Концепт "игра" и его языковые монифестации

Введение
1. Языковой концепт «игра» как базовое понятие лингвокультурологии
1. 1. Понятие концепта в лингвистике
1. 2. Определение понятия игра
Выводы по главе 1
2. Языковые манифестации концепта «игра»
2. 1. Лексикографическое описание концепта
2. 2. Метафорические потенции концепта «игра» в российском политическом дискурсе
Выводы по главе 2
Заключение
Библиография

Впрочем, разве одна Дума напоминает театр? Вся наша политическая жизнь театр (С. Панкевич); Деятельность совета все чаще проходила в стиле политического балагана (И. Васильев); У нас политика, конечно, похожа на цирк, но не всем же быть клоунами (Г. Явлинский); Отказ вовремя платить долги Парижскому клубу – это театр, это цирк, это балаган (А. Илларионов).
Типовые прагматические смыслы подобных метафор – излишняя яркость, помпезность, оторванность от жизни, малоэффективность деятельности политических институтов и организаций.
Политические события в современной России регулярно обозначаются как тот или иной зрелищный жанр: детектив, драма, карнавал, комедия, мыльная опера, оперетта, сериал, спектакль, трагикомедия, триллер, фарс, шоу и т. п.:
Жизнь в «Программе новостей» И. Шеремета выглядит карнавалом, где смешались трагедия, комедия, драма (М. Иванов); Перестроечный фарс приближается к своей кульминации (В. Новодворская); Жириновский – это всегда канкан (А. Слономирова); Десять дней до выборов. Предвыборный спектакль – в полном разгаре. Продолжается действо, жанр которого трудно поддается определению: комедия, трагедия, драма, фарс, трагикомедия – все смешалось на сцене (Д. Никаноров).
Уже само наименование зрелища и его жанра определяет формирование эмотивных смыслов: события и их герои оцениваются в соответствии с традицией жанра. Как отмечает Ю. Б. Феденева, «затрудняясь четко определить сущность происходящего, авторы все чаще прибегают к метафорической номинации «шоу», включающей в новое значение такие компоненты, как «яркость», «эстрадность», «нерусское», «шумное», «неглубокое» и др.».
Наиболее широко представлены исполнители: в труппу (политическую партию) могут входить бас, инженю, лицедеи, первая скрипка, первый любовник, примадонна, при необходимости в спектакле участвуют статисты, массовка, хор и т. п. Политические актеры играют роли, танцуют и подтанцовывают, исполняют арии и подпевают, показывают фокусы, жонглируют, кладут голову в пасть льва, совершают множество других действий с целью достигнуть необходимого эффекта:
Артисты, то есть кандидаты всех мастей, сбиваются в труппы, ездят по всей стране, гастролируют (С. Образцов); Березовский не так прост, чтобы вот так, за здорово живешь, выставлять себя политическим клоуном (А. Теплюк); Отстранение от эфира С. Доренко стало потрясением для отечественной телеаудитории. Однако, лишившись любимой мыльной оперы, зрители взамен получили дивное пропагандистское шоу в исполнении того же лицедея (М. Рязанцев); Россель с Рахимовым решили дуэтом помолчать именно после казуса, случившегося с курским губернатором Александром Руцким (В. Смелов).
Подобная метафора в абсолютном большинстве случаев несет негативные эмоции: это относится не только к словам, обозначающим роли «второго плана» (статисты, хор, массовка), но и к обозначениям ведущих актеров. В сознании масс политик должен быть героем, а не играть роль героя. Всякая «неестественность» изначально вредит имиджу политического деятеля.
В политической деятельности часто различаются организаторы и исполнители тех или иных действий. Для обозначения вдохновителей и разработчиков политических кампаний с учетом специфической роли каждого из них метафорически используется театральная терминология: автор текста, дирижер, кукловод, постановщик, продюсер, режиссер, сценарист, суфлер, а также Карабас-Барабас, «новоявленный Станиславский» и др. К этому же слоту, по-видимому, относятся обозначения процесса подготовки спектакля: генеральная репетиция, премьера, прогон, распределение ролей, репетиция. Как известно, важные политические события готовятся еще более тщательно, чем спектакль, а поэтому политический язык нуждается в номинации этапов такой подготовки и заимствует их в мире зрелищ:
Ситуация накануне выборов екатеринбургского градоначальника мучительно напоминает драму, у которой есть сценарист и закулисный режиссер (Д. Табашников); Думой дирижирует Кремль (В. Соколова); Такой президент может показаться опасным для влиятельных западных кругов, уже составивших свой сценарий развития России (С. Анохин); ЛДПР и «Яблоко»… рассматривают выборы в областное законодательное собрание как репетицию президентских выборов (А. Перцев).
В подобных контекстах часто акцентируются несамостоятельность и неискренность публичных политиков, их зависимость от политических партий и финансовых «спонсоров», реальное сходство в работе депутата и актера.
Как известно, для каждого спектакля (и всех, кто его готовил) существует «судный день» – премьера. Зритель дает оценку работе, и мало кого может утешить случайность или несправедливость этой оценки, которая надолго определяет творческую судьбу актеров.
Для политиков (в том числе политических продюсеров, режиссеров, дирижеров и первых скрипок) таким «судным днем» являются выборы. Поэтому вполне закономерно, что театральные термины соответствующей группы (зрители, публика, фиаско, провал и даже клака) активно используются в политической лексике:
Всероссийское шоу, или Выборы-96, в разгаре. Зритель, то есть мы, аплодирует, хохочет, смеется. И с изумлением передает друг другу фразы и словечки, звучащие из уст актеров (Д. Никаноров); Для большинства партий преодоление пятипроцентного барьера – это грандиозный успех, но для ЛДПР это почти фиаско. Такого провала у Владимира Вольфовича еще не случалось (А. Перцев).
Политическая жизнь России в последние десятилетия по своей красочности, некоторой даже карнавальности, непредсказуемости во многом напоминала театр, где публика бывает то «дурой», то высшим судией.
И похоже, не случайно многие известные артисты активно участвовали в избирательных кампаниях то в функции хорошо оплачиваемых клакеров, то по примеру Рональда Рейгана в роли официальных кандидатов на высокие должности. К концу века актеров в избирательных списках начали серьезно теснить генералы. Видимо, действительно начинается другая эпоха.
Политическая деятельность, как и зрелищное представление, состоит из отдельных этапов, частей, эпизодов. Для их обозначения метафорически используется соответствующая лексика из понятийной сферы «театр»: акт, антракт, выход на бис, выход на поклоны, действие, картина, кульминация, пролог, реплика, реприза, сцена, трюк, увертюра, эпилог и др:
В первом акте политической драмы путинское окружение успело поделить все ключевые посты. А во втором – вдруг начали убеждать, что все по-честному (М. Ростовский); Работа совета украшалась в основном сценами шинкования работающих на благо народа руководителей (И. Васильев); Деятельность Государственной думы неумолимо приближается к эпилогу, и депутаты все чаще вспоминают о своих избирателях (Н. Коротков).
Детальное и всем хорошо известное структурирование понятийной сферы «театр» часто помогает журналистам найти подходящее метафорическое обозначение для политических реалий.
Современные политики часто планируют события из-за кулис, но при необходимости выходят на политическую сцену или арену, ждут поддержки и от партера, и от галерки, при необходимости наведываются в ложи. Они знают, что театр начинается с вешалки и умело подготовленной красочной программы:
Сегодня и ежедневно на арене нашего политического цирка непревзойденная команда клоунов (А. Демидов); В скандале с «Медиа-Мостом» Альфред Кох просто марионетка. Все решают за кулисами, Газпром не свободен в своих действиях (Ю. Скуратов).
Отметим, что в двух последних фразах, как и во многих других, театральная метафора выступает не как отдельное словоупотребление, а как целый комплекс, компоненты которого способствуют более яркому восприятию друг друга. Нередко театральная метафора становится основным выразительным средством для всей политической статьи.
Концепты, обозначающие театральный и иной реквизит (бутафория, грим, декорации, занавес, костюм, маски, парик, «фанера» и др.), в политической речи часто используются при характеристике действий политиков, скрывающих свои подлинные дела при помощи высоких слов и красивых поз:
А сколько бутафорских фигур для отвлечения внимания от действительных претендентов можно включить в избирательный бюллетень (А. Выборнов); Из крови и хаоса проступает уже без лицемерных масок лик новой диктатуры (С. Ваганов); Когда кандидаты станут депутатами, они снимут политический грим и начнут отрабатывать «бабки» (А. Туев).
Подобное словоупотребление способствует формированию типовых для рассматриваемой метафорической модели прагматических смыслов «неискренность», «помпезность», «лживость».
Рассмотренный материал в полной мере иллюстрирует мысль об особой значимости концептуального вектора, отражающего типовые представления граждан России о двуличии, неискренности участников политической жизни, о неподлинности, излишней карнавальности находящихся в центре общественного внимания событий, о несамостоятельности многих с виду грозных людей и о наличии каких-то тайных сценаристов и режиссеров (мафиозной «семьи», всемогущих «олигархов», зарубежных «кукловодов» и др.) в политической жизни страны. Всему этому можно верить или не верить, но с этим нельзя не считаться.
По справедливому выражению Дж. Лакоффа и М. Джонсона, концептуальная метафора не отражает реальность, а сама ее творит. Представляется, что рассматриваемая метафорическая модель достаточно ярко подтверждает этот тезис. Отметим только сложное взаимодействие факторов. Во-первых, современная российская политическая жизнь дает немало оснований для того, чтобы описывать ее как своего рода театр (цирк, балаган, шоу). Во-вторых, выход рассматриваемой метафорической модели на доминантные позиции в отечественном политическом дискурсе оказывает воздействие на национальное самосознание, на социальную оценку форм реализации политических процессов. В-третьих, социальная оценка политических процессов – это, как известно, главный фактор, определяющий специфику метафорической номинации.
Выводы по главе 2
Во второй главе нашей работы мы проанализировали языковые манифестации концепта игра. На английский язык слово игра переводится четырьмя основными лексемами – game, play, performance, acting – соответственно, в английском языке концепт игра имеет четыре основные языковые манифестации.
Необходимо сразу оговорить, что при анализе манифестаций данного концепта мы не брали синонимичные данным четырем лексемам слова, фразеологические и идиоматические эквиваленты, которые, на наш взгляд, также должны считаться полноценными манифестациями изучаемого концепта. Материалом нашего исследования стали статьи в общих словарях английского языка, а также выдержки из публикаций в российских СМИ.
Выводы нашей работы следующие:
в английском языке концепт игра имеет четыре основные узуальные манифестации – game, play, performance, acting,
данные манифестации при детальном изучении имеют значительные семантические отличия друг от друга, например, слово game имеет большинство коннотаций, связанных с развлекательной деятельностью, слово play в большинстве своих определений отражает сему конкуренции, борьбы, соревнования, слово acting соотносится с семантикой актерской игры, искусством,
концепт игры в английском языке выражается многочисленными способами, что говорит о неоднозначном его восприятии носителями данного языка,
можно проследить развитие восприятия данного концепта с помощью этимологического анализа, поскольку не подлежит сомнению связь языка и мышления народа, в данном случае восприятие концепта расширялось от его выражения как спортивной игры, отдыха, а в настоящее время к его языковым манифестациям добавились такие коннотации, как флирт, ухаживание мужчины за женщиной. Немного раньше к коннотациям концепта игра в английском языке добавились ассоциативные связи с азартными играми – будь то процесс, приемы игры или сама номинация азартной игры;
анализ языковых манифестаций концепта игра показал, что концепт – не статичное явление, оно развивается с течением времени. В нашем случае происходит несомненное расширение концепта, потому что более старые манифестации остаются, сохраняя прежнее значение, к ним добавляются новые. Логично было бы предположить, что определенные концепты имеют тенденцию к сужению. Но это только гипотеза исследователя,
знание тонкостей коннотаций, которые соотносятся с определенными языковыми манифестациями данного концепта, помогут быть лучше понятыми носителями языка, разобраться в лингвокультурологических особенностях английского языка.
в последние десятилетия получили развитие метафорические модели концепта «игра» и их отдельные фреймы, слоты с концептуальными векторами жестокости, агрессивности и соперничества, отклонения от естественного порядка вещей.
еще одна группа сильных концептуальных векторов современной российской политической метафоры – это неправдоподобие происходящего, неискренность политиков, излишняя карнавальность находящихся в центре общественного внимания событий, несамостоятельность публичных политиков, наличие каких-то тайных «сценаристов», «режиссеров» и «тренеров» в политической жизни страны (театральная, игровая и спортивная метафоры).
Что касается полноты исследования, то необходимо дать следующие пояснения:
– материалом исследования в данной работе послужили только языковые манифестации концепта игра, отраженные в общих словарях английского языка, а также в российском политическом дискурсе, среди доминантных моделей которого выделяется представление политической жизни как своего рода игры, театрального представления или спортивного состязания. Поэтому можно говорить об ограниченности, камерности исследования даже при условии раскрытия темы работы,
– в дипломной работе мы хотели бы расширить наше исследование за счет большего объема материала, то есть взятия за основу материала данной работы как базы для определения основных манифестаций концепта игра. Далее, мы бы хотели провести анализ речевого материала. Возможно, это могло бы быть осуществлено за счет анализа сленговых манифестаций концепта игра. Также интересно было бы добавить к материалу исследования хотя бы наиболее частотные манифестации данного концепта в произведениях художественной литературы, предположительно, Гессе «Игра в бисер», и какие-либо более современные произведения.
Заключение
В последнее время термин концепт очень моден. Несмотря на это, нет четкого определения данного лингвистического термина, с которым ассоциируются «весьма различающиеся теоретические построения, что в значительной мере осложняет взаимопонимание между авторами тех или иных публикаций». Открытие и признание понятия концепта ознаменовало переход лингвистики на новую ступень изучения языка. Одно из первых по времени определений концепта принадлежит А. Вежбицкой: «Это объект из мира «Идеальное», имеющий имя и отражающий определенные культурно обусловленные представления человека о мире «Действительность». В противовес многим исследователям, Ю. С. Степанов считает концепт и понятие различными сущностями: «В отличие от понятий, концепты не только мыслятся, они переживаются. Они – предмет эмоций, симпатий и антипатий, а иногда и столкновений».
Разделение понятий слова и концепта порождает огромное количество вопросов, поскольку они оба выражаются одними и теми же буквенно-звуковыми комбинациями, например, все ли слова являются концептами, в каждом ли языке есть концепты, есть ли методика разграничения слова и концепта. Общепринятым является разделение этих двух понятий по внутреннему содержанию: слово – это его семантика плюс коннотации (то есть совокупность сем и лексико-семантических вариантов плюс экспрессивная / эмоциональная / стилистическая окрашенность, оценочность). Внутреннее же содержание концепта – это своего рода совокупность смыслов, организация которых существенно отличается от структуризации сем и лексико-семантических вариантов слова. Другое заметное отличие концепта от слова заключено в его антиномичности. Под антиномией мы традиционно понимаем сочетание двух взаимопротиворечащих суждений об одном и том же объекте, каждое из которых истинно относительно этого объекта и каждое из которых допускает одинаково убедительное логическое обоснование. Также в формировании концептов, как отмечают многие исследователи, весьма велика роль субъектного начала, что для слова нехарактерно. Субъектный фактор выполняет в концепте нестандартную функцию – он является одним из импульсов изменения (движения) концепта и сообщает концепту еще одну отличительную черту: концепт – явление более динамичное, более стремительно меняющееся сравнительно со словом. Динамическая природа концепта определяет одну из важнейших функций его – доносить до людей знания о постоянно меняющемся мире.
Анализ концепта предполагает опору на контексты совсем иного рода, чем семантический анализ. Слово реализует себя в речевых контекстах, концепт же формируется в «текстах культуры», и источниками сведений для постижения концептов служат: прецедентные тексты, в частности, пословицы, поговорки, афоризмы, устойчивые сочетания слов, названия известных произведений духовной культуры, распространенных научных теорий.
Соотношение семантики слова и совокупности смыслов одноименного концепта «многопланово и причудливо. Так, в концепте игра по существу отсутствуют смыслы 'безделье', 'несерьезное времяпрепровождение', но весьма актуальны смыслы субстанционального характера, например, осмысление игры как аналога любой сознательной деятельности или же как олицетворения высокоинтеллектуальной деятельности». На наш взгляд, в концепте игра все-таки существуют четыре смысловых уровня, которые мы рассмотрели в главе второй – они выражены разными слова, а также выделяются отдельные семы значения. Ядром концепта игра, согласно этимологии, сохранившимся на протяжении всего развития слова в языке значением, является именно значение развлекательного времяпровождения. Л. А. Грузберг приводит замечательный пример интерпретации нашего концепта в художественной литературе: «Назовем еще один параметр, по которому разграничиваются концепт и слово: Стоило роману Г. Гессе «Игра в бисер» стать достоянием мировой культуры, – концепт ИГРА приобрел смысл 'аналог высокоинтеллектуальной деятельности'. Как только общественное сознание признало, «ощутило» приоритетность выражения «Вся наша жизнь – игра» сравнительно с утверждением «Вся наша жизнь – борьба», существенно изменилось соотношение концептов ИГРА, БОРЬБА и ЖИЗНЬ (именно концептов, а не слов!). А осознание лингвистами языковой игры в качестве «особой формы лингвокреативного мышления» способно усилить в концепте ИГРА такую смысловую составляющую, как 'творческое начало'».
«Утверждение в лингвистике понятия и термина концепт обозначило новую ступень в постижении способов, закономерностей и особенностей взаимодействия языка, сознания и культуры, а, следовательно, и новые аспекты взаимодействия лингвистики, когнитологии, культурологии, философии; расширило рамки содержательного анализа языковых явлений и придало значительно большую глубину и эффективность семантическим исследованиям. Но самым важным оказалось то, что лингвокультурология обрела четко очерченный, осязаемый предмет исследования».
Библиография
Апресян Ю. Д. Образ человека по данным языка: Попытка системного описания // ВЯ. 1995. № 1.
Арутюнова Н. Д. Диалогическая модальность и явление цитации // Человеческий фактор в языке. Коммуникация, модальность, дейксис (Глава 3). М., 1992.
Арутюнова Н. Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. М., 1988.
Аскольдов С. А. Концепт и слово // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология. М., 1980.
Балаян А. Р. К проблеме функционально-лингвистического изучения диалога // Изв. РАН. Серия лит. и языка. 1971. Т. 30. Вып. 4. С. 325–331.
Балаян А. Р. Основные коммуникативные характеристики диалога: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 1971.
Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1976.
Бахтин М. М. Марксизм и философия языка // Вопросы философии. № 1. 1993. С. 27–28.
Богин Г. И. Концепции относительности границ между национальными менталитетами как непременная часть учения о межкультурной коммуникации // Лингвистические основы межкультурной коммуникации в сфере европейских языков. Н. Новгород, 2002.
Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков. М., 1999.
Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М., 1997.
Винокур Т. Г. Говорящий и слушающий. Варианты речевого поведения. М., 1993.
Винокур Т. Г. Стилевой состав высказывания в отношении к говорящему и слушающему // Русский язык. Функционирование грамматических категорий: Текст и контекст. М., 1984.
Витгенштейн Л. Философские работы. Ч. 1. М., 1994.
Воркачев С. Г. Лингвокультурология, языковая личность, концепт: становление антропоцентрической проблемы в языкознании // Филологические науки. 2001.
Воробьев В. В. Лингвокультурология в кругу других гуманитарных наук // Русский язык за рубежом. 1999.
Ворожбитова А. А. Теория текста: Антропоцентрическое направление. М., 2005.
Гадышева О. В. Структура диалога в жанровых разновидностях драм (на материале драматургии Л. Андреева): Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Саратов, 1995.
Гажева И. Д. Опыт концептуального анализа имени игра // Филологические науки. 2000. № 4.
Гийом Г. Принципы теоретической лингвистики. М., 1992.
Гридина Т. А. Языковая игра как лингвокреативная деятельность // Языковая игра как вид лингвокреативной деятельности. Формирование языковой личности в онтогенезе. Екатеринбург, 2002.
Грузберг Л. А. Игра: слово и концепт // Языковая игра как вид лингвокреативной деятельности. Формирование языковой личности в онтогенезе. Екатеринбург, 2002.
Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. М., 1972.
Гурочкина А. Г. Прагматический аспект теории коммуникации. СПб., 2000.
Дейк ван Т. А. Язык, познание, коммуникация. М., 1989.
Денисова М. А. Народ и язык один без другого представлен быть не может // Русский язык в школе. 1993. № 5.
Диалог: теоретические проблемы и методы исследования: Сб. научно-аналитических обзоров / Отв. ред. Н. А. Безменова. М., 1991.
Залевская А. А. Текст и его понимание. Тверь, 2001.
Земская Е. А. Политематичность как характерное свойство непринужденного диалога // Разновидности городской устной речи. М., 1988.
Зусман В. Г. Концепт в системе гуманитарного знания: Понятие и концепт // Вопросы литературы. 2003. № 2. С. 87.
Карасик В. И. Институциональный дискурс // Языковая личность: актуальные проблемы лингвистики. Тезисы докладов научной конференции. Волгоград, 6–8 февраля 1996. Волгоград, 1996. С. 21–24.
Карасик В. И. Культурные доминанты в языке // Языковая личность: культурные концепты. Волгоград-Архангельск, 1996. С. 3–16.
Карасик В. И. О типах дискурса // Языковая личность: институциональный и персональный дискурс. Волгоград, 2000. С. 5–20.
Карасик В. И. Структура институционального дискурса // Проблемы речевой коммуникации: Межвуз. сб. науч. тр. Саратов, 2000. С. 25–33.
Карасик В. И. Языковые концепты как измерения культуры (субкатегориальный кластер темпоральности) // Концепты. Вып. 2. Архангельск, 1997.
Карасик В. И. Язык социального статуса. М.; Волгоград, 1992.
Костомаров В. Г. Общее и особенное в развитии языков // Литература. Язык. Культура. М., 1986.
Кубрякова Е. С., Демьянков В. З., Лузина Л. Г., Панкрац Ю. Г. Краткий словарь когнитивных терминов. М., 1996.
Кузьмина Н. А. Интертекст и его роль в процессах эволюции языка. Екатеринбург; Омск, 1999.
Кулинич М. А. Прагматическая адаптация при переводе прецедентных текстов // Перевод и межкультурная коммуникация. Н. Новгород, 2003.
Культура русской речи: Учебник для вузов / Под ред. проф. Л. К. Граудиной и Е. Н. Ширяева. М., 1998.
Лихачев Д. С. Концептосфера русского языка // Русская словесность. М., 1997.
Лихачев Д. С. Концептосхема русского языка // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. Т. 52. № 1. 1993.
Ляпин С. Х. Концептология: к становлению подхода // Концепты. Научные труды Центроконцепта. Вып. 1. Архангельск, 1997. С. 11–35.
Макаров М. Л. Коммуникативная структура текста. Тверь, 1990.
Макаров М. Л. Отражение межличностных отношений во взаимодействии коммуникативных стратегий в диалогическом дискурсе // Прагматика и логика дискурса. Ижевск, 1991.
Макаров М. Л. Языковое общение в малой группе: Опыт интерпретативного анализа дискурса: Автореф. дис. ... д-ра филол. наук. Саратов, 1998.
Мамонтов А. С. Культурология. М., 2005.
Маслова В. А. Лингвокультурология. М., 2001.
Маслова В. А. Когнитивная лингвистика: Учебное пособие. Мн., 2004.
Межкультурная коммуникация. Практикум / Под ред. А. Е. Бочкарева, В. Г. Зусмана, З. И. Кирнозе. Ч. I. Н. Новгород, 2002.
Михальская А. К. Основы риторики. Мысль и слово. М., 1996.
Морова О. Л. Средства речевого контакта в различных функциональных стилях (на материале русского и английского языков): Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Саратов, 1997.
Москвин В. П. Алефиренко Н. Ф. Спорные проблемы семантики. Рецензия // ВЯ. 2000. № 6. С. 137–140.
Национально-культурная специфика речевого поведения. М., 1977.
Никитина С. Е. О концептуальном анализе в народной культуре // Логический анализ языка. Культурные концепты. М., 1991. С. 117–123.
Падучева Е. В. Прагматические аспекты связности диалога / Под ред. Е. В. Падучевой // Известия АН СССР. Сер. лит. и яз. 1982. № 4. С. 305–313.
Паршина О. Н. Профессиональный диалог: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Саратов, 1994.
Плеханова Т. Ф. Текст как диалог: Монография. Минск, 2002.
Рождественский Ю. В. Теория риторики. Гл. III. М., 1997.
Савченко А. Н. Язык и система знаков // Вопросы языкознания. 1972. № 6. С. 21–32.
Сапогова Е. Е. К определению понятия «гендерный концепт сознания» // Известия ТулГУ. Серия «Психология» / Под ред. Е. Е. Сапоговой. Вып. 4. Тула, 2004.
Седов К. Ф. Анатомия жанров бытового общения // Вопросы стилистики. Вып. 27. Человек и текст. Саратов, 1998. С. 9–20.
Седов К. Ф. Внутрижанровые стратегии речевого поведения: «ссора», «комплимент», «колкость» // Жанры речи. Саратов, 1997. С. 188–195.
Сиротинина О. Б. Тексты, текстоиды, дискурсы в зоне разговорной речи // Человек – Текст – Культура. Екатеринбург, 1994.
Соловьева А. К. О некоторых общих вопросах диалога // Вопросы языкознания. 1965. № 6. С. 104.
Соссюр Ф. Курс общей лингвистики. М., 1998.
Соссюр Ф. Труды по языкознанию. М., 1977.
Степанов Ю. С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования. М., 1997.
Сухих С. А. Прагмалингвистическое измерение коммуникативного процесса: Автореф. дис. ... д-ра филол. наук. Краснодар, 1998.
Сухих С. А. Языковая личность в диалоге // Личностные аспекты речевого общения. Калинин, 1989.
Телия В. Н. Русская фразеология: семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. М., 1996.
Тер-Минасова С. Г. Язык и межкультурная коммуникация. Учебное пособие. М., 2000.
Уфимцева Н. В. Сопоставительное исследование языкового сознания славян // Методологические проблемы когнитивной лингвистики. Воронеж, 2001.
Хайруллин В. И. Культура в парадигме переводоведения // Тетради переводчика. 1999.
Феденева Ю. Б. Моделирующая функция метафоры в агитационно-политических текстах 90-х гг. ХХ века: Дис. … канд. филол. наук. Екатеринбург, 1998.
Фрумкина Р. М. Концепт, категория, прототип // Лингвистическая и экстралингвистическая семантика. М., 1992.
Фрумкина Р. М. Концептуальный анализ с точки зрения лингвиста и психолога // НТИ. Сер. 2. 1992. № 3.
Хейзинга Й. Homo ludens. М., 1992.
Шиллер Ф. Собрание сочинений. Т. 6. М., 1957.
Этнические стереотипы поведения. Л., 1985.
Якобсон Р. Лингвистика и поэтика // Структурализм: «за» и «против». М., 1975.
Lado R. Linguistics across cultures. N. Y., 1968.
Locke J. An essay concerning human understanding / Ed. by A. C. Fraser. Oxford, 1959.
Словари:
Англо-русский синонимический словарь / Под ред. Ю. Д. Апресян, В. В. Ботяковой, Т. Э. Латышевой и др. М., 1979.
Ахманова О. С. Словарь лингвистических терминов. М., 1966.
Большая Российская энциклопедия. М., 2001.
Большая Советская энциклопедия. М., 1974.
Брокгауз Ф. А., Ефрон И. А. Малый энциклопедический словарь. М., 2004.
Краткий словарь когнитивных терминов. М., 1996.
Логический словарь-справочник. М., 1975.
ЛЭС. 1990.
НЗЛ. Вып. VIII. 1978.
Русский ассоциативный словарь: В 2-х т. Т. 1. От стимула к реакции / Под ред. Ю. Н. Караулова, Г. А. Черкасовой, Н. В. Уфимцевой, Ю. А. Сорокина, Е. Ф. Тарасова. М., 2002.
Славянский ассоциативный словарь: русский, белорусский, болгарский, украинский / Под ред. Н. В. Уфимцевой, Г. А. Черкасовой, Ю. Н. Караулова, Е. Ф. Тарасова. М., 2004.
Словарь русского языка: В 4-х т. Т. 4. / Под ред. А. П. Евгеньевой. М., 1984.
Словарь русского языка / Под ред. С. И. Ожегова. М., 1973.
Толковый словарь живого великорусского языка: В 4-х т. Т. 4. / Под ред. В. И. Даля. М., 1984.
Толковый словарь русского языка / Под ред. С. И. Ожегова, Н. Ю. Шведовой. М., 1998.
Толковый словарь русского языка. Современная версия / Под ред. В. И. Даля. М., 2000.
Active Study Dictionary of English. L., 1983.
Cambridge Dictionary of American English. Cambridge UP, 2000.
Cambridge Learner’s Dictionary. Cambridge UP, 2001.
Collins Cobuild English Dictionary. L., 1995.
Longman Dictionary of Contemporary English. Burnt Mill, Harlow, 2000.
Longman Dictionary of English Language and Culture. Edinburgh Gate, 1998.
New Comprehensive International Dictionary of the English Language. V. 1. Newark, New Jersey, 1982.
New Standard Dictionary of the English Language. N. Y., 1963.
The Oxford English Dictionary. V. 5. Oxford, 1933.
Webster’s New Collegiate Dictionary. Springfield, Massachusettes.
Webster’s New Universal Unabridged Dictionary. N. Y., 1972.
Webster’s New World Dictionary of the English Language. N. Y., 1995.
Webster’s Third New International Dictionary of the English Language Unabridged. V. 2. Chicago, 1993.
Брокгауз Ф. А., Ефрон И. А. Малый энциклопедический словарь. М., 2004.
Большая Советская энциклопедия. М., 1974.
Ляпин С. Х. Концептология: к становлению подхода // Концепты. Научные труды Центроконцепта. Вып. 1. Архангельск, 1997. С. 21.
Никитина С. Е. О концептуальном анализе в народной культуре // Логический анализ языка. Культурные концепты. М., 1991. С. 117.
Карасик В. И. Культурные доминанты в языке // Языковая личность: культурные концепты. Волгоград-Архангельск, 1996. С. 8.
Москвин В. П. Алефиренко Н. Ф. Спорные проблемы семантики. Рецензия // ВЯ. 2000. № 6. С. 137–140.
Соссюр Ф. Труды по языкознанию. М., 1977.
Соссюр Ф. Курс общей лингвистики. М., 1998.
Англо-русский синонимический словарь / Под ред. Ю. Д. Апресян, В. В. Ботяковой, Т. Э. Латышевой и др. М., 1979.
Маслова В. А. Когнитивная лингвистика. Мн, 2004.
Степанов Ю. С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования. М., 1997.
Сапогова Е. Е. К определению понятия «гендерный концепт сознания» // Известия ТулГУ. Серия «Психология» / Под ред. Е. Е. Сапоговой. Вып. 4. Тула, 2004.
Арутюнова Н. Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. М., 1988.
Логический словарь-справочник. М., 1975.
Там же.
Ахманова О. С. Словарь лингвистических терминов. М., 1966.
Там же.
Фрумкина Р. М. Концептуальный анализ с точки зрения лингвиста и психолога // НТИ. Сер. 2. 1992. № 3. С. 10.
Савченко А. Н. Язык и система знаков // Вопросы языкознания. 1972. № 6. С. 29.
Там же.
Арутюнова Н. Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. М., 1988.
Степанов Ю. С. Константы. Словарь русской культуры. М., 1997.
Там же.
Ахманова О. С. Словарь лингвистических терминов. М., 1966.
Степанов Ю. С. Константы. Словарь русской культуры. М., 1997.
Аскольдов С. А. Концепт и слово // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология. М., 1980.
Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков. М., 1999.
Шиллер Ф. Собрание сочинений. Т. 6. М., 1957. С. 302.
Лотман Ю. М. цитата по БСЭ.
Большая Российская энциклопедия. М., 2001.
Хейзинга Й. Homo ludens. М., 1992.
Вежбицка А. Язык, культура, познание. М., 1996. С. 213.
Гажева И. Д. Опыт концептуального анализа имени игра // Филологические науки. 2000. № 4. С. 74.
Кузьмина Н. А. Интертекст и его роль в процессах эволюции языка. Екатеринбург; Омск, 1999. С. 186.
Феденева Ю. Б. Моделирующая функция метафоры в агитационно-политических текстах 90-х гг. ХХ века: Дис. … канд. филол. наук. Екатеринбург, 1998. С. 63.
Залевская А. А. Текст и его понимание. Тверь, 2001. С. 31.
Цитата по: Фрумкина Р. М. Концепт, категория, прототип // Лингвистическая и экстралингвистическая семантика. М., 1992. С. 31.
Степанов Ю. С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования. М., 1997. С. 40.
Грузберг Л. А. Игра: слово и концепт // Языковая игра как вид лингвокреативной деятельности. Формирование языковой личности в онтогенезе. Екатеринбург, 2002.
Гридина Т. А. Языковая игра как лингвокреативная деятельность // Языковая игра как вид лингвокреативной деятельности. Формирование языковой личности в онтогенезе. Екатеринбург, 2002.
Грузберг Л. А. Игра: слово и концепт // Языковая игра как вид лингвокреативной деятельности. Формирование языковой личности в онтогенезе. Екатеринбург, 2002.
Грузберг Л. А. Концепт как культурно-ментально-языковое образование. Екатеринбург, 2002.
52