторых ее разновидностях помещалась надпись «ПЕЧАТ» (т. е. «печать» - знак великого князя).
Эти эмиссии не отразились сколько-нибудь заметным образом на фонде денежного обращения Беларуси: до настоящего времени не зарегестрировано ни одного случая открытия кладов денария на ее территории; известны лишь единичные их находки, происходящие преимущественно из могильников на белорусско-литовском пограничье (север Гродненской области).
Как видно, литовские средства денежного обращения были представлены слишком крупными (рублями, полтинами) номиналами – с одной стороны, и слишком мелкими (денариями) – с другой. Они, естественно, не могли в полной мере удовлетворить запросы разви-вающегося товарооборота, требовавшего более разнообразных и «гибких» денежных единиц[3,c 17-18].
В июле 1300 г. в чешском городе Кутна Гора начата чеканка крупной серебряной монеты, получившей название пражского гроша. Вскоре кутногорские эмиссии завоевали общеевропейское признание. Они стали основой денежного хозяйства Великого княжества литовского вплоть до конца XV в. Начинается очередной этап денежного обращения, получивший название «период пражского гроша».
В белорусских письменных источниках пражский грош фигурирует обычно в сопровождении эпитетов, подчеркивающих его большой размер («широкий») и полноценность («добрый»), иногда – происхождение («прагксий», «ческий»).
Приток пражских грошей начался, очевидно, уже в первой трети XIV веке (самое раннее упоминание их в письменных источниках датируется 1337 г.). Если же обратиться установлению времени сокрытия известных ныне кладов, то оказывается, что почти все они имеют младшими монетами гроши Вацлава IV. Таким образом, можно утверждать, что основная масса кутногорской денежной продукции поступила на территорию Беларуси между 1378 и 1419 гг. Основной путь притока пражских грошей шел из Чехии через южную Польшу – Червовую Русь – Киевщину – Черниговщину. В Беларуси областью наиболее интенсивного их обращения было Поднепровье[5,c 151].
Прямым следствием распространения в княжестве чешской монеты явилось упрочение на его рынках счетно-денежных понятий – копы и полукопы, рубля и полтины. Копой определялась сумма в 60 грошей. Первые три четверти XIV века она почти соответствовала термину «рубль», так как по содержанию серебра была близка к весовой гривне-рублю. Но неуклонное падение качества пражских грошей (с конца первой половины XIV в.) привело к увеличению их количества в весовом рубле до 96 (к концу века), а затем – до 100 (с 1432 г.). В конечном итоге счетным понятием «рубль» стала определятся сумма в 100, а полтиной – в 50 грошей. Копа же по-прежнему соответствовала 60 грошам[5,c 149].
Пражский грош настолько прочно обосновался в Великом княжестве Литовском, что даже стал статьей экспорта на русские земли. Летописи Пскова и Новгорода под 1410г. сообщают о принятии в обращение некоторых иноземных денег – в том числе и «грошей литовских». Если учесть, что в начале XV в. самой распространенной на его рынках была чешская монета, становиться ясным: псковский и новгородский летописцы приняли поступивший из «Литвы» пражский грош за литовский.
Прекращение Великим княжеством Литовским импорта чешского монетного серебра вызвано внешними причинами: с 1419г. Чехия вступает в полосу Гуситских войн и прекращает чеканку монеты. Выпуск пражского гроша, возобновленный в 1457 г., осуществлялся в значительно меньших, чем при Вацлаве IV, тиражах. Кутна Гора утратила значение крупнейшего эмиссионного центра Европы[5,с 152].
При господстве в денежном хозяйстве Беларуси пражского гроша здесь, помимо слитков и денариев, обращались и другие денежные единицы. Наиболее распространенными среди них были серебряные шиллинги Ливонского Ордена. Даже в официальных документах обще-государственного значения они выступают как общепризнанное платежное средство.
Среди белорусских нумизматических находок XIV-XV вв. зарегистрированы несколько экземпляров серебряных (дирхамов) и медных (пулов) монет Золотой Орды. Их малочисленность вполне закономерна: Беларусь избежала монголо-татарского завоевания (временной оккупации подверглась лишь ее юго-западная окраина – Брестчина). Массовый импорт пражских грошей исключал необходимость ввоза золотоордынских монет. Дирхемы и пулы встречаются преимущественно на юге современной Беларуси, т.е. на захваченных монголо-татарами землях и на граничивших с ними районах.
Во второй половине XV в. в денежный счет Беларуси включается еще одно счетно-денежное понятие – польская гривна, определяющая сумму в 48 пражских грошей. Впервые о них упоминается в решении суда города Слонима за 1488 г[5,c 151].
С последней четверти XV в. письменные источники систематически упоминают золотой венгерский («угорский», «вгорский») дукат (от лат. ducatus. – герцогство).
В реестре подарков псковичей Казимиру Ягеллончику (1480),отмечается, что королевой, кроме рубля и полтины, был уплочен и «золотой Угорский»[5,c 152].
Дукат в это время котировался по 21 пражскому грошу, о чем свидетельствует запись в приходно-расходных книгах Гродно за 1480-е гг. В 90-х гг. XV в. рыночный курс дуката стал паритетным 30 польским грошам. Такое стоимостное соотношение было официально подтверждено в 1493 г., а затем и в 1496г. В итоге термин золотой («злотый») выступает в двуединой роли: он, как и ранее, определяет реальную золотую монету – дукат и в то же время сумму, выраженную 30 польскими счетными грошами[5,c 152].
Еще более дорогой монетой, известной в Великом княжестве Литовском, был золотой английский нобль (от англ. noble – благородный) массой около 7,7г (более чем вдвое крупнее дуката). Эта монета получила в Беларуси название «корабельник» от изображения на ее лицевой стороне корабля.
Единичными экземплярами зарегистрированы другие монеты XIV-XV вв.: краковский грош (между 1337-1347), готландский денарий города Висби (между 1340 и 1400), мейсенский грош Саксонии времени Вильгельма I(1379-1407), медная среднеазиатская монета Тимура(1370-1405) и турецкий мангир города Эдирне, отчеканенный в 1452 г[5,c 154].
Во второй половине XIV в. слова «куны» и «серебро», как общее, собирательное обозначение денег вытесняются термином «пенези» или «пенязи» (множественное число от «пенезь», «пенязь»).
Вместе с тем в условиях сложившейся общегосударственной монетной системы с набором номиналов, позволявшим обслуживать различные торговые и платежные операции – от мелких до самых крупных, в Великом княжестве Литовском продолжали бытовать и архаичные стоимостные эквиваленты.
Письменные источники XV-XVI вв. свидетельствуют об использовании при расчетах и платежах не звонкой монеты, а товаров («фантов») [3,c 19].
В многочисленных документальных источниках с 1480-х гг. четко выделяют суммы в реальной монете, именуя их «готовизна», «гроши одличеные», «гроши готовые», «гроши рукоданые», отделяя их, таким образом, от товаров. Например, 30 апреля 1490 г. Казимир Ягеллончик передает «мыто» Путивльское и «корчму» киевлянам за арендную плату «готовизною … по сту золотых горских»[5,c 152].
В XIV-XV вв. в Великом княжестве Литовском складывается собственная денежная система. В 1492 г. открывается Виленский монетный двор, который начинает массовую чеканку денария (пенязя) и полугроша, что свидетельствует о начале формирования национального денежного хозяйства.
1 июля 1569 г. в городе Люблине между королевством Польшей (Короной) и Великим княжеством Литовским заключена государственная уния, создавшая огромную федеративную державу – Речь Посполитую.
Корона и Великое княжество Литовское становятся важнейшими поставщиками на рынке Западной Европы хлеба, меда, золы, мехов, льна, пеньки и крупнейшими импортерами меди, железа, серебра и других товаров западноевропейского происхождения.
Одновременно ширятся экономические связи Речи Посполитой с Россией и восточными странами, откуда поступали изделия из железа и дерева, выделанные кожи, полотно, бумажные изделия и др.
Конец XV в. – конец 70-х гг. XVI в. центром денежного производства Великого княжества Литовского является Вильно, Польши – Краков. Виленский монетный двор, открытый Александром, ведет массовую чеканку денария (пенязя) и полугроша, выпускает пробный грош. Краковский двор времени Яна Ольбрахта чеканит денарии и полугроши (квартники), а с восшествием на польский престол Александра эмитирует только полугроши (имеются впрочем, данные о том, что однажды был вылит и пробный дукат)[6,c 123-124].
Сигизмунд I, наследовавший Александру в 1506 г, продолжил чеканку как литовских, так и польских монет. Общей характерной особенностью эмиссионной деятельности было явное преобладание масштабов коронного производства над литовским.
Во второй половине 1508 г., после полуторагодичного перерыва, продолжил свою работу Виленский монетный двор. Начат интенсивный выпуск полугрошей, продолжавшийся по 1529 г. Важнейшим нововведением в денежное хозяйство княжества стала чеканка грошового номинала. Эмиссия «плоских» грошей оказалась непродолжительной: она прекратилась уже в следующем, 1536г. Во внешнем оформлении этих монет имеется довольно редкая в практике мирового монетного дела деталь – размещение под гербом княжества (Погоней) буквенного обозначений месяцев чеканки[6,с 124].
Коронная чеканка, сосредоточенная, как и прежде, в Кракове, открылась выпуском недатированных денариев и полугрошей 1507- 1511 гг. В последующие годы эмитируются тройные денарии (тернарии), гроши, тройные гроши (трояки), шестигрошовики (шустаки), дукаты (в 1533 г выпущен и двойной дукат). В 1533 и 1540 гг. выбиты талеры, но деньгами, по сути, они не являлись.
Работают городские монетные дворы в Гданьске (1525-1548 – номиналы от денария до шестигрошовика, дукат) и Эльбленге (1530-1540 – номиналы от денария до шестигрошовика).
Продолжительное правление Сигизмунда II Августа характеризуется прекращением коронных эмиссий. Функционируют лишь городские монетные дворы Гданьска, с номиналами от денария до тройного гроша, Эльбленга и Всхова, чеканивших денарии.
Разнообразными становятся литовские эмиссии. Виленская чеканка представлена полуденариями (оболами), денариями, трояками, четырехгрошровиками (чвораками), шестигрошовиками (шостаками), а также четвертькопами 1564 г. и полукопами 1564-1565 гг., дукатами и, наконец, португалом [5,c 160].
В 1546-1548, 1564 и 1566-1568 гг. на основе польской монетной стопы в Вильно выпущены гроши, предназначенные для обращения в Короне. Но они, тем не менее, несут на себе геральдическую атрибутику и легенды, провозглашающие их принадлежность Великому княжеству Литовскому[5,161].
Очень своеобразная группа «литовских» эмиссий представлена испанско-неаполитанскими монетами. Эти денежные единицы вошли в денежное обращение после возвращения испанским двором денег, взятых в долг Филиппом II у матери Сигизмунда II. Часть этого долга была возвращена в виде неаполитанских талеров – дукатонов и полуталеров Филиппа II. В условиях шедшей с 1558 г. Ливонской войны с Россией казна Великого княжества Литовского испытывала резко возросшие потребности в дополнительных денежных средствах. Это обстоятельство обусловило нецелесообразность трудоемкой и дорогостоящей работы по перечеканке полученных монет в литовские номиналы. Обращение неаполитанских талеров и полуталеров было узаконено нанесением на них надчеканки в виде вензеля Сигизмунда и даты.Эти талеры и полуталеры именовались современниками «филипками». 21 декабря 1565 г. по требованию Виленского сейма было объявлено об отзыве их из обращения путем выкупа у населения в течение тридцати недель за один коп польских грошей.
На территории Короны общегосударственные эмиссионные центры отсутствуют, функционируют лишь три городских монетных двора: в Гданьске, Эльбленге и Всхове. Прекращение Сигизмундом II коронной чеканки отнюдь не означало что, рынки лишились польской монеты: ее обращение продолжалось за счет эмиссий Александра и Сигизмунда I.
Петрковский сейм 1501 г., избравший на польский престол Александра, заявил, что польские и литовские монеты должны чеканиться равными по качеству и весу. Это решение осталось невыполненным: как при Александре, так и при Сигизмунде I монетные системы Короны и Великого княжества Литовского, будучи в основе своей одинаковыми, существенно разнились реальными стоимостями однономинальных монет.[
Варшавский сейм 1564 г., намереваясь возобновить польские денежные эмиссии, пообещал унифицировать литовские и польские монеты путем чеканки их равными «по весу», содержанию благородного металла и номиналам. Петраковский сейм 1567 г. и Люблинский сейм 1569 г. выступили с такими же требованиями. Но уже в 1570 г. единственный из действовавших монетных дворов - Виленский - прекратил работу, т.е. первое десятилетие своего существования Речь Посполитая не чеканила монеты, пользуясь продукцией денежного производства минувших лет [5,c 162-163].
Параллельное существование двух монетных систем отразилось на рыночной лексике, разграничивавшей великокняжескую и королевскую эмиссии. Например, нередко оговаривалась государственная принадлежность монеты или ее курс в литовских денариях-пенязях: «грош Великого князства Литовского», «грош по десяти пенязей».
Грош использовался не только как денежная единица, но и в качестве весового эталона для различного рода серебряных изделий.
Из монет предшествующего периода на рынки Великого княжества Литовского перекочевали пражские гроши. Документами конца XV - первой четверти XVI в. они фиксируются на всей территории Беларуси, в последующее время – редкими актами Плотчины и Витеб-щины. Их рыночный курс составлял 12, а затем – 14 литовских денариев [5,c 167].
Утратив роль монополиста серебряного денежного обращения, пражский грош уже не мог, как это случалось в XIV-XV вв., обойтись без поясняющего эпитета, отделяющего его от литовских и польских грошей. Это обстоятельство превосходно иллюстрируется протоколом мстиславльского суда 1516 г.: писарь, пропустивший слово «широких», посчитал необходимым исправить свою ошибку, вставив пропущенное слово [5,c 167].
Резкое сокращение масштабов обращения пражского гроша со 2-й четверти XVI в. и фактическое его прекращение к началу 1560-х гг. вполне закономерно: во-первых, сложившийся еще в конце XIV – начале XV в. его основной фонд, лишенный в последующее время пополнений, стал исчерпываться; во-вторых, становление и развитие Великого княжества Литовского привело к использованию чешской монеты в качестве сырья для Виленского монетного двора.
По начало 1560-х гг. продолжаются поступления шиллингов Ливонского ордена. Доказательством их широкого обращения являются факты их подделки.
С конца 1510-х гг. начинается приток новой иноземной монеты. Наиболее объемные ее поступления представлены полугрошовиками, чеканившиеся в силезским городом Свидницей в 1517-1528 гг. Эти монеты точно копировали польский полугрош как материальными характеристиками, так и внешним оформлением. Единственное их отличие от продукции Краковского монетного двора сводилось лишь к содержанию легенд. Это вызвало ожесточенное противодействие польско-литовских властей ее допуску в обращение.
Указом от 21 марта 1518 г. Сигизмунд I категорически запретил прием этой «подлой» монеты и велел выставить ее для всеобщего обозрения на рынках [5,c 169].
Массовое изъятие полугрошей Свидницы затянулось на долгие годы. О размахе этой операции можно судить по тому, что лишь в 1546-1547 гг. на территории Великого княжества Литовского было скуплено около 2,5 тысяч ее экземпляров [5,c 168].
С 1529 г. белорусские источники начинают фиксировать талер. Талер не сразу прижился в денежном обращении. Как в частных, так и в общегосударственных документах сведения о талерной монете приобретают относительно систематический характер лишь с середины 1560-х гг. Исчисление ее курса ведется как в литовских, так и в польских грошах. Талер так же выполняет и роль весовой единицы.
В 1490-х гг. рыночный курс дуката стал паритетным 30 польским грошам. Это стоимостное выражение было официально подтверждено Яном Ольбрахтом в 1493 г. и Конституцией Петрковского сейма 1496 г. Таким образом, термин «золотой» («злотый») становиться дву-значным: он, как и прежде, определяет реальную золотую монету (дукат) и в то же время – денежную сумму, выраженную 30 польскими счетными грошами (60 реальными полугрошовиками) [5,c 173].
К началу XVI в. вследствие прогрессирующего падения цен на серебро реальный и счетный смыслы слова «золотой» расходятся: им по-прежнему именуют 30-грошовую сумму в польской чеканке, а для обозначения дуката используют его лишь в сочетании с дополни-тельными определениями «черленый», «в золоте (в злоте)», «червоный» или «вгорский(угорский)», если речь идет о венгерской чеканке. Дукатом в абсолютном большинстве случаев измеряется масса золотых изделий.
Продолжается обращение английских ноблей-корабельников, а также их половинных фракций. Очень крупная сумма в ноблях упоминается в судебной «справе» 1511г., а 6 мая 1495 г. дьяк при сборе таможенных пошлин получает «золотой корабельник» [5,c 174].
Высший номинал денежного обращения представлен западноевропейским португалом. Эта самая дорогая монета использовалась только в самых исключительных случаях.
Характеристика денежного фонда рынков Великого княжества Литовского была бы неполной без упоминания о включившейся в него серии необычных монет.
Королевские указы от 28 августа 1570 г., 16 июня 1571г. и 27 мая 1572г. объявили о предстоящем открытии Монетного двора в замке Дальхольм (Доле) под Ригой. В августе 1572 г. здесь начата чеканка биллонного шиллинга, паритетного 1/6 литовского гроша. Вскоре она прекращается по требованию протестовавших против ее низкопробности городских властей. В 1573 г. выпускались биллонный фердинг, серебряные полумарки и марка, паритетные со-ответственно полутора литовским грошам, трояку и шостаку. Работа Дальхольмского монетного двора была прекращена около 15 сентября 1573 г. [5,c 175-176].
Итак, основные звенья монетной системы, существовавшей в Великом княжестве Литовском, материально олицетворялись оболом, денарием, двойным денарием, полугрошем, грошем и производными от него номиналами (двойным, тройным, учетверенным и ушестеренным грошами), талером и дукатом. Характерно, что все они (за исключением обола) выступали в двоякой роли: как реальные монеты и как счетно-денежные понятия.
Самый мелкий номинал - обол фигурирует в документах как «пенезь менший», а упоминаемый наряду с ним денарий именуется «пенезем болшим».
Денарий использовался в качестве счетно-денежного понятия как до появления в 1546 г. обола, так и после ухода последнего с рынка во второй половине 1550-х гг. Денарий олицетворяет собой самую низкую денежную единицу (обол по причине своей малораспространенности избежал этой участи), что нередко подчеркивается интонационно контекстами документов.
Таким образом, в рыночном обиходе сохраняются счетно-денежные единицы предшествующего периода – копа и полукопа, рубль и полтина. В подавляющем большинстве случаев они используются для счета литовских монет или пражских грошей, изредка – польских монет. Широкое распространение получает новая счетная единица – золотой (злотый), соответствующая 30 польским грошам. Преимущественно при штрафных санкциях используются вярдунок (12 польских грошей) и гривна (48 польских грошей).
В практике финансовых операций повсеместно используются «личбы» - системы перерасчета более или менее крупных сумм, представленных различными номиналами, на единообразной основе – рыночные курсы литовского, польского или пражского грошей. Становление личб не было спонтанным событием. Об этом свидетельствует, в частности, завещание земского подскарбия Авраама Юзефовича (28 сентября 1519 г.). Упомянув остающийся за великим князем долг, он не исключает возможности того, что названная им сумма может измениться [5,c 177].
Личбы, опирающиеся на литовский грош, выступали в четырех разновидностях: дробной, литовской, полугрошковой и широкой.
Литовская личба, удержавшаяся до конца XVII в., впервые фиксируется 13 июля 1507 г.: некий ротмистр Грек присуждается к уплате шляхтичу Заранку суммы в «двадцать коп грошей Литовское личбы – по десети пенезей у грош».
Известен только один случай полугрошковой личбы. 29 сентября 1529 г. Сигизмунд I подписывает грамоту, подтверждающую, что мстиславльский князь Михаил Жеславский завещал дочерям приданное в «две тысячи коп грошей Литовское монеты полугрошковое личбы».
Личбы, основанные на польском гроше, представлены тремя вариантами: польской (лядской), узкой и полугрошковой.
Польская личба надолго, по меньшей мере, на полвека вошла в широкое употребление с 1510-х годовых.
Первое упоминание узкой личбы относится к 1516 г., последнее – к 1535 г. в 1516 г. протокол брестского суда, разбиравшего имущественную тяжбу между князьями Вяземским и Федором Соколинским, называет различные вещи стоимостью в «двадцать коп пенязных грошей на узкую личбу».
Полугрошковая личба, как и в случае использования ее для литовского счета, зарегистрирована только один раз: в 1516 г. имение Остромечино на Брестчине оценено в 110 «коп грошей Польских полугрошковое личбы».
Широкая личба базировалась на пражском гроше. Ее появление относится к началу XVI века. Этот вид денежного счета сходит на нет к середине 1560-х гг. – времени, когда пражский грош утрачивает сколько-нибудь существенное значение в рыночной жизни Великого княжества Литовского [5,178-179].
Для обозначения денежных сумм в серебре применяются переведенные во множественное число слова «пенезь (пенязь)» и «грош» - «пенези (пенязи)» и «гроши».
Более разнообразной, чем в XV веке, становится лексика, определяющая суммы в звонкой монете: помимо термина «готовизна» используются слова «пенязи» и «гроши» в сочетании с эпитетами «рукоданые», «готовые», «приносные», одличеные»[5,c 180].
Несмотря на высокий уровень развития денежного хозяйства Великого княжества Литовского, его рынки продолжают использовать такую архаичную практику торговых сделок, как обычай расплачиваться товаром, а не монетой. Наиболее употребительными такими деньгами являются меха пушного зверя, названия которых позаимствованы некоторыми видами податей (куница, куничное).
Со второй половины XVI века экономическое положение Великого княжества Литовского и Польши стало заметно ухудшаться. Шла интенсивная утечка полноценных польско-литовских монет. На Петрковском сейме1559 г. земские послы представили «мемориал», указывающий на прогрессирующий дефицит в стране полноценной монеты из-за вызова ее в Германию.
Сеймовое решение 1565 года запрещает купечеству зарубежные поездки и объявляет вне закона «талеры злые и неважные». Но даже столь решительные меры уже не могли устранить кризисные процессы, подтачивающие финансы. Неуклонное падение реальной стоимости разменных денежных номиналов продолжалось [5,c 181].
Смерть Сигизмунда II (1572) прервала династию Ягеллонов. В речи Посполитой наступает анархия, вызванная борьбой за власть. 22 февраля 1547 г. Краковский сейм короновал представителя королевского рода Франции Генриха Валуа. Эта компромиссная акция не спасла положение: через четыре месяца Генрих, напуганный положением в стране, тайно уехал на родину.
В 1576 году на престол Речи Посполитой избран трансильванский воевода Стефан Баторий, сумевший поставить государственные финансы на прочную основу.
Варшавский сейм 1578 г. заявил: «Крайне необходимо бить монету как в Литве, так и в Польше; что же касается иноземных монет, то одни следует изъять, а другие переоценить».
Краковский сейм 1579-1580 гг. объявил об унификации литовской и польской монетных систем, установив единые качественные и метрологические нормы для их эмиссий [5,c 182].
После длительного перерыва стали функционировать центры монетного производства в Великом княжестве Литовском (Вильно – с 1579 г.) и Польше (Олькуш – с 1578, Познань и Мальборк – с 1584). Продолжает чеканку вольный город Гданьск. В 1581 г. Стефан овладел Ливонией, монетный двор которой переключается на выпуск выдержанных в польско-литовской стопе монет. В целом польско-литовское монетное производство представлено довольно широким набором номиналов в биллоне, серебре и золоте – от денария до дуката. До конца правления Стефана (1586) работает монетный двор в городе Семираградье. Чеканящиеся здесь талеры и дукаты активно участвуют в денежном обращении Речи Посполитой [5,c 182].
После смерти Стефана Батория вновь развернулась борьба между различными претендентами на освободившийся трон. В 1587 году его занял под именем Сигизмунда III шведский принц Сигизмунд Ваза. При нем финансы Речи Посполитой достигли невиданного расцвета.
Из всего вышеперечисленного можно сделать вывод о том, что в Речи Посполитой, в рамках которой тогда находилось Великое княжество Литовское как субъект федеративного государства, сформировался значительный монетный фонд, в котором доминировала национальная монета.
3.Итоги развития денежно-кредитных отношений в Великом княжестве Литовском
В XIII-XIV веках шел активный процесс развития товарно-денежных отношений, формирования единой государственной денежной системы, развития денег как средства платежа. Совершенствуются кредитные отношения, которые со временем становятся неотъемлемой частью экономики феодального периода.
Эволюционирует в этот период ростовщичество. С накоплением ростовщического капитала и утверждением феодальных отношений оно принимает профессиональный характер, что приводит к появлению банкирско-торговых домов.
Примерно с середины 80-х годов все большее распространение получает «церограф» - документ, составленный с соблюдением определенных требований и воплощающем в себе денежное обязательство. Следовательно, можно говорить о появлении в это время предшественника современного векселя.
В конце XVI века объектами кредитных соглашений становятся средства производства, помимо денежных средств и материальных ценностей. Так формировалась известная в наши дни форма кредита – лизинг.
Великое княжество Литовское активно развивало торгово-экономические связи с соседними государствами, что способствовало развитию и утверждению международного кредита.
В это же время развивается ипотечный и государственный кредиты.
Все это убедительно свидетельствует о том, что в эпоху зрелого феодализма на белорусских землях утверждаются и получают развитие разнообразные формы кредитных отношений, характерные для стран с развитой экономикой и сформировавшейся денежно-кредитной системой.
Государство также уделяло огромное внимание развитию денежной системы. В результате Великое княжество Литовское обрело единую денежную систему. В стране формируется огромный монетный фонд, в котором преобладала полновесная национальная монета. Он оказался в состоянии обеспечить значительную часть потребностей денежного хозяйства почти до конца XVIII века.
В денежном хозяйстве Великого княжества Литовского происходят значительные прогрессивные сдвиги, в результате которых монетная система государства выходит на общеевропейский уровень.
Во второй половине XVI века начинается определенная трансформация денежного механизма Великого княжества Литовского, связанного с превращением полноценных металлических денег в знаки стоимости. В обращении появляются кредитные монеты, номинальная стоимость которых превышала действительную. Вытесняется такая архаичная практика, как расчет товаром, а не деньгами.
Все изложенное выше является подтверждением того, что Великое княжество Литовское было феодальным государством с мощной экономикой и высокоразвитыми денежно-кредитными отношениями, не уступавшее в своем развитии европейским государствам того времени.
Заключение
Денежно-кредитные отношения на территории Беларуси в XIV – XVI веках претерпевали определенные изменения.
Обыкновенное ростовщичество, известное как первая историческая форма кредита не представлявшая собой самостоятельного вида предпринимательской деятельности, с утверждением феодальных отношений постепенно принимает профессиональный характер. Это приводит к возникновению банкирско-торговых домов (предшественников современных банков). Важное место в кредитных отношениях развитого феодализма стал занимать коммерческий (торговый) кредит, который предоставлялся предпринимателями друг другу в виде отсрочки платежа за передаваемый для реализации товар. Однако эта ссудная операция не фиксировалась в магистратских книгах. В данном случае участники кредитной сделки регулируют свои отношения соответствующим письменным долговым обязательством. Следовательно, можно сказать, что в этот период зарождается вексель.
В конце XVI-XVI веке объектом кредитных соглашений нередко становятся не только денежные средства и материальные ценности, но и средства производства, т.е. возникает лизинг и ипотечный кредит.
Есть основания говорить и об утверждении в XV-XVI веках государственного кредита, при котором в качестве заемщика выступает верховная власть.
Произошли определенные сдвиги и в денежной системе. Государство создало единую денежную систему, с большим монетным фондом. Появляются биллонные монеты.
Все выше перечисленное убедительно свидетельствует о том, что деньги и денежно-кредитные отношения на территории Беларуси в XIV-XVI веках находились на высоком уровне развития.
Список литературы
1. Грузицкий Ю. Развитие кредитных отношений в Великом княжестве литовском в XIII-XVII веках.// Банковский вестник. 2000.№28. С 38-40.
2. Грузицкий Ю. Регламентация кредитных отношений в Статутах Великого княжества Литовского.// Банковский вестник.2001. №4. С 46-48.
3. Ю.Л.Грузицкий. История развития денежно-кредитной системы Беларуси. Мн.: Экоперспектива.2002.-172 с.
4. История Беларуси в документах и материалах. И.Н.Кузнецов, В.Г.Мазец.Мн.: Амалфея, 2000.-672 с.
5. Денежное обращение Беларуси в конце XV- вт. трети XVII вв.// Рябцев В.Н. Мн.,1995.-272 с.
6. Синчук И. Манетныя двары Вялiка княства Лiтоускага.// Банкаускi веснiк.1996.№9. С 123-128.
7. История Беларуси. И.И. Ковкель, Э.С.Ярмусик.Мн: Аверсэв.1998.-592с.