Психология поведения преступника в процессе оценки достоверности сообщаемой им информации

В процессе написания курсовой работы, выяснилось, что значение приобретают такие методы получения вербальной информации, основанные не только на изучении внутренних и внешних психофизиологических и других свойств участников расследования, а также на установлении психологических характеристик личности, которые влияют на формирование вербальной информации.
Многие фундаментальные исследования отечественных и зарубежных ученых, так или иначе, касались проблем получения вербальной информации путем рассмотрения психологии поведения преступника, в процессе оценки достоверности сообщаемой им информации.
Выяснили, что в психологии личности преступника различают определенного рода дефекты:
1) дефекты индивидуального правосознания (социально-правовой инфантилизм, правовая не информированность, социа ...

ВВЕДЕНИЕ 2
1. Современный взгляд на психологию поведения преступника. 5
1.1. Особенности психологии преступника. 5
2.1. Причины преступного поведения 13
2. Психология поведения преступника в процессе оценки достоверности сообщаемой им информации 17
2.1. Исследования в области психологии поведения преступника в процессе оценки достоверности сообщаемой им информации. 17
2.2. Неприменимость психология поведения преступника в процессе оценки достоверности сообщаемой им информации. 19
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 28
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 29

Актуальность темы. Перед Россией стоит задача создания правового государства, повышаются требования к соблюдению законности в деятельности правоохранительных органов, невозможно без совершенствования уголовно-процессуального законодательства. И до сих пор некоторые уголовно-процессуальные институты еще не получили достаточного развития, что негативно влияет на обеспечение прав и законных интересов граждан.
Конституция России признает человека, его жизнь и здоровье, честь и достоинство, неприкосновенность и безопасность высочайшей социальной ценностью. Утверждение и обеспечение прав и свобод человека провозглашается главной обязанностью государства. Такой подход к личности как высшей социальной ценности нуждается в совершенствовании законодательства, в частности, уголовно-процессуального и практики его применения, преодоления различных нарушений в уголовно-процессуальной сфере.
Важным направлением в решении этих задач является четкая и детальная регламентация уголовно-процессуальных отношений в современном законодательстве. Правовое государство должно обеспечить такой порядок регламентации этих отношений, который бы защищал человека, общество, государство от преступников, создавая условия для раскрытия преступлений, изобличение виновных и их осуждения, устанавливая гарантии по реализации правовых предписаний.
Раскрытие и расследование преступлений, изобличение виновных, возмещения вреда, причиненного преступлением, определяется тем, насколько юридически грамотно и законно проведено расследование уголовного дела.
Учитывая это, в соответствии с требованиями Конституции России, назрела проблема реформирования и обновления уголовно-процессуального законодательства, а именно в части деятельности органов досудебного расследования о проведении следственных действий, связанных с получением вербальной информации, в частности, установления такого порядка ее получения, который бы отвечал принципам демократических стран мира и опирался на исторические особенности и национальные традиции российского народа.
Практика показывает, что лицо, подозреваемое в совершении преступления, как правило, использует в ходе следствия особую психологическую и тактическую защиту, призванную обеспечить сохранение от разглашения им информации: и о факте личной причастности к событию, и о факте сокрытия этой причастности. Сведения об этих фактах означает раскрыть скрываемое, то есть непосредственное участие в преступлении определенного лица.
В то же время традиционные приемы выявления информационного состояния субъекта и разоблачения лжи могут быть не всегда результативными. Имеющийся арсенал криминалистических средств и приемов изобличения виновного в определенной степени ограничен, а границы их применения в основном детерминируются объемом собранных по делу доказательств и возможностями их использования при проведении следственных действий.
Поэтому все большее значение приобретают такие методы получения вербальной информации, основанные не только на изучении внутренних и внешних психофизиологических и других свойств участников расследования, а также на установлении психологических характеристик личности, которые влияют на формирование вербальной информации.
Многие фундаментальные исследования отечественных и зарубежных ученых, так или иначе касались проблем получения вербальной информации путем рассмотрения психологии поведения преступника в процессе оценки достоверности сообщаемой им информации. Значительный вклад в решение этих проблем внесли такие ученые: С.А.Альперт, Л.Е.Ароцкер, М.И.Бажанов, М.В.Бахарев, Д.И.Бедняков, Р.С.Белкин, Т.В. Варфоломеева, О.М.Васильев, А.Ф.Волобуев, В.И. Галаган, В.Г.Гончаренко, Ю.М. Денежный, О.Ф.Долженков, Коченов М.М., 1977; Морозова М.В., Ткаченко А.А., Савина О.Ф., В.Ф. Енгалычев, А.В.Ищенко, Н.И.Клименко, С.Л. Колосова, И.П.Козаченко, О.Н.Колесниченко, В.П.Колмаков, В.С.Кузьмичов, В.К.Лисиченко, П.А. Лупинська, М.Я.Сегай, М.С. Строговичем, П.П.Тищенко, М.Е.Шумило и другие.
Психологические проблемы общения в своих работах рассматривали В.П.Казмиренко, С.Д.Максименко, В.С.Медведев, О.М.Морозов, А.В.Петровський, О.Р.Ратинов, В.В.Рибалка, в .М.Синьов, В.О.Татенко, С.И.Яковенко.
Актуальность исследования заключается и в том, что сейчас происходит реформирование уголовно-процессуального законодательства и судебной системы. Все это обусловило необходимость комплексного научного исследования проблем получения вербальной информации, выработка научно обоснованных путей совершенствования такого получения с целью пополнения арсенала методов и средств борьбы с преступностью. Приведенные обстоятельства обусловили избрание темы исследования: «Психология поведения преступника в процессе оценки достоверности сообщаемой им информации».
 

Личность этих людей будто раздвоенная, в ней уживаются черты нормального типа и черты преступника; 3) передкриминальний тип; означает, что эти люди обладают такими морально-психологическими свойствами, которые в определенной ситуации, если они окажутся в ней, неизбежно совершат преступления. Здесь существует две разновидности личностей: а) люди с чрезвычайно эмоциональной возбудимостью и недостаточным самообладанием; б) легкомысленный бездельник, который любит хорошо пожить, не утруждая себя [8].При изучении отдельных категорий преступников существенное место отводится насильственному типу преступников (хулиган, насильник, убийца). В литературных источниках делались попытки установить наиболее общие черты насильственных преступников: 1) эгоизм, нередко переходит в эгоцентризм, при которомвсе поведение человека подчиняется только его интересам, желаниям и потребностям; примитивно анархическая позиция: «что хочу, то и делаю»; 2) тесно связанное с эгоизмом (а нередко и прямо определенное ним) пренебрежение к интересам и мнения отдельных членов общества, в том числе даже ближайших этому человеку людей; 3) отсутствие способности, а част о и желания поставить себя на место потерпевшего; отсюда - отсутствие сострадания к потерпевшему, большая или меньшая жестокость; 4) преимущественно аффективный характер поведения, при которой желания, потребности и влечения, которые возникают у личности, сразу же реализуются, в том числе и преступным путем.Совершение насильственных преступлений связано с агрессией. Различают случайных преступников и стойких («злосный») тип насильственного преступника. Для злостного типа характерна агрессивная направленность личности, стремление решить конфликт с помощью физической силы, жестокость, проявляется.Особый тип насильственного преступника - убийца. Существуют различные типы в убийц «случайные» убийцы, сексуальные убийцы, убийцы-хулиганы, убийцы-террористы, убийцы-наемники (киллеры) и др.Лишение жизни другого человека имеет серьезные психологические последствия для лица, совершившего его. Специфика сексуальных убийств заключается в необходимости учета сексопатологических данных. В настоящее время серьезной социальной опасностью является заказные убийства. Психология заказного убийства характеризуется сложной цепью взаимодействий: заказчик - исполнитель или заказчик - посредник - исполнитель, или заказчик - несколько посредников - исполнитель. Существуют различные типы исполнителей заказного убийства (киллеров). Они могут быть подразделены на исполнителей дилетантов и исполнителей-профессионалов. Наемные убийцы-профессионалы в свою очередь подразделяются на убийц-одиночек, которые выполняют заказы время от времени, и убийц, которые находятся на постоянном содержании той или иной преступной группировки. Широкий круг личностей включает корыстный тип преступника: воры, расхитители, мошенники и тому подобное. Вор - преступник, который занимается кражами. Именно с ворами связано возникновение преступных традиций, преступных «законов» и правил поведения в уголовном мире. У воров нарушается система этической ориентации, появляются негативные качества личности: жадность, стремление к наживе, нечестность и тому подобное. От кражи необходимо отличать клептоманию - стремления, импульсно возникающее (непреодолимое) изъять те или иные вещи без корыстной цели.Подытоживая, можно констатировать, что в психологии личности преступника различают определенного рода дефекты: 1) дефекты индивидуального правосознания (социально-правовой инфантилизм, правовая не информированность, социально - правовая дезинформированность, правовой нигилизм (негативизм), социально - правовой цинизм, социально - правовое бескультурье ) 2) патология потребностной сферы личности; 3) дефекты в личностных установках; 4) дефекты психического развития (наблюдаются почти у 50% осужденных).2.1. Причины преступного поведенияПоскольку причины преступного поведения заключены в личности преступника, то, чтобы понять их, необходимо изучить эту личность, выявить те внешние по отношению к ней социальные явления и процессы, которые сформировали ее криминогенные черты. И само преступное поведение нужно изучать не только для его предотвращения или пресечения, но и для понимания его причин. Данное соображение мы считаем очень важным не столько для теории, сколько для профилактической деятельности. Изучение последней показывает, что можно было бы избежать многих ошибок, если бы практические органы — предварительного расследования, суд, учреждения, исполняющие наказание, — в центр своего внимания и профессиональных усилий всегда ставили личность, а не только условия ее жизни, те или иные влияния на нее. При изучении личности преступника часто бывает трудно отделить ее от поведения, особенно когда изучаются мотивы, намерения, цели, выбор средств их достижения, принятое решения и т. д. Так, возникновение и развитие мотивов преступного поведения можно рассматривать и в рамках формирования личности преступника, и при анализе внутренних механизмов поведения. Мысли, эмоции, чувства и переживания преступника, реализованные в преступлении, есть в то же время проявления его личности. Одной из важных причин преступного поведения является агрессия.Ученые, изучающие человеческую агрессию, немало внимания уделяют анализу условий воспитания, выделяя среди них такие, которые способствуют возникновению и закреплению агрессивных проявлений, а также формированию агрессивности.Широко признана сегодня обусловленность агрессии и агрессивности общественными факторами. К ним прежде всего относится система нравственного воспитания, сложившаяся в обществе.[5]В этой связи большой интерес вызывает анализ данной проблемы в работах Л.С. Выготского. Он кратко, но емко анализирует систему нравственного воспитания, построенную на авторитарном принципе. В этом случае авторитет приписывается взрослому в силу превосходства его положения, а не зарабатывается в совместной жизни и деятельности с детьми. Такой авторитет поддерживается наградами, наказаниями, устрашениями: «Слушайся старших — и тебе будет хорошо, иначе будет худо» — вот грубая, но точная формула этой педагогики».Перемены в нравственном развитии личности Выготский связывал с необходимостью разрушить авторитарный принцип в моральном воспитании, заменить послушание как мотивированный страх «свободной социальной координацией»[5].При авторитарном стиле воспитания всякое моральное правило сопровождается той или иной санкцией. При этом все меры наказания и награды служат средствами грубого механического воздействия и научают ребенка в лучшем случае только одному моральному правилу — избегать неприятного. Ребенок очень скоро научается понимать, что наказание вовсе не необходимо связано с его поступком, что главной причиной наказания является вмешательство взрослых. Ребенок учится избегать этого вмешательства, скрывать свои поступки, лгать и т.п. Более того, «всякое наказание, в чем бы оно ни заключалось, ставит в унизительное положение воспитываемого, подрывает в нем любовь и доверие».Говоря о педагогике, основанной на запугивании, угрозе и несвободе личности, Л.С. Выготский приходит к следующим выводам. Такая педагогика никогда не может быть уверена в успехе: «она запугивает слабого, но вызывает сопротивление у сильного и придает нарушению правила особый ореол силы, смелости, вызова»[5]. Она формирует представление о собственных моральных ценностях как о богатстве, дающем основания для любования собой и презрения к другим. Возникает опасность, что, столкнувшись с «дурным», нравственно несовершенным существом, такой человек будет очень остро переживать бессилие своей нравственной чистоты.«Нет более верного средства толкнуть ребенка на какой-нибудь антиморальный поступок, нежели подробно описать его».Ученые выделяют группы факторов агрессивного поведения – это индивидуально-психологические особенности, особенности семейного воспитания, роль средств массовой информации и т.д. Следует сказать, что психологические особенности учащихся, такие как эмоциональная неустойчивость и импульсивное поведение, уже сами по себе могут провоцировать появление конфликтных ситуаций. Предпосылками возникновения агрессии часто является не только факторы, опосредованные особенностями процесса развития в онтогенезе и социализации, но и ситуативные.На базе значительного опыта проведения криминологических исследований в нашей стране причины преступности предлагалось классифицировать по различным основаниям. Вопрос о классификации причин вызывает оживленную дискуссию. Отечественные криминологи подразделяют причины преступности следующим образом: 1) причины преступности как социального явления в целом; 2) причины отдельных видов преступности; 3) причины конкретного преступления. Отдельно выделяются условия, способствующие совершению преступлений. Представляет определенный интерес следующая классификация причин и условий преступности: - по механизму действия (причины и условия); - по уровню функционирования (общие причины, причины видов преступлений, причины отдельных преступлений); - по содержанию (экономические, идеологические, политические, социально- психологические, культурно-воспитательные, организационно-управленческие); - по природе (объективные, субъективные, объективно-субъективные). Г. Г. Шиханцов дает следующую классификацию причин и условий преступности: 1) по уровню (предлагается деление, широко распространенное в отечественной криминологии): - причины и условия преступности в целом как массового социально негативного явления; - причины и условия различных видов (групп) преступлений; - причины и условия отдельных преступлений; 2) по характеру (выделяются объективные, не зависящие от воли и сознания людей причины и условия, и субъективные, зависящие от человека) [4].Психология поведения преступника в процессе оценки достоверности сообщаемой им информацииИсследования в области психологии поведения преступника в процессе оценки достоверности сообщаемой им информации.К настоящему периоду в отечественной экспертной практике традиционной и обязательной является судебно-психологическая либо комплексная психолого-психиатрическая экспертиза потерпевшего или свидетеля, «когда возникает сомнение в его способности правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела, и давать показания» [1].Разработка методологии судебной психологической (СПЭ) и комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы (КСППЭ) способности подэкспертного давать показания в российской судебной психологии [6] позволила сформулировать несколько базовых положений, лежащих в настоящее время в основе экспертной практики. К ним, в частности, относится выделение в качестве самостоятельных феноменов и предмета экспертного исследования потенциальной способности и актуальной возможности субъекта (потерпевшего, свидетеля и др.) правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для дела, и давать о них показания, а также установление влияющих на эти феномены факторов.Так, потенциальная способность определяется нормальным функционированием сенсорных систем, обеспечивающих восприятие объектов, и нормативностью психической деятельности подэкспертного, в том числе психических функций памяти, внимания, мышления, речи, а также социальных навыков. Актуальная возможность правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для дела, представляет собой конкретную реализацию потенциальной способности в различных ситуационных условиях. На актуальную возможность влияют фактор возраста и соответствующего психического развития (если подэкспертным является ребенок), индивидуально-психологические (личностные) особенности, а также специфика ситуации. Данные факторы имеют динамический характер, а ситуация рассматривается как развивающаяся от криминального эпизода до времени дачи показаний.В результате комплексного исследования потенциальной способности и актуальной возможности подэкспертного правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для дела, и давать о них показания, с учетом выделенных факторов делаются экспертные выводы о наличии указанных способностей и возможности в их ограничении либо нарушении. При этом сами показания специальному анализу для установления их правдоподобности не подвергаются.Вместе с тем, практическая потребность в подобном анализе существует как при проведении следственных действий, так и в судебном процессе. Поэтому проблема экспертной оценки способности давать показания в рамках уголовного дела, а также возможность оценивать в этом контексте сами показания, требуют всестороннего и самого пристального анализа.Как известно, определение достоверности показаний относится к компетенции суда. Ряд российских специалистов в области юридической психологии высказываются в пользу проведения соответствующих психологических исследований, в том числе экспертных, для информирования сотрудников органов предварительного следствия и судей о том, содержат ли свидетельские показания признаки «психологической достоверности».2.2. Неприменимость психология поведения преступника в процессе оценки достоверности сообщаемой им информации.В последнее время в российской экспертной практике начинают появляться и сами судебные экспертизы свидетельских показаний, нацеленные на выявление «признаков психологической достоверности». Так, В.Ф. Енгалычев, Т.К. Кравцова и Е.Н. Холопова в своей книге «Судебная психологическая экспертиза выявления признаков достоверности/недостоверности информации, сообщаемой участниками уголовного судопроизводства» делают попытку методологически обосновать методику анализа достоверности свидетельских показаний по видеозаписям следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий, предлагая использовать анализ содержательных особенностей показаний, поведения и эмоциональных проявлений подэкспертного, его индивидуально-психологических особенностей, «ведущей мотивации и системы мотивов при даче показаний по делу» [с.86]. Однако, признать эту попытку успешной нельзя.В качестве обоснования данной методики авторы приводят различные концепции и методические подходы как отечественных ученых: Л.Б. Филонов, В.П. Белянин и др., так и зарубежных авторов: А. Врай, П. Экман, М. Штеллер, Г. Кёнкен, В.А. Шаповалов. Несмотря на то, что В.Ф. Енгалычев с соавторами приводят различные системы анализа поведения и эмоций, якобы позволяющие дифференцировать ложные и истинные высказывания, возможности такой дифференциации не имеют экспериментального обоснования.Так, в структуру данной «частной экспертной методики» входят: психологический анализ материалов уголовного дела; психологический анализ коммуникативного взаимодействия подэкспертного с фигурантами видеозаписи и определение «фонового» состояния допрашиваемого лица; психологический анализ вербальных и невербальных проявлений подэкспертного и его психоэмоционального состояния; сравнительный анализ информативно-смыслового содержания показаний подэкспертного об обстоятельствах, имеющих уголовно-релевантное значение, и его невербального реагирования.Таким образом, основой экспертной методики является анализ вербальных и невербальных составляющих показаний, где одно из центральных методических средств - «оценка валидности утверждений». В книге ее авторство почему-то приписывается У. Ундойчу, хотя последнему принадлежит лишь гипотеза о качественных различиях показаний, основанных либо не основанных на пережитом субъектом опыте, а также первоначальный опыт ее проверки на практике. В действительности авторами данной методики (в оригинале она носит название «Анализ качества высказываний») являются немецкие психологи М. Штеллер и Г. Кёнкен, предложившие ее в 1989 г.В.Ф. Енгалычев и его соавторы апеллируют к иностранному опыту на основе информации из книги А. Врая (в издании - О.Фрай). Однако, как сам А. Врай (2005), так и другие психологи, в том числе Г. Кёнкен [8], выступают против использования контент-анализа содержания показаний и выделения «признаков достоверности» в рамках экспертных исследований. Точность дифференциации воспроизведения «пережитых» и «не пережитых» событий при этом хоть и составляет от 70 до 90%, но она недостаточна для принятия однозначного экспертного решения, тем более, если оно имеет инкриминирующее значение. Как пишут Г. Кёнкен и его соавторы, «оценка валидности утверждений... не является психометрическим тестом, а представляет собой процедуру генерирования и проверки гипотез относительно происхождения утверждений» [10., с. 14]; «К сожалению, не существует методов, которые могли бы быть применены для различения между ложными и истинными воспоминаниями, поскольку их характеристики не всегда разнятся» [10, с. 16].В англоязычной литературе нет ссылок на то, что подобная процедура используется в экспертной практике, в то же время ее применение рекомендуется при расследовании дела, особенно на первых стадиях следствия для выдвижения основных версий.Экспертные исследования свидетельских показаний на основе видеозаписей за рубежом выполняются в полном объеме только в немецкоязычном регионе (ФРГ, Австрия, Швейцария), где в течение последних 60 лет и шла разработка методов оценки показаний. При этом весьма существенные изменения экспертная практика в этой области претерпела за последние 15 лет после громких скандальных судебных процессов (Вормсские процессы), когда Верховный суд ФРГ принял ряд методических ограничений для подобного рода экспертиз.Так, например, экспертный вопрос имеет принципиальную «обратную» постановку - в нем изначально постулируется несоответствие показаний реальности, а задача эксперта состоит в поиске доказательств, опровергающих эту гипотезу. Кроме того, речь идет об исследовании не показаний, а психической деятельности свидетеля, обладающего определенными качествами (компетентностью): «Мог ли этот свидетель с данными индивидуальными характеристиками при данных условиях опроса и с учетом возможных в конкретном случае влияний со стороны третьих лиц дать эти конкретные показания, без того, чтобы они основывались на реальных переживаниях?» [15].Для проведения экспертизы устанавливаются и определенные условия: особые требования к характеру проведения допроса, использование только первичных показаний. Подчеркивается, что применение контент-анализа показаний имеет смысл только при предположении о том, что свидетель сознательно обманывает следствие. В случаях же добросовестного заблуждения «признаки достоверности» неприменимы, тогда как эксперт должен выяснить и эти обстоятельства.Проведенный анализ текста книги В.Ф. Енгалычева и соавторов показал, что эти требования и ограничения авторами не учитывались, в связи с чем говорить об адекватном использовании ими оригинальной методики не представляется возможным.Более того, немецкие исследователи выступают против применения в экспертных целях анализа невербальных признаков «достоверности» информации. Так, Г. Кёнкен [10] называет мифом утверждения о том, что особенности поведения лгущего отличают его от говорящего правду, представляя убедительные данные о том, что успешность такой дифференциации не отличается от случайной. Как известно, и данные П. Экмана о микровыражениях лица также к настоящему времени не имеют эмпирического подтверждения. В связи с этим, считаем преждевременным включать анализ невербального поведения в экспертное исследование[11].Представленный авторами книги «Судебная психологическая экспертиза выявления признаков достоверности/недостоверности информации, сообщаемой участниками уголовного судопроизводства» метод «Стоп-кадр», по их утверждению, «призван решать идентификационную задачу, сопряженную с отождествлением субъекта, являющегося подэкспертным, и решать диагностическую задачу, связанную с выявлением сенсорно-очевидных признаков невербального (поведенческого) и психоэмоционального характера и их фиксацией - для запечатления в статике» [20]. В.Ф.