История Скандинавии: викинги и их культура, скандинавская мифология, период христианизации

Викинги и эпоха, связанная с ними, значительно повлияли на жизнь различных регионов, самой Скандинавии – их Родины. Исторический момент того времени был предопределен, хотя и не полностью.
Тема данной работы «История Скандинавии: викинги и их культура, скандинавская мифология, период христианизации» - это наша далекая и в то же время близкая история скандинавов и их культура столетиями укрепляющаяся.
Мы рассмотрели и изучили историю Скандинавии, узнали, кто такие Викинги, познакомились их бытом, культурой, а также изучили важный вопрос христианизации целой страны, проследили и за мифологией Скандинавии. В конце работы прилагается практический материал виде иллюстраций.

...

ВВЕДЕНИЕ 3
1. ИСТОРИЯ СКАНДИНАВИИ: ВИКИНГИ И ИХ КУЛЬТУРА 4
1.1 Искусство и поэзия скандинавов 6
1.2 Поэзия викингов 15
2. СКАНДИНАВСКАЯ МИФОЛОГИЯ 19
3. ХРИСТИАНИЗАЦИЯ СКАНДИНАВИИ, И ЕЕ ОСОБЕННОСТИ 35
3.1 Христианство в Дании 39
3.2 Христианство в Швеции 41
3.3 Христианство в Исландии 43
3.4 Христианство в Норвегии 45
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 48
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ И ИСТОЧНИКОВ 49
ПРИЛОЖЕНИЯ

Тема данной работы «История Скандинавии: викинги и их культура, скандинавская мифология, период христианизации». Эпоха викингов – так называется период в Скандинавских странах: Дания, Норвегия, Швеция. Негативное мнение, которое сложилось о викингах, как общепринятый стереотип живет в нашем обществе, и потому тема, которую мы хотим рассмотреть и изучить, нам интересна. В те далекие времена, как мы знаем, викинги грабили, беспощадно убивали, и мы о них знали, как о разбойниках. Угроза с севера - именно так написано в европейских летописях и хрониках. И в источниках молитв очень часто и не случайно встречаются слова типа: «Боже, избави от неистовства норманнов!». «Люди с севера», что буквально означает норманны. Люди прятались за крепостными стенами, уходили в леса, когда на горизонте п оявлялись корабли с квадратными парусами и с изображением змей, драконов и других подобных животных. И ведь у норманнов была и своя культура, и повседневный быт, религия и мифология. Как подтверждают археологические данные, миру известны многочисленные торговые связи скандинавов с Европой и Востоком. Что подтверждает, что викинги были не только пиратами, варварами и покорителями населения Европы.
В связи с чем, мы определили себе цель по теме данной работы: рассмотреть и изучить историю Скандинавии, узнать кто такие Викинги, их быт, культура, а также изучить важный вопрос христианизации целой страны, проследим и за мифологией Скандинавии.

Фригг относится к асам, Фрейя к ваннам. Эти две богини по своим функциям не разделимы. Хотя частично они могут совпадать, и тогда одинаковая функция будет выступать в разных аспектах, например, военная у Одина, Тора, Тюра, Улля. Но, как правило, боги различаются своими функциями. Тематически тождественные мотивы, расслоенные подобным образом, оказываются систематизированными не только в рамках всей мифологии в целом, но и отдельных мифических сюжетов. Архаическое светосложение, например, разработка сюжета о добывании меда, может быть сложением параллельных версий, имеющих разные стадии развития и происхождения. Один, Тор, Локи имеют разные эпические характеры и свои сюжетные роли, как правило, противопоставлены друг другу.Границы иерархической системы пантеона богов не всегда выделяются своей четкостью. Боги и богини, старшие и младшие, низшие и высшие, родственные связи – все это средства распределения богов в пантеоне. Образы богов помогают определить признаки и соотнести их с различными уровнями. В скандинавской мифологии архаические черты порой сильно трансформированы. Кроме того, наиболее специфичные для "примитивного" фольклора этиологические мифы немногочисленны, ослаблены в своей этиологической функции, первичное добывание элементов культуры представлено в основном, как их движение между различными категориями мифических существ. Мифы космогонические более отчетливо сохраняют этиологический аспект. И наконец, следует учесть и диахронический план, чтобы верно понимать структуру скандинавских мифов.Центром в скандинавской мифологии является собственно космическая модель, т. е система представлений о пространственно-временном космическом континууме, которая состоит из двух подсистем пространственных - "горизонтальная" и "вертикальная" и двух подсистем временных - "космогоническая" и "эсхатологическая". Эти системы имеют известную замкнутость и свою специфику представлений, которые могут противоречить друг другу и находится под разными кодами. Они отчасти находятся в отношении дополнительного распределения.Пространственные подсистемы различаются тем, что горизонтальная, наиболее ярко выявляется из повествовательных эддических сюжетов о странствованиях и приключениях богов, а вертикальная больше из эддической гномики. Впрочем, такое различие текстов не является абсолютным. Горизонтальная система строится на противопоставлении обитаемой людьми средней огороженной части земли - Мидгард тому, что находится за пределами этой ограды - Утгард, в сфере враждебной и культурно не освоенной. Противостояние Мидгард и Утгар - свой и чужой, представляют элементарную семантику, а в неявной форме упорядоченного и неупорядоченного, города и пустыни, близкого и далекого. В этой модели небо и земля не противопоставляются, дома богов Асгард по типу неотделимы от Мидгарда. Асгард и Мидгард в повествованиях обычно фигурируют альтернативно.Мидгард противостоит мировому океану – двойная оппозиция, который омывает землю, и в нем живет Ёрмунганд - змей Мидгарда. Ранее он мыслился в качестве позитивного элемента космической системы, но в сильно "эсхатологизованной" скандинавской мифологии Ёрмунганд - только одна из хаотических сил, временно обузданных богами. Оппозиция юг/север показывает соотношение Мидгарда или Асгарда с царством смерти Хель, локализованным на севере. На основе оппозиций центр/периферия и запад/восток Мидгард противостоит расположенной на краю земли, в дикой, пустынной и скалистой местности, стране великанов - Ётунхейму, практически совпадающему с Утгардом. Страна великанов иногда мыслится распространенной и на север, вероятно в результате прочной демоничности севера в скандинавской и многих других евразийских мифологиях. "Горизонтальная" космическая модель является пространственным фоном для многочисленных сказаний о приключениях асов, в которых все действие в основном развивается по оси "асы - великаны (ётуны, турсы)" и лишь отчасти - "асы - карлики (цверги, черные альвы)". Походы Тора на Восток, где он избивает великанов, потому как Боги и великаны представлены в состоянии вечной вражды. Укладываясь в "горизонтальную" проекцию космоса, Тор являясь главным противником мирового змея, в эддической поэзии почти полностью защищает "своих" от "чужих", людей и богов от великанов и демонов. Борьба с великанами часто ведется за женщин (богини - вечный предмет вожделения великанов) и чудесные объекты (источники изобилия и жизненного обновления), первоначально созданные искусными кузнецами и мастерами-карликами.Плут Локи, легко переносится из одного мира в другой и как бы осуществляет между ними своего рода шаманское посредничество, и потому циркуляция этих ценностей между богами, великанами и карликами осуществляется главным образом благодаря его деятельности. Горизонтальная космическая модель ограничивает рамки его роли медиатора. Скандинавская "эддическая" мифология не дает постоянных экзогамных браков, регулирующих обмен ценностями, хотя борьба богов с великанами не исключает любовных и даже брачных связей между ними.Четыре карлика, носящие имена сторон света - север, юг, запад, восток и поддерживающие края неба по углам вселенной относятся к горизонтальной системе, но занимают в ней изолированное положение.Соединяющий небо и землю, землю и подземный мир и дающий таким образом трихотомическое вертикальное деление вселенной путем двукратного противопоставления "верха" и "низа" и составляет основу "вертикальной" космической модели – это мировое древо - ясень Иггдрасиль. Трихотомическое вертикальное деление хорошо представлено зооморфной серией, локализованной на разных уровнях: орел - на верхушке, змей - грызущий корни, и олени, поедающие листья на среднем уровне, переносящая брань от змея к орлу белка как зооморфный медиатор меж низом и верхом. В качестве пути с земли на небо ствол мирового древа дублирован радужным мостом богов Биврёстом или Бильрёстом. Концепция космического древа, соединяющего между собой различные части вселенной, специфически связана с шаманизмом. Один проходит типичную шаманскую инициацию, будучи девять дней подвешен на дереве, предварительно пронзенный копьем. Это также подкрепляет обозначение мирового ясеня как коня Одина. Кроме Одина, с мировым древом тесно связан Хеймдалль - страж богов, который первоначально возможно был его антропоморфным воплощением. У Хеймдалля есть рог, в который он трубит и из которого пьет мед, но эпитет "круторогий" возможно указывает на его генетическое тождество с оленем. Олень не отделим от мирового древа и в сибирском шаманизме. Космическое древо является также древом жизни и древом судьбы. Оно вечнозеленое, с него стекает животворная медовая или молочная роса и питает источники у корней, из которых норны, в свою очередь, опрыскивают мировое древо (оппозиция влажный/сухой как живой/мертвый).Сибирские параллели хорошо объясняют органическую связь с мировым древом происхождения и рождения не только шаманов, но вообще людей (отсюда древесные прообразы или "зародыши" людей из ясеня и ивы в скандинавском мифе), а также норн (весьма напоминающих женских духов шаманского древа, рождающих души или покровительствующих родам) в их специфической функции "повитух" и дарительниц личной судьбы (оппозиция "доли" и "недоли"); с космическим древом в целом связана судьба всего мира и самих богов.Особое верхнее царство мертвых - Вальхалла, куда попадают воины, с честью павшие в бою, подвластное Одину. У верхушки дерева на небе происходят собрания богов и там же находятся их жилища – Асгард. Распределением судеб в бою занимаются Один и валькирии."Обычные" мертвецы попадают в царство смерти, что находится глубоко под землей. Роса с рогов оленя, объедающего листья ясеня, отвесно падает в Нифльхель. Для "вертикальной" космической модели характерны дифференциация и противопоставление "верхнего" и "нижнего" царства мертвых, и соответственно валькирий и норн. Верхнее и нижнее царство мертвых противостоят не только по полу своего хозяина - Один/Хель как муж/жен. Они там снова сражаются и снова оживают и пируют: питание неисчерпаемым медовым молоком чудесной козы и неисчерпаемым мясом чудесного вепря, Вальхалла дает своим жителям полноценное продолжение жизни в верхнем мире. Мертвецы из царства Хель - на стороне хтонических чудовищ, эйнхерии из Вальхаллы в качестве дружины Одина в конце мира должны участвовать в бою на стороне богов. Из вертикальной космической модели вытекает противопоставление двух "смертей" и возможность своеобразной медиации между жизнью и смертью, возрождение к жизни через войну и смерть, таким образом, наряду с оппозицией между жизнью и смертью, война в одинической мифологии оказывается медиатором между жизнью и смертью в обоих направлениях.Под тремя корнями ясеня находятся люди, великаны, Хель. Великаны практически не фигурируют в вертикальной модели. У Снорри - то же распределение корней, но на место людей поставлены асы, так что один из корней как бы замещает верхушку дерева.Ряд отождествлений, которые являются трансформациями, через которые описанная вертикальная модель соотносится с горизонтальной. Отождествление "севера", а также востока с "низом" - местонахождение царства мертвых и вообще хтонических демонических сил, является главным шарниром, скрепляющим обе модели. Море - водяная стихия, и в горизонтальной модели фигурирует, в основном, с отрицательным знаком, а в вертикальной - с положительным. Ёрмунганд в какой-то мере эквивалентен грызущему корни космического древа Нидхёггу. Шаманские функции в вертикальной модели выполняет Один, и нет там шаманского посредничества Локи между асами, великанами и карликами. В вертикальной модели фактически отсутствуют противопоставление богов и великанов, борьба с ними, и только развернуто описание небесного мира богов и небесного "счастливого" царства мертвых. Оппозиция с царством мертвых и хтоническими силами в известной мере соответствует оппозиции с великанами. Поэтому, в вертикальной модели на авансцене оппозиция космоса/хаоса, то в горизонтальной модели наиболее отчетлив в противопоставлении аспект культура/природа. История добывания Одином священного меда, дарует поэтическое вдохновение и мудрость, как в качестве примера трансформации сюжета при переходе от "горизонтальной" модели к "вертикальной".В "Младшей Эдде" рассказывается о том, как Один похитил мед поэзии из скалы, где его стерегла Гуннлёд - дочь великана Суттунга: провел с ней три ночи и за это получил разрешение выпить мед, который затем "выплюнул" по возвращении в Асгард. В рамках извечной борьбы асов с великанами, живущими на краю земли среди камней и скал, вся эта история развертывается на фоне "горизонтальной" проекции. Один проникает в скалу в виде змеи, а возвращается в Асгард в облике орла – этот момент в неявной форме отражает "вертикальную" конструкцию мира. Здесь можно усмотреть скрытую символику вертикального странствия по дереву вниз - туда и вверх – обратно, и о том, что орел и змей маркируют верхний и нижний уровни мирового древа, его верхушку и корни, небесное жилище богов и хтоническую сферу. Сама скала – гора, в мифологии многих народов является аналогом алломорфой мирового древа. Соответственно, и хозяйка этой скалы заключенного там меда оказывается отдаленно родственной норнам, живущим у корней древа и священного источника. А ее отец, Суттунг, может быть сближен с Мимиром - хозяином "медового" источника или даже с Хеймдаллем - стражем мирового древа, его антропоморфным двойником.Превращение скалы в мировое древо, покрытое животворящей медовой росой, питаемое "медовыми" источниками влечет за собой переход от горизонтальной модели к вертикальной. Соответственно Один принеся себя самому себе в жертву, добровольно быть подвешенным на мировом древе, получает таки глоток священного меда. При переходе от "горизонтали" к "вертикали" культурный герой, похищающий мед у его первоначальных хранителей, превращается в первого шамана, проходящего мучительную инициацию - мифологема космического древа специфически связана с шаманизмом. Само похищение у великана в результате хитрости трансформируется в дар великана после ритуального искуса. Вместо любовной связи с дочерью великана находим здесь почетную родственную связь с великанами по материнской линии. Соответственно меняется трактовка самих великанов: вместо сказочного "глупого черта" - хранитель древней мудрости, проводящий посвящение своего внука и дарующий ему не только мед, но и магические руны.Гетерогенность горизонтальной и вертикальной космических "проекций", следует иметь в виду, что сама эта гетерогенность относительна в рамках общей пространственной метасистемы.Во времени космическая модель как бы распадается на космогоническую и эсхатологическую подсистемы, между которыми имеется известная асимметрия в силу того, что скандинавская мифология в целом пронизана эсхатологическим пафосом.Космогоническая мифология "Эдды" - это не совокупность изолированных этиологических мифов, а некий процесс формирования мира из пустоты, может быть, первоначальной бездны (Гинунгагап) и история превращения хаоса в космос. В первых строфах "Прорицания вёльвы" творение раскрывается в оппозиции "пустоты" и ее наполнения: не было земли и неба, моря, травы и т. п., не было небесных светил или они не знали своего места и роли. В этом же плане космогенеза как заполнения пустоты следует рассматривать и создание первосущества – и неистого великана Имира из застывших брызг текущего в первичной бездне потока Эливагара (согласно Снорри, в результате взаимодействия двух стихий - льда из Нифльхейма и огня из Муспелля, встретившихся в первичной бездне, т. е. в порядке медиации между водой и огнем, холодом и жаром).Тема происхождения первого антропоморфного существа расчленяется (и тем самым преодолевается избыточность информации) на происхождение первого великана Имира из льда, предка богов Бури (буквально "родитель") из камня, который лизала корова Аудумла (тотемический мотив) и первых людей из кусков дерева, которых оживили асы (Один, Лодур, Хёнир). Так тема происхождения антропоморфных существ приобретает системную упорядоченность: великанам, богам и людям сопоставлена серия твердых природных материалов (лед, камень, дерево), и, кроме того, намечается прогрессивное увеличение роли демиургов, движение от самопроизвольности к организующему началу. Хаотичность великана Имира проявляется, в частности, в отсутствии поляризации полов: дети его рождаются под мышками и от контакта между его ногами, его имя, возможно, намекает на двуполость.Имеется, однако, и еще один этап космогенеза, имплицитно связанный с эсхатологической мифологией: это история обуздания хтонических чудовищ, рожденных великаншей Ангрбодой от Локи - хозяйки смерти Хель, мирового змея Ёрмунганда и волка Фенрира. Хель сбрасывают в преисподнюю, Ёрмунганда - в морскую пучину (земной хаос - водяной хаос), а Фенрира сковывают цепью, причем он отгрызает руку Тюру, ложно клявшемуся освободить волка и пожертвовавшему рукой ради укрепления миропорядка. Кельтские параллели подсказывают гипотезу, что потеря руки могла быть мотивом для оттеснения Тюра как верховного божества Одином.Эддический миф о золотом веке (асы все изготовляют из золота, играют в тавлеи и веселятся) фиксирует момент, когда в только что сотворенном космосе еще не возникла та "червоточина", которая впоследствии приведет его к гибели.В мифе о создании людей, говорится о том, что они были бездыханны и не имели судьбы. Боги их оживляют, но судьбу, по-видимому, дают норны, на приход которых, вероятно, намекается в "Прорицании Вёльвы" в конце этого эпизода. Судьба, играющая такую важную роль в скандинавской мифологии, есть необходимое звено в организованном миропорядке, но также и означает возможность гибели не только отдельных людей, но богов и мира в целом.Этиологический миф о первой войне (между асами и ванами) уже предвещает грядущую гибель, в особенности из-за нарушения договоров и обетов и тем более, что ваны имеют определенное отношение к ритуальному миру, обеспечивающему плодородие, процветание, богатство.Наконец, миф о Бальдре, занимающий центральное место в древнескандинавской поэтической мифологии, есть в сущности этиологический миф о происхождении смерти и, вместе с тем, пролог к трагедии гибели мира, собственно введение в скандинавскую эсхатологию. Ритуальным прообразом этого мифа, по-видимому, является воинская инициация, но смерть Бальдра оказалась не "временной" (как в обрядах инициации и в "быту" одинической Вальхаллы), а постоянной, поскольку Бальдра не удалось вернуть обратно из царства Хель. Если жертвоприношение Имира было актом превращения хаоса в космос, то жертвоприношение Бальдра подготовило превращение космоса в хаос (само приношение в жертву Одина и неудачное тройное сожжение Гульвейг также указывают на особую роль жертвоприношений в скандинавском мифологическом "процессе").Связанные с эсхатологизацией скандинавской мифологии в целом, этиологические мифы о первой войне и первой смерти перебрасывают мост от космогонии к эсхатологии. Вместе с тем, эсхатологические мифы отчасти представляют собой зеркальное отражение космогонических (и эта "зеркальность" является определенной характеристикой соотношения двух подсистем): рассказу об обуздании хтонических чудовищ противостоит рассказ об их высвобождении на волю и битве с богами. При этом Тор по-прежнему главный противник мирового змея, Хеймдалль борется с Локи (как они уже однажды боролись в образе тюленей за обладание драгоценностью Фрейи или за некое экзотическое растение), Тюр - с хтоническим псом Гармом, двойником Фенрира, которого он в прошлом обуздывал (борьба с Фенриром ведется теперь главным асом - Одином). Суша, ранее поднятая из моря, теперь вновь в нее погружается; звезды, расставленные богами по небу, срываются вниз; солнце, которое асы поставили светить, теперь затухает; лед и огонь, из взаимодействия которых возник мир, теперь уничтожают вселенную. Но если в космогонической мифологии центральным был миф о принесении в жертву богами великана Имира, то в эсхатологии центральное место занимает битва богов и эйнхериев с хтоническими чудовищами и обитателями подземного царства мертвых. Начало битвы провозглашают петухи - красный Гуллинкамби (Золотой гребешок) в Вальхалле и черный - в Хель. Соответствующая семантика цветов проявляется и в имени огненного чудовища Сурта (буквально - черный), и в характеристике асов Бальдра и Хеймдалля как белейших, и в красной (рыжей) бороде Тора, и в красных волосах Одина (только синий плащ выдает первоначально хтоническую его природу).Новое возрождение мира, его обновление сопровождается примирением Бальдра и Хёда (тоже зеркальное отражение!) и воскресением только младшего поколения богов - юных сынов Одина и Тора (оппозиция старшего и младшего поколения как "грешного" и "безгрешного"). Возникает некоторая аналогия между сменой великанов асами и старшего поколения асов младшим как некая характеристика процесса развития космической модели мира во времени.На противопоставлении хаоса и космоса строится эсхатологическая мифология и все подчинено этому противопоставлению. Не совпадая с космогонической мифологией или с мифами о странствовании и приключении богов, эсхатологическая подсистема отличается известной замкнутостью и некоторыми специфическими отношениями с ней. Так, в рамках эсхатологических, Один и Локи, резко противостоят друг другу, как отец богов, и в целом ряде мифов действующие совместно и почти дублирующие друг друга по своей функции. Бальдра, вождь эйнхериев, отцу хтонических чудовищ, "убийце советом" Бальдра, "рулевому" корабля мертвецов. Один и Тор, выступают совместно в эсхатологическом плане, обычно альтернативные друг другу в истории странствования богов и в космогонической деятельности. Асы и Ваны, противопоставленные в космологии, слиты полностью в эсхатологии. Карлики, противостоящие отчасти богам в эсхатологическом плане, также вместе с ними страшатся нашествия хтонических чудовищ.