Тема любви в произведениях А.С.Пушкина ("Евгений Онегин","Каменный гость", "Барышня-крестьянка")

СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
ПРОБЛЕМА ЛЮБВИ И ЛЮБОВНОГО ТРЕУГОЛЬНИКА В РОМАНЕ «ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН»
ТЕМА ВОЗМЕЗДИЯ И ЗАГРОБНОЙ РЕВНОСТИ В ТРАГЕДИИ "КАМЕННЫЙ ГОСТЬ"
ЛЮБОВНАЯ ИНТРИГА В "КРЕСТЬЯНСКОМ СПЕКТАКЛЕ БАРЫШНИ"
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Тема любви в произведениях А.С.Пушкина ("Евгений Онегин","Каменный гость", "Барышня-крестьянка")

Однако не недоступность Татьяны помогла понять Онегину его ошибку. Это был уже другой Евгений, который смотрел на мир «духовными глазами». Татьяна, несмотря на ухаживания Онегина, не обращает на него внимания. Его письмо нисколько не уступает по глубине чувств письму Татьяны:
«Когда бы вы знали как ужасно
Томиться жаждою любви.
Пылать и разумом всечасно
Смирять волнение в крови
Желать обнять у вас колени,
И зарыдав у ваших ног,
Излить мольбы, признанья, пени,
Все, все. Что выразить бы мог» 19.
Это истинно великолепный образец признания мужчины в любви к женщине – любви одухотворенной, страстной и чистой. Онегин настойчив в своей страсти, он готов идти напролом. Послание Онегина – это мощь, это любовь, это раскаяние:
«Свою постылую свободу
Я потерять не захотел…
Я думал вольность и покой
Замена счастью. Боже мой!
Как я ошибся, как наказан!» 20.
Онегин не может смириться с тем, что чувство, им вызванное, прошло безвозвратно. Он неприятно удивлен поведением Татьяны:
Где, где смятенье, состраданье?
Где пятна слез? Их нет, их нет!
На сем лице лишь гнева след! 21.
Итак, Онегин не нашел никаких внешних признаков любви. Однако его письма вызвали в душе ее отклик. Но она видит бесперспективность их отношений для себя, верна своим убеждениям и своим привязанностям. Татьяна остается в рамках приличий. Долг побеждает любовь. В этом заключается сила русской женщины.
Тема возмездия и загробной ревности в трагедии «Каменный гость»
«Маленькие трагедии» Пушкина построены по принципу крайнего обострения психологической и сюжетной ситуации. В основе почти каждого образа, каждого сценического положения лежат резкая контрастность, внутренняя и внешняя противоречивость. А.А. Ахматова относит «Маленькие трагедии» Пушкина к числу зрелых его произведений, в котором вопросы морали поставлены резко и сложно. Это особенно относится к «Каменному гостю», который является обработкой мировой темы возмездия. Для Пушкина «Каменный гость» - трагедия возмездия, что доказывает уже выбранное им заглавие – «Каменный гость», а не «Дон Жуан». Поэтому все действующие лица готовят и торопят гибель Дона Гуана. Об это беспокоится и сам герой:
Все к лучшему: нечаянно убив
Дон Карлоса, отшельником смиренным
Я скрылся здесь22.
Пушкинский Дон Гуан имеет принципиальные отличия от своих предшественников – Дон Жуанов Дапонте и Мольера. Пушкинский Дон Гуан называет себя «Импровизатором любовной песни», а Лаура поет его стихи,
положенные на музыку. Это приближает Дона Гуана к основному пушкинскому героя – никому не приходило мысли сделать из Дон Жуана поэта23.
Пушкин не ставит Дона Гуана в постыдное положение всякого Дона Жуана – его не преследует возлюбленная, он не переодевается камердинером
для того, чтобы соблазнить горничную. Он герой до конца, однако это смесь холодной жестокости с детской беспечностью, что производит потрясающее впечатление. Поэтому пушкинский Дон Гуан, несмотря на светские манеры и изящество, гораздо страшнее своих предшественников. Обе героини говорят об этом. Лаура: «Повеса, дьявол», а Дона Анна: «Вы сущий демон». В устах Доны Анна эта фраза передает именно то впечатление, какое замышлял Пушкин24.
Если сцена объяснения Дона Гуана и Доны Анны восходит к «Ричарду III» Шекспира, то Ричард вовсе не является профессиональным соблазнителем, действуя из соображений политических, а совсем не любовных. Этим Пушкин показывает, что его Дог Гуан действует по легкомыслию как злодей, несмотря на то, что он только великосветский повеса. Сцена же приглашения Доном Гуаном статуи превращена Пушкиным в демоническую браваду, мы видим нечто беспримерное:
Я, Командор, прошу тебя придти
К твоей вдове, где завтра буду я,
И стать на стороже в дверях. Что? Будешь? 25.
Таким образом, Дон Гуан разговаривает со статуей как счастливый соперник. Пушкин оставил своему герою репутацию безбожника, что было привычным аккомпанементом в жизни молодого поэта. В то же время пушкинский Дон Гуан не говорит и не делает ничего такого, что б не смог сделать современник Пушкина. Так, Гуан резвится с Лаурой, подобно
любому петербургскому повесе, хвалит суровый дух убитого им Командора и соблазняет Дону Анну по всем правилам светской стратегии. Однако затем в конце трагедии случается нечто необычное, что таинственно и до конца не осмысливается. В последнем восклицании Дона Гуана о притворстве нет и речи: «Я гибну – Кончено – О, Дона Анна!». Эти слова убеждают нас в том,
что он действительно переродился во время свидания с Доной Анной. Вся трагедия заключается в том, что именно в этот миг он любил и был счастлив, а вместо спасения, на шаг от которого он находился, пришла гибель26.
Следует заметить еще одну подробность. Если бы Дона Гуана убил Дон Карлос, то не было бы никакой трагедии. Пушкинский Дон Гуан гибнет не бессмысленно и не случайно. Статуя Командора – символ возмездия. Однако если бы она погубила Дона Гуана еще на кладбище, то тоже не было бы трагедии, так как Дон Гуан не боится смерти. Он нисколько не испугался шпаги Дона Карлоса, даже не подумав о своей возможной гибели. Для этой цели Пушкин показывает поединок с Доном Карлосом. Но не таков Дон Гуан в конце трагедии. И вопрос вовсе не в том, что статуя есть потустороннее явление. Дон Гуан испугался не смерти и не посмертной кары, а потери счастья. Поэтому его последнее слово: «О, Дона Анна!». Пушкин ставит своего героя в то единственное положение, при котором гибель ужасает его. Из всего этого можно заключить, что Пушкин считал гибель страшной только тогда, когда есть счастье27.
В то время проблема счастья особенно волновала Пушкина. На другой день после окончания «Каменного гостя» он напишет П.А. Осиповой: «В вопросе счастья я атеист, я не верую в него».
Итак, в последней сцене Дон Гуан покаялся в своих грехах:
Вас полюбя, люблю я добродетель
И в первый раз смиренно перед ней
Дрожащие колена преклоняю28.
Статуя командора приходит в момент «холодного, мирного» поцелуя, чтобы отнять у Дона Гуана жену. Если у других авторов командор оскорбленный отец и ветхий старик, то у Пушкина – он ревнивый муж с биографией, характером и действиями. Он женился на нелюбившей его красивой девушке, но сумел своей любовью расположить ее к себе. Поэтому с первой минуты у Дона Гуана возникает ревность к Командору. И пушкинский Командор сильно больше похож на «разгневанного ревнивца», чем на загробное видение, которое призывает отречься от нечестивой жизни. Темы загробной ревности касается Пушкин и в седьмой главе «Евгения Онегина», в связи с могилой Ленского и изменой Ольги:
Смутился ли, певец унылый,
Измены вестью роковой…
По крайне мере, из могилы
Не вышла в сей печальный день
Его ревнующая тень,
И в поздний чай, Гимену милый,
Не испугали молодых
Следы явлений гробовых.
Далее Пушкин как будто ищет сюжет, где бы разгневанная и ревнующая тень могла явиться. Знаменитая отповедь Татьяны: «Но я другому отдана. Я буду век ему верна», - только бледное отражение того, что утверждает Дона Анна: «Вдова должна и гробу быть верна». Так в «Каменном госте» тема загробной ревности звучит не менее настойчиво, чем тема возмездия. И можно заключить, что в «Каменном госте» Пушкин воплотил свою внутреннюю личность, то, что его мучило и увлекало29.
Любовная интрига в «Крестьянском спектакле барышни»
Белинский дает следующую рецензию на «Повести Белкина» и «Баышню-крестьянку», в частности: «В 1831 году вышли «Повести Белкина…хотя и нельзя сказать, чтоб в них уже вовсе не было ничего хорошего, все-таки эти повести были недостойны ни таланта, ни имени Пушкина… «Повести Белкина» были ниже своего времени, особенно жалка из них одна – «Барышня – крестьянка», неправдоподобная, водевильная, представляющая помещичью жизнь с идиллической точки зрения» 30.
Однако не все рецензии на повесть «Барышня – крестьянка» были столь неодобрительными. Так, например, Е. Баратынский, по утверждению Пушкина, «ржал и бился», прочитав повести. Почему же Баратынский «ржал и бился»? Что его так развеселило в этой повести? По мысли В.В. Головина, у Баратынского было несколько причин для такого безудержного смеха. Во-первых, узнаваемость сюжетов и персонажей с другими произведения. Так, например, сходство эпизодов сюжета «Барышни – крестьянки» с «Ламмермурской невестой» В. Скотта, с «Ромео и Джульеттой» Шекспира. Итак, Белкин вставляет в свои повести кальки известнейших и популярных произведений. В этом смысле Баратынский смеется над Белкиным – прозаиком и остроумием Пушкина. Эти предположения подтверждают слова Пушкина в «Заметке о «Графе Нулине»: «Мысль пародировать историю и Шекспира мне представилась, я не мог воспротивиться двойному искушению и в два утра написал эту повесть». Во-вторых, в повести есть некоторая «календарная» несогласованность, что может рассмешить: описываются три времени года в один день встречи Алексея и Лизы: весна, лето и осень. Такой парадокс объясняется сгустком сентиментальных формул в данной части повести. Белкин не чувствует времени текста, а пасторальная любовь наиболее созвучна весне, а выдуманные Алексеем (охота) и Лизой
(собирание грибов) причины встречи Белкин подчиняет настроению сентиментальной встречи31.
Третья причина для смеха состоит в том, что до похода Лизы автор реалистично охарактеризовал персонажей повести. А после выхода Насти в Тургилово резко меняется стилистика повествования. Здесь Белкин соревнуется с эпигоном сентиментализма – князем П.И. Шаликовым, доводя до абсурда концентрацию сентиментальных формул разного характера. Так без всякого перехода начинается тривиальное сентиментальное изложение: «Настя ждала за воротами пастуха». Далее следует звуковая сентиментальная формула: «заиграл рожок, и деревенское стадо потянулось мимо барского двора». В следующем предложении появляется Лиза, которая «тихонько нарядилась крестьянкою». Концентрация сентиментальности далее нарастает: «Заря сияла на востоке, и золотые ряды облаков, казалось, ожидали солнца, как царедворцы ожидают государя; ясное небо, утренняя свежесть, роса, ветерок и пение птичек наполняли сердце Лизы младенческой веселостью; боясь какой-нибудь знакомой встречи, она, казалось, не шла, а летела» 32. Следует отметить, что этот фрагмент сильно напоминает большую часть знаковых сентиментальных повестей. Вот появляется наблюдатель – Алексей, необходимый для сентиментальной повести. Далее не хватает только журчания ручья и запаха амброзических испарений. Однако подобная нехватка восполняется звуковой характеристикой рощи: «Лиза вошла в сумрак рощи. Глухой, перекатный шум ее приветствовал девушку» 33.
Естественно, что такое нагромождение природных, звуковых и прочих знаков сентиментального повествования в одном предложении, должен был вызвать у просвещенного читателя смех, а не чувствительное переживание. Искушенный читатель мог от души посмеяться от проделки Пушкина, который сотворил провинциального автора – эпигона, который не только
бездумно перечислял сентиментальные символы, но и умудрился применить к роще ходячую сентиментальную характеристику водопада34.
Четвертая причина для смеха заключается в том, что охотник встречает девушку и влюбляется. Охотничья поэзия включала три мотива: охотничья страсть, восхищение природой и встреча охотника с прекрасной девушкой. В первом мотиве преуспел Сумароков, в третьем – Державин. Итак, встреча охотника Алексея и Лизы напоминает пасторальные произведения конца XVIII века. Таким образом, чтение пушкинской повести ежесекундно превращалось в узнавание знакомых символов. Пушкин довел до абсурда «оригинальность» Белкина для того, чтобы изрядно потешить читателя35.
Интерес и еще один парадокс повести «Барышня-крестьянка». Он заключается в том, что после прочтения повести не складывается негативного впечатления о ее героях, но если присмотреться повнимательнее, то оказывается, что автор всем героям, кроме Алексея, дает отрицательные и нейтральные характеристики, в том числе и Лизе.
Итак, главной негативной характеристикой Лизы является то, что она, будучи влюблена в Алексея, («Алексей был влюблен без памяти, и Лиза была не равнодушнее, хотя и молчаливее его»), желала «темной, романтическою надеждою увидеть наконец тугиловского помещика у ног дочери прилучинского кузнеца» 36. Жаждать такого серьезного конфуза Алексея даже ради проверки любви чревато прекращение отношений.
Сцена с переодеванием, в которой Лиза постаралась показать себя перед Алексеем как можно более безвкусной девицей, все-таки не отрицает ее кокетства: «Лиза набелена была по уши…насурмлена пуще самой мисс Джаксон; фальшивые локоны были взбиты как парик Людовика XIV…талия была перетянута, как буква икс, и все бриллианты ее матери, еще не заложенные в ломбарде, сияли на ее пальцах, шее и ушах…Между тем он