Гравюры Гюстава Доре.

Содержание
Введение
Глава 1. Восхождение
Глава 2. «Божественная комедия» и «Сказки»
Глава 3. Плодотворная пора
Заключение
Литература

Гравюры Гюстава Доре.

Рисунки Доре черпают внешнюю сторону у работ Микелаиджело, давая «внешнюю» трактовку «Божественной комедии», но сохранив и ее духовность. Доре скрупулезно осваивал творчество Микелаиджело. Его внимание особо привлекала фреска «Страшный суд» Сикстинской капеллы в Ватикане. «Отсюда берут начало могучие, мускулистые, полные дикой энергии, поражающие сложнейшими разворотами, выразительными позами тела грешников в гравюрах Доре». [4]
Гартлауб увидел в гравюрах «Ада» «несомненно значительный шаг вперед в развитии героически-патетической стороны дарования художника и вместе с тем часто поражающее нас умение приспособиться к большому формату. Эффектная композиция и в то же время подлинная способность к внутреннему видению пространства и ландшафта порою сливаются здесь воедино, производя необыкновенно сильное впечатление». [5,92]
Отказавшись от виньеток, Доре преследует идею сосредоточения всего внимания читателя на больших листах иллюстраций, оттиснутых на тонированной бумаге с широкими белыми полями. Каждый рисунок – это отдельная, самоценная картина. Влияние на зрителя картин стало возможным благодаря присущему мастеру таланту композиции и эффектному освещению.
Например, лист к строкам: «На полпути земного бытия, утратив след, вступил я в лес дремучий. Он высился, столь грозный и могучий, что описать его не в силах я, и при одном о нем воспоминанье я чувствую душою содроганье». [3,1] На рисунке представлены громадные деревья, с мощными корнями, которые высятся на взгорье, что усиливает одиночество героя поэмы, со страхом оглядывающимся назад. Деревья, переплетаясь вершинами, несколько схожи с некого рода сводом, в сумрак которого вступает Данте. Кажутся тревожным контраст света и тени, ужасный лес - все это рисует тревожную загадочность.
Рисунки к «Чистилищу» по своей тональности меняются, становятся светлее. Перед зрителем раскрывается радостный пейзаж: роскошные развесистые деревья, весенняя, цветущая природа, безоблачное небо, сияние, беззаботная, зовущая даль. Наконец, с глубоким ослепительным блеском листы «Рая» увенчивают это великое творение мастера.
В 1860-х гг. литератор и критик П. Лакруа писал: «деревянная гравюра начала приобретать популярность у публики, которая вскоре превратилась в манию. Каждый автор, который писал книгу, хотел, чтобы Доре иллюстрировал ее; каждый издатель, который публиковал книгу, стремился выпустить ее с иллюстрациями Доре». [4]
К 1862 г. иллюстраций Доре по количеству достигало примерно сорока четырех тысяч. «Неистовое воображение Доре требовало мгновенной реализации идеи в целом, не заботясь о частностях. Правда, в случае необходимости Доре мог писать небольшие картины на уровне Мейссонье, ничуть не уступая ему в скрупулезной выписанности отдельных деталей».[8] Вокруг Доре складывается группа граверов, Н. Пизан, А. Паннемакер, О. Пьердон, Ж. Бревье, К. Моро, Э. Бетцель, Ж. Эбер, М. Дешан, П. Дюмон, Л. Дельдюк, К. Фагон и др.
Стремясь отдохнуть от дантовского «Ада», в 1862 г. Доре берется за новую работу: он делает иллюстрации к «Сказкам» Шарля Перро. Более глубокая причина объясняется не только романтизмом мастера, но диспутами, касающимися французского литературного наследия XVII в., которые велись в это время. В это время Т. Готье в своих «Гротесках» пишет о значимости таких французских писателей, как Жерар Сент-Аман, Теофиль де Вио, Шарль Перро.
«Сказки бабушки Гусыни» Ш. Перро приобрели немалую известность в среде французских романтиков. Готье называл сказку «Ослиная шкура» шедевром человеческого духа, таким же великим, как «Илиада» и «Одиссея», отмечал народный характер сказок.
Поль де Сен-Виктор, критик и стилист XIX в., увидел в «Сказках» «наивный и заманчивый маскарад. Кажется, что видишь Оберона в костюме маркиза, прогуливающегося с Титанией в воздушном портшезе в сопровождении Ариэля и Пэка, переодетых пажами». [10,20]
«Сказки» Перро привлекли Доре своим особым миром, сочетающие гротеск и магию, ужасающее и комическое – все, что было близко граверу. Сент-Бёв назвал издание Доре «подарком для короля». Он посчитал их красивыми, грандиозными и грациозными. В них чувствовался дух Германии. Сен-Бёв, увидев рисунки, поинтересовался, откуда родом Доре, не из Германии ли.
Критик не ошибался: гравер изобразил природу родного Эльзаса. Густые сосновые леса, ночные лунные ландшафты - все это написано в его рисунках по детским воспоминаниям о родном крае. В этих гравюрах Доре возвращался в детство, перенося свои детские воспоминания на дерево.
В рисунках к «Сказкам» Перро чарующая атмосфера волшебного мира представляется пейзажами, интерьером, костюмами, предметами быта, освещением.
Творческие находки гравера обязаны вдумчивому проникновению в поэтичность «Сказок», у автора которых в самых чудных обстоятельствах имеются сочные подробности, точные детали.
Художник точно, живописно изобразил временя Перро, создавал живые, многозначащие образы. Доре использовал крупный план, отказавшись от рисунков на полях. Доминирование больших полосных рисунков в оформлении «Сказок» раскрывало стремлением Доре обратить тоновую гравюру на дереве в изображение «картинного» типа. Этому оказывала содействие специальная техника: «наряду со старой чернолинейной факсимильной манерой, которая служила для воспроизведения перовых рисунков, использовали белолинейную гравюру, передающую рисунок, выполненный белым штрихом на черном фоне». До 1863 г. гравер без предварительного наброска на бумаге рисовал на доске. Он применял качественные деревянные блоки лишь, избирая наилучший и самый белый самшит. [4]
Более живописно талант импровизации Доре, его графический стиль, сочетающий воздушность штриха с напряженной линией, умение обогатить сущность иллюстрируемых произведений многочисленными своеобразными находками обнаруживаются в его искусных рисунках, к примеру, в иллюстрациях к «Приключениям барона Мюнхгаузена» Р.-Э. Распе (1863). Рисунки Доре выполнил в свободной, непосредственной манере, отвечающей языку самого писателя. Гравюры к «Мюнхгаузену»» - шедевры импровизации, вымысла. Здесь сатира преобладает над юмором. Иллюстрации исполнены французом, глумящимся над прусской военщиной.
Каждый лист пародийно иллюстрировал афоризмы канцлера Отто фон Бисмарка. Доре показал Мюнхгаузена неказистым, костлявым, потешным воякой, демонстрирующим «чудеса» проворства, силы, находчивости.
Глава 3. Плодотворная пора
В 1863 г. появился большая серия гравюр к произведению Сервантеса «Дон Кихот», ставшей важной вехой в творчестве мастера. В ранее издаваемом «Дон Кихоте» образ героя имел одноплановый, неромантический характер.
Доре несколько раз посещает Испанию с целью «напитаться» ее духом для работы над произведением Сервантеса. Испанские пейзажи, улочки, дома, колоритные шествия, деревенские пляски, коррида, соборы, церкви, контрабандисты, крестьяне, тореро - все осталось памяти. После во время работы над произведением Сервантеса это помогло правдиво передать дух истинной Испании.
Немаловажным было путешествие Доре в Германию, в Баден-Баден, где он встречался с П. Виардо и И. С. Тургеневым. Там дни и ночи напролет он осмысливал будущий образ, черты, характер сервантовского героя, вступал в споры с Полиной Виардо по этому поводу. Доре, вслед за Тургеневым, увидел в герое Сервантеса многоплановость.
Дон Кихот по Доре благороден, гуманен, всепрощающ, он «весь живет вне себя, для других, для своих братьев, для истребления зла, для противодействия враждебным человечеству силам - волшебникам, великанам, то есть притеснителям». [12,292]
Работы Доре к «Дон Кихоту» поделены на две части. Первая переносит героя в волшебный мир, сотворенный его воображением. Здесь действия происходят в темное время суток, герой попадает то в темный, таинственный лес, то в скалистые горы, то на берег реки под светом фантастической луны.
Второй тип иллюстраций представляют листы, где действия происходят днем, а рыцарь предстает перед читателем как бы со стороны. К ним причисляются несчетные узоры на полях, виньетки, исполненные в факсимильной манере. Вид рисунков значительно изменяется: тональные листы меняются факсимильными, превалирует линия, контур. Сцены насыщены массой метких бытовых реалий, обладающих национальным испанским колоритом. К примеру, композиция, показывающая бой Санчо с жительницами постоялого двора. Фигура Санчо, который напрасно пытается одолеть исступленный напор служанок, собак, вцепившихся в его штаны, падающие горшки с цветами - все комично свилось в клубок, все наполнено бурным движением и шумом. С этой сценой резко контрастируют лениво плетущиеся выпившие крестьяне, да и сам испанский пейзаж с неспешно плывущими облаками. Стремительные, точные контуры и пятна, компактные массы света и тени, кружащие росчерки пера передают впечатление непринужденной зарисовки с натуры. Выразителен и образ Дон Кихота, и Санчо, играющим роль «контрастирующего» персонажа, который в то же время является героем, олицетворяющим народные черты характера. Необычайно хорош рисунок, где спутник Дон Кихота заключает в объятия своего осла.
Среди гравюр к «Дон Кихоту» немалое количество листов, точно отображающих сцены народной жизни, образы простых людей, «выхваченных» из гущи жизни.
Иллюстрации Доре к произведению Сервантеса остаются и сейчас непревзойденными. Для гравера призыв к образу благородного рыцаря было неким поиском человечности.
Все 60-е гг. - более плодотворная пора в творчестве Доре. В 1864 г. он иллюстрирует «Легенду о Крокемитене», «Капитана Кастаньету», в которых трактовки образов носят сказочно-буффонадный характер.
В 1865 г. Вышла в свет известная Библия в двух томах с 230 иллюстрациями Доре. П точка зрения В. В. Стасова, что «фантастичность, разнообразие, выдумывательная способность, иногда даже замечательная живописность пейзажей, служащих фоном для библейских иллюстраций Доре, свидетельствуют только о богатом и легком воображении этого художника, главные же действующие лица этих сцен всегда отличаются академичностью и отсутствием психологии». [11,542]
Доре серьезно смотрел на работу над Библией. Сохранились сотни набросков разным сценам, десятки рисунков, где отразился его поиск нужных ему образов. Иллюстрируя Библию, Доре прибегает к двум толкованиям.
Ветхий завет он передавал как древний космизм, стараясь показать колоссальные процессы, испытываемые человеком на заре цивилизации. Все здесь максимально грандиозно и космично: ощетиненные скалы, безграничные долины, глубокие ущелья, бесчисленные человеческие потоки, сильные вспышки света, масштабная архитектура древних святилищ и дворцов. «Фон», «атмосфера» являются в данных гравюрах главными, определяющими моментами.
Иллюстрации к Новому завету более академичны и сухи, гравер скован и сдержан, но в некоторых листах, к примеру, в «Апокалипсисе», он дает своему воображению полную волю.
Лист «Артаксеркс обращается к народу» представляется неким историческим сновидением. Масштабная архитектура, которая причудливо сочла ассирийские и древнеиранские мотивы, колоссальные массы людей, заполнивших площадь, ступени гигантских построек, громадные статуи, яркие наряды фигур первого плана - все содействует сотворению пышного, театрализованного зрелища.
В 1866 г. гравер проиллюстрировал роман В. Гюго «Труженики моря».
Гюго, сам превосходный график, послал восторженное послание Доре, назвав его работу «великолепным переводом».
В 1867 г. в Лондоне была организована выставка работ французского мастера. С 1869 г. Доре начал сотрудничать с Б.Джероллдом. Последнего воодушевило публикация «Microcosm of London» Т.Роуландсона, У.Пайна и Р.Акерманна, изданная в 1808 г. Возникла мысль сотворить разносторонний образ Лондона и вместить его в одно издание. Книга увидела свет в 1872 г. Но критики холодно встретили публикацию. В 1870-х гг. Гюстав Доре исполнил серию гравюр «Версаль и Париж», оформил издание по истории Испании.
Доре получил имя величайшего иллюстратора XIX в. за непревзойденную игру света и тени в работах.
Заключение