Миссия русской эмиграции

Введение
Эмиграция в 20 веке
Первая волна эмиграции
Вторая волна эмиграции
Третья волна эмиграции
Заключение
Список литературы.

Миссия русской эмиграции

В истории эмиграции из России и СССР в XX веке прослеживаются три основные волны (причем потоки эмигрантов двигались не только на Запад, но и на Восток). Первая волна пришлась на 1910-е - 1920-е годы; вторая - на годы после окончания второй мировой войны (этот поток состоял в основном из угнанных оккупантами и так называемых перемещенных лиц). Третья волна пришлась на годы застоя (конец 1960-х - середина 1980-х), когда страну покидали оппозиционно настроенные люди искусства, преимущественно нон-конформисты и диссиденты, а также те, кто, уже находясь за рубежом, был лишен советского гражданства за какие-то провинности перед советским режимом.
Первая волна эмиграции
Начало первой волны связано с первой мировой войной и революцией. Она охватывает период последующей разрухи и выросшейна ее основе доселе не виданной тоталитарной системы. Её конец совпадает с крахом сталинизма. Для этого времени характерна массовая вынужденная эмиграция русского населения в результате войн и междоусобиц, наносившая невосполнимый, существенный ущерб обществу. Во время и после гражданской войны страну вынужденно покинули от полутора до двух миллионов человек. Первая волна русской эмиграции, по мнению некоторых, была событием эпохального значения, в результате которого за границы России была экспортирована культура, которая до сего времени Западу была недоступна и почти неизвестна. С этой волной был связан важный этап отношений России и Запада. Запад стал убежищем и одновременно очагом изгнанной из страны элитарной культуры. Это означало резкое усиление значения эмигрантов как фактора грядущего возрождения. Общая дезорганизация, слабость молодого государства, давление старых традиций не позволили сразу и полностью запретить выезд интеллигенции, хотя новая власть практиковала принудительную высылку интеллектуалов, нанося тем самым невосполнимый урон культуре общества. В это время государственная политика в области эмиграции опиралась не на закон, а определялась в конечном итоге произволом новой власти, ее конъюнктурными соображениями.
До сих пор художественное наследие эмигрантов практически не включалось в общую картину развития русского искусства XX века. Между тем очевидно: без учета художественного наследия русской эмиграции невозможно создать целостную и адекватную концепцию развития отечественного искусства XX столетия. Ведь в силу исторических обстоятельств некогда многообразный, но единый творческий процесс двух первых десятилетий XX века был искусственно прерван и разъят на два потока, существовавших независимо друг от друга и почти не взаимодействовавших между собой - один в России, другой - вне ее, в эмиграции. Каждый из них имел свою судьбу, свои особенности. Их параллельное сосуществование длилось не менее трех четвертей века, на исходе которого оба потока снова сблизились и перестали быть чем-то обособленным. Эта ситуация не имеет аналогов в истории мирового искусства хотя сам феномен творчества художников, работающих в иной национальной среде, в ином социо-культурном контексте известен и довольно широко распространен. Среди многих примеров самым очевидным можно считать интернациональную по составу Парижскую школу, в которую влились и многие выходцы из российских пределов. Однако, в отличие от своих коллег из других стран, русские художники-эмигранты, вынужденные соотносить свои судьбы с историческими коллизиями, действительно унесли с собой Россию - в том смысле, что продолжали осмыслять свое творчество во взаимосвязях с русской культурой, видя себя если не ее наследниками, то по крайней мере - учениками. Кроме того, творчество мастеров, вынужденно работавших вдали от родины, ни для одной из европейских культур не составляло столь обширной и существенной части национального художественного наследия, как это случилось в России.
Большую часть первой волны составляли люди с именем: главным образом представители дореволюционной политической и экономической элит, а также люди творческих профессий (литераторы, актеры, музыканты, художники). Творческая интеллигенция играла здесь ведущую роль. Среди писателей и художников, покинувших Россию, было много сложившихся мастеров, уже известных к моменту эмиграции не только в России, но и в Европе. Это живописцы и графики Константин Коровин, Александр Бенуа, Константин Сомов, Мстислав Добужинский, Николай Рерих, Иван Билибин, Сергей Чехонин, Филипп Малявин, Александр Яковлев, Василий Шухаев, Борис Григорьев, Юрий Анненков, Сергей Судейкин, Василий Кандинский, Марк Шагал, Иван Пуни, Павел Мансуров, скульпторы Наум Габо, Антон Певзнер, художественные критики Сергей Маковский, Георгий Лукомский, Андрей Левинсон, меценаты и коллекционеры Мария Тенишева, Сергей Щукин, Сергей Щербатов, Владимир Гиршман и многие другие. Сюда же стоит добавить имена тех, кто уже давно жил и работал на Западе, но после революции был вынужден, разорвав связи с новой Россией, стать эмигрантом: Лев Бакст, Наталия Гончарова, Михаил Ларионов, Сергей Шаршун, Мария Васильева и другие.
Художники русской эмиграции первой волны представляли самые разные творческие направления, восходившие к Серебряному веку и некоторым раннеавангардным течениями 1910-1920х годов. Контекст, в котором жили и работали художники-эмигранты, и весь комплекс формировавших этот контекст социальных, политических и бытовых обстоятельств, становился существенной составляющей творческого процесса. И это существенно отличает художников эмиграции от их коллег-соотечественников. Следует подчеркнуть, что художественное наследие русской эмиграции одной только первой волны практически неисчерпаемо. Коллекции зарубежных музеев располагают работами художников-эмигрантов из России. Это, в частности, парижские Национальный и городской музей современного искусства, музей Людвига в Кельне, галерея Тейт в Лондоне, музей Ашмолеан в Оксфорде, женевский музей Пти Пале. Что касается частных коллекций произведений русского эмигрантского искусства, то, несомненно, первое место принадлежит парижскому собранию Р.Герра, отличающемуся особой полнотой и разнообразием, а также сочетающим весьма представительную художественную коллекцию и богатый документальный архив. Не менее известно богатое собрание Н. Лобанова-Ростовского в Лондоне, посвященное исключительно сценографии эмигрантов. Существенно дополняют картину творчества русских художников в эмиграции находящиеся в Париже коллекции наследников А.Бенуа, Л. Бакста, 3. Серебряковой и других мастеров Серебряного века, оксфордское собрание наследников Л. Пастернака и многие другие. Русская художественная эмиграция была весьма значительным явлением культурной жизни Европы и Америки XX столетия. Этот феномен возник на грани противостояния двух мировых систем и одновременно принадлежит истории как отечественной, так и зарубежной культуры.
В 1920-е - 1930-е годы Прага стала третьим по значению (после Парижа и Берлина) культурным центром русской эмиграции в Европе. Число русских переселенцев в период между двумя мировыми войнам, по разным сведениям, достигало в Чехословакии 30-40 тысяч человек. Одной из главных причин притягательности этой страны и особенно Праги стало то, что с начала 1920-х годов, по инициативе первого президента республики Т.Г. Масарика, все культурные учреждения русских эмигрантов получали адресную и довольно крупную финансовую поддержку (так называемая русская акция). Благодаря этому именно в Праге русские эмигранты первыми приступили к собиранию и систематизации реликвий, документов и произведений искусства не только чехословацкой, но и всей русской эмиграции в Европе. Для этого были созданы русские издательства и научные центры, которые внесли существенный вклад в отечественную науку и культуру. Таковы, например, знаменитый центр русской византинистики Seminarium Kondakovium в Праге и издательство «Наша речь». Главным достижением русских эмигрантов в Праге стало создание Заграничного исторического архива и Культурно-исторического музея.
Огромную помощь русской эмиграции оказала Югославия. Она, несмотря на сравнительно тяжелое финансовое положение страны после Первой мировой войны, оказала русским людям широкое гостеприимство. К приходу русской эмиграции Югославия нуждалась в интеллигентных работниках высокой культуры, и она их нашла в лице русских специалистов, принесших в страну свой опыт, свои знания и любовь к труду. Русские люди не остались в долгу перед Югославией и своим трудом отблагодарили эту страну. Много прекрасных правительственных зданий, украшающих города Югославии, дело рук и таланта русских инженеров. Русские профессора издали массу ценных учебников, организовали ученые кабинеты, создали учебные клиники и в учебное дело внесли весь свой опыт и знания. Местная авиация получила свое развитие также в значительной мере благодаря русским летчикам.
Значительное количество эмигрантов оказалось в Соединённых Штатах Америки. Больше, чем где бы то ни было, незнание языка препятствовало получению работы по специальности. Отличные русские инженеры, например, за время, необходимое для изучения языка, были малярами, садовниками, обмывали покойников и т.д.. Но, усвоив язык, получали работу по специальности, и дальнейшее зависело от энергии и способности и, конечно, удачи; многие русские заняли выдающееся положение в науке и промышленности.3
Русские эмигранты оказали огромное влияние на развитие промышленности стран Запада. Например, до прихода во Францию русских эмигрантов вопрос о новых высокоскоростных кораблях оставался открытым. Честь новой идеи этих форм, давшей возможность величайшему в мире пароходу "Нормандия" побить никем не превзойденный для этих судов мировой рекорд, принадлежит русскому инженеру В.И. Юркевичу. Ипатьев В.Н. - доктор химии, член Российской Академии наук и Академии наук Геттигена, почетный доктор Мюнхенского, Страсбургского и Чикагского университетов и почетный член многих иностранных химических обществ – проводил научные исследования в Чикагском университете и выпустил фундаментальный научный труд «О катализе». В результате этой работы В.Н. Ипатьева в Соединенных Штатах Америки и в других странах построены многие заводы для полимеризации непредельных углеводородов крекинговых газов. Бензин с этих заводов был по качеству выше всех до сих пор существовавших, чем воспользовалась военная авиация, увеличив благодаря Ипатьеву скорость аэропланов до 500 и выше км в час. На заводе "Шкода" в Пильзене стал известным всему техническому миру своими работами о калибрах и допусках в механическом деле профессор Н.Н. Савин.
Врачи-эмигранты принесли из России методы и знания, а также русские альтруистические традиции и нашли им широкое применение в странах, чуждых многому, что было в этой области в России. Некоторые из врачей стали крупными специалистами. В Югославии, в Белграде, университетская клиника была многим обязана профессору А.И. Игнатовскому.
В эмиграции русскими учеными напечатано почти на всех языках немало научных трудов, и ими также изданы учебники, некоторые из которых представляют собой ценнейший вклад в учебную литературу, как, например, учение о локомотивах профессора Белградского университета В.В. Фармаковского.
Множество литераторов, деятелей искусства пополнило, находясь в эмиграции, мировую сокровищницу культурных ценностей. Писатель, русский академик Бунин получил Нобелевскую награду как всемирное признание его исключительного таланта. Переводы на иностранные языки сочинений русских писателей-эмигрантов, как-то: Шмелева, Куприна, Мережковского, Зайцева, Краснова и др. – стали популярными на международном книжном рынке и с интересом читались иностранной публикой. Музыка Рахманинова и Прокофьева стала интернациональной. Во всех уголках земного шара, везде, где есть балетные театры, во главе их встали русские артисты-эмигранты. Кроме того, во всех столицах мира были основаны студии и школы, руководимые русскими артистами.
Даже в области ремесел, куда бросились русские эмигранты, не находя другого применения своих сил, не осталось без их культурного влияния. Так, например, полковник казачьих войск Сафронов обучился сапожному делу и, открыв в Болгарии небольшую мастерскую, развил ее в большое предприятие, изготовляющее сапоги специального военного образца, и в это дело внес свою интеллигенцию и свой вкус. Сапоги Сафронова стали вне конкуренции. В этом примере можно увидеть особенность русской эмиграции, обратившей на себя внимание объективных иностранцев. Эта особенность заключается в удивительной предприимчивости русского человека. Сильные духом не растерялись после выстраданного ими погрома их родины и в борьбе за существование нашли применение своих интеллектуальных сил в случайно знакомых им ремеслах.
Совершенно исключительную, хотя на первый взгляд незаметную просветительскую миссию выполняет Русская православная церковь. Преследуемое в России русское православие за рубежом покрыло все уголки земного шара, в которые проникли русские люди. Стихийно, без особой организации и средств совершалось большое миссионерское дело. Не только в Северном полушарии, но и в Африке, Южной Америке и Австралии, всюду, где скопилась хотя бы небольшая группа русских эмигрантов, строилась церковь и начинались богослужения, которые привлекали внимание местного населения. Таких приходов насчитывались сотни. Не обычными миссионерскими словами, а бытом и культом, который каждый мог наблюдать и изучать, привлекалось внимание и возбуждался интерес местного населения к православию. Как правило, отношение к нему было довольно положительным. В некоторых местах, например в Англии, в Индии, это отношение перешло в движение. Даже в Германии, в Берлине, где правительство дало средства на постройку православного собора, среди немцев замечался все усиливающийся интерес к православию.4
Вторая волна эмиграции
В конце Великой Отечественной войны и особенно после ее завершения из Германии и многих других европейских стран началось массовое возвращение миллионов граждан, насильственно угнанных с временно оккупированных территорий, узников фашистских концлагерей, военнопленных. Их путь на родину был обставлен системой фильтраций, проверок и даже репрессий. Опасаясь преследования властей, объявивших в свое время всех попавших в плен изменниками родины, часть советских граждан, которых в дни войны судьба забросила за пределы СССР, не решилась репатриироваться. Таким путём в странах Запада осели на постоянное жительство и бывшие военнопленные, и часть угнанных гражданских лиц, и некоторые из тех, кто успел связать свою личную судьбу с гражданами других стран. Нет сомнений в том, что некоторая часть так называемых перемещенных лиц была причастна к нарушениям законов, в их среде имелись военные преступники. Однако репрессиям подверглись не только виновные. Волна выезда из СССР в послевоенные годы была связана с правом на репатриацию в Польшу населения западной части СССР, особенно Литвы.5