А.С.Пушкин "Сказка о царе Салтане"(загадка сюжета)

СОДЕРЖАНИЕ


Введение
Глава 1. Традиции и новаторство сказок А.С. Пушкина
1.1. Своеобразие жанра сказки
1.1.1. Сказки фольклорные
1.1.2. Сказки литературные
1.1.3. Традиции литературных сказок XVIII-XIX века
1.2. Исследование сказок А.С. Пушкина
1.3. История создания «Сказки о царе Салтане»
Вывод по главе 1
Глава 2. Анализ сказки А.С. Пушкина «Сказка о царе Салтане»
2.1. Система именований сказочных персонажей и их роль в раскрытии образов
2.2. Анализ сюжета сказки А.С. Пушкина и возможности его интерпретации
2.3. Символы, аллегории и значение в создании сюжета
2.4. Языковые особенности народного стиля сказки А.С. Пушкина
Выводы по главе 2
Заключение
Библиография

А.С.Пушкин "Сказка о царе Салтане"(загадка сюжета)

М. Власова указывает, что «истоки многих даже современных крестьянских верований уходят в глубокую древность»60. Первые более или менее систематические свидетельства о вере наших «непосредственных предков», восточных славян, относятся к концу I – началу II тысячелетия н.э.
В славянских религиозных верованиях существовала определенная иерархия, свойственная многим политеистическим системам. Древнейшим верховным мужским божеством у славян был Род. Уже в христианских поучениях против язычества ХII-ХШ вв. о Роде пишут как о боге, которому поклонялись все народы. Роду помимо предводительства другими божествами приписывалось управление небом, грозой, Род также отвечал за плодородие. Представлялся Род едущим на облаке, мечущим на землю дождь, от которого рождаются дети. Он был повелителем землии всего живого, являлся языческим богом-творцом. В славянских языках слово «род» является однокоренным к словам «родство», «рождение», «родник», он означал красный цвет и молнию, особенно шаровую, называемую также «родия». Это разнообразие однокоренных слов, несомненно, доказывает величие языческого бога.
Всех древнеязыческих славянских богов можно разделить на две большие группы: солнечных богов и богов, наделенных отдельными функциями.
К солнечным богам относились Хорc, Ярило, Даждьбог и Сварог. Перун являлся покровителем молний и воинов, Семаргл – богом смерти и священного небесного огня; Велес – черным богом, владыкой мертвых, мудрости и магии, Стрибог – богом ветра. 
Славяне издревле отмечали смену времен года и смену фаз солнца, поэтому за каждое время года отвечал свой солнечный бог (Хорc, Ярило, Даждьбог или Сварог), особо почитаемый на протяжении всего сезона. 
Хорсу поклонялись в период между зимним и весенним солнцестояниями с 22 декабря по 21 марта; Яриле – между весенним и летним солнцестояниями с 21 марта по 22 июня; Даждьбогу – в период между летним и осенним солнцестояниями с 22 июня по 23 сентября; Сварогу – между осенним и зимним солнцестояниями с 23 сентября по 22 декабря.
Всех мифологических существ, отвечавших за тот или иной спектр человеческой жизни, можно разделить на три основных уровня: высший, средний и низший. На высшем уровне располагались боги, чьи «функции» были наиболее важны для славян: Сварог, Стрибог, Небо, Земля, Сварожичи (дети Сварога и Земли — Перун, Даждьбог и Огонь).
На среднем уровне находились божества, связанные с хозяйственными циклами и сезонными обрядами, а также боги, воплощавшие целостность замкнутых небольших коллективов, например, Чур у восточных славян. К этому уровню, возможно, относилось и большинство женских божеств.
На низшем уровне размещались существа, которые были менее уподоблены человеку, чем боги высшего и среднего уровня. К ним относились домовые, лешие, русалки, упыри, банники (баенники) и т.д.
С приходом христианства, и, намного позже, советской власти система языческих верований народа последовательно разрушались. Но, как отмечает М. Власова, «сумев разрушить «высокий» строй народного миросозерцания, уничтожить многие из лучших его сторон, советская власть так и не искоренила «низший уровень» верований»61.
Кроме того, по утверждению А.Ф. Некрыловой, «с XVIII века заметно различается быт городов и деревень. Перемещение традиционных земледельческих празднеств в новые, городские условия не могло не сказаться на их характере»62. Автор указывает, что в атмосфере промышленного города нарушаются существенные черты крестьянского праздника, он перестает быть строго регламентированным, теряет свою обрядность, утрачивает магическую сущность действий и слов, городские жители постепенно теряют исконные мотивировки и языческую предназначенность празднеств.
Исходя из этих наблюдений, можно предположить, что в рассматриваемый период Серебряного века живые народные верования характеризовались как раз разветвленной мифологией низшего пантеона языческих богов. Скорее даже это были не боги, а священные существа, отвечавшие за различные явления неживой природы – реки, камни, растительность: «в историко-литературных памятниках Древней Руси упоминается о почитании славянами стихий – прежде всего воды (источников, озер, рек), огня, а также растительности, камней»63. Рассмотрим более подробно особенности языческих верований славян на низшем уровне пантеона.
Основываясь на анализе историко-литературных памятников Древней Руси, Е.В. Аничков отмечал: «Культы огня под овином, у воды и священных деревьев составляют самые главные черты народной веры наших предков». А также подчеркивал, что в историко-литературных источниках «о водяных культах упоминается еще чаще, чем о почитании огня – сварожича»64.
Основу веры восточных славян – предков крестьян, населявших центральную часть России в XIX-XX веках – составляет, по мнению Е.В. Аничкова, «обращение непосредственно к стихиям», «к самой природе, как таковой»65. Вплоть до XIX-XX веков сохранилась одна из ярчайших особенностей верований крестьян – почитание «живых» стихий, прежде всего, земли и воды.
Вода рек и озер, дождевая и ключевая играет особую роль не только в повседневном быту славян, но в календарных праздниках, обрядах. Во многих губерниях России встречать весну выходили именно к рекам, в сознании славян пробуждающиеся ручьи, вскрывающиеся ото льда реки, как и птицы являются первыми вестниками весеннего воскресения земли, будущего расцвета природы.
Согласно народной космогонии, вода со всех сторон обтекает, покоит на себе землю. В воззрениях славян вода была не только «путем умерших», но и «дорогой в будущее», хранила будущее – этим объясняется распространенный обычай гадать по воде.
Вода ключей, ручьев, озер и рек, некогда воспринимавшаяся как кровь, бегущая по жилам матери-земли (откуда и «мать-сыра земля»), представлялась славянам хранительницей плодородия, благополучия, жизненных сил. В календар­ных обрядах отразились представления о необходимом ежегодном кругообороте сил жизни и плодородия, объединяющих в единое пульсирующее целое землю, растительность и людей.
Мир, согласно воззрениям славян, наполнен разнообразными магическими влияниями неясного происхождения с непредсказуемыми последствиями. Действиям таких сил обыч­но приписывались отклонения от правильного течения жизни, беды, порча и т.д. Их источниками, распорядителями (влияющими и на силы плодородия) могли быть и наделяемые сверхъестественными способностями люди – волхвы, колдуны, ведьмы.
По мнению М. Власовой, «для мировоззрения крестьян характерна целостность, синкретичность восприятия мира во всех его частях и проявлениях, постоянное ощущение взаимозависимости людей и природного универсума, включенности человека в космоприродный ритм»66.
Крестьяне не стремились выделиться из природы, бороться с нею. Важнейшим для занимающихся сельскохозяйственным трудом людей было ощущение стабильности, уверенности в постоянстве ежегодного кругооборота, закономерной смены времен года, необходимой для того, чтобы посеять, вырастить и собрать урожай, составляющий основу пропитания, благополучия семьи, основу будущего урожая. Подтверждая это наблюдение, Е.В. Аничков назвал веру крестьянства сельскохозяйственной.
М. Власова указывает67, что можно выделить пространства, традиционно притягивающие к себе разнообразные «существа и силы» (нечистых духов, покойников и т.п.) в пределах поселения: это церковь (церковная колокольня), кладбище и пустые постройки. В крестьянском доме, на подворье низшие божества и духи сосредоточиваются в хлеве и в бане, а в доме, пожалуй, чаще всего у печи. «Печь в избе – своеобразный микрокосм, дом в доме, где могут обитать и часто показываются домовые, кикимора, покойники, нечистая сила»68.
Год и сутки в представлениях славян изоморфны, поэтому в суточном цикле сверхъестественные силы и существа проявляются почти так же, как в годовом. Появление практически всех мифологических существ в рассказах крестьян может быть соотнесено с определенным временем: чаще всего это период между одиннадцатью и двенадцатью часами ночи, закат, сумерки, полдень, то есть «переходные» моменты дня, ночи, «жители многих районов России считали, что «лих час» (время особой активизации нечистой силы) бывает перед восходом, закатом, в полночь, в полдень»69.
Со времен христианизации Руси творчески переработана русскими крестьянами была, прежде всего, внешняя, обрядовая сторона христианства. Общим здесь стало представление об особой, исходящей от священных предметов, действий, слов магической силе: молитвы, священные предметы воспринимались крестьянами как нечто волшебное, колдовское.
В. Соловьев называл это полуязыческое-полухристианское мировоззрение, тяготеющее к формальному, «внешнему» соблюдению обрядов и «многобожию», средневековым70.
Отношение к разнообразным духам природы и дома после принятия христианства оказалось двояким: с одной стороны, от них ограждались молитвой и крестным знамением, с другой – с ними христосовались на Пасху.
М. Власова указывает, что «религия русских крестьян, став христианской, осталась в значительной степени пантеистической, поскольку центральное место в верованиях по-прежнему отводится природе, земле; многообразные духи природы, а также души умерших, иные сверхъестественные существа продолжают населять окружающий мир, влияя на его бытие»71.
Итак, краткий анализ особенностей славянских языческих верований позволяет сделать следующие выводы.
Сложившаяся система языческих верований функционировала довольно длительное время и сопротивлялась воздействию сначала христианства, а затем и советской власти. Несомненно, за тысячелетие воздействия христианства языческая система верований значительно поколебалась, но не разрушилась окончательно. Можно сказать, что в результате этого тысячелетнего противостояния произошло взаимопроникновение христианства и язычества, которое выразилось в наложении верований (например, в совмещении церковных двунадесятых праздников со знаковыми годичными событиями язычества, например Пасхи и встречи весны).
Сохранившаяся языческая система верований характеризуется глубокой укорененностью в быту, в повседневности. Языческие боги отвечают за природные события, имеющие особое влияние на сельскохозяйственные операции (дождь, солнце и т.д.), священные существа размещаются в крестьянском доме, за ними закреплено определенное время года, время дня, место в природе и в крестьянском доме.
Наиболее прочно в языческом сознании славян сохранилось «отрицательная», демонологическая часть пантеона, она же нашла свое яркое отражение в литературе.
Вывод по главе 1
Несомненно, сказка – литературная и фольклорная – жанр универсальный, впитывающий и усваивающий другие жанры устного народного творчества: песенки, загадки, пословицы, считалки, заклички, обрядовые элементы. Жанр, содержащий элементы разных родов искусства: эпоса, лирики, драмы, позволяющий с максимальной отдачей выразить умонастроение героев произведения и его создателя. Такое качество произведения устного народного творчества, как синкретичность, оказалось удачно реализованным, воплощенным, освоенным сказкой XX века. Театральная, сценическая условность как бы подстегнула литературную сказку на овладение всем богатствам устного народного творчества. Таким образом, литературная сказка – жанр, выявляющий максимум соприкосновений литературы и фольклора.
Глава 2. Анализ сказки А.С. Пушкина «Сказка о царе Салтане»
2.1. Система именований сказочных персонажей и их роль в раскрытии образов
Имена собственные, функционирующие в сказках русских писателей, являют собой совокупность старорусских, канонических и вымышленных имен. Такая традиция идет из народных сказок, объясняется же тем, что в фольклоре сохранились языческие элементы наряду с появившимися позже христианскими. Значение и форма имени собственного героя литературной сказки художественно значимы.
Системы именований персонажей авторской сказки вбирают в себя большую часть материала систем именований героев фольклорной сказки, при этом значительно расширяются, усложняются функции номинаций, составляющих их, чему способствуют художественные средства литературного произведения. Это отражается на появлении сказочного персонажа не как обобщенного типа, а как характера. Он становится более конкретным, живым, многогранным.
Выбор имени героя литературного произведения обусловлен несколькими причинами; социальной и эстетической позицией писателя, речевой культурой той среды, к которой принадлежит литературный персонаж, отношением к нему автора, эмоционально-стилистическим фоном произведения, а также всей совокупностью принципов наречения вымышленных и невымышленных персонажей, социально-исторического правдоподобия последних72. Основным критерием в выборе личных имен персонажей для авторов литературных сказок является сохранение традиций фольклорного именования, так как все формы имен, употребляемые писателем, встречаются в народных сказках; также отмечается адресная точность социальной и национальной принадлежности именуемого лица (для антропонимов), стилистическая экономичность и учет этимологического и смыслового содержания («внутренней формы» имени).
Личные имена персонажей литературных сказок часто берутся писателями из фольклорных произведений (Салтан, Гвидон) либо подбираются из реального ономастикона. При этом в фольклорных произведениях этимологическое, доантропонимическое значение имени является художественно значимым лишь в тех случаях, когда в качестве личного имени выступает апеллятив (Кощей Бессмертный, Змей Горыныч, Баба Яга). У реальных же имен в фольклорных сказках, как правило, проявляются связи не с исходным значением, а с полученной в течение своего исторического пользования социально-функциональной окраской. Примером тому служит имя главного героя множества сказочных сюжетов – Иван: «В старой русской деревне имя Иван носили 16-25% всех крестьян – каждый пятый был Иваном»73. В святцах для Иванов было определено 70 памятных дней в году. Одним из распространенных женских имен было имя Марья. В литературных сказках коннотативность создается значением внутренней формы как дохристианских, так и канонических имен. В XIX веке этимология имен была прописана в ежегодных календарях.
По происхождению имена сказочных персонажей делятся на канонические, неканонические и вымышленные (собственно сказочные). Примеры мужских и женских канонических имен: Иван, Петр, Марья; неканонических: Салтан, Гвидон, Лебедь. Самую многочисленную группу составляют вымышленные собственно сказочные имена, которыми также обозначаются фантастические персонажи: Бабариха, Царь-девица, Солнце, Месяц, Ветер, Баба Яга, Змей Горыныч. Исследователями высказывается предположение, что христианская религия запрещала наделять каноническими именами персонажей, связанных своим происхождением с верованиями, несовместимыми с воззрениями православной церкви. Возникли они, возможно, раньше православия и сохранялись в употреблении по традиции74. В рассматриваемых нами произведениях не наблюдается заимствования имен из других фольклорных и литературных жанров.
По структуре имена персонажей «Сказки о царе Салтане» делятся на одночленные, двучленные и многочленные. Одночленные состоят из одного неканонического личного имени – Гвидон. Двучленные имена состоят: а) из имени и прозвища – Царевна-Лебедь; б) из имени и отчества – Гвидон Салтанович. Многочленные имена встречаются в народных сказках; Баба Яга Костяная Нога, Сивко-Бурко вещий Воронко. Фамильных именований в литературных сказках и их фольклорных основах не обнаружено. Личные имена сказочных персонажей отражают в известной степени реальный антропонимикой русского народа в период до XVI века.
Фольклор (особенно эпос) и мифология – это не что иное, как преломленная сквозь призму народного миросозерцания древняя история. Фольклорная сказка, вобравшая в себя тайны мифологических образов, закодировала их сущность в именах фантастических персонажей, которые являются, как правило, вымышленными, сказочными. Такие герои архетипичны. Архетипы, по Юнгу, – это некие структуры первичных образов коллективной бессознательной фантазии и категории символической мысли, организующие исходящие извне представления. Сказочные персонажи, отражающие традиции языческих верований, – это образы-символы, в которых заключены номинированные элементы древнейшей родоплеменной и социальной организации доиндоевропейских цивилизаций. Они выступают в качестве тотемов различных народов и пранародов, находившихся долгое время в стадии нерасщепленной общности и обособлявшихся по мере расселения по территории Евразии (процесс этот занял не одно тысячелетие). В конечном счете у сформировавшихся народов получили окончательную прописку совершенно конкретные образы-символы, ставшие неотъемлемой частью их культуры. Они – наследие древнейших верований и обычаев человеческой предыстории, когда само человечество, его праязык и пракультура были нерасчленены, а вместо современной палитры народов царил мир тотемов, тотемного мышления и тотемных привязанностей. В те далекие времена люди не отделяли себя от природы, видели в животных и растениях себе подобных – защитников и союзников. В свою очередь имена сказочных персонажей также символичны. Отталкиваясь от их значения, мы неизменно ищем их смысл, рождаемый историей и художественной образностью, применяя при этом так называемые методы археологии языка и реконструкции смысла.
Выбор личного неканонического имени героя сказки А.С. Пушкина Салтан, взятого автором из фольклорных произведений, обусловлен его схожестью с именем царя в народном, допушкинском варианте сказки - Султан Султанович: «Царевич остановил корабельщиков, осмотрел их пропуск и, узнав, что едут они к Султану Султановичу, турецкому государю, обратился в муху и полетел вслед за ними». Интересна форма имени сказочного персонажа; она соответствует принятому у русских уважительному именованию «имя + отчество», которое в такой форме закрепилось в княжеской среде после XVII в. В то же время в качестве личного имени использовано имя нарицательное «султан», которое, по данным «Толкового словаря живого великорусского языка» В.И. Даля, имеет значение «государь Турции». Не случайно именование осложнено приложением «турецкий государь». Отчество, повторяющее имя, усиливает его семантику и указывает на потомственный высокий титул. В сказке П.П. Ершова «Конек-Горбунок» (напомним, что по одной из версий сюжет сказки П.П. Ершову был подсказан самим А.С. Пушкиным) также упоминается царь Салтан, содержание образа которого подтверждает мотивацию выбора антропонима именем Султан:
И на первую седмицу
Братья едут в град-столицу,
Чтоб товар свой там продать
И на пристани узнать,
Не пришли ли с кораблями
Немцы в город за холстами
И нейдет ли царь Салтан
Басурманить христиан.
Отчество Султанович имеет характерный суффикс -ович, который сформировался в русской княжеской среде. «Отчества в том виде и в той традиции употребления, которая существует у нас, – индивидуальная и неповторимая особенность именно русского именования»75.
Имя собственное Гвндон взято Пушкиным из фольклорных произведений. В частности, оно встречается в сказке «Бова-королевич»: «А у ей в своем городе остался сполюбовник – царь Гвидон. И вот она за этим Дадоном жила, а Гвидона не забывала, все об нем тосковала, письмами переписывались».
Система именований князя Гвидона в сказке A.C. Пушкина отражает изменения состояния персонажа – возрастного, социального; поскольку произведение относится к жанру сказки, имеют место и волшебные превращения героя. Смена именований имеет свои текстовые задачи: номинации членят текст на фрагменты в соответствии с развитием сюжета и образа героя, что является знаком смысловой информации.