Борьба Сталина с группой Бухарина. Курс на свертывание НЭПа

ВВЕДЕНИЕ
1.ХОЗЯЙСТВЕННЫЙ КРИЗИС 1927 ГОДА
2.ПРОГРАММА ТРАНСФОРМАЦИИ НЭПА
3.СТАЛИН МАНЕВРИРУЕТ
4.РАЗГРОМ ПРАВОЙ ОППОЗИЦИИ
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
ЛИТЕРАТУРА

Борьба Сталина с группой Бухарина.
Курс на свертывание НЭПа

Сталин же начал свой доклад с призыва к "критике и самокритике". В предыдущие месяцы на основе этого лозунга были вскрыты многочисленные факты коррупции в партийном, государственном и хозяйственном аппаратах. Однако для Сталина этот лозунг имел и иной, более дальний прицел. Признав совсем в духе левой оппозиции, что "вожди, идя вверх, отдаляются от масс, а массы начинают смотреть на них снизу вверх, не решаясь их критиковать", что "у нас выделилась, исторически создалась группа руководителей, ... которая становится почти что недосягаемой для масс", он призвал "дать советским людям возможность "крыть" своих вождей", с тем, чтобы последние выслушивали "всякую критику советских людей, если она даже является иногда не вполне и не во всех своих частях правильной"16. Этот призыв был осторожной подготовкой травли членов бухаринской группы, бывших в то время "первыми лицами" в правительстве, Коминтерне, профсоюзах и в главном печатном органе партии.
При оценке "заготовительного кризиса" Сталин сделал акцент на том, что этот кризис был вызван первым серьезным выступлением капиталистических элементов деревни против Советской власти. В этой связи он заявил, что в партии не может быть места людям, которые считают, ,что "нэп означает не усиление борьбы с капиталистическими элементами, в том числе и с кулачеством". Наконец, Сталин недвусмысленно предупредил, что "если чрезвычайные обстоятельства наступят и капиталистические элементы начнут опять "финтить", 107 статья снова появится на сцене"17.
Эти установки получили дальнейшее развитие в речи Сталина "На хлебном фронте", где объявлялись "грубейшей ошибкой" и преувеличением планового начала суждения о том, что "наши хлебные затруднения являются случайностью, результатом лишь плохого планирования, результатом лишь ряда ошибок в деле хозяйственного сбалансирования"18. Выходом из этих затруднений Сталин впервые публично объявил переход от индивидуального крестьянского хозяйства к коллективному, способному обеспечить резкий рост производства товарного хлеба. Коллективизацию сельского хозяйства он назвал сутью кооперативного плана Ленина, который до того момента трактовался правящей фракцией как направленный на развитие преимущественно потребительской, сбытовой, снабженческой и кредитной кооперации.
Эти высказывания представляли первую, хотя и косвенную атаку против Бухарина. Бухарин, в свою очередь, не оставался в этот период в долгу, осуждая в своих речах и статьях призывы к "классовой войне" и проповедников "индустриального чудовища", паразитирующего на сельском хозяйстве.
Ещё более откровенно высказывались ученики Бухарина, осуждавшие сталинцев за то, что они стремятся спровоцировать партию на столкновение с крестьянством, отказываются от развития индивидуального крестьянского хозяйства в пользу коллективизации, основанной на "обнищании и разорении основных крестьянских масс", видят в чрезвычайных мерах "новую политику партии". Так В. Астров резко критиковал в "Правде" не названных по имени "товарищей", которые "стали сбиваться на карикатурный лозунг: "На 107 статье к социализму"19.
В ходе всё более обострявшихся разногласий со Сталиным Бухарин настаивал на всестороннем обсуждении, хотя бы в рамках Политбюро, путей выхода из нараставшего хозяйственного кризиса. Поскольку Сталин всячески уклонялся от такого обсуждения, Бухарин пытался разрешить эти разногласия путём личных записок Сталину, которые он огласил лишь на апрельском пленуме ЦК 1929 года. В мае 1928 года Бухарин направил Сталину письмо, в котором осуждал предложенное Микояном форсирование экспорта промышленных изделий, способное лишь усугубить товарный голод, и предлагал ориентироваться на экспорт сельскохозяйственной продукции в целях ускорения индустриализации. Сталин согласился с такой постановкой вопроса (от которой сам Бухарин отказался спустя несколько месяцев) и ответил, что Микоян действительно неправ, но "это не страшно, так как Микоян тут не решает вопроса"20.
О дальнейших, более общих разногласиях между дуумвирами свидетельствует намного более нервное письмо Бухарина Сталину от 1-2 июня 1928 года. Письмо это начиналось словами: "Коба. Я пишу тебе, а не говорю, так как мне и слишком тяжело говорить и, боюсь, ты не будешь слушать до конца. А письмо ты всё же прочтёшь. Я считаю внутреннее и внешнее положение страны очень тяжёлым".
Замечая, что "наши экстраординарные меры (необходимые) идейно уже превратились, переросли в новую политическую линию, отличную от линии XV съезда", Бухарин уверял, что его "ни капли не пугает отступление даже от резолюций съезда, если это необходимо". Однако он выражал тревогу по поводу того, что Политбюро не имеет никакого целостного плана, в результате чего "действует хуже, чем сверхэмпирики грубейшего образца ... Мы даже перестали говорить на эти темы: говорить боятся, никому не приятно ругаться. Но если разрушена даже центральная мыслительная лаборатория, если между собой без боязни и заподазриваний по совести нельзя обсудить важнейшие вопросы политики, тогда положение становится опасным. Народное хозяйство не исполнительный секретарь. Ему не пригрозишь отдачей под суд, на него не накричишь". За столь тревожными констатациями, однако, следовали заверения Бухарина, что "драться не буду и не хочу. Я слишком хорошо знаю, что может означать драка, да ещё в таких тяжких условиях, в каких находится вся наша страна и наша партия". Демонстрируя предельную растерянность, Бухарин даже выражал готовность после конгресса Коминтерна, фактическим руководителем которого он продолжал оставаться, "уйти куда угодно, без всяких драк, без всякого шума и без всякой борьбы"21.
Значительно острее, чем Бухарин, поставил вопрос о нарастании кризисных явлений в деревне заместитель наркома финансов Фрумкин, направивший 15 июня членам Политбюро письмо, в котором заявлял: "Мы не должны закрывать глаза на то, что деревня, за исключением небольшой части бедноты, настроена против нас". Приведя слова Молотова: "Надо ударить по кулаку так, чтобы перед нами вытянулся середняк", Фрумкин писал, что в этих словах выражена фактически проводимая новая политическая линия, которая "привела основные массы середнячества к беспросветности и бесперспективности. Всякий стимул улучшения хозяйства, улучшения живого и мертвого инвентаря, продуктивного скота парализует страх быть зачисленным в кулаки ... Объявление кулака вне закона привело к беззаконию по отношению ко всему крестьянству".
Фрумкин предлагал вернуться к линии, провозглашённой XIV и XV съездами, открыть базары, повысить цены на хлеб и бороться с кулаком "путём снижения его накоплений, путём увеличения налогов", но не путём раскулачивания. Эти идеи, как подчеркивал Фрумкин, разделяются сотнями и тысячами коммунистов22.
Сталин разослал письмо Фрумкина членам Политбюро со своим сопроводительным письмом, в котором прибегал к характерному для него казуистическому истолкованию цитат для доказательства того, что политика чрезвычайных мер представляет развитие установок XV съезда.
Разногласия внутри Политбюро впервые вырвались наружу на июльском Пленуме ЦК при обсуждении доклада Микояна о политике хлебозаготовок. В речи на пленуме Сталин не только подчеркнул, что "мы не можем зарекаться раз навсегда от применения чрезвычайных мер"23, но подвёл под эти меры "теоретическое" обоснование, выдвинув тезис об обострении классовой борьбы по мере продвижения к социализму. Так как сопротивление классового врага будет расти, то необходимо "твёрдое руководство".
Не меньшее возмущение Бухарина вызвал впервые обнародованный Сталиным на пленуме тезис о "дани", т. е. "добавочном налоге" или "сверхналоге" на крестьянство, который "мы вынуждены брать временно для того, чтобы сохранить и развить дальше нынешний темп развития индустрии"24. Формой этой "дани", которую необходимо получить от крестьянства, Сталин объявил "ножницы" цен на промышленные и сельскохозяйственные товары. Понятие ценовых "ножниц" было впервые выдвинуто Троцким на XII съезде партии. Одной из главных экономических идей левой оппозиции была идея сокращения ножниц на базе планомерной индустриализации. Памятуя об этом, Сталин упрекнул бухаринцев в том, что они, "подобно троцкистам", хотят "закрыть ножницы", которые "должны существовать ещё долго"25.
В противовес этим положениям Бухарин и его сторонники говорили на пленуме об ошибках "нового курса" в деревне, последствиями которого стали сокращение крестьянами посевов и наметившаяся "размычка" рабочего класса и крестьянства. Особенно тревожным сигналом, свидетельствующим об ухудшении отношений с середняком, Бухарин назвал массовые крестьянские выступления, вызванные проведением чрезвычайных мер. Он сообщил пленуму, что из сводок ГПУ, которые он специально изучал, он узнал о том, что в первой половине 1928 года в стране прошло свыше 150 крестьянских восстаний.
Рыков признал свою ответственность как председателя Совнаркома за административный нажим на крестьянство: "Я один из главных виновников произошедших событий ... Я лично был уверен в том, что административные меры приведут к ликвидации хлебного кризиса. Этого, к сожалению, не произошло"26.
Особенно резкий характер приняли споры на пленуме после выступления Молотова, утверждавшего, что опасность представляет не только кулак, но и середняк, который "окреп и поэтому пришёл в столкновение". Это выступление Томский расценил как призыв к отказу от нэпа. В ответ Сталин обвинил Томского в том, что он считает, будто "у нас нет никаких резервов, кроме уступок крестьянству в деревне. Это капитулянтство и неверие в строительство социализма".
Столкнувшись с резким сопротивлением своему новому курсу в деревне, Сталин отказался от своих недавних установок о форсировании коллективизации. Когда Угланов назвал теоретической путаницей противопоставление колхозов и единоличного хозяйства, Сталин подтвердил: "Да, есть путаница", и подчеркнул, что "мелкое хозяйство ещё долго будет базой нашего производства". В своей речи он говорил, что мелкое крестьянское хозяйство не исчерпало возможностей своего дальнейшего развития, что задача подъема индивидуального хозяйства остается главной задачей партии, хотя она стала уже недостаточной для решения зерновой проблемы и должна быть дополнена задачами по созданию колхозов и совхозов27.
Выявившиеся на пленуме разногласия было решено не выносить на общепартийное обсуждение, а попытаться изжить внутри ЦК и Политбюро "мирным путём". В единогласно принятых резолюциях пленума указывалось на необходимость ликвидировать все рецидивы продразвёрстки, нарушения законности, поднять государственные закупочные цены на хлеб и отказаться в предстоящей хлебозаготовительной кампании от применения чрезвычайных мер. Все эти успокаивающие заверения содержались и в докладе Сталина об итогах пленума.
Хотя июльский пленум в решающих вопросах принял линию, предлагавшуюся "правыми", он стал тем толчком, который дал окончательно почувствовать "тройке", что Сталин загоняет её в новую "оппозицию". Об острых и болезненных формах, которые приняла к тому времени внутрипартийная борьба, ограниченная рамками Политбюро, свидетельствует происшедший в дни работы пленума эпизод, оказавший огромное влияние на дальнейшее развитие этой борьбы.
4. Разгром правой оппозиции
К началу 1928 г. отношения между Сталиным и Бухариным обострились настолько, что оставалась только видимость их единства. Бухарин в частных разговорах все чаще стал называть Сталина представителем неотроцкизма. К апрелю 1929 г. Сталин нанес сокрушительный удар по бухаринской оппозиции и объявил свой новый курс официальным курсом Политбюро и ЦК. Бухарин, Рыков, Томский вскоре были выведены из состава Политбюро, а их сторонники изгнаны из различных учреждений. Сталин быстро провел необходимые перемещения в Московском комитете партии - основном бастионе правых уклонистов, а затем и в руководстве профсоюзов. Это означало поражение группы на решающем этапе борьбы за ее идеи. Последняя преграда для Сталина и его окружения на пути к великому перелому была отброшена.
После своего поражения Бухарин осознавал, что сталинский новый курс вышел далеко за рамки старых споров и стал губительным для революции в целом. В июле 1928 г. он пытается в последний раз заручиться поддержкой Зиновьева и Каменева в борьбе против Сталина. Бухарин организует тайную встречу с Каменевым, в ходе которой пытается доказать, что разногласия между ними и Сталиным во много раз серьезнее, чем все наши разногласия с вами. Называя своего оппонента не иначе как Чингисханом, он предлагает последовательно объяснять губительную роль Сталина и убедить среднего члена ЦК в необходимости его смещения. Встреча, однако, оказалась безрезультативной. Более того, стенограмма ее записи в скором времени попала на стол к Сталину.
Ноябрьский (1929 г.) Пленум ЦК ВКП(б) вывел Н.И. Бухарин из состава Политбюро за капитулянские теории о врастании кулака в социализм, панические требования правых оппортунистов развязать свободный оборот для капиталистических элементов. В том же году был выведен из состава Политбюро активный сторонник Бухарина, секретарь ЦК и МК ВКП(б) Н.А. Угланов. В 1930г. были выведены из состава Политбюро А.И. Рыков и М.П. Томский. После дополнительной интенсивной обработки спустя неделю после Пленума лидеры правых подписали краткое заявление о своих политических ошибках, что явилось фактическим признанием полной политической капитуляции и финалом борьбы против Бухарина. Сталин и его окружение обрели безраздельную гегемонию в партии, в руководстве которой, кроме Сталина, не осталось никого, кто был избран членом Политбюро ЦК при Ленине.
Поражение Бухарина и его единомышленников стало возможным также благодаря нежеланию вынести внутрипартийную борьбу из высоких сфер, где власть Сталина была наиболее могущественной, на широкую арену, где они пользовались поддержкой. Их отказ от этого объяснялся частично тем, что правые сами в свое время способствовали изгнанию левых за фракционизм и раскол. Ограничив себя скрытой борьбой наверху, бухаринская оппозиция оказалась очередной жертвой сталинской аппаратной игры.
Попытка экономической либерализации в сочетании с политическим антилиберализмом принесла совершенно парадоксальный результат: свертывание демократии внутри самой партии. Этому процессу в решающей степени способствовало характерное для большевизма особое понимание роли партии, идеиее мессианского предназначения, особой избранности членов РКП(б). Л.Д. Троцкий на ХIII съезде РКП(б) говорил: Никто из нас не хочет и не может быть правым против своей партии...Правым можно быть только с партией и через партию, ибо других путей для реализации правоты история не создала.
Большевистские руководители (в их числе Бухарин, Зиновьев, Рыков, Томский и др.) осознавали, что свобода фракций с неизбежностью приведет к многопартийности, против которой они так яростно всегда выступали. Подобный непримиримый антилиберализм лидеров партии можно поставить в ряд главных факторов, предопределивших крушение нэпа.
Заключение
История оппозиции в ВКП(б) показывает, что за исключением одного случая (левых коммунистов) идеи оппозиции никогда не завоевывали поддержки большинства партии. Напротив, пик политического влияния оппозиции неизменно приходился на момент ее создания, после чего она постепенно теряла свой авторитет. Так было в случае с троцкистской оппозицией, так было с правым уклоном. На первом этапе дискуссии троцкисты получили около 36% всех голосов на районных партийных конференциях в Москве. Бухарин и его сторонники в начале и середине 1928 г. располагали столь мощной поддержкой, что казалось, что партия неизбежно должна пойти за ними. Однако итог в обоих случаях был один - полное поражение и утрата политического влияния.
Оппозиционерами были, как правило, большевики с дореволюционным стажем, теоретики, партийная интеллигенция. В этих рядах было крайне мало рядовых партийцев, а также тех, кто вступил в партию после 1924 г. Чтобы присоединиться к оппозиции, требовались образованность, теоретическая подготовка, убежденность в правильности линии, отстаиваемой оппозицией против большинства. К тому же участие в оппозиции не сулило личных выгод, было связано с опасностями, поэтому даже сочувствующие идеям оппозиции не всегда решались вступить в ее ряды.