Мифология, история и куртуазия «Песни о Нибелунгах»

В данной работе представлен анализ «Песни о Нибелунгах». ...

История создания «Песни о Нибелунгах»
Мифология и куртуазные влияния «Песни о Нибелунгах»

Средние века – первая эпоха, в которую проявились стремления к чрезмерности, максимализму. Таким образом, попытки смягчить жёсткие нравы сильных мира того (то есть рыцарей же) привели к возникновению системы чрезмерно идеализированных канонов: должен быть и отважным, сильным, даже жестоким, воином, и милосердным христианином, и светским обходительным человеком с массой необходимых модных навыков, и нежным возлюбленным. Следовать всем этим критериям сразу вполне земному человеку было почти невозможно. Но само стремление к несколько надуманным идеалам создало тот антураж эпохи, который обрёл отражение в произведениях искусства, а именно, в литературе, и который люди сейчас воспринимают как должное и бесспорно существовавшее когда-то.

Сверхъестественные и смелые картины скачки верхом на коне через огненный вал, перемены обликов в какой-то момент, выглядели неправдоподобными и неприемлемыми. Для того, чтобы испытать женихов были введены специальные воинские состязания, в которых участник должен победить Брюнхильду в бросании камня, в прыжке и метании копья. Зигфрид под «шапкой-невидимкой» выполняет задание за Гунтера, и Брюнхильда поддаётся обману.
В результате изменений, ход действия событий стал более реалистичным.
Так преодоление огненного вала были заменены прозаически-трезвыми воинскими состязаниями. Брюнхильда же превратилась в женщину богатырской силы. Её героизм заключался теперь не столько в душевном складе, сколько в физической силе, что явилось проявлением позднего стиля, ведь древнегерманские герои не былиатлетами.
Скорее всего, поздняя «Песнь о Нибелунгах» была намного длиннее своей аллитерирующий предшественницы и события в ней излагались намного медленнее. Это был на редкость большой по объёму образец рифмованной героической песни, призванный дать читателям нечто принципиально новое. Австрийский поэт рассматривал сказание о сватовстве Гунтера к Брюнхильде и о смерти Зигфрида как первую часть более обширного сочинения, а второй частью должно было явиться сказание о гибели бургундов. В какой-то момент, в сознании автора песня перестала быть песней и превратилась в книгу для чтения, заполняющая ни один вечер досуга. Большое стихотворное повествование - эпос. 
В числе других франкских героических песен V-VI веков возникла песня о гибели бургундских королей при дворе гуннов и о смерти Аттилы.
В древней форме сказания о бургундах уже присутствует весьма значительное новшество: оно сблизилось со сказанием о Брюнхильде. Гримхильда, убившая Аттилу (историческая Ильдиго) приравнивается к супруге Зигфрида, а её три брата отождествляются с шуринами Зигфрида.
В «Песне о Нибелунгах» многократно упоминаются «клад Нибелунгов», «наследство Нибелунгов», однако сами Нибелунги, т.е. убитые Зигфридом короли альбов, так и не появлялись в поле зрения. Это дало возможность назвать Нибелунгами тех, кто в песне являются владельцами и хранителями сокровища, т. е. Гунтера и его братьев. Имена «Нибелунги» и «Гибихунги» стали употребляться как равнозначные, и гибель бургундов стала «гибелью Нибелунгов».
Следовательно, тогда уже произошло отождествление обоих кладов, а вместе с ним и обоих королевских родов - бургундских королей и шуринов Зигфрида. Эти два сказания сблизились, но внутренне ещё не объединились. Каждое из них ещё было замкнуто в самом себе.
С VIII века в южнонемецких документах начинают встречаться личные имена, такие как Кримхильд, Нипулунк и Зигфрид. Дунайский поэт поставил перед собой цель реабилитировать образ Этцеля – жестокого правителя из «Песни о бургундах» - и показать его иную сторону.
Коренному изменению подверглась основная идея сказания. Некогда это была месть за брата, свершённая ненавистным Этцелем, теперь же месть за супруга, содеянная против воли добродушного Этцеля. Это нельзя назвать христианской кротостью; как и прежде, кровавая месть выступает как потребность, как выход из сердечной скорби. Бешеная злоба к братьям такая же языческая черта, как и прежний вариант.
В основе всех изменений обнаруживается влияние баюварского сказания о Дитрихе. Именно оно сделало Кримхильду предательницей и превратило месть за супруга в главную движущую силу действия, видоизменило заключительную часть, т.е. месть Аттиле, и тем самым способствовало новому истолкованию смерти героини и пожара в зале, ввело Дитриха и Блёделя и возвысило Хагена над Гунтером. Все это так последовательно вытекало из одной первопричины, так естественно спаяно одно с другим, что можно видеть в этих изменениях результат постепенного перехода, совершавшегося на протяжении многих поколений: здесь находится сознательный акт одного проницательного и мыслящего поэта.
В результате преобразования все части оказались внутренне связанными, оба сюжета слились друг с другом по содержанию.
Мифология и куртуазные влияния «Песни о Нибелунгах»
Рассматривая вопрос о куртуазных влияниях в «Песне о Нибелунгах»,, стоит сказать о распространённом заблуждении людей, считающих рыцарскую и куртуазную литературу, смешанную вместе, чем-то идеальным, даже сказочным, возвышенным.
В те времена неотъемлемой частью жизни рыцаря являлись и разгул, и жестокость, войны, пьянство, насилие и прочие подобные этому явления.
Правда, учения церкви, экономический и политический подъём и, конечно, эстетическое развитие общества привело к смягчению нравов, утончению вкусов и духовных потребностей людей того времени.
Средние века – первая эпоха, в которую проявились стремления к чрезмерности, максимализму. Таким образом, попытки смягчить жёсткие нравы сильных мира того (то есть рыцарей же) привели к возникновению системы чрезмерно идеализированных канонов: должен быть и отважным, сильным, даже жестоким, воином, и милосердным христианином, и светским обходительным человеком с массой необходимых модных навыков, и нежным возлюбленным. Следовать всем этим критериям сразу вполне земному человеку было почти невозможно. Но само стремление к несколько надуманным идеалам создало тот антураж эпохи, который обрёл отражение в произведениях искусства, а именно, в литературе, и который люди сейчас воспринимают как должное и бесспорно существовавшее когда-то.
Рыцарско-куртуазная культура являлась качественным изменением в эволюции европейского общества. Она способствовала динамике воображения творцов искусства всех последующих эпох. Под влиянием такой культуры родились истории о короле Артуре, Святой Грааль, Тристан и Изольда, которые и теперь находят всё новые интерпретации.
Своеобразную тоску по рыцарству и куртуазным отношениям, если хорошо присмотреться, можно уловить и в отношениях между людьми.
«Песнь о Нибелунгах», как было сказано ранее, имеющая чёткую принадлежность к определённой эпохе, а именно Средневековье, имеет четкую мифологическую основу, которая базируется на таком понятии как «мономиф», повторяющий известный миф творения и отображающий его зеркально. Такой миф называется эсхатологическим, а вместе они образуют единый космогонический цикл.
Нибелунги в германо-скандинавской мифологии и эпосу – это владельцы золотого клада, а именно магического кольца силы, принадлежавшего в то время карлику-цвергу Андвари, укравшему золото у Рейнских дев. Первоначальными обладателями клада Андвари были колдун Хрейдмар, великаны Фасольт и Фафнир, который впоследствии обернулся драконом, чтобы стеречь сокровище. Зигфрид (Сигурд), победивший дракона, в итоге завладевает кладом и по праву становится королём «страны нибелунгов».
В эпосе «Песнь о Нибелунгах» - это сильные и могучие воины, братья Шильбунг и Нибелунг, а также их поданные, которых победил Зигфрид. Во второй части эпоса имя "нибелунги" принадлежит бургундским королям, братьям Гуннару и Хегни (Гюнтеру и Хагену), которые завладеют кладом после смерти Зигфрида.
Таким образом, слово "нибелунги" крепко связано с теми, кто владеет кладом, проклятым карликом Андвари, известным по иным мифологическим источникам как Альбрих.
Сокровища есть материальное воплощение могущества и счастья их обладателя, но проклятое магическое кольцо могло как умножать богатство, так и нести смерть, а стоило жизни оно абсолютно всем.
Нибелунги достойно встретили гибель, так и не выдав тайну спрятанного золотого кольца.
Герои Хаген и Зигфрид воплощают собой героя с демонической или божественной природой, как бы символизируя единство противоположных начал – герой и его «тень». Подобно им, показаны и женские персонажи. К примеру, природное начало символизирует Брюнхильда, цивилизованное олицетворяет Кримхильда, но рядом с этими образами всегда следует архетип героини-мстительницы.
Образ Зигфрида, как мы можем увидеть, обращаясь к интерпретациям «Песни» Р. Вагнера и Ф. Геббеля, лежит в основе произведения. И, повторимся, его трагическая любовь, подвиги, превосходство завораживали творцов грядущих эпох. Во всех этих произведениях актуализируется сюжетная линия скандинавских песен «Старшей Эдды» и «Саги о Велсунгах», повествующих также о любви Сигурда и Брюнхильд, и об использовании потенциала разрушения, присутствующего в «Песни о Нибелунгах», эсхатологического мифа и мотива проклятого золота.