Лингвокультурологический концепт

Исходя из поставленных во введении задач и с опорой на поставленную цель, мы пришли к следующим выводам.
Многообразие одежды и сама долгая история её развития указывает на то, что данное явление было и остаётся очень важным для человека. Основная функция одежды — защитная, однако она является не единственной. Этическая, эстетическая фукнции одежды не менее важны, а зачастую именно они определяют, как будут одеваться люди.
Одежда играет важную роль в обществе и одновременно им же регулируется. Существуют различные нормы, которые касаются одежды, нарушение которых негативно воспринимается обществом, причём если в настоящее время осуждение может оставаться в рамках личного неприятия, то в другие исторические периоды за нарушение норм, связанных с одеждой, в частности, с нарушением требований ...

ВВЕДЕНИЕ 3
ГЛАВА 1. ПОНЯТИЙНАЯ СФЕРА «ОДЕЖДА» КАК ЛИНГВОКУЛЬТУРНЫЙ КОД 6-21
1.1. Концепт как лингвокультурное понятие 6-8
1.2. Типология наименований одежды и способы номинации одежды во французском языке 8-15
1.3. Одежда как маркер ее носителя 15-20
ВЫВОДЫ ПО ПЕРВОЙ ГЛАВЕ 20-21
ГЛАВА 2. АКТУАЛИЗАЦИЯ ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКОГО КОНЦЕПТА «ОДЕЖДА» В ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ПРОИЗВЕДЕНИЯХ ФРАНЦУЗСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ XIX И XX ВВ. КАК ВАЖНЕЙШЕЕ СРЕДСТВО ХАРАКТЕРИЗАЦИИ ЛИТЕРАТУРНЫХ ПЕРСОНАЖЕЙ 22-50
2.1. Одежда как средство характеризации персонажей романа В. Гюго «Отверженные» 22-41
2.1.1. Одежда как маркер социального положения персонажей 22-35
2.1.2. Одежда как отражение индивидуальности персонажей в романе 35-41
2.2. Одежда как средство характеристики персонажей романа Ги де Мопассана «Милый друг» 41-46
2.2.1. Одежда как маркер социального положения персонажей 41-44
2.2.2. Одежда как отражение индивидуальности персонажей в романе 44-46
2.3. Одежда как средство характеристики персонажей романа М. Пруста «В сторону Свана» 46-48
2.3.2. Одежда как отражение индивидуальности персонажей в романе 47-48
ВЫВОДЫ ПО ВТОРОЙ ГЛАВЕ 49-50
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 51-54
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 5558
СПИСОК СЛОВАРЕЙ 58
СПИСОК ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ 58
ИНТЕРНЕТ-РЕСУРСЫ 59
ПРИЛОЖЕНИЕ 60-64

Важность одежды для любой культуры трудно переоценить, однако в некоторых культурах и языках одежда обладает особой смысловой нагрузкой, является той специфической чертой, которая может определять культуру, ассоциироваться с ней.
Одежда — один из важнейших элементов социума, а лексика, которая обслуживает данную сферу жизни, подвижна и отражает не только исторические тенденции, но и социальные особенности. Во французской лингвокультуре одежда занимает особое место, в частности, поскольку достаточно долгий период именно Франция определяла, как будет одеваться вся Европа. Лексика данной сферы разнообразна, она активно функционирует не только в повседневном общении, но также и в художественной литературе, где описание одежды служит не только для внешней характеристики героев, но также позво ляет отразить из психологические особенности, показать социальный статус и т.д. В результате в литературном произведение смысловая нагрузка данного лингвокультурологического концепта подчёркивается или усиливается. Этим определяется актуальность нашего исследования.
Новизна исследования определяется как выбранной темой, которая на данный момент представляется недостаточно исследованной, особенно в отношении функционирования концепта «одежда» во французском языке, а также выбором практического материала исследования.
Методологической базой исследования послужили работы таких исследователей, как В.Г. Костомаров, Е.М. Верещагин, Ю.Н. Караулов, А. Вежбицка, С. Тер-Минасова, З.Д. Попова, И.А. Стернин по вопросам связи языка и культуры, исследование Я.С. Матосян по функционированию лексики, обозначающей одежду в русском языке, а также работы по истории моды.
Источником языкового материала являются романы В. Гюго «Отверженные», Г. Мопассана «Милый друг», М. Пруста «В сторону Свана», которые были выбраны, так как в нём авторы активно использует описания одежды для характеристики персонажей и исторических периодов. Кроме того, данные романы отражают динамику отношения к одежде в течение значительного отрезка времени.
Основной целью нашего исследования является изучение актуализации лингвокультурного концепта «одежда» во французской литературе Данная цель определяет следующие задачи:
1. Рассмотреть понятие концепта с лингвокультурной точки зрения.
2. Охарактеризовать лексические единицы, обозначающие одежду во французском языке, и составить их типологию;
3. Проанализировать типологию наименований одежды с функциональной, структурной и других точек зрения;
4. Выявить роль лингвокультурного концепта «одежда» и особенности его функционирования в романах: В. Гюго «Отверженные», Г. Мопассана «Милый друг», М. Пруста «В сторону Свана».
Таким образом, в работе предметом исследования выступает лингвокультурный концепт «одежда» во французской литературе и лингвокультуре, а объектом исследования являются особенности его функционирования в романах: В. Гюго «Отверженные», Г. Мопассана «Милый друг», М. Пруста «В сторону Свана».
В работе использовались такие методы исследования: интерпретация текста, лингвистический и стилистический анализ, семантический анализ Теоретическая значимость работы заключается в обобщении сведений, которые касаются типологии названий одежды, а также функций одежды в художественном тексте с лингвокультурной точки зрения.
Практическая значимость исследования определяется возможностью использования работы на занятиях по лингвокультурологии, страноведению и французской литературе.
Апробация работы: сдана в печать статья «» в научный сборник «Языки народов мира и РФ», 22, Махачкала, 2017.
Структура работы. Исследование состоит из введения, двух глав и списка литературы, включающего 47 наименований, в том числе список словарей и список источников практического материала. В Приложение А вынесены данные словарей, демонстрирующие разнообразие обозначений одежды, а также различные характеристики одежды во французском языке.

«Но чтобы человек, обладающий такой шляпой, позволил себе высказать какое бы то ни было пожелание, чтобы человек, у которого был такой редингот, смел выражать свою волю, - этого трактирщица допустить не могла» [Гюго].Для Тенардье, как и для многих людей, богатая одежда равна высокому положению, она представляет собой символ преуспевания, именно поэтому Тенардье не может понять, как можно бедно одеваться, имея много денег:Pourquoi, avec tant d’argent dans sa bourse, ce costume si misérable ? [Hugo, ]«Почему, имея такую толстую мошну, он был так нищенски одет?» [Гюго]Сами Тенардье одевают по-настоящему плохо только в тот момент, когда лишаются своей таверны, однако и тогда нищенская одежда для них — это своего рода маска, потому что такая одежда позволяет будить жалость в добрых людях. Именно при помощи подчёркнуто нищенского облачения и подчёркнуто бедной обстановки в доме Тенардье хочет заманить к себе в дом благотворителя, который оказывается жаном Вальжаном. Таким образом, бедная одежда, как и богатая, может служить инструментом намеренного обмана с мошенническими целями.Но также бедная одежда для мадам Тенардье равна грубости, а хорошая — утончённости, поэтому она удивляется, когда слышит голос незнакомца:– Qu’est-ce qu’elle fait donc ? reprit l’étranger de cette voix douce qui contrastait si étrangement avec ses habits de mendiant et ses épaules de portefaix [Hugo, 292].«- Что же это она делает? - спросил незнакомец мягким тоном, какого трудно было ожидать от человека, одетого, словно нищий, с плечами, широкими, словно у носильщика» [Гюго].При этом сами Тенардье являются теми, кто пытается использовать богатую одежду (или то, что им представляется богатой или приличной одеждой) с разными целями. Например, они наряжаются, чтобы проникнуть в дом Мариуса и Козетты и оклеветать Вальжана, хотя, в конце концов, клевета раскрывается и Мариус узнаёт правду о том, кто спас его с баррикады. Тенардье описан в данном эпизоде следующим образом:Cet homme, vieux du reste, avait le nez gros, le menton dans la cravate, des lunettes vertes à double abat-jour de taffetas vert sur les yeux, les cheveux lissés et aplatis sur le front au ras des sourcils comme la perruque des cochers anglais de high life. Ses cheveux étaient gris. Il était vêtu de noir de la tête aux pieds, d’un noir très râpé, mais propre ; un trousseau de breloques, sortant de son gousset, y faisait supposer une montre. Il tenait à la main un vieux chapeau.Il marchait voûté, et la courbure de son dos s’augmentait de la profondeur de son salut. Ce qui frappait au premier abord, c’est que l’habit de ce personnage, trop ample, quoique soigneusement boutonné, ne semblait pas fait pour lui [Hugo, 315].«У этого человека, впрочем тоже пожилого, был толстый нос, утонувший в галстуке подбородок, зеленые очки под двойным козырьком из зеленой тафты, прямые, приглаженные, с проседью волосы, закрывавшие лоб до самых бровей, подобно парику кучера из аристократического английского дома. Он был в черном, сильно поношенном, но опрятном костюме; целая связка брелоков, свисавшая из жилетного кармана, указывала, что там лежали часы. В руках он держал старую шляпу. Он горбился, и чем ниже был его поклон, тем круглее становилась спина. Но особенно бросалось в глаза, что костюм этого человека, слишком просторный, хотя и тщательно застегнутый, был явно с чужого плеча» [Гюго].Тенардье специально одевается «прилично», когда отправляется к Мариусу, потому что, в его представлении, именно «приличная» одежа, которая скроет истинное положение и занятие самого Тенардье. Интересно, что затем В. Гюго описывает лавку еврея, который давал напрокат одежду, в которой любой человек мог бы выглядеть прилично одетым либо же нарядиться тем, кого намеревался изображать:Les loques dont il affublait les gens étaient à peu près possibles. Il avait des spécialités et des catégories ; à chaque clou de son magasin pendait, usée et fripée, une condition sociale [Hugo, 300]В его распоряжении была обширная гардеробная. Старье, в которое он обряжал людей, было подобрано на все вкусы. Оно отражало разные профессии и социальные категории; на каждом гвозде его кладовой висело, поношенное и измятое, чье-нибудь общественное положение [Гюго].В образе этого героя, которого в оригинале прозвали le Changeur (русский вариант «меняла» представляется неудачным, так как в русском «менялами» называли тех, кто занимался обменом денег) видна ирония Гюго в отношении одежды как маркера социального положения: именно потому, что общество привыкло судить по одежде, была возможность появляться мошенникам, которые изображали, в том числе при помощи одежды, тех, кем не являлись, а также появилась возможность у таких, как предприимчивый le Changeur, зарабатывать на желании людей выдавать себя за кого-то ещё. В. Гюго с иронией перечисляет наиболее популярные «личины»:ici l’habit de magistrat, là l’habit de curé, là l’habit de banquier, dans un coin l’habit de militaire en retraite, ailleurs l’habit d’homme de lettres, plus loin l’habit d’homme d’État [Hugo, 300].Здесь мантия судьи, там ряса священника, тут сюртук банкира, в уголке - мундир отставного военного, дальше - костюм писателя или крупного государственного деятеля [Гюго].Как видно по данному перечислению, наиболее востребованны костюмы тех, кто занимает высокое положение и обладает властью, потому что, хотя на таких людей и обращают внимание, но в то же время именно им больше доверяют, чем нищим или просто бедным. Интересно замечание В. Гюго, который сравнивает такого рода переодевания с театром:Cet être était le costumier du drame immense que la friponnerie joue à Paris [Hugo, 300].Этот старьевщик был костюмером бесконечной драмы, разыгрываемой в Париже силами воровской братии [Гюго].Подобное сравнение подчёркивает условность тех социальных маркеров, которыми является одежда, ведь каждый может, манипулируя человеческими представлениями об этих маркерах, выдавать себя за того, кем не является.Переодевания могут использоваться не только для преступлений (костюм богача или человека у власти, которым пользуется Тенардье) или своего рода «отвода глаз» (костюм бедняка), но и с иными целями. Так, когда Жан Вальжан и Козетта живут в Париже и уже покинули монастырь, Вальжан записывается в Национальную гвардию и несёт там службу, как отмечает Гюго, достаточно охотно «très volontiers d’ailleurs»:Trois ou quatre fois l’an, Jean Valjean endossait son uniforme et faisait sa faction ; très volontiers d’ailleurs ; c’était pour lui un déguisement correct qui le mêlait à tout le monde en le laissant solitaire [Hugo, 215].«Три-четыре раза в год Жан Вальжан надевал мундир и - надо заметить, весьма охотно - нес караульную службу, то было законное переодеванье, которое связывало его с другими людьми, вместе с тем давая ему возможность держаться особняком» [Гюго].Для Вальжана надевание формы, хотя он и носит её по праву, это всё равно сродни маскараду. Он не чувствует своей настоящей принадлежности обществу и только «привторяется», что становится частью его — хотя бы на несколько дней в году. При этом форма, особенно военная форма — яркий маркер принадлежности к обществу, видимо, поэтому Вальжан и записывается в Национальную гвардию с большой готовностью, хотя, на самом деле, по возрасту он уже не подходит. Для него чувство принадлежности обществу представляется очень ценным не только потому, что он лишён этого чувства уже много лет — с того момента, как попал на каторгу, но и потому, что не может лишить Козетту связей с обществом, пусть и условных. Гюго подчёркивает это:Quand Jean Valjean sortait avec Cosette, il s’habillait comme on l’a vu et avait assez l’air d’un ancien officier [Hugo, 215].«Выходя из дому вместе с Козеттой, он одевался, как всегда, напоминая всем своим видом военного в отставке» [Гюго].Для него возможность прогуливаться с Козеттой в таком виде — это возможность для радости и гордости, в том числе и собой.При этом в одиночестве Вальжан стремился отгородиться от общества, одевался как можно более неприметно:Lorsqu’il sortait seul, et c’était le plus habituellement le soir, il était toujours vêtu d’une veste et d’un pantalon d’ouvrier, et coiffé d’une casquette qui lui cachait le visage. Était-ce précaution, ou humilité ? [Hugo, 217]Когда же он выходил один, - а это бывало обычно вечером, - то надевал куртку и штаны рабочего, а на голову - картуз, скрывавший под козырьком его лицо. Что это было - предосторожность или скромность? [Гюго]Можно предположить, зная описанный в романе характер Вальжана, это была и предосторожность, и скромность. Для этого героя одежда была показателем социального статуса, он одевался прилично, хотя и скромно, когда был мэром в Монрейле, в Париже, особенно во время одиноких прогулок, у него не было необходимости в этом, даже напротив, чем более скромно он одевался, тем меньше был риск, что его личность каким-то образом свяжут с прекрасным домом, где жили они с Козеттой, потому что в таком доме могли бы жить только богатые люди (на что и рассчитывали Тенардье и Петушиный час, когда хотел ограбить этот дом). Одежду как «социальную маску» Вальжан использует и когда встречается с родственниками Мариуса в качестве опекуна Козетты:Avec Cosette et derrière elle, était entré un homme en cheveux blancs, grave, souriant néanmoins, mais d’un vague et poignant sourire. C’était « monsieur Fauchelevent » ; c’était Jean Valjean [Hugo, 235].Он был «очень прилично одет», как и говорил привратник, - во все черное, во все новое, с белым галстуком на шее [Гюго].Это очевидная социальная маска, так как обычно Вальжан носит не «приличную», а удобную одежду. Здесь же ему нужно произвести нейтральное впечатление, причём не ради себя, а ради Козетты — семья Жильнормана должна принять её, а для этого необходимо, чтобы её родственные связи не вызывали отрицательных ассоциаций. Отметим, что здесь использование одежды как социальной маски неотделимо от одежды как личностной характеристики персонажа, так как костюм отражает желание Вальжана как можно более тщательно подойти к вопросу. Герой не только берёт с собой деньги, чтобы продемонстрировать, что Козетта не бесприданница, он прилично одевается, чтобы произвести впечатление на Жильнормана, который отличается поверхностностью оценок.Выше указывалось, что Вальжан носит форменную одежду, чтобы одновременно быть ближе к социуму и быз защищённым от него. Но в романе упоминаются и другие примеры ношения форменной или одежды, отражающей идеологические воззрения и социальное положение носителя, например о муже госпожи Виктюрьен (которая выснила, что у Фантины есть дочь), сообщается следующее:Dans sa jeunesse, en plein 93, elle avait épousé un moine échappé du cloître en bonnet rouge et passé des bernardins aux jacobins [Hugo, 35].«В молодости, в самый разгар 93-го года, она вышла замуж за монаха, который, надев красный колпак, сбежал из монастыря и из бернардинца стал якобинцем» [Гюго].Красный колпак здесь отражает не только личные воззрения, но и принадлежность к определённой группе людей.Фантина, чтобы заработать, шьёт рубахи для солдат:Elle se mit à coudre de grosses chemises pour les soldats de la garnison, et gagnait douze sous par jour [Hugo, 60].«Она принялась шить грубые рубахи для солдат гарнизона, зарабатывая двенадцать су в день» [Гюго].Эпитет grosses здесь интересен тем, что указывает на подчинённое положение солдат, на то, что они, в отличие от офицеров, могут носить непривлекательную, дешёвую форменную одежду, т.е. не только внешний вид одежды, но и её качество (ср. выше с одеждой Тенардье, переодетого «Бароном Тенаром») снова выступает как маркер социального положения.Особняком стоят образы каторжников и их одежда. Гюго описывает каторжников несколько раз в течение романа, в частности, в эпизоде суда над Шанматьё. Когда появляются каторжники, готовые свидетельствовать, что Шанматьё и есть Жан Вальжан, Гюго упоминает их одежду:On introduisit Chenildieu, forçat à vie, comme l’indiquaient sa casaque rouge et son bonnet vert. Il subissait sa peine au bagne de Toulon, d’où on l’avait extrait pour cette affaire [Hugo, 115]. Ввели Шенильдье. Это был бессрочный каторжник, о чем говорили его красная куртка и зеленый колпак. Он отбывал наказание в Тулоне, и его вызвали оттуда ради этого дела.<…>Cet autre condamné à perpétuité, venu du bagne et vêtu de rouge comme Chenildieu, était un paysan de Lourdes et un demi-ours des Pyrénées [Hugo, 116].Этот второй бессрочный каторжник, прибывший, как и Шенильдье, с галер и тоже одетый в красное, был лурдский крестьянин, настоящий пиренейский медведь.Цвет одежды и цвет головного убора как будто отгораживают осуждённых каторжников от остальных людей [Гюго].В ряде случаев одежда связана не столько с общественным положением, сколько с воззрениями человека. В этом смысле интересен фрагмент описания парижского гамена:Cet être braille, raille, gouaille, bataille, a des chiffons comme un bambin et des guenilles comme un philosophe [Hugo, 2]Это существо горланит, насмешничает, зубоскалит, дерется; оно обмотано в тряпки, как грудной младенец, одето в рубище, как философ [Гюго].Здесь описывается не Гаврош и не какой-то другой конкретный гамен (хотя Гаврош и отвечает этому описанию), это собирательный портрет, потому можно говорить, что «des guenilles comme un philosophe» характеристика не индивидуальная, а общественная.Гюго поэтизирует гаменов, но в то же время и не идеализирует их, напоминая читателю, что убийца и вор Монпарнас тоже совсем недавно был гаменом, но он вырос и стал одеваться модно и прилично (хотя не для того, чтобы ввести в заблуждение окружающих, в случае Монпарнаса — это линостная характеристика). Что же касается общественных приличий, то здесь речь идёт, во-первых, о том, что в XIX веке были достаточно строгие требования к закрытости тела. Именно поэтому Гюго, описывая ещё маленьких дочерей Тенардье, указывает:celle de dix-huit mois montrait son gentil ventre nu avec cette chaste indécence de la petitesse [Hugo, 17]полуторагодовалая с целомудренным бесстыдством младенчества показывала свой нежный голенький животик [Гюго]Ребёнку допустимо такое поведение, будть она немного старше, оно бы стало неприличным. Так, лохмотья на уже взрослой Эпонине представлены как нечто неприличное, хотя героиня, очевидно, не специально одевается откровенно, чтобы привлекать взгляды.Другая общественная условность — это представление о том, какую одежду куда надевать. Так, описывая привычки господина Мадлена, Гюго указывает: il se mêlait aux amis en deuil, aux familles vêtues de noir, aux prêtres gémissant autour d’un cercueil [Hugo, 47].он смешивался с толпой опечаленных друзей, с родственниками, одетыми в траур, и священнослужителями, молившимися за усопшег [Гюго]о.Траур и чёрная одежда привлекали Вальжана, так как там он чувствовал себя более нужным, чем среди счастливых и благополучных людей. Но здесь важно и то, что траур описывается именно через цвет одежды.Когда Вальжан забирает Козетту к себе, он переодевает её в траур, поскольку её мать, которую девочка едва помнит, недавно умерла. Для Вальжана важно подобное соблюдение общественных требований — через траурную одежду Козетта может выразить свою печаль о смерти Фантины, а также сам факт утраты.Наконец, существуют и менее очевидные социальные условности, связанные с одеждой. Например, в тот момент, когда Козетта открыла собственную красоту, она открыла в себе и желание наряжаться, в результате она меняет своё простое платье на более нарядные вещи, в результате она привлекает к себе внимание прохожих, в том числе внимание Мариуса.. Люди, видевшие её на улице, могли догадаться, что у неё нет матери, так как она носила платье из тяжёлого шёлка, которое, по традиции, молодые девушки не носят. Таких подробностей Вальжан, далёкий от подобных требований общества, конечно, не знал, как не знала и Козетта, действительно, росшая без матери.Суммируя сказанное по параграфу, отметим, что в романе Гюго функция одежды как социального маркера представлена очень ярко, хотя и неоднозначно. С одной стороны, автор наглядно показывает, как многое значит одежда для «первого впечатления», которое производит человек, для того, как к этому человеку будут относиться далее, с другой, одновременно Гюго показывает, что оценивать человека по его одежде — поверхностно, а сама традиция так делать даёт возможность мошенникам пользоваться приличным и даже нарядным внешним видом для того, чтобы обманывать и воровать. 2.2.2 Одежда как отражение индивидуальности персонажей в романе Выше указывалось, что одежда в рассматриваемом романе может служить не только маркером социального положения, половой принадлежности, рода занятий персонажа, но также и отражать их индивидуальность, особые черты характера, отношение к другим людям и т.д.Так, мадам Тенардье Гюго характеризует, в частности, через её отношение к собственным детям и Козетте. Если дочерей она очень любит, то это видно по ряду признаков: она даёт им необычные имена (Эпонина и Азельма), взятые из романов, которые нравятся самой мадам Тенардье, она наряжает их, играет с ними. Выше уже приводился фрагмент описания наряда девочек, здесь приведём другой фрагмент:Les deux enfants, du reste gracieusement attifées, et avec quelque recherche, rayonnaient ; on eût dit deux roses dans de la ferraille [Hugo, 32]«Обе малютки, одетые довольно мило и даже изящно, излучали сияние; это были две розы, распустившиеся среди ржавого железа» [Гюго].Гавроша и Козетту мадам Тенардье не любит, что видно также по ряду признаков. Читателю неизвестно настоящее имя Гавроша, до какого-то момента Гюго использует для его обозначения различные описательные обороты, а затем сообщает прозвище (Гаврош). О Козетте тоже известно, что семья Тенардье её ненавидит. Во-первых, Гюго говорит об этом прямо, сопоставляя любовь мадам Тенардье к дочерям и ненависть к Козетте, во-вторых, это видно по обращению Тенардье с Козеттой и, наконец, по тому, как она одета и как одет Гаврош. В главе Le petit Gavroche Гюго описывает одежду следующим образом:Cet enfant était bien affublé d’un pantalon d’homme, mais il ne le tenait pas de son père, et d’une camisole de femme, mais il ne la tenait pas de sa mère. Des gens quelconques l’avaient habillé de chiffons par charité [Hugo, 97].«Мальчик был в мужских брюках, но не в отцовских, и в женской кофте, но не в материнской. Чужие люди одели его из милости в лохмотья» [Гюго].Гюго подчёркивает, что даже лохмотья, в которые был одет Гаврош, были получены им не от родителей. Конечно, в этот период Тенардье уже не могли одевать детей так, как в Монфермейле, однако при описании одежды сына также указывается, что даже лохмотьев родители ему не дали.Родительское отношение видно и в том, как была одета Козетта в два периода её жизни: когда она жила с матерью и когда она жила у Тенардье. Вот как описана маленькая Козетта, которую Фантина отдаёт Тенардье:C’était une fille de deux à trois ans. Elle eût pu jouter avec les deux autres pour la coquetterie de l’ajustement ; elle avait un bavolet de linge fin, des rubans à sa brassière et de la valenciennes à son bonnet. Le pli de sa jupe relevée laissait voir sa cuisse blanche, potelée et ferme [Hugo, 34 ].«Это была девочка двух-трех лет. Кокетливостью наряда она смело могла поспорить с игравшими девочками; поверх чепчика, отделанного кружевцем, на ней была надета тонкая полотняная косыночка; кофточка была обшита лентой. Из-под завернувшейся юбочки виднелись пухленькие белые и крепкие ножки» [Гюго]. Вот описание Козетты, которая уже какое-то время живёт у Тенардье:C’était une chose navrante de voir, l’hiver, ce pauvre enfant, qui n’avait pas encore six ans, grelottant sous de vieilles loques de toile trouées, balayer la rue avant le jour avec un énorme balai dans ses petites mains rouges et une larme dans ses grands yeux [Hugo, 77].Сердце разрывалось при виде бедной малютки, которой не было еще и шести лет, когда зимним утром, дрожа в дырявых обносках, с полными слез глазами, она подметала улицу, еле удерживая огромную метлу в маленьких посиневших ручонках [Гюго].