Тема пророчества в творчестве Лермонтова

Тема пророчества в творчестве Лермонтова 3
Список литературы и использованных источников 13

Для многих поэтов и писателей, способных тонко чувствовать современную им ситуацию и видеть возможное её развитие, пророчество и предвидение — не просто слова, но некий способ взаимодействия с действительностью. В русской литературе тема пророчества раскрывалась в творчестве многих писателей и поэтов, однако некоторые обращались к этой теме скорее формально: потому что поэту в традиции русской литературы «полагалось» быть отчасти и пророком, и идейным, духовным лидером. Другие, напротив, всерьёз раскрывали эту тему, не на формальном, условном, но на глобоко личном уровне. Среди таких поэтов можно выделить М.Ю. Лермонтова.
В нашем сочинении мы рассмотрим те произведения Лермонтова, в которых раскрывался так или иначе мотив пророчества. Если говорить в целом, пока без конкретики, то, по сути, тему пророчества можно представлять в двух сюжетах: предсказание о чужой судьбе (в том числе о судьбе страны) и предстказание о собственной судьбе. Как будет видно по последующему анализу произведений, Лермонтов в равной степени обращался к обоим сюжетам.
В творчестве Михаила Юрьевича Лермонтова явно звучит тема пророчества, предсказания, предвидения, судьбы, рока. Например, в стихотворениях «Сон», «Предсказание» и «Пророк» и в одной из частей романа «Герой нашего времени» — «Фаталист».
Можно не сомневаться, что тема предвидения будущего по-настоящему волновала М.Ю. Лермонтова. В романе «Герой нашего времени», в одной из глав — «Фаталист», события развиваются таким образом, что, наверное, способны убедить в существовании некоего предопределения, хотя финал этой главы таков, что оставлеяет читателя в сомнениях о том, что именно хотел донести до нас автор. Мы ли хозяева собственной судьбы или всё же есть в ней некая предопределённость? Смерть Вулича вроде бы указывает на то, что всё предопределено, но скорая смерть Печорина (о которой мы знаем задолго до того, как читаем главу «Фаталист») опровергает это.
В своей лирике М.Ю. Лермонтов тоже не раз обращался к мотивам зловещего предсказания, иррационального предчувствия беды. Конечно, его характер и обстоятельства жизни располагали к видению мира в мрачных тонах, но эти мотивы не стоит приписывать лишь беспокойному, сумрачному характеру этого поэта или его жизненным трудностям.
Дело в том, что используя в поэтическое произведения мотив пророчества, Лермонтов, как мы уже сказали выше, следовал определённой традиции, которая восходит к глубокой древности. Согласно этой традиции, поэт — всегда пророк. Не даром в мифах и легендах многих народов существует образ певца-прорицателя.
Так, например, он верил, что его род по отцу восходит к XIV веку, к полусказочному шотландскому поэту Томасу-прорицателю (Томасу Лермонту), который, по легендам, побывал даже в царстве мертвых, а после этого у него открылся пророческий дар. Он изрекал свои стихи-пророчества на Эрсилдонских холмах, там он встретился с королевой фей, она увела его сначала на семь лет, а затем уже и навсегда в свое королевство. Но, покидая друзей, он обещал когда-нибудь вернуться поэтом в земной мир. И вот, возможно, Лермонтов в какой-то мере верил, что пророчество Томаса сбылось в России, когда его далекий потомок продолжил его поэтическую стезю [Гениева, www].
Если продолжать сравнение, то Лермонтов, как и Томас, будто сам побывал в царстве мёртвых и вынес оттуда свой мрачный дар. Так, нельзя отрицать, что у Лермонтова было поразительно сильно развито чувство рока.

В ряде стихотворений поэта звучит мотив предчувствия лирическим героем собственной гибели: «Не смейся над моей пророческой тоскою...», «Сон» («В полдневный жар в долине Дагестана...»). Обратим внимание, что в стихотворениях, где пророчество относилось к судьбе страны, повествование велось от третьего лица. Когда же дело касается судьбы отдельной личности, автор ведет речь от первого. Этим он подчеркивает, что отождествляет свою судьбу с судьбой лирического героя, воспринимает его переживания. И здесь мы сталкиваемся с таинственной особенностью предсказания, вообще слова, произнесенного человеком талантливым, то есть определенного рода творцом. Предсказание, знание о будущих события, конечно, может быть истинным. В то же время образ будущего, сформулированный в словах, способен формировать это будущее. По крайней мере, многие люди, в том числе и творческие, искренне полагают, что это так. Подобное отношение к слову вполне согласуется с представлением о мощном энергетическом импульсе слова, о котором хорошо сказал Н. С. Гумилев:
В оный день, когда над миром новым
Бог склонил лицо свое, тогда
Солнце останавливали словом,
Словом разрушали города.
По этой причине некоторые поэты полагают, что не следует от своего лица писать о каких-либо нежелательных событиях, которые происходят или могут произойти. То, о чем ты напишешь, может сбыться, считают сторонники этого поверья. В упомянутых же стихотворениях Лермонтова речь идет по сути дела о собственной гибели. Правда, в стихотворении «Не смейся над моей пророческой тоскою...» лирический герой полагает, что погибнет «на плахе», однако этот образ можно рассматривать и символически. В то же время такие словосочетания, как «довременный конец» (то есть ранний), «венец певца», разве не применимы в отношении самого Лермонтова?
Итак, тема пророчества в творчестве Лермонтова раскрывается как в прозе, так и в поэзии. Мотив судьбы и рока возникает в последней главе романа «Герой нашего времени» — «Фаталист», где тема пророчества раскрывается неоднозначно. В поэзии пророчества касаются как личной судьбы поэта, так и судьбы страны. В обоих случаях предсказания окрашены в печальные, пессимистические краски, что вообще характерно для творчества Лермонтова.