Предмет цессии

Дипломная работа на тему "Предмет цессии". Исследованы такие вопросы как:
существенные условия договора цессии
предмет договора цессии
основания прав, передаваемых по договору цессии
и проч. ...

Глава 1. Общие положения о предмете цессии……………………………..5
§ 1.1.Обязательственное требование как предмет цессии……………….....5
§ 1.2.Объем передаваемых прав. Уступка акцессорных прав…………….15
§ 1.3.Будущие требования как предмет цессии…………………………....27
§ 1.4.Уступка права требования из двусторонне-обязывающих и «длящихся» договоров……………………..………………………………………33

Глава 2. Ограничение предмета цессии…………………………….……...37
§2.1. Требования, которые не могут быть предметом цессии….………...37
§2.2. Требования, возможность передачи которых зависит от согласия должника……………………………………………………………………………39
Заключение……………………………………………..……………………45
Список используемой литературы………………………………….……...47

Институт уступки права требования известен с древнейших времен. Цессия упоминается в трудах римских, дореволюционных, советских цивилистов. Не потерял своей актуальности этот институт и сейчас, более того, в связи с переходом России к рыночным отношениям он приобретает все большую ценность.
Право требования является одним из активов любой коммерческой организации. Его можно продать, купить, обменять, заложить, внести в качестве вклада в уставный капитал, то есть право требования в наши дни - подобно движимым и недвижимым вещам - рассматривается как самостоятельный имущественный объект .
В условиях финансового кризиса 2008-2010 года, когда наблюдался дефицит наиболее ликвидных активов - денежных средств, а кредиторская и дебиторская задолженность в связи с этим постоянно росла, расчеты с помощью использования такой правовой конструкции как цессия стало «спасением» для многих коммерческих организаций. Кроме того, очень популярно использование этого правового института в различных холдинговых структурах, например с целью оптимизации налогообложения.
Казалось бы, что по причине частого использования сделок по уступке права требования в хозяйственном обороте, сложностей, связанных с определением состава требований, способных выступать предметом цессии, быть не должно. Однако и в судебной практике, и в юридической литературе неоднозначными и спорными являются многие вопросы, касающиеся оборотоспособности обязательственного права требования.
В настоящей работе автор ставит перед собой задачу на основе анализа положений гражданского законодательства, судебно-арбитражной практики и доктринальных разработок исследовать основные спорные вопросы, связанные с определением предмета цессии.

Следует отметить, однако, что в литературе существует и позиция о невозможности самостоятельной уступки права на взыскание начисленной неустойки. Причем в обоснование такого мнения авторы ссылаются на закрепленное ст. 333 ГК РФ право суда снизить размер неустойки по своему усмотрению. В.А. Белов, в частности, пишет, что поскольку размер неустойки не может быть назван определенным до тех пор, пока не состоится решение суда по данному вопросу, цессионарий, приобретающий требование до вступления в законную силу подобного решения, несет риск того, что приобретенное им требование в последующем потеряет в сумме47.
Нет никаких сомнений в том, что риск, о котором пишет указанный выше автор, существует, однако, подобным рискам подвержен любой участник гражданского оборота; цессионарий, принимающий право на взыскание неустойки, не является исключением, и существование такого риска осознает. Поэтому в запрете цессии по указанным причинам нет никакого смысла. Более того, такой запрет означал бы неоправданное ограничение свободы участников гражданско-правовых отношений.
Таким образом, большинство цивилистов, а также арбитражные суды48 высказываются о возможности передачи в порядке цессии права на взыскание начисленной неустойки (равно как и других имущественных санкций - процентов, убытков), но не неустойки, право на взыскание которой у кредитора еще не возникло ввиду отсутствия нарушения обязательства должником.
Исследователями оборотоспособности обязательственных прав представлено мнение о возможности уступки отдельно от основного требования и так называемых несозревших прав на взыскание неустойки и уплату процентов. В.В. Байбак, обосновывая такую возможность, указывает, что «…право на взыскание неустойки до нарушения обеспеченного ею обязательства зависит от наступления отлагательного условия, а уступка условных требований, по общему правилу, допустима. Возможность уступки права на еще не начисленные проценты объясняется тем, что такое право является срочным: оно зависит от наступления отлагательного срока, осложненного легальным отлагательным условием (если основное требование не прекратится до намеченного срока), так называемого dies incertus an certus quando. Требование с не наступившим сроком исполнения неопределенно, но определимо, а значит принципиально может быть предметом уступки»49.
Следует согласиться с вышеуказанным автором в вопросе о принципиальной допустимости уступки условных требований. Еще И.Б. Новицкий указывал на возможность передачи в порядке цессии «несозревших» прав: «Право требования, поставленное в зависимость от срока, условия и вообще неокончательно выяснившееся, передать можно: положение нового субъекта права в этих случаях будет такое же неопределенное, как было и у первоначального кредитора; право нового кредитора получит полную определенность только тогда, когда вопрос об условии и прочем разрешится»50.
§1.3. Будущие требования как предмет цессии
Нельзя не согласиться с мнением В.В. Васнева о том, что изучение вопроса об уступке прав из обязательств, которые возникнут в будущем, имеет большое значение в связи с востребованностью данного института в современной экономической практике. Во многих зарубежных странах и на международном уровне активно используются механизмы финансирования, юридически опосредуемые договорами, предметом которых являются «несуществующие», будущие права (факторинг, секъюритизация, проектное финансирование и др.)51.
Вместе с тем, сложившая судебная практика отрицает возможность передачи в порядке цессии будущих прав. Неоднозначны мнения по рассматриваемой проблематике и в правовой доктрине. Однако прежде чем преступить к исследованию вопроса о возможности уступки права требования, которое возникнет в будущем, необходимо определиться с самим понятием будущего права.
В российской цивилистике сложилось два подхода к определению понятия будущего права. Согласно одному из них, будущими правами требования признаются права из обязательств, срок исполнения которых не наступил на момент совершения цессии, то есть «несозревшие» права в том смысле, который вкладывал в это понятие И.Б. Новицкий. При таком подходе к пониманию будущего права требования вопрос о допустимости цедирования определенно решается положительно. Действительно, следует согласиться с мнением о том, что если до наступления срока исполнения право требования кредитора по уже возникшему обязательству рассматривать как будущее право требования, не допускаемое к цедированию, то тем самым это предопределяет квалификацию предмета цессии как просроченного права требования52.
Другой подход к пониманию будущего права требования состоит в том, что будущим признается право требования из обязательства, еще не возникшего на момент заключения соглашения о цессии. Такое понимание будущего права представляется более обоснованным и соответствующим норме, закрепленной в ч. 1 ст. 826 ГК РФ, регулирующей договор факторинга. Согласно данной норме предметом уступки, под которую предоставляется финансирование, может быть как денежное требование, срок платежа по которому уже наступил (существующее требование), так и право на получение денежных средств, которое возникнет в будущем (будущее требование).
Обосновывая несостоятельность подхода к пониманию будущего требования как требования из обязательства, срок исполнения которого не наступил, Л.А. Новоселова верно отмечает, что «если понимать под будущим требованием в контексте п. 1 ст. 826 ГК РФ только требования, по которым не наступил срок платежа, то включение этого положения в закон излишне, поскольку общие положения о цессии (глава 24 ГК РФ) не исключают возможности уступки прав, поставленных в зависимость от срока»53. Исходя из этого, будущее право имеет иное содержание.
По смыслу нормы ч. 1 ст. 826 ГК РФ, предметом уступки, под которую предоставляется финансирование, может выступать как существующее на момент уступки право на получение денежных средств, так и право на получение денежных средств, которое возникнет в будущем, и именно это последнее является будущим правом требования.
В исследовании рассматриваемого вопроса, безусловно, полезен опыт зарубежных стран, в которых институт уступки будущего права требования давно и успешно функционирует. Важнейшее значение для международной коммерческой практики имеет Конвенция ООН, принятая 12 декабря 2001 г. «Об уступке дебиторской задолженности в международной торговле»54. Согласно п. b ст. 5 указанной Конвенции, будущая дебиторская задолженность представляет собой дебиторскую задолженность, которая возникает после заключения договора уступки, а существующая - задолженность, которая возникает в момент заключения договора уступки или до его заключения. Таким образом, будущее право требования, как предмет уступки, признается международной практикой.
Что же касается российской правовой действительности, то возможность уступки будущего права требования напрямую закреплена законодателем только в отношении факторинговых сделок. Общие правила о цессии, установленные главой 24 ГК РФ, прямо не говорят о цессии будущих прав. В этой связи мнения исследователей по вопросу о возможности цедирования будущих прав расходятся.
Противником цессии будущих прав является, в частности М.И. Брагинский, который полагает, что ст. 384 ГК РФ позволяет сделать вывод о том, что нельзя передать другому право, которое возникнет в будущем, поскольку объем передаваемых прав, как следует из указанной статьи, определяется на момент передачи55.
В.А. Белов также отрицает возможность уступки требования из обязательства, которое возникнет в будущем. Автор указывает, что при отсутствии требования отсутствует и обязательственное правоотношение, а значит, отсутствуют и должник, и кредитор, то есть двое из трех участников операции уступки. Отсутствие же потенциального цедента делает просто невозможным заключение договора цессии56.
Аналогичные доводы в поддержку невозможности цедирования будущих прав требования приводит К.И. Скловский57.
Следует отметить, что сложившаяся на настоящий момент арбитражная практика возможность передачи в порядке цессии будущих прав не признает, обосновывая свою позицию подобно цитируемым выше исследователям58.
Однако в современной юридической литературе все чаще обосновывается мнение о необходимости признания будущих прав требования предметом цессии. Более того, цивилисты, высказывающиеся за придание оборотоспособности требованиям из обязательств, которые возникнут в будущем, указывают на отсутствие к этому преград в действующем гражданском законодательстве.
Так, Л.А. Новоселова полагает, что соглашения о передаче прав по обязательствам, которые возникнут в будущем, не противоречат закону. Отсутствие в гражданском законодательстве общего дозволения для совершения таких сделок не может, по мнению автора, рассматриваться как препятствие для их совершения. Возможность использования прав по обязательствам, которые возникнут в будущем, в качестве потенциального предмета залога лишь подтверждает принципиальную возможность совершения сделок, предметом которых являются будущие активы59.
В.В. Васнев также считает, что отсутствие общей нормы о возможности заключения договора по поводу будущих прав вовсе не означает ограниченности их оборота вышеуказанными случаями. Противоположное мнение, с точки зрения автора, противоречило бы принципу дозволительности гражданского права. Если договор строится по консенсуальной модели, то факт обладания или необладания должником правом (предметом договора) не имеет никакого значения. Обладание правом необходимо для его передачи, а не для заключения по поводу его договора. На момент заключения договора по поводу вещи для кредитора безразлично, обладает ли должник этой вещью и существует ли она вообще. То же самое можно сказать и о ситуации, когда предметом договора является право60. Схожие позиции занимают Е.А. Крашенинников61, С.А. Косоруков62.
По моему мнению, следует согласиться с приведенными суждениями относительно допустимости цессии будущего права требования. К этому не существует препятствий в законодательстве, а отсутствие прямого указания в главе 24 ГК РФ на способность будущих прав к цедированию не должно толковаться формально. Более того, сопротивление вовлечению в гражданский оборот будущих прав требования, как представляется, означает предпринять обреченную на неудачу попытку изменить экономическую реальность.
Основная проблема цессии требований из обязательств, которые возникнут в будущем - индивидуализация будущего требования. Собственно, на этом и строят свои аргументы ученые, отрицающие возможность цедирования будущих прав. Однако, в международных актах эта проблема нашла свое разрешение. Так, ст. 8 упоминаемой выше Конвенции ООН, гласит: договор, по которому уступается будущее право, не является незаключенным, если будущее право в нем не индивидуализировано, но оно может быть индивидуализировано в момент его возникновения.
Именно так и предлагают разрешить вопрос индивидуализации будущих требований отечественные цивилисты. В частности, Л.А. Новоселова отмечает, что в отношении будущего требования определенность должна существовать не в момент заключения договора об уступке, а в момент возникновения уступаемого требования. Следовательно, в договоре об уступке будущего права должны содержаться сведения, достаточные для того, чтобы решить вопрос о распространении на то или иное требование соглашения об уступке, когда это требование возникнет63.
Необходимо отметить, что вышеуказанные доводы нашли свое отражение в Концепции развития гражданского законодательства РФ, утвержденной Указом Президента РФ от 18 июля 2008 г. № 110864.
§1.4. Уступка права требования из двусторонне-обязывающих и «длящихся» договоров
Вопрос о возможности уступки права требования из двусторонне-обязывающего договора без одновременного перевода долга на цедента (изолированная цессия) является предметом дискуссий. Судебная практика по данному поводу также не отличается стабильностью.
И.Б. Новицкого полагал, что при передаче права требования по двустороннему договору в силу природы такого договора уступка права должна сопровождаться и передачей на новое лицо той обязанности (встречной), которая лежала на первоначальном кредиторе65.
Сторонником этого подхода является также М.В. Кротов, который считает, что «поскольку субъект во взаимном обязательстве выступает как кредитором, так и должником, то для его замены необходимо соблюсти условия, относящиеся как к уступке права требования, так и к переводу долга. Таким образом, кредитор, уступая право требования по взаимному обязательству, должен лишь получить согласие должника для того, чтобы состоялся одновременный перевод долга. Невозможно разделить обязательство и уступить только права, сохранив за собой обязанности, равно как невозможно совершить уступку права требования, получив отрицательный ответ должника или не поставив его в известность»66.
По мнению О. Ломидзе при перемене лиц в обязательстве изменяется его субъектный состав, системные же связи между правомочиями и обязанностями сохраняются. К вновь заступающему лицу переходит не отдельное правомочие выбывающего лица, а вся совокупность его правомочий, имеющаяся в наличии на момент перехода. В случае, если выбывающее из обязательства лицо не только обладало правами, но и несло обязанности, на вновь заступающее лицо должны быть также переведены обязанности (долги) выбывающего67.
Другая группа исследователей не видит препятствий к передаче прав во взаимном обязательстве отдельно от перевода долга.
Как полагает А.А. Павлов, не только возможна, но и по общему правилу не требует соблюдения каких-либо дополнительных условий уступка права, вытекающего из взаимного договора. Так, цессия денежного требования из договора купли-продажи не влечет замены продавца по первоначальному договору. Уступка приводит лишь к перемене кредитора в обязательстве оплатить товар, совершенно не затрагивая встречного, но самостоятельного обязательства по передаче товара. Сторонами последнего продолжают оставаться договорные контрагенты - цедент и должник. Уступка требования из взаимного договора не сопровождается одновременным переводом долга, а потому наряду с уступленным правом к цессионарию не переходят обязанности по договору68.
Аналогично этому, Е.А. Крашенинников пишет: «Ни в коем случае не исключается уступка требования из взаимного договора. В результате уступки такого требования цессионарий не становится стороной договора; он заменяет цедента только в том основном обязательственном отношении, в которое входит уступленное ему требование. Участниками второго основного обязательственного отношения, равно как и субъектами дополнительных прав и обязанностей, которые связаны с основными обязательственными отношениями, продолжают оставаться договорные контрагенты - цедент и должник. Поэтому debitor cessus, являющийся кредитором по второму основному обязательственному отношению, не вправе предъявить цессионарию требование о встречном исполнении. Но он может противопоставить ему все возражения, обоснованные против его предшественника, включая возражение о невыполнении договора цедентом»69.
Совершенно ясно, что позиция авторов, признающих возможность уступки требования в двусторонне-обязывающем договоре без одновременного перевода долга, основана на понимании существенных различий таких правовых категорий как договор и обязательство, тогда как авторы, отрицающие возможность изолированной цессии, допускают смешение указанных понятий.
Понятия «обязательство» и «договор» не являются тождественными в юридической науке, и исследованию данных правовых категорий посвящены многочисленные труды как классиков российской цивилистики70, так и современных авторов.
Обязательство представляет собой гражданское правоотношение, в рамках которого одно лицо (должник) обязано совершить в пользу другого лица (кредитора) определенное действие, а кредитор имеет право требовать от должника исполнение его обязанности. Такова дефиниция обязательства в ст. 307 ГК РФ.
Пункты 1 и 2 статьи 420 ГК РФ предусматривают, что договором признается соглашение двух или нескольких лиц об установлении, изменении или прекращении гражданских прав и обязанностей. К договорам применяются правила о двух- и многосторонних сделках.
При этом п. 2 ст. 308 ГК РФ гласит, что каждая из сторон по договору считается должником другой стороны в том, что обязана сделать в ее пользу, и одновременно ее кредитором в том, что имеет право от нее требовать.
Исходя из этого, справедливым представляется мнение о том, что такой юридический факт как двусторонне-обязывающий договор порождает не одно сложное, а два или несколько простых обязательств, требования из которых могут быть переданы без одновременного перевода долга по встречному обязательству, поскольку уступка права требования не означает замену стороны договора.
Аналогичным образом должна обосновывается несостоятельность доводов тех авторов, которые полагают невозможность цессии в длящихся договорах, то есть договорах, предусматривающих встречное предоставление уступающей требование стороны в будущих периодах.
По вопросу об уступке права требования в длящихся договорах, Высший Арбитражный Суд РФ высказался в пользу допущения замены кредитора без одновременного перевода долга, однако возможность цессии при этом поставил в зависимость от ряда обстоятельств. В Постановлении Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 9 октября 2001 г. № 4215/00 указано следующее: уступка требования, возникшего в рамках длящегося договорного обязательства, возможна при условии, если уступаемое требование является бесспорным, возникло до его уступки и не обусловлено встречным исполнением71.
Необоснованность каждого из указанных выше условий, выдвигаемых высшей судебной инстанцией для совершения цессии в длящихся договорах, подробно аргументирована В.В. Байбаком72.
Итак, право требование, основанное на двусторонне-обязывающем договоре, может составлять самостоятельный предмет цессии. Аналогичный вывод справедлив и для требований из длящихся договоров.
Глава 2. Ограничения предмета цессии
§2.1. Требования, которые не могут быть предметом цессии
Статья 383 ГК РФ устанавливает, что переход к другому лицу прав, неразрывно связанных с личностью кредитора, в частности требований об алиментах и о возмещении вреда, причиненного жизни или здоровью, не допускается.
В литературе требования, о которых идет речь в цитируемой норме закона, называют высокоперсонифицированными, что подчеркивает тесный характер связи кредитора и должника.
В связи с тем, что перечень высокоперсонифицированных прав является открытым, а используемая законодателем формулировка «неразрывная связь с личностью», которая относится к числу оценочных категорий, в специальной литературе дискутируется вопрос о критериях отнесения тех или иных требований к числу высокоперсонифицированных.
Например, А. Эрделевский считает, что критерием отнесения тех или иных прав требования к «неразрывно связанным с личностью кредитора» является их направленность на получение денежного обеспечения для сохранения или восстановления прежнего жизненного уровня гражданина. Такой общей направленностью объединены поименованные в ст. 383 ГК РФ требования73.
Исходя из этого, вышеуказанный автор полагает способным к цедированию требование о компенсации морального вреда, считая, что данное требование не имеет отношения к изменениям в имущественном положении гражданина и не направлено на его восстановление. По мнению А. Эрделевского, утрата этого права не может создать неблагоприятных последствий для иных лиц, в связи с чем отсутствуют основания для исключения прав на компенсацию морального вреда из оборота74.