Психологические модели расстройств пищевого поведения. Анорексия.

Заключение
Последствия анорексии зачастую плачевны и печальны, а без помощи родственников начать лечение больных анорексией не реально. Больны анорексией отрицают свою проблему и болезнь. И только при участии родственников, вовремя отреагировавших на симптомы и признаки анорексии, возможно избежать трагедии в семье. Западные психиатры бьют тревогу, так как последствия анорексии – это смертность при игнорировании лечения, и почетное первое место среди смертей по психическим заболеваниям занимает нервная анорексия. Отечественные исследования показали, что нервная анорексия вовлекает в свои сети до 4% девушек в возрастном отрезке от тринадцати до двадцати лет. Мужчины таким расстройствам почти не подвержены, хотя в последнее время намечен рост мужской анорексии. В подростковом возрасте, когда ...

Содержание

Введение 3
Медицинский подход в изучении анорексии 4
Патопсихологический подход к изучению анорексии 7
Психоаналитическая модель изучения анорексии 11
Системный семейный подход 15
Заключение 20
Список используемой литературы 22

Введение
Нервная анорексия - болезнь, возникающая преимущественно у девочек-подростков и у девушек в юности (очень редко у молодых людей того же возраста) и выражающееся в осознанном, чрезвычайно стойком и мощном стремлении к похуданию, часто достигающему выраженной кахексии с вероятным летальным исходом. Мотивом такого поведения, обычно тщательно диссимулируемого, считается нездоровая уверенность в собственной излишней («отвратительной», «уродливой», «неэстетичной») полноте всего тела или отдельных его частей.
Характеризуя нервозную анорексию, сначала нужно безотступно выделить, что это болезнь, которую ни в коей мере не стоит идентифицировать с природным желанием на психическом уровне здоровых лиц избавиться от лишней массы тела адекватными мерами.
Начало исследования данной патологии было положено традиционными описаниями в 60 - 70-х годах прошедшего столетия. В предстоящем во французской литературе вместе с термином ментальная анорексия возымело знакомое распространение немного другое определение этой заболевания нервозная анорексия, предложенное Юшаром в 1883 г. В германской литературе вместе с признанным обозначением нервозная анорексия часто употребляются определения болезнь, жажда похудания, мания.
Нервная анорексия - синдром, имеющий отношение к так именуемой неспецифической патологии пубертатного и юношеского возраста. Наиболее чем 25-летнее клинико-катамнестическое исследование 507 нездоровых с синдромом нервозной анорексии (470 дам и 37 парней), в первый раз обратившихся в поликлиники в возрасте от 10 до 28 лет, дало вероятность установить клинические рамки данной патологии и обнаружить ряд отличительных черт зависимо от нозологической принадлежности. Невзирая на клиническую однотипность синдрома нервозной анорексии в целом, присутствует немного отличительных черт динамики психопатологической симптоматики, собственно обусловливает неоднородность мониторинга этой патологии и соединено, обычно, с нозологической природой синдрома.
Нервная анорексия представляет из себя сознательный отказ от еды, чаще имея цель корректировки внешности в связи с убежденностью в лишней полноте. Что и ведет к развитию тяжелых вторичных соматоэндокринных сдвигов, значительному похуданию часто прямо до кахексии и наступлению аменореи как одного из главных клинических проявлений, развивающихся при приобретенной пищевой дефицитности.


Атипичная нервозная анорексия - данный термин обязан использоваться тогда, когда отсутствуют один либо более из главных симптомов нервной анорексии, в том числе аменорея либо значимая утрата веса, хотя в остальном клиническая картина являетсядостаточно обычной. Эти случаи обыкновенно встречаются в психиатрических кабинетах медучреждений совокупного профиля либо в службе изначального мед звена.
Данный термин идеальнее всего подходит в тех случаях, в которых отмечаются все главные признаки, хотя исключительно в нетяжелой форме. Не стоит применять данный термин для расстройств питания, которые напоминают нервозную анорексию, хотя обоснованы соматическими болезнями.

Актуальность исследования нервной анорексии обоснована её немаленькой распространённостью, также трудностями в диагностировании лечения и реабилитации пациентов. Больные нервной анорексии попадают под наблюдение доктора чаще в состоянии крайнего истощения, упрямо укрывая настоящие мотивы похудания, собственно затрудняет постановку диагноза, потому итоги патопсихологического обследования познавательной работы считаются необходимыми в решении дифференциально-диагностических вопросов и мониторинга болезни.В зарубежной литературе фактически не дискуссируется специфика работы общения при нервной анорексии и обусловленная им долгое и трудное становление патологического мотива похудания, приводящая к внезапному ограничению в пище и характеризующего отличительные черты в учебной и познавательнойработы. Всеохватывающему психическому обследованию подверглись 530 нездоровых. Применялись последующие методологии: классификация и исключение вещей, сопоставление понятий, способ двойной стимуляции Выгодского-Сахарова, способ обычных аналогий, методология заучивании из 10 слов, методология Пиктограмм, способ» трудной дешимфровки» Шабалиной, таблицы Шульта, «психический тест ситуации жизни» М.М. Коченова. Возраст больных составлял 12-25 лет, неполное среднее образование имели 35% больных, среднее – 40%, среднее специальное – 25%. 202 нездоровых стадали нервной анорексией пограничной этиологии, у 328 исследуемых нервная анорексия развивалась при шизофрении.Самостоятельно от нозологической принадлежности все больные НА по вопросу кропотливой диссимуляцией мотивов похудания, настороженно относились к исследованию их интеллектуальной трудоспособности, в разговор вступали без охоты. Мимические реакции были бедными, одинаковыми. Речь характеризовалась монотонностью, нечёткой артикуляцией, замедленностью, собственно, может быть объясняется не только лишь глубочайшей астенией, да и внезапным истощением подкожно-жировой клетчатки, дистрофия мимической мускулатуры. В разговоре больные употребляли короткие словосочетания, объяснялись простейшими предложениями. При выполнении заданий, содержание которых было наполнено значениями еды, больные становились эмоциональными, применяли патетические и сложные речевые обороты. При исполнении заданий, нацеленных на исследование познавательной работы, больные пристально слушали аннотации, понимали их, силились делать задания наилучшим образом. Исследования познавательной работы больных 1-й категории (НА при пограничных психических болезнях) не выявило грубых нарушений. Клиентам были доступны трудоемкие обобщения, сопоставления понятий на абстрактом уровне. После 20-25 минут исполнения заданий больные начинали ошибаться, сильно утомлялись, обнаруживалось внедрение определенных взаимосвязей, похожих групп. Поддержка специалиста по психологии, которого больные сначала исследования интенсивно искали и постарались применять, по мере утомления делалась неэффективной, оплошности появлялись снова и снова. Похожие патологии мышления можно систематизировать как непоследовательность суждений (Б.В, Зейгарник). Принципиально выделить, что при всем этом отмечалась личностная окраска мышления, связанная с неувязкой употребления в пище. При исследовании интеллектуальной трудоспособности отмечалась «латентная утомляемость», трудность переключения и сосредоточения внимания. Процесс зазубривания был немного замедлен. В том числе и на высоте истощения память у нездоровых оставалась около общепризнанных мерок, объём опосредованной памяти превосходил объём механической. Исследование когнитивной сферы на разных шагах динамики НА продемонстрировало, собственно «латентная утомляемость», понижение стойкости внимания и замедление зазубривания чётко коррелировали с тяжестью истощения. По мере регенерации массы данные характеристики, также темп речи и ясность артикуляции нормализовались. Нерезко выраженная конкретизация мышления и некая инертность в динамике интеллектуальной трудоспособности оставались устойчивыми и вовсе не находились в зависимости от продолжительности голодания, и от выраженности похудания. Экспериментально-психологическое обследование 2-ой категории (больные шизофренией с синдромом НА) на высоте истощения продемонстрировало малозначительное понижение продуктивности интеллектуальной трудоспособности, выявлявшееся лишь при особом анализе процесса утомления. На продуктивность мыслительной работы и процесс запоминания кахексия напрямик не оказывала влияние. У большинства нездоровых при исследовании операциональной стороны мышления, отмечалось его перемена на манер «соскальзывания». Все больные дозволяли единичные псевдоабстрактные идеи и применяли скрытые признаки понятий, которые не корректировались психологом. Психический анализ ситуации жизни больных НА, направленный на исследование состояния основной работы в младшем школьном, подростковом и раннем юношеском возрасте, исследование «переходных периодов», «внутренней ситуации становления» и «главных переживаний» разрешили выделить составление патологического личного смысла, ведущего к новейшей деятельности по корректировки своей внешности (похудание). Высочайшие успехи в учебе достигались в младшем школьном возрасте благодаря организованности больных, их целеустремлённости, рвению подходить притязаниям преподавателей. В пубертатном возрасте по мере становления болезни, работа общения начинает покоряться деятельности похудания. Учеба, оставаясь важной для больных, практически не развивается, учёба часто сводится к «голой погоне за отметками». Нарастающая в ходе заболевания астения, истощаемость психологических процессов, препятствуют усвоению новейшего материалала, но больные не прекращают ограничивать себя в пище. Таким образом, динамическое, клинико-психопаталогическое, экспериментально-психологическое и катамнестическое изыскание больных НА различной нозологической принадлежности разрешило выделить первичные специфики познавательной работы и персоны больных, также конфигурации, сформировавшиеся в критериях заболевания. Основное положение деятельности похудания, почти во всем изъясняющее рецидивирующий нрав течения НА, требует особых всеохватывающих биологических и психотерапевтических действий на всех шагах болезни, собственно считается нужным для заслуги высокого уровня социально-трудовой реадаптации больных.Психоаналитическая модель изучения анорексии Нервная анорексия - жуткий признак постсовременности. Нозологическая принадлежность и вопросы этиологии которого вызывают немало споров, как в психиатрических, но и в психоаналитических кругах. Систематизация DSM-IV звездит бессчетными таксономическими клеточками, деля не только лишь анорексию и булимию, да и подразделяя их на разные разновидности. Средние учебные заведения так именуемого «прогрессивного психоанализа» относят нервную анорексию только к психосоматическим болезням. Возможно попробовать высветить делему нозологии и этиологии нервозной анорексии на базе концептов Фрейда и Лакана. Главная проблематика нозологии касается 2-ух факторов:1. Структурная принадлежность Если российские психиатры обрисовывают данную патологию и при психотической текстуре и при так именуемых пограничных психологических болезнях, то во множtстве зарубежных государств нервная анорексия и шизофрения верно разводятся как независящие между собой психологические патологии, время от времени гармонирующие по случайным взаимодействиям. 2. Разделения анорексии и булимии Специфика протекания нервной анорексии такая, собственно за этапом воздержания от еды практически постоянно идет булимический этап. В неких вариантах он имеет рудиментарные формы, после этого опять начинается период долгого голодания, в иных – имеет место быть трудным симптомокомлексом. Выходит, собственно постановка диагноза будет находиться в зависимости, в сути, от этапа, на котором найденf болезнь, и от ступени дессимуляции. Симптоматика нервной анорексии проходит на 2-ух полюсах - особенное пищевое поведение вроде как, и дисморфомания с иной. 1-ое неизбежно посылает к оральному желанию, 2-ое – к желанию скопическому, следовательно, к виду, взору. Для жителя нашей планеты процесс принятия еды постоянно маркирован огромным Иным, он делается разменной монетой, объектом торга в отношениях с Иным, эмблемой признания либо непризнания со стороны Иного. Принятие еды обретает явные символические маркеры (к примеру, кто-то не способен принимать пищу в одиночестве, кто-то может её принимать исключительно один; в раннем детстве ребёнка наказывают, не разрешая ему употреблять сладкое). Хоть какое недовольство оральной зоны - говорение, пища, курение, назойливое покусывание губ, поцелуи - данные варианты реализации путей орального желания и им предоставляется возможность быть легкодоступными, то есть человек сумеет обрести конкретную дозу наслаждения, когда желание обогнет объект а. Но что-то случается при нервной анорексии: еда как оказалось неспособной поменять собой объект а, заградить зияние пустоты, она перестает приносить наслаждение, делается областью, где возможно выйти за границы гомеостаза, ступив на дорогу удовольствия. Осматривая путь орального желания при нервной анорексии, нужно учесть структурную компанию субъекта, так как при психотической и при невротической текстуре оральное желание имеет немного различные специфики реализации.При невротической организации случается задержка, преграда на пути желания, собственно принуждает желание в некий эпизод упереться в объект а. Желание спотыкнулось об объект а, остановившись в дороге в месте самой нехватки - именно это значит всасывать Ничто, искалечивая себя.Хотя так как условный закон все таки был установлен, и Иной по определению находится в психологическом месте субъекта, желания в иных вариантах (тут нужно учесть момент времени) в любом случае, каким-нибудь способом обходят территорию вокруг объекта а. Какая же причина замедления? Вопрос данный посылает к финансовому фактору в образовании признаков. Тут у нас есть возможность возвратиться к обсуждениям меж адептами разных средних учебных заведений психиатрии насчет разделения анорексии и булимии и справедливости выделения булимии как самостоятельной нозологической единицы.Анорексия, протекающая с нередкими моментами «рвотного поведения», видится, как попытка обогнуть объект а, и таким образом обрести ублажение от еды, поменять Ничто едой. Если взглянуть под другим углом, еда, (постоянное, бесконтрольное поглощение еды) делается единственным методом не столько обогнуть, а поймать данный утраченный объект, и как прибывает осознание того, собственно устроить это не получилось, субъект избавляется от съеденного, опять отдавая себя к состоянию нехватки. Данный акт, преображаясь в обряд, содействует и прорыву удовольствия и ограничению его. Ограничение состоит в том, что еда все-же потребляется, следовательно, желание огибает объект а. Наслаждение прокладывает себе путь в дороге возврата, в процессе рвоты, в возвращении к первоначальной точке пути, к самочувствию нехватки, к вбиранию Ничто. Данный путь представляет из себя отрезок закономерного времени. Задержка на Ничто как на основном движке удовольствия при нервной анорексии исходя из убеждений длительности быть может от нескольких часов до нескольких месяцев. В данной длительности и содержится деяние финансового фактора, коему принадлежит главная роль в формировании содержания отрезка закономерного времени (присутствие/неимение рвотного поведения, лишних физических нагрузок, приема фармакологических веществ и т.д.) А раз идет речь о психотической текстуре, то лимитация удовольствия случается в еще наименьшей ступени, отсутствуют такты закономерного времени, не случается членения. Желание, спотыкаясь об объект а, прерывает собственный путь. В случае когда даже снаружи поведение больного анорексией припоминает некоторую очередность, связанную с особенным отношением к еде, данное не классифицируется удовольствием, обусловленным актом возвращения, а считается попыткой кастрации данного удовольствия. Психотический субъект не может выбраться из пут невозможности и продолжать свой путь, который приведет к метафоризации. Еда принимается как чужой объект – объект, вторгающийся в собственность, несущий смерть, а не жизнь. В психоаналитической феноменологии анорексии отказ от еды смотрится не более чем как средство, в то же время как целью считается явное стремление. Стремление данное возможно структурировать как на сознательном, но и на бессознательном уровнях. Осознанно - больная анорексией желает отвечать явному эталону Я. В собственных главных силуэтах данный придумываемый эталон смотрится как конвенционально навязанный, а именно масс медиа, образ женственности. Но безотчетное стремление смотрится, быстрее, как отказ от женственности. Отрицание женственности при анорексии, имеет ряд необыкновенностей и базируется на явных безотчетных представлениях, которые можно переделывать в процессе психоаналитического исцеления анорексии.Данные представления содержат в себе: 1) Первичную и слишком раннюю безотчетную нелюбовь к мамы и к подходящим атрибутам материнского наличия и хлопоты: агрессивные атаки на материнскую грудь и материнское молоко.2) Волнения базирующиеся на представлениях о «нехороших» и устрашающих конфигурациях с туловищем, происходящих в период созревания. Данное, сначала, начало менструаций и надлежащие трансформации тела женщины. Отрицание собственных дамских атрибутов: тела женщины, месячных, беременности, своей материнской роли.3) Зависть к пенису и безотчетное стремление быть мужчиной. Безотчетная идентификация с фаллосом, объектом исступленного стремления. Обычно, семьям нездоровых анорексией присущ ряд совокупных необыкновенностей. В данных семьях нередко находится императивная и деспотичная мама, которая постоянно уничтожает волю малышей и лишает их всякой инициативы. Эти мамы выделяются, также, огромным аффективным зарядом с высочайшим уровнем самоутверждения и тщеславия. Нередко в связи неиспользованных в прошедшем способностей они всю свою деспотичность вымещают в семье, используя детей как объект вымещения своей агрессии. Папы в таковых семьях, обычно, пребывают на вторых ролях и владеют напрямик обратными чертами характера: они неактивны, бесхарактерны, темны, замкнуты, часто отстраненны от роли в семье. Некие психотерапевты обрисовывает основателей как «самодуров», отмечая, собственно в этих семьях отцы время от времени случаются психопатами - тиранами, напористо вмешиваются в том числе и в дела между доктором и пациенткой, стают практически постоянно на сторону последней. Психоанализ разъясняет появление психологической анорексии «аберрацией уз семья – ребенок». Наиболее непосредственно данное ориентируется как уход ребенка болезнь, чтоб направить на себя внимание всегда бранящихся опекунов. Уход в болезнь вроде бы снимает конфликтную обстановку в семье. У семьи возникает новейший центр притяжения и сосредоточения усилий - болезнь малыша. Некие психотерапевты замечали у грядущих больных анорексией различного рода трудности с кормлением в раннем детстве, которые фактически остаются у них всю жизнь. Некие исследователи пробуют увязать «вид личности» и «вид анорексии». Почти все предписывают на шизоидность будущих аноректиков и сиим разъясняют великий процент анорексии при шизофрении. Кроме того к отличительным чертам нездоровых анорексией относит чувственную незрелость, извращенную зависимость от опекунов, предрасположенность к назойливым действам, существенное преувеличение собственных способностей и возможностей. Не подчеркивая какого-нибудь явного вида (либо типов) личности, почти все научные работники все таки отдают некоторое предпочтение шизоидным расстройствам. Некоторые психотерапевты докладывают о таковых отличительных чертах будущих нездоровых анорексией, как малоконтактность, сверхчувствительность, сверхобидчивость, недоступность рвения к самодостаточности. Нередко замечают неудовлетворительную контактность больных до болезни, как скоро еда была единственным средством коммуникации с опекунами (уделяя излишнее внимание еде, мамы таковых нездоровых осматривали как собственное оскорбление отказ малышей от пищи). Возможно и еще отметить необыкновенное послушание и отсутствие хоть какого-либо момента бунта у таких паиентов. Они без какого-либо сопротивления слушаются свою мать и воспринимают её диктат как само собой разумеющееся действие. Время от времени говорят об избирательной коммуникабельности либо необщительности с предрасположенностью к созидательной работе, к занятию неувязками духовного порядка. Детям характерны всепостоянство пристрастий, развитое чувство долга, завышенное до болезненности отношение к формальному признанию собственных школьных фурроров, ясная направленность к достижению высочайших социальных эталонов. Вот поэтому нервную анорексию именуют «заболеванием отличниц». Родители охарактеризовывают этих нездоровых как малышей довольно размеренных, превосходно исполняющих свои обязанности в школе и дома, и которые стремятся только к отличным оценкам. По некоторым источникам, больные посреди иных малышей семьи числились наиболее успешными, от них «ожидали блещущей карьеры»; посреди ровесников они отличались и «аскетическими эмоциями»: пренебрежением к забавам, нарядам и другим «подходящим возрасту радостям». Но, за фасадом такового спокойствия и наружной целенаправленности прячется чувство бедности, неверие в личные силы и способности, недоступность самодостаточности в принятии решений. Типично помимо прочего, что в семьях основной массы больных отмечается особое отношение к пище (культ пищи, или подчеркнутое пренебрежение к ней). В этой связи у нездоровых с юношества формируются негативные эмоции на приемы еды (потому что пища практически постоянно ассоциировалась с насилием). Нередко в семье постоянно проводятся дискуссии о «некрасивости полноты», «утонченности вкуса», о значимости соответственного эстетического воспитания. Огромное значение ряд психоаналитиков присваивают воздействию общественного окружения, установившимся в ребяческих (подростковых) группах стандартам внешности, также издевкам лиц обратного пола. Издевки находящихся вокруг насчет некой полноты (в случае если она есть) становятся основой для образования сверхценной, а потом и бредовой системы в пубертатном периоде. Понятно, что незрелая личность ребенка сравнимо просто травмируется, и в подростковом возрасте просто развиваются психогенные реакции и деструкции личности, связанные с неверным воспитанием, при этом данные реакции и конфигурации тяготеют к фиксации.Системный семейный подходВ терапевтическом арсенале семейной терапии должно присутствовать также воздействие противоположного и, как мы увидим ниже, парадоксального характера-заявление терапевтов о своем бессилии. Мы видели, что у одних семей терапевтические воздействия вызывают прогрессивные изменения, в то время как другие, вначале, казалось бы, совершенно потрясенные, приходят на следующий сеанс абсолютно без следов каких-либо изменений и, более того, еще сильнее прежнего погруженные в семейную игру. Они дисквалифицировали или «забыли» комментарии терапевтов или же им удалось найти какой-то иной способ избежать воздействия, вроде бы достаточно четко направленного. Неудовлетворенные терапевты с усиленным рвением изобретают все более мощные способы вмешательства, которые семья благополучно продолжает дисквалифицировать. Так возникает бесконечная игра, причем невозможно понять: то ли семья вовлекла терапевтов в это симметричное взаимодействие, в котором обе стороны усиливают свое сопротивление друг другу, то ли виной всему усердие или спесь самих терапевтов.Данный шаг преследует две цели. О первой уже сказано: это прекращение симметричной игры, захватившей как семью, так и терапевтов. Вторая, столь же важная, обсуждалась в главе о позитивной коннотации: терапевты должны избегать агрессивной позиции инициаторов перемен, иначе семья будет защищать свой status quo до последнего.Эффективность данного вмешательства обусловлена тем, что она парадоксальна, причем на нескольких уровнях.