Деятельность В.К. Плеве на посту министра внутренних дел (1902-1904 гг.) в освещении прессы.

Оглавление

Введение
Глава 1. Политические взгляды В.К.Плеве
Глава 2. В.К.Плеве и Манифест 26 февраля 1903 г.
Глава 3. Еврейский вопрос и отношение В.К.Плеве с прессой
Заключение
Список использованных источников и литературы

Деятельность В.К. Плеве на посту министра внутренних дел (1902-1904 гг.) в освещении прессы.

Журнал «Русский вестник» на своих страницах также разместил материалы, касающиеся Манифеста. В одной из статей, основанной на тексте доклада профессора Дмитрия Цветаева, например, содержится призыв к правильной интерпретации статьи Манифеста, касающейся улучшения положения иноверцев. «Иные увидели в нём, – отмечает журнал, – ступень к уравнению иноверия с православием, поворот к «свободе» отклонять и отклоняться в чуждые верования. Однако… Манифест 26 февраля настоящего года напоминает нам, что вовсе не в этом заключается истинная веротерпимость, заветы которой начертаны в Основных законах Империи Российской: эти законы предоставляют всем подданным Русского Царя инославных и иноверных исповеданий свободное отправление их веры и богослужений по обрядам оной, но те же законы благоговейно почитают православную церковь первенствующею и господствующею, а, следовательно, имеющею присвоенные ей одной права и преимущества перед другими исповеданиями» 94.
Наконец, по наиболее злободневному вопросу – крестьянскому – имелось указание на дальнейшее охранение земельной общины от насильственной ломки при облегчении отдельным крестьянам выхода из нее. Одновременно предписывалось «принять безотлагательные меры к отмене стеснительной для крестьян круговой поруки». Эту единственную вполне конкретную меру, которую предуказывал манифест, легко было включить в него в императивной форме, так как ко времени его издания законопроект по этому предмету был не только внесен в Государственный совет, но в соответственном его департаменте уже рассмотрен и одобрен, так что оставалось для издания соответствующего закона лишь по существу формальное заслушание его общим собранием Государственного совета и утверждение его Высочайшей властью, что и последовало в ближайшие после издания манифеста дни, а именно 12 марта 1903 г.
Таким образом, делая заявку на измене­ние правительственной политики, Манифест напоминал, что власть будет строго соблюдать ценностные ориентиры развития, существующие в им­перии.
Обратимся к политике В.К.Плеве в аграрном вопросе. Данный во­прос был одним из самых важных для министра внутренних дел.
Если обратиться ко времени начала его деятельности на посту министра внутренних дел, то можно вспомнить о Всеподданнейшем докладе в октябре 1902 года. «Новое время» по этому поводу написала следующее: «Но по поводу продовольственных мероприятий и условий их применения министр внутренних дел касается и некоторых вопросов более общего характера, причем делает принципиальные указания, в которых нельзя не видеть отражения его руководящих начал в важнейших вопросах нашей внутренней политики.
Нельзя, прежде всего не отметить как характерную черту настоящего всеподданнейшего доклада – откровенное признание слабых сторон в действиях некоторых губернских начальств по поводу неурожая 1901 года. Оказывается, что в некоторых губерниях слишком поздно взялись за дело помощи пострадавшему населению при недостаточных сведениях о размерах продовольственных нужд и т.п.
«Неурожай минувшего года, – говорится во всеподданнейшем докладе, – не только крайне тяжело отозвался на благосостоянии сельских обывателей постигнутого им района, но и засвидетельствовал общее понижение уровня хозяйственной зажиточности крестьянского населения. Пережитое бедствие вновь подтвердило нашу коренную нужду – поддержать пошатнувшееся благосостояние земледельческого населения, без чего не может быть достигнуто и прочное обеспечение продовольственных потребностей страны» в этих словах всеподданнейшего доклада статс-секретаря Плеве – целая программа, осуществления которой в наибольшей мере зависит от министерства внутренних дел, почему нельзя не видеть в этих словах многообещающих указаний о ближайших задачах названного министерства в сфере внутренней политики. Едва ли надо прибавлять, что такого рода заявление министра внутренних дел является крупным ободряющим событием нашей жизни» 95.
Для решения этих проблем было необходимо изменить сущест­вующую аграрную политику: реформировать деятельность Крестьянского и Дворянского банков, пересмотреть отношение к общине и переселению. По этому пути и пошёл В.К.Плеве.
Основным документом, в котором указывались направления дейст­вий, стал для Плеве уже упоминавшийся Манифест 26 февраля 1903 го­да 96. Плеве, по словам В.И.Гурко, спешил закрепить свои намерения хотя бы в самых общих чертах и даже ранее их более точного выяснения для самого себя государственным актом, исходящим с высоты престола 97.
На следующий же день, после принятия закона, газета «Новое время» напечатала данный манифест и надежды, которые на него возлагаются: «Опубликованный сегодня Высочайший манифест переносит нас от будничной прозы с ее мелкими и докучными злобами на те вершины государственной мудрости, откуда открываются светлые горизонты, где мысль набирается бодрости и ясности и находит для себя твердую опору замен зыбкой, колеблющейся почвы мимолетных настроений и увлечений, которыми так обильна наша повседневная жизнь.
Нельзя, прежде всего не остановиться на дате этого знаменательного манифеста: 26 февраля – день рождения блаженной памяти Императора Александра III. Само собой разумеется, не случайно этот день выбран для обнародования сегодняшнего манифеста. В самом тексте последнего ярко оттенено, что возвещаемые манифестом Высочайшие предначертания «пути к осуществлению народного блага» установлены «в разуме приснопамятных дел державных Наших Предшественников и, прежде всего, незабвенного Родителя Нашего», с мыслью «довершить начатое Им дело укрепления порядка и правды в русской земле в соответствии с возникающими потребностями народной жизни»
Только что приведенные слова манифеста живо напоминают манифест 29 апреля 1881 года, определивший основные черты политической программы Императора Александра 3-го. Это естественно напрашивающееся сближение с прошлым не предрешает, однако, торжественности потребностей и задач настоящего времени, потому что жизнь не стоит на одном месте, история не повторяется. Торжественны основы государственной жизни России – «вера, закон и власть» под сенью Самодержавия, торжественны требования «твердого противодействия всякому нарушению правильного течения народной жизни» и «утверждения в семье, школе и общественной жизни нравственных начал», торжественно упование «на честное исполнение всеми и каждым их служебного и общественного долга»
Ближайшая задача нашей внутренней политики в Высочайшем манифесте определена следующими семью важными пунктами:
1. Укрепление «неуклонного соблюдения заветов веротерпимости», предоставляющих всем подданным Русской Державы «инославных и иноверных исповеданий» «свободное отправление их веры и богослужения по обрядам оной»
Это Высочайшая воля выражена в особо торжественной форме и с той определенностью, которая не допускает никаких толкований в смысле ограничения вероисповеданных прав какой бы то ни было группой русского населения. В отношении старообрядцев и раскольников Высочайшая воля, надо надеяться, разрешает одно из самых печальных недоразумений, которое становилось стеной между детьми одной матери, между кровными братьями в русской народной семье.
2. Дальнейшее улучшение материального положения сельского духовенства и усиление его значения в духовной и общественной жизни населения.
3. Сближение общественного управления с деятельностью приходских попечительств при православных церквях98.
Оба пункта этой программы намечают одну из насущнейших задач- подъем основной общественной ячейки в нашем местном быту, именно прихода. Трудно не видеть в этом несомненный успех той идеи, которая выражается в столь ныне всеобщих толках о мелкой земской единице.
4. Содействие государственных кредитных учреждений, в особенности Дворянского и Крестьянского поземельных банков, «укреплению и развитию благосостояния основных устоев сельской жизни – поместного дворянства и крестьянства» В этом пункте программы целый Всемилостивейший манифест главным сельским сословиям нашим.
5. Передача подготавливаемых проектов по пересмотру узаконений о крестьянах «для дальнейшей разработки и согласования с местными особенностями» на места «в губернские совещания при ближайшем участии достойнейших деятелей, доверием общественным облеченных», при чем Высочайше повелено « в основу сих трудов положить неприкосновенность общинного строя крестьянского землевладения, изыскав способы к облегчению отдельным крестьянам выходить из общины»
6. Отмена круговой поруки.
Оба последних пункта программы дают твердые и определенные принципы крестьянского бытоустройства, полагающие конец всем спорам по данному предмету.
Земельная община остается неприкосновенной, но из нее открывается выход отдельным крестьянам и с нее снимаются путы круговой поруки.
Чего и следовало ожидать после известного заявления статс-секретаря Плеве, что крестьянское дело – «превыше» всяких других наших задач и что для надлежащего его разрешения необходима совместная работа «всех творческих сил страны» 99.
7. Преобразование губернского и уездного управления – «для усиления способов непосредственного удовлетворения многообразных нужд земской жизни трудами местных людей, руководимых сильной и закономерной властью, перед Нами строго ответственною, как выражено в манифесте.
Это – принципы реформы местного управления, о которой также возвещено в конце прошлого года министром внутренних дел в его речи на юбилее министерства 100.
Удовлетворение земских нужд трудами местных людей – это без сомнения, речь о земстве, но поставленного под руководство сильной власти, которая имеет действовать в точно определенных законом рамках и под строгой ответственностью. Ныне строй отношений земства и власти не упорядочен, и таким образом приведенный пункт Высочайшего манифеста намечает преобразование не только местного самоуправления в видах объединения деятельности того и другого. Нам остается прибавить, что самые настоятельные задачи внутренней политики приведены в этой программе; к разрешению их призваны правительственные и общественные деятели. Можно с уверенностью сказать, что труды их будут плодотворны. Ибо в единении сила» 101.
Такими словами заканчивается статья газеты, явно наполненная воодушевлением и жаждой к переменам. Автор данной статьи видит в манифесте отдушину для всего населения России, возлагая надежды на претворение данного манифеста в жизнь. И, что характерно, для консерваторского направления, отдает почести и славу людям, стоящим у рычага правления государством.
В очень интересной форме свое мнение высказал и журналист газеты «Гражданин»: «По заглавию должен говорить консерватор. Но так как говорить я намерен о манифесте 26 февраля, то я, как это ни странно с первого взгляда, начну эти речи с заявления, что, по моему разумению, этот манифест есть праздник всех либералов, к которым каждый из сотрудников «Гражданина» себя убежденно причисляет. Разумеется – либерал на либерала не похож.
Есть либералы запада, которые найдут, что содержание манифеста не удовлетворяет вожделений одних, мечтаний других, увлечений третьих.
Но есть и либералы русские, которые черпают свой либерализм из любви к русскому народу, из понимания его исторической жизни, желающие для своей родины свободы возрождения, но с отвращением отталкивающие для нее свободу растления, идущую с запада Европы…
В том смысле я считаю себя либералом и, как таковой признаю появление манифеста праздником либерализма.
Это праздник свободы!
Я ее праздную, когда читаю Царские слова о свободе всех вероисповеданий – в той полноте, в которой она не покушается на право господствующей церкви, ибо говорю себе, что отныне каприз чиновника не будет регулятором свободы вероисповедания, подтвержденной Царем.
Я праздную эту свободу в тех словах манифеста, которые столь давно назревшую и столь давно желанную реформу губернского и уездного управления, основывают на уверенности, что она основывается на гармоничном сочетании свободы местной самодеятельности с правительственным мероприятием.
Я, праздную эту свободу, в праве из этого сочетания делать вывод, что с наступлением во исполнение Государевой воли минуты, когда местной самодеятельности под охраной сильной власти, перед Царем ответственной, будет дана возможность непосредственного удовлетворения народных жизненных нужд, тогда наступит конец губительной для жизни и для Самодержавия централизации.
Я праздную эту свободу потому, что по воле Царя наступает минута, когда вопросы, решающие в малом или в большом участь деревни и всего ее сельского собрания, будут получать окончательно решение, не в петербургских департаментах, а на месте, то есть там, где от каждой особенности, от каждого бытового условия зависит применение той или иной меры соответственно или несоответственно нужд.
Наконец, я праздную эту свободу потому, что Царское слово Самодержавца ставит жизнь государства и каждого из своих верноподданных под охрану и сень тех трех сил: веры, закона и власти, коих слияние обещает каждому невозможность безответственного, какого бы то ни было, нарушения основных его прав совести, личности и собственности.
Не только мне кажется, но я в том глубоко убежден, получить от одного Царского слова столько проявлений свободы для жизни и для труда и столько доверия к ней – это очень много, как светоносный путь к будущему, и надо не любить свою родину, чтобы с днем 26 февраля не соединять мысли о новом для всего русского народа празднике такой свободы, которая будет оберегаема не шутовскими балаганами конституционных болтунов, а вековою силою Самодержавия, черпающего свою мощь и свой разум в вере в Бога и в не иссякающий никогда любви к своему народу»102.
В отличие от воодушевленных высказываний консерваторских газет, либеральная пресса , в лице «Русских ведомостей» отреагировала на данный законодательный акт вполне сдержанно. При этом не упустило возможности, хоть и с крайней осторожностью, лишний раз выставить свою точку зрения в способе принятия законов. «Программа, указываемая манифестом, охватывает, как мы видим, многие сферы жизни, начиная с более общих, – религиозной, правовой, сельско-промышленной, – и заканчивая сферой местного самоуправления, – в связи с приходом. Высочайший манифест 26 февраля заключает в себе, конечно, только перечень общих мер, подробная разработка которых предоставляется министрам и главноуправляющим отдельными частями по принадлежности. Эти правительственные органы должны уже развить указанные принципы и придать им практически осуществимую и соответствующую целям и нуждам форму, т.е. выработать подробные законопроекты, которые явились бы возможно более полным выражением Высочайшей воли. Такая выработка потребует, конечно, времени и использования всех имеющихся данных знаний и опыта, которыми в значительной мере располагает общество и представители различных его сфер. Нельзя не пожелать, поэтому, чтобы в предварительном обсуждении поставленных на ближайшую очередь вопросов приняло возможно более широкое участие и общество чрез посредство прежде всего печати. Которой была бы предоставлена возможность, возможно, полного и свободного выражения мысли по жизненным вопросам, ныне поставленным на разрешение» 103.
Поэтому смело можно сказать – данный Манифест был одобрен прессой как консервативной, так и либеральной. Все понимали, что пункты, о которых говорилось в Манифесте, играют большую роль в жизни государства и его населения. Только, если либералы подошли к этому вопросу довольно с «холодной головой» и с предположением дальнейших действий правительства, то в речах консерваторов можно было заметить только искреннее восхищение происходящим и полное доверие Всемилостивейшей Воле.
Итак, заметим, что основные направления политики в крестьянском вопросе были заложены в Манифесте 26 февраля 1903 года. В дальнейшем они были разви­ты в других законодательных актах, в «Трудах» Редакционной комиссии и Записках В.К.Плеве.
Что же касается оценки В.К.Плеве роли переселения и деятельности Крестьянского банка, то она содержится в одном из его выступлений в Особом совещании о ну­ждах сельскохозяйственной промышленности: «переселение и деятель­ность Крестьянского банка – это два самые сильные рычага в руках госу­дарства, которые вносят в дело крестьянского землепользования серьезные улучшения»104. Плеве в письме к С.Ю.Витте указывал, что при помощи Крестьянского банка правительство должно способствовать расширению землевладения «истинных русских» в губерниях с нерусским населением и слабо-заселенных районах105.
В ходе работы комиссии выявились две основные точки зрения на деятельность Крестьянского банка: первая, которую поддержали представители МВД – банк должен поддерживать малоземельных крестьян, и вторая, за которую выступали от министерства финансов – предельный размер земли, приобретенный с помощью банка, определялся, в зависимости от возможностей покупщика и членов его се­мьи.106 Также деятельность Банка должна носить более компромиссный характер, должна быть направлена на снятие земельного напряжения в центре. Од­новременно предлагалось увеличить ссуды на приобретение земель, что­бы дать возможность как можно большему числу крестьян увеличить сте­пень своего благосостояния и вовлечь в капиталистическое развитие.
Отношение В.К.Плеве к общине характеризуется его позицией по вопросу отмены круговой поруки и работ Редакционной комиссии по пересмотру законоположений о крестьянах. Еще в феврале 1893 г. Особая комиссия по продовольствию под председательством Плеве высказалась за сохранение круговой поруки, считая ее «надежнейшим средством взы­скания всяких недоимок»107. Однако ко времени занятия министерского поста взгляды В.К.Плеве коренным образом изменились. Вероятно, это изменение во взглядах Плеве произошло вследствие осознания того, что сохранение неизменной крестьянской общины грозит непредсказуемыми революционными выступлениями. В целом это согласуется и со всей его концепцией усовершенствования управления в соответствии с требованиями жизни. В итоге на заседании Государственного Совета 25 апреля 1903 г. был подписан министрами внутренних дел и финансов журнал об отмене круговой поруки. Закон об ее отмене вступил в силу 12 марта 1903 г. 108
Несомненно, через все действия и программы В.К.Плеве красной нитью прохо­дит идея государственного попечительства и протекционизма в тех облас­тях, в которых затрагиваются национальные интересы Российской импе­рии.
Конечно, Плеве не был инициатором всех идей проводившейся им крестьянской политики. Рядом с ним работали такие авторитеты в аграр­ном вопросе как Гурко и Кривошеин, которые помогали в разработке программ и законов.
В основных чертах программа Плеве совпадает с идеями, выдви­гавшимися С.Ю.Витте. Однако есть и отличие. Министр финансов смот­рел на сельское хозяйство «как на необходимую, но чисто служебную от­расль народного хозяйства. Земледелие, в представлении Витте, ... должно давать пропитание населению, но само по себе служить источником его благосостояния не может. Именно отсюда проистекало его отрицательное отношение ко всем мерам, направленным к подъему сельского хозяйст­ва» 109. Плеве же считал крестьянскую политику приоритетной. В конце XIX века Витте, как и Плеве, был убежденным сторонником общины. Витте тогда называл общину оплотом против социализма, а русское кре­стьянство – «консервативной силой» и «главной опорой порядка». В на­чале же XX века С.Ю. Витте изменил свою точку зрения и считал выход из общины действенным инструментом изменения существующей в де­ревне ситуации. Однако он полагал, что нельзя форсировать этот процесс, община должна была стать союзом добровольным, а не принудительным. Как считают некоторые отечественные историки, программа Витте была программой «мирного развития» деревни, рассчитанная на длительный исторический период. В деревне при этом сохранялась сословная обособ­ленность, а надельные земли изымались из рыночного оборота. В целом же, Витте лишь чуть смелее шел в одном направлении с Плеве, направле­нии развития капитализма в деревне.