Формы художественного психологизма в романе И.А.Гончарова "Обыкновенная история"

Оглавление
Введение
Глава 1. Художественный конфликт в романе «Обыкновенная история»
§ 1. Магистральный конфликт романа: дядя-племянник, столица-провинция, разум-чувство
§ 2. Частные сюжетные линии романа, их связь с основным конфликтом и их роль в разрешении вопросов, стоящих перед главным героем
Глава2. Эволюция Александра Федорыча Адуева
§ 1. Внешнее влияние на главного героя и его значимость
§ 2. Суть психологического преобразования образа главного героя, путь от Адуева-юноши до Адуева-взрослого мужчины
Глава 3. Женские образы в романе
§ 1. Роль женщин в становлении характера Александра Адуева
§ 2. Разнообразие женских характеров, явленных в романе И. А. Гончаровым.
Заключение
Список использованной литературы

Формы художественного психологизма в романе И.А.Гончарова "Обыкновенная история"

Со временем он понял некоторые из правил жизни в свете. Он научился держать себя в руках, быть осторожнее в связях. Усвоил он и то, что его пышная манера выражаться скорее смешит и отпугивает, нежели убеждает в исключительном даровании. «Но все еще, к немалому горю Петра Иваныча, он далеко был от холодного разложения на простые начала всего, что волнует и потрясает душу человека. О приведении же в ясность всех тайн и загадок сердца он не хотел и слушать».Поэтому достигнутое положение демонстрирует свою непрочность и с легкостью рушится, когда приходит нечто, в точности соответствующее былым мечтаниям: огромная, бесконечная влюбленность в «прелестное создание», Наденьку Любецкую.
В ней Александр находит идеальное дополнение к своим иллюзиям. «Вы своим взглядом отравляете ее [жизнь], а Наденька мирит меня с нею», - говорит он дяде. В самом деле, в ее обществе можно восхищенно молчать часами, говорить о звездах. Наденька называет его «своим поэтом» - не об этом ли грезил Александр в последние годы?..
Так Адуев-младший на время сбегает из общества, приостанавливает борьбу с современным Петербургом.
После некоторых потрясений наступает новая эпоха в жизни Александра Адуева. Он приостанавливает какие-либо попытки проявить себя, поскольку резко в себе разочаровывается. Видя тщетность своих попыток примирить действительность с собою, он сам примиряется с действительностью. Чтобы не найти новых разочарований, он усилием воли отказывается от каких бы то ни было надежд и обездвиживает себя. Герой превращается в своеобразного отшельника. Много в этом жесте горечи, но много и отзвуков юношеского романтизма. Александр опутывает себя праздностью. Очевидно, это отшельничество – не свидетельство о настоящем, глубинном разочаровании в своей судьбе, а всего лишь бегство от враждебной действительности. В самом деле, некоторое время это отдаление от света даже работает, Александр достигает желаемого результата: чувства в нем постепенно гаснут, ничто неясное уже не влечет его вдаль. « Вот я нашел себе место и буду сидеть на нем век. Нашел простых, незатейливых людей, нужды нет, что ограниченных умом, играю с ними в шашки и ужу рыбу – и прекрасно!» Здесь Александр Адуев является прямым выразителем идей главного героя последующего за «Обыкновенной историей» романа – Обломова. Александр, как и Илья Обломов, довольствуется малым. Средства, чтобы прокормиться, у него есть, знакомые, чтобы занять иногда время каким-нибудь пустяком – есть, а о большем хлопотать незачем; он намеренно забыл свои стремления и отдалился от людей, не желая повторять старых ошибок. Здесь герой «Обыкновенной истории» проявляет подлинный ум: он понял свою природу. Для него, может быть, интуитивно, стало ясно то, что высказала Петру Ивановичу Лизавета Александровна: «У него ум нейдет наравне с сердцем…» И, чтобы обезопасить свое сердце от новых ран, Александр решает не приближаться к их источнику. Такое решение не блещет отвагой, напротив, оно – прямое признание в своей слабости и неспособности противостоять веку. Александр говорит Лизаветет Александровне: «Знайте же, что жизнь давно опротивела мне, и я избрал себе такой быт, где она меньше заметна. Я ничего не хочу, не ищу, кроме покоя, сна души. <…>Я ясно понял, что не имею права никого винить в своей тоске. Я сам погубил свою жизнь». Если ранее Адуев винил во всех несправедливостях людей – «жалкий род, достойный слез и смеха», - то теперь его негодование обрушилось на собственную персону. Как ожидалось, это негодование – преувеличенно; обыкновенные неудачи в его глазах превращаются в катастрофу. Поддержку ему оказывает тетка – Лизавета Александровна. Она, как никто, понимает его мучения и сочувствует им всем сердцем. Хандра Александра Адуева, в первые свои проявления изображенная комичною и даже осмеянная не только дядей, но и другом детства, с течением времени превращается в подлинную драму сердца.
По прошествии нескольких лет жизни в Петербурге Александр в период наигорчаиших разочарований – разочарования в себе – отправляется в Грачи, надеясь там найти успокоение души хотя бы не время. Там он лишь больше осознает сложность выбранного им пути. В его памяти всплывают подробности ясной, беспечной жизни в Грачах. Прекрасно теперь понимая, что, оставшись в поместье, он бы не встретил никаких препятствий на своем пути, нежился бы в мире иллюзий собственной силы и таланта, он видит, как мало из его юношеских представлений имели место в действительности.
«Ах! если б я мог еще верить в это! – думал он. – Младенческие верования утрачены, а что я узнал нового, верного?.. ничего: я нашел сомнения, толки, теории… и от истины еще дальше прежнего… К чему этот раскол, это умничанье?.. Боже!.. когда теплота веры не греет сердца, разве можно быть счастливым? Счастливее ли я?»
Александр Адуев осознает драматизм своего собственного положения, явившегося следствием разлада мечты и действительности, будничного и возвышенного, прозы жизни и ее поэзии. Молодой Адуев явился жертвой этого разлада. Он бросает Петру Иванычу обвинение в том, что последний возбудил в нем «борьбу двух различных взглядов на жизнь» и не мог «примирить их». «Что же вышло? Все превратилось во мне в сомнение, в какой-то хаос». В этом смысле дядя обострил страдания Адуева-младшего, помог обстоятельствам, в которых оказался романтик. Драматизм положения последнего не столько в том, что он утратил свои иллюзии, сколько в том, что вместе с ними он должен был расстаться вообще со всякими возвышенными, идеальными представлениями о людях и жизни. Полное обесчеловечение («люди обокрали мою душу») молодого Адуева — вот к чему ведет его Петр Адуев, и к этому же его толкает жизнь столицы. Александр с ужасом и отвращением смотрит на эту перспективу, вся его человеческая природа сопротивляется ей. Так и продолжается его борьба о самого эпилога.
В эпилога перед читателем происходит метаморфоза. Как Анна Павловна не узнала сына по возвращении в Грачи, так читатель не узнает младшего Адуева в эпилоге. «Как он переменился! Как пополнел, оплешивел, как стал румян! С каким достоинством он носит свое выпуклое брюшко и орден на шее! Глаза его сияли радостью.»
Известно, что В. Г. Белинский решительно не принял такого завершения истории Александра, считая, что оно противоречит всему существу его натуры. «Его романтизм, — писал критик, — был в его натуре; такие романтики никогда не делаются положительными людьми». [ Белинский, В. Г. Взгляд на русскую литературу 1846 г.; Взгляд на русскую литературу 1847 М. : Гослитиздат, 1960] В. Белинскому рисовались другие возможные и более истинные пути Александра. Романист, по мнению критика, имел основания заставить своего героя заглохнуть в деревне. Более естественно было бы сделать Александра «мистиком, фанатиком, сектантом». Еще бы лучше — славянофилом, тут Адуев «остался бы верным своей натуре».
В исследовательской литературе существует предположение, что трилогия романом И. А. Гончарова - «Обыкновенная история», «Обломов», «Обрыв» - соотносимы с тремя частями «Божественной комедии» Данте Алигьери – «Ад», «Чистилище», «Рай». Доказано, что герои трилогии – Адуев, Обломов, Райский – представляют собой единый тип; различие кроется в том, куда приводит избранный каждым из них путь. Александр Адуев в финале романа погибает духовно, он оказывается сломлен напором века. Илья Обломов погружается в сон, смерть его приходит незаметно – «как часы, которые кто-то забыл завести». Борис Райский же иллюстрирует пробуждение. Предположение о пути из Ада в Рай подтверждают и фамилии героев. Одна из наиболее вероятных версий происхождения фамилии Адуев – происхождение от слова «ад». Внутренняя форма фамилии Райский очевидна. Фамилия же Обломова в этом случае символизирует «обломок», срединное, переходное положение. [Мельник В. И. « Обыкновенная история» в ракурсе религиозной концепции И.А. Гончарова. Слово, 2008] Такая замена чистилища «обломком» представляется правдоподобной, поскольку в православной традиции понятия «чистилище» не существует.
Таким образом, мы приходим к выводу о том, что путь Александра Адуева завел его в духовном смысле в тупик.
« Это был человек обыкновенный, но вовсе не пошлый. Он был добр, любящ и не глуп, не лишен образования; все несчастья его произошли оттого, что будучи обыкновенным человекм, он хотел разыграть необыкновенного.» [ Белинский, В. Г. Взгляд на русскую литературу 1846 г.; Взгляд на русскую литературу 1847 М. : Гослитиздат, 1960]
В исследовательской литературе Александра Адуева часто сравнивают с героем «Евгения Онегина» - Владимиром Ленским.
Типологическое родство Александра Адуева и Владимира Ленского было замечено уже Белинским. Белинский видел в изображении Адуева разоблачение романтического идеализма как устарелой идеологии, уводящей молодое поколение от реального дела. Сходство Адуева с Ленским коренится в том, что умонастроения этого героя, его идеализм, романтизм, склонность к экзальтации трактуются в романе как проявление раннего периода жизни человека и вместе с тем как порождения определенной, пройденной обществом стадии. Оценивая этот идейный комплекс как обреченный, изживший себя, автор пронизывает свое повествование лирическим подтекстом воспоминаний своей романтической молодости.
Интересно, что А. С. Пушкин предсказал две возможные судьбы Ленского. Он предвидел, что для его героя не исключено и опошление.
Глава 3. Женские образы в романе
§ 1. Роль женщин в становлении характера Александра Адуева
Практически каждый шаг жизненного пути Александра Адуева сопровождается женщиной. Герой – чувствительная натура и не может подолгу оставаться без женского внимания. Кроме естественной потребности молодого человека в подруге сердца Александр ищет еще такой женщины, которая «по достоинству» оценила силу его чувства, громкость его слов, книжность его поклонения и т. п. «Он мечтал о колоссальной страсти, которая не знает никаких преград и свершает громкие подвиги». Эта мечта, впрочем, созвучна и с другими мечтаниями Адуева-юноши – о славе писателя, о принесенной пользе отечеству… Здесь звучит та уверенность в собственной исключительности, о которой мы говорили выше. Происходит она все же не из пустого эгоизма и чванства, это не снобизм. Амбиции Александра не озвучены со знаком «минус», они лишь забавно раздуты и при случае служат поводом иронии над романтичностью героя. «В одном месте он замечал, как исподтишка смеялись над его юношескою восторженностью и прозвали романтиком. В другом – едва обращали на него внимание, потому что от него никому не было ni chaud, ni froid». Александр, осознав диссонанс действительного мира и мира своих иллюзий, старается сгладить этот контраст. Ведь на самом деле его высокие устремления и высокое мнение о себе основаны на простодушии; условия его воспитания были таковы, что он не видел соперничества и естественным образом посчитал себя лучшим. В университете в губернском городе его сопровождал успех, деревенские друзья удивлялись его талантам. Надо полагать, амбиции героя помогли ему не сломаться в Петербурге после первых же неудач.
Детство и юность Александра прошли в обществе заботливой матери. Она безгранично добра и любяща, но весь ее кругозор составляет, кроме заботы о сыне, мелочи хозяйства.
В ней сочетаются несочетаемые на первый взгляд вещи: горе и слезы по поводу расставания с сыном и забота о прощальном обеде, наставления сыну о том, как жить следует, и тут же сетования на недобросовестных прачек: «Есть ведь этакие мерзавки, что Бога не побоятся, пожалуй и подменят белье».В каждом ее слове, в каждой фразе чувствуется безграничная любовь и уверенность в том, что лучше её «дитяти» быть не может, любование им: «Есть такие бесстыдницы, что сами на шею будут вешаться, как увидят такого-то», «этакого женишка всякому лестно заполучить». Как мы уже подробно описывали, представление Анны Павловны о сыне составили основу его представления о себе самом.
Нежная привязанность Софьи развлекла сердце Адуева в последние месяцы пребывания в родных местах.
В Петербурге путь героя, когда он сопровождаем женщиной, ознаменован борьбой за свои убеждения, за веру в чистую любовь и искренние чувства.
««Где же любовь? О, любви, любви жажду! – говорил он, – и скоро ли придет она? когда настанут эти дивные минуты, эти сладостные страдания, трепет блаженства, слезы…» и проч.»
Когда же герой оказывается один, он отказывается от своей романтической сущности: в пользу Петра Адуева в первые года два пребывания в столице, когда он ушел с головой в работу, позже – в пользу «одеревенения», когда Александр заполнил свое время общением с Костяковым и подобными, чтобы избежать мучительных дум.
Если в такие периоды внутреннее развитие Адуева как личности замирает в выбранной позе – «пружины» или разочаровавшегося скептика, то опыт общения с женщинами, напротив, толкает героя к совершению новых шагов к взрослению, которые часть обусловлены его собственными выводами, частью направляются дядей. К Петру Иванычу Александр приходит счастливый и разочарованный, во время удач и поражений, и они обсуждают ситуацию в мельчайших подробностях. Александр описывает подробно эмоциональную сторону дела, даже не гнушается слез, а дядя, в свою очередь «анатомическим ножом» вскрывает суть происходящего и на основе сухого остатка высказывает Александру свои суждения по поводу произошедшего, представляя события в контексте этики современных нравов, указывая на правых и виноватых, на истоки удачи или поражения. Так происходит «воспитание» героя.
Первым уроком было строго наказанное Петром Иванычем забвение Софьи. Если в начале Александру это представлялось кощунственным, невозможным, то позже дядя метко уличает самого племянника в том, что о Софье он и думать забыл в свете новых событий. Так Адуев-младший понял необходимость избавления от беспочвенных привязанностей.
Целой эпохой взросления Александра Адуева стали отношения с Наденькой Любецкой. Благосклонность к восторженному почитателю скоро сменилось в ней скукой. «Справедливость требует сказать, что она иногда на вздохи и стихи отвечала зевотой». В Наденьке выразился первый слабый намек на тот путь, который Александру порекомендовали бы не Петр Иваныч, не высшее предназначение, но сам автор: «…сердце ее было занято, но ум оставался празден». Наденька не вынесла приторного романтизма Адуева и предпочла ему графа, который был остроумен, светски образован и вежлив.
Эпизод с Тафаевой так же послужил хорошим уроком для Александра.
После своего к ней охлаждения он научился винить и себя в неудачах, а не только лишь «жалкий род, достойный слез и смеха: с позиции непогрешимого наблюдателя людских пороков, с небес, он спустился на землю, обнаружив, что и он – человек, не лишенный недостатков. «Да не ты ли говорил – помнишь? – что презираешь человеческую натуру и особенно женскую; что нет сердца в мире, достойного тебя?.. Что еще ты говорил?.. дай бог память…/– Ради бога, ни слова, дядюшка: довольно и этого упрека; зачем еще нравоучение? Вы думаете, что я так не понимаю… О люди! люди!/Он вдруг начал хохотать, а с ним и дядя./– Вот так-то лучше! – сказал Петр Иваныч,– я говорил, что ты сам будешь смеяться над собою – вот оно…/И опять оба захохотали./– Ну-ка, скажи, – продолжал Петр Иваныч,– какого ты мнения теперь об этой… как ее?.. Пашенька, что ли, с бородавкой-то?» Критический взгляд на себя подкрепляем иронией Петра Иваныча.
Наконец, встречи с Лизой становятся для Александра последней каплей горечи самопознания. После позорного бегства из беседки от отца Лизы герой даже идет было на мост, чтобы с него сброситься в реку. «Он мысленно прощался с жизнию, посылал вздохи к матери, благословлял тетку, даже простил Наденьку. Слезы умиления текли у него по щекам…»
Но мгновение спустя он уже говорит со сторожем, еще минута – идет домой.
А. Лаврецкий писал: «Для Гончарова такие психологические мотивы, как любовь, являются самодовлеющими. Именно они "имеют громадное влияние на судьбу и людей, и людских дел", сами не поддаваясь какому-либо влиянию. Оттого в романе решающее значение имел для Гончарова процесс разнообразного проявления страстей». [Лаврецкий А. Эстетические идеи И.А. Гончарова // Лаврецкий А. Эстетические взгляды русских писателей. — М., 1963. С. 66] И мы видим, что основные вехи в становлении личности Александра Адуева связаны с женскими персонажами.
Важное значение в судьбе героя имеет тетка – Лизавета Александровна. Она стала ему близким другом, он всегда может рассчитывать на ее поддержку. Лизавета Александровна сердцем болеет за племянника. «Лизавете Александровне стало жаль Александра; жаль его пылкого, но ложно направленного сердца. Она увидела, что при другом воспитании и правильном взгляде на жизнь он был бы счастлив сам и мог бы осчастливить кого-нибудь еще; а теперь он жертва собственной слепоты и самых мучительных заблуждений сердца. Он сам делает из жизни пытку. Как указать настоящий путь его сердцу? Где этот спасительный компас? Она чувствовала, что только нежная, дружеская рука могла ухаживать за этим цветком». Она добровольно бреет на себя эту обязанность. Часто она принимает в спорах Александра с Петром Иванычем сторону племянника, хотя ум мужа очень уважает. Когда ей кажется, что тот был слишком строг, она успокаивает Адуева-младшего, уверяя его в преувеличенности сказанных дядей слов, которые так остры только из-за стремления к эффектности. Она понимает, что что драма, пережитая мечтателем, — необходимая историческая ступень в духовном развитии человека (от юности к периоду возмужалости). И она заслуживает не только осмеяния и осуждения. В Лизавете Александровне автор нашел возможность примирения между Петром и Александром Адуевыми.
На протяжении всего романа Александра сопровождает женское внимание. Разнообразие опыта позволяет ему таким образом приобрести множество новых знаний о жизни и о себе.
§ 2. Разнообразие женских характеров, явленных в романе И. А. Гончаровым.
В романах И. А. Гончарова много внимания уделено женским образам. Важно то, что все их многообразие не ограничено описанием портретов, нравов, внешних особенностей и проявлений. С особым вниманием писатель обращается к их внутреннему миру, чувствам и переживаниям. В области описания женских характеров И. А. Гончаров достиг большого мастерства, что отмечали современные критики. «К особенностям его таланта принадлежит необыкновенное мастерство рисовать женские характеры. Он никогда не повторяет себя, ни одна его женщина не напоминает собою другой, и все, как портреты, превосходны. <…>Женщины г. Гончарова — живые, верные действительности создания. Это новость в нашей литературе».[ Белинский, В. Г. Взгляд на русскую литературу 1846 г.; Взгляд на русскую литературу 1847 М. : Гослитиздат, 1960]
Разнообразие женских образов, в течение длительного времени участвующих в действии романа или показанных мимоходом, охватывает широкий спктр характеров. В романе мы встречаем ряд типов женских персонажей; каждая из них представляет особую социальную среду. При этом в каждом из романов трилогии – в «Обыкновенной истории», в «Обломове» и в «Обрыве» - выделяются типологически родственные персонажи, которые представляют в представлении И. А. Гончарова идеал женственности и человечности. Таковы Лизавета Александровна, Ольга Ильинская и Вера.
В диссертации на тему «Художественное своеобразие женских образов в романах И.А. Гончарова» кандидат филологических наук Сунь Личжэнь так распределил женские образы в романах трилогии в типологические ряды. На наш взгляд, это распределение хорошо отражает систематичность обращения писателя к родственным образам, как и в случае с мужскими образами. Приведем указанную классификацию.
«С точки зрения общечеловеческих черт женщины можно поставить следующие гончаровские женские образы-типы в ряды:
1. Лизавета Александровна - Ольга Ильинская- Вера как символ нормы человечности.
2. Наденька Любецкая - Ольга Ильинская - Вера как представительница (или потенциальная представительница) типа неудовлетворенной любовницы-просветительницы;
3. Агафья Матвеевна - Марфенька как образец жены-матери;
4. Мать Наденьки Любецкой - тетка Ольги Ильинской - бабушка Татьяна Марковна как тип «опекающего материнского ока»165;