Участие кубанского казачества в Великой Отечественной войне (1941 - 1945 гг.)

В работе рассматривается участие кубанского казачества в ВОВ как в рядах Советской армии, так и на стороне Германии. ...

Содержание

Введение 3
Глава 1. Кубанское казачество в эмиграции как оппозиция Советской
власти 9
1.1 Кубанское казачье войско в Зарубежье накануне Великой Отечественной войны
1.2 Кубанские казаки в рядах германского вермахта 16
1.3 Итоги борьбы и судьба кубанской казачьей эмиграции 25

Глава 2.
Вклад кубанского казачества в борьбу против германского нацизма 34
2.1 Положение кубанского казачества в Советском Союзе
2.2 Формирование и боевой путь кубанских казачьих частей
в рядах Красной армии 38

Заключение 49
Примечания 51
Список использованных источников и литературы 57

Введение
Актуальность обращения к истории кубанского казачества определяется несколькими факторами. Интерес к прошлому российского казачества со стороны научной общественности, широких слоев населения и участников возрождения казачества - мощного процесса, развернувшегося в постперестроечное время, не ослабевает до сегодняшнего времени.
Кубанское казачье войско является самым структуриро¬ванным и развитым на сегодняшний день казачьим обществом. На пере¬смотр оценок исторического прошлого и процессы становления современ¬ного российского казачества значительное влияние оказали Закон РСФСР "О реабилитации репрессированных народов" от 26 апреля 1991 г. и Указ Президента РФ от 15 июня 1992 г. М 632 "О мерах по реализации Закона Российской Федерации "О реабилитации репрессированных народов" в от ношении казачества". С этого времени процесс казачьего возрождения выходит за рамки общественного движения, принимает целенаправленный и организованный характер, а казачьи организации получают государствен¬ный статус. Согласно Указам Президента РФ "О реформировании военных структур, пограничных и внутренних войск на территории Северо-Кавказс¬кого региона Российской Федерации и государственной поддержке казаче¬ства" от 15 марта 1993 г. и "О Главном управлении казачьих войск при Пре¬зиденте Российской Федерации" от 20 января 1996 г. казачьи организации получили возможность координации деятельности на федеральном уровне, за казаками было признано право на несение государственной службы, в том числе военной, таможенной, природоохранной.
Таким образом, общество заинтересовано в возможностях адаптации возрождающегося казачества к современным условиям, поиска оптималь-ных путей его использования. Однако эффективное решение задач по уп-равлению и организации казачьей службы невозможно без всестороннего и глубокого изучения различных аспектов казачьей истории.
В определенной степени целостному восприятию казачьей истории мешает ряд факторов. Во-первых, казачество было разделено на два лагеря после революционных событий 1917 года и последующей Гражданской войны. Во-вторых, участие определенной части казачьей эмиграции в Великой Отечественной войне на стороне немецких войск. С этими вопросами тесно связана проблематика коллаборационизма в период Второй мировой войны, которая активно разрабатывается как российской так и мировой историографией.
Значимость данной проблематики обусловлена и возросшим интересом к проблемам историографического изучения прошлого российского казаче¬ства в рамках масштабного переосмысления истории России в целом. Об актуальности казачьей проблематики свидетельствуют периодически прово¬дящиеся международные научные и научно-практические конференции, посвященные изучению места и роли казачества в истории России. Такие конференции были проведены в 1982 и 1984 гг. в Черкесске, в 1991 г. в Нальчике, в 1992 г. на Тамани, в 1993 г. в Анапе, в 1995 г. в Ростове-на¬-Дону, в 1996 г. в ст. Полтавской Краснодарского края, в 1999 г. в Санкт ¬- Петербурге, в 2002 г. в Геленджике. На этих конференциях обсуждались вопросы военной истории, этносоциальной характеристики казачества, проблема самоидентификации современного казачества и пути его дальней¬шего развития.
Целью данной работы является рассмотрение участия кубанского казачества в событиях Великой Отечественной войны как единого субъекта исторического процесса.
Для наиболее полного раскрытия темы исследования нам необходимо поставить следующие задачи:
- рассмотреть причины и предпосылки расслоения кубанского казачества;
- изучить степень участия кубанских казаков в военных формирований германского вермахта;
- показать панораму трагедии кубанской казачьей эмиграции по завершению Великой Отечественной войны;
- рассмотреть эволюцию положения кубанского казачества в системе Советского государства;
- дать характеристику вкладу кубанских казаков в победу над германским нацизмом.
Методологической основой работы являются важнейшие принципы исторического познания – историзм и объективность. Кроме того, использовались историко-сравнительный и историко-системный методы.
Источниковой базой дипломной работы являются публикации документов, оказавшиеся доступными автору. Жизнь и деятельность казачьей эмиграции, настроения и устремления можно рассмотреть по воспоминаниям наиболее видных ее представителей А.Г. Шкуро [1], П.Н. Краснова [2], П.Н. Врангеля [3]. Ценным источником по истории кубанского Зарубежья является сборник «Казачество. Мысли современников о прошлом, настоящем и будущем казачества» [4], в котором содержатся ответы представителей российской эмиграции на вопрос о судьбе казачества.
Интересным источником эпистолярного жанра является сборник писем под редакцией Сидорова В. «Крестная ноша» [5]. Письма были написаны простыми казаками на родину в Россию и охватывают период с 1924 по 1933 годы. Помимо огромного количества фактов, которые нельзя встретить нигде, в нем почти отсутствует идеологическая пропаганда.
Трагическая судьба казачьей эмиграции наглядно видна в таких источниках как «Великое предательство» В.Г. Науменко [6] и «Жертвы Ялты» Н.Д. Толстого [7].
Советские страницы из жизни кубанских казаков хорошо прослеживаются в «Хрестоматии по истории Кубани», где собрано большое количество документов [8], и в сборнике документов и материалов «Борьба за Советскую власть на Кубани в 1917 – 1920 гг.» [9].
В постсоветское время значительно изменились методологические подходы в исторических исследованиях, что обусловило и изменение рассматриваемых тем и вопросов. Одной из новых тем в отечественной историографии явилась история российской эмиграции. В 1998 г. вышел в свет сборник документов и материалов «Русская военная эмиграция 20-х - 40-х годов», где свое место занимает и казачья эмиграция.
Историография проблемы. В советской историографии участие зарубежного кубанского казачества в Великой Отечественной войне освещалось с позиций классового подхода, и в основе таких работ лежала эмоциональная окраска событий, а не их анализ. Примером могут служить работы Л.К. Шкаренкова и И.Я. Куценко [10]. С другой стороны, действия советского казачества получили достаточное освещение А.С. Завьялова, Т.Е. Калязина, Ф.М. Яцинова, Г.П. Иванова, преимущественно в героико-патриотическом свете [11].
Между тем, трагедия казачьей эмиграции получила широкий резонанс на Западе в послевоенный период, соответственно появляются работы, посвященные этой проблеме написанные и изданные за «железным занавесом». Войсковой атаман Кубанского казачьего войска в Зарубежье Вячеслав Григорьевич Науменко целенаправленно собирал свидетельства и документы о трагической судьбе кубанских казаков, которые публиковал в регулярно издаваемых «Сборниках материалов о выдаче казаков в Лиенце и других местах в 1945 году» [12] и «Кубанских исторических и литературных сборниках» [13].
Иностранные исследователи также обращались к теме российского казачества, его участию в событиях бурного XX века. Вторая мировая война оказала значительное влияние на судьбы людей и народов. После ее завершения, как среди казачества, так и среди западных исследователей, бурно дискутировался вопрос о выдаче Советскому Союзу английскими властями казаков воевавших на стороне Германии. Изучению этой проблемы посвящена книга лорда Николаса Беттела «Последняя тайна [14].
В своем исследовании «История власовской армии» к вопросам взаимодействия казачьих соединений и Русской освободительной армии обращается Йоахим Хоффманн, освещая факты сотрудничества руководителей казачьей эмиграции с генералом А.А. Власовым [15].
В постсоветский период значительно возрос интерес исследователей к истории казачества, в том числе и к казачьей эмиграции. При этом необходимо отметить что, несмотря на активную разработку проблематики феномена российского Зарубежья, начавшуюся с 1990-х гг., позиции и деятельность казачьих лидеров в эмиграции, роль и место казачества в российском Зарубежье рассмотрена достаточно слабо. Мы не будем затрагивать степень освещенности в отечественной историографии проблемы российской эмиграции, отметим лишь, что этот вопрос хорошо рассмотрен в диссертационном исследовании А.А. Пронина, где он частично коснулся и аспектов казачьей эмиграции [16]. Развитию российского казачества в эмиграции в межвоенный период посвящены исследования А.Л. Худобородова и Е.Б. Парфеновой [17], а непосредственно жизнь кубанского казачества в эмиграции рассмотрена в диссертационном исследовании О.В. Ратушняка [18].
Одним из первых среди кубанского научного сообщества, обратился к истории кубанского казачества в эмиграции С.Н. Якаев в статье «Кубанское зарубежье в 20-80 гг. ХХ века» [19]. Результатом дальнейших исследований автора стала книга «Одиссея казачьих регалий» [20]. В книге рассказывается о судьбе казачьих регалий, несмотря на очерковый характер, работа имеет несомненную научную ценность. Спустя десять лет свет увидело второе издание данной книги, значительно дополненное и расширенное [21].
Дальнейшее раскрытие нашей темы мы видим в статье В.И. Черного «Путь к трагедии казачества в Лиенце», где рассматривается цепь событий приведшая к трагической судьбе кубанского казачества после окончания второй мировой войны [22].
В 90 – е гг. XX века в кубанской региональной историографии в работах О.В. Ратушняка, О.В. Матвеева, Е.Ф. Кринко, К.Н. Хохульникова, В.П. Громова широкое освещение получили вопросы политической и социокультурной жизни кубанского казачества в эмиграции [23].
Между тем, можно отметить, что одним из перекосов сложившейся историографической ситуации на современном этапе, является отсутствие исследовательского интереса к истории советского казачества, тогда как имеется достаточно большой блок вопросов, требующий рассмотрения в рамках «кубанское казачество и Советская власть, кубанское казачество и государство».
Территориальные рамки работы охватывают территорию России и ряда европейских стран, где проживало в эмиграции кубанское казачество.
Хронологические рамки. Хронологические рамки исследования определены нами в соответствии с замыслом данной научной работы – с 20-30-х XX века, когда происходит разделение кубанского казачества и до 1945 года, когда с завершением Великой Отечественной войны была перевернута еще одна страница в истории казачества.
Структура работы состоит из введения, двух глав, пяти параграфов, заключения, примечаний, списка использованных источников и литературы.

Рассматривая в данной работе историю казачьих войск в Вермахте, хочется отметить следующие аспекты. Казаки не раз в различные исторические эпохи выступали на стороне агрессоров против России. Это была служба Золотой Орде, Польско-Литовскому государству, Османской империи. Со временем превращения Московской Руси в Российскую империю они стали военно-служивым сословием, всегда стоявшим в первых рядах на защите русских рубежей. Так что служба казаков в Вермахте может рассматриваться как исторический нонсенс, причины которого глубоко коренятся в политике расказачивания, которую проводила советская власть.
Крупные воинские соединения казаков в немецкой армии выросли из вспомогательных добровольческих частей, созданных при поддержке немецких полевых командиров среднего звена. Волна казачьих беженцев дала резкий толчок росту более крупных формирований, самым значительным из которых стал ХV Казачий кавалерийский корпус. Основным театром военных действий корпуса стала Югославия.
Казаки, оказавшись в очередной раз заложниками большой политики, стали жертвами нескольких политических систем. Нацистская система воспользовалась их боевым потенциалом, проиграла войну и бросила своих союзников на произвол судьбы. Демократическая система западных стран захватила их в плен и выдала на дальнейшую расправу коммунистической системе.
Глава 2. Вклад кубанского казачества в борьбу против германского нацизма
2.1 Положение кубанского казачества в Советском Союзе
3 ноября 1921 г. ВЦИК издал декрет об амнистии лиц, участвовавших в белоказачьих военных организациях, касавшийся и эмигрантов. В результате еще несколько тысяч казаков с надеждой мирного сосуще­ствования с новой властью вернулось из-за рубежа на Кубань.
Казалось, эти надежды были не беспочвенны. Апрельский пленум ЦК РКП (б) в 1925 г. признал ошибочной негативную политику в отношении казачества. В резолюции «по вопросу о казачестве» говорилось о том, что партийные руководители на местах должны учитывать традиции казачества, особенности его быта, широко вовлекать казаков в работу советских органов власти. В казачьих районах в наименовании советов крестьянских депутатов рекомендовалось добавить «и казачьих депутатов». Детям казаков наряду с крестьянскими детьми открывались равные условия для поступления в учебные заведения. В избирательных правах восстанавливались казаки-реэмигранты [1].
Но уже в 1927 г. Президиум ВЦИК РСФСР объявляет Северо-Кавказский край «неблагополучным по бандитизму» и создает «тройки» полпредства ОГПУ, подчинившего себе органы прокуратуры и милиции. Начинаются аресты, и даже расстрелы бывших «белослужащих». В январе - марте 1928 г. только в Кубанском округе, который составлял третью часть бывшей Кубанской области, было репрессировано 1068 человек, в основном казаков [2].
В конце двадцатых годов по мере форсирования коллективизации началось выселение тех, кого объявили кулаками и подкулачниками. На Северном Кавказе основной удар пришелся на казаков. ОГПУ 2 февраля 1930 г. распорядилось начать «массовое выселение в первую очередь из районов сплошной коллективизации и погранполосы наиболее богатых кулаков и их семейств в отдаленные северные районы СССР с конфискацией их имущества». И пошли в отдаленные места страны товарные вагоны с выселенцами. В 1931-1932 гг. на Урал и в другие районы страны было выслано из Северо-Кавказского региона 38 104 семьи. Значительную их часть составляли казаки [3].
Все трудоспособные спецпереселенцы трудились на тяжелых работах в леспромхозах или на рудниках. О том, какова была жизнь кубанцев в местах поселений, можно судить по докладной записке оперуполномоченого ОГПУ по Уралу А.С. Кирюхина и начальника комендантского отдела Н.Д. Баранова, составленной по итогам расследования, связанного с организованным протестом спецпереселенцев Петропавловского леспромхоза и убийством десятника К.С. Прокопьева. В записке говорилось, что для спецпереселенцев дневная норма лесозаготовок была произвольно установлена на 50 процентов больше, чем для вольнонаемных рабочих, а так как норму было практически невозможно выполнить, то выдавалась половина, а иногда и четвертая часть положенного продовольственного пайка. Поэтому спецпереселенцы голодали, употребляя в пищу, мясо павших животных, мох, березовые листья и т. п. Так как голодные и обессиленные люди не могли выполнить завышенный план, то к работе привлекались и достигшие 12 -летнего возраста дети спецпереселенцев. Пытаясь хоть что-то заработать, спецпереселенцы работали в лесу без отдыха целыми сутками, нередко замерзая и обмораживаясь, но не получая медицинской помощи. Жили они в бараках, подвергались изощреным издевательствам охраны, бригадиров и десятников. Даже проверяющие вынуждены были констатировать, что издевательства указанныx лиц над спецпереселенцами по своей дерзости не находили себе границ. Особое удовольствие десятникам и охране доставляла возможность унижать и морить голодом привыкших к достатку кубанских казаков. Bce эти беспричинные издевательства в основном сводились к физическому истреблению переселенцев, что бесспорно подтвердилось показаниями десятников, некоторых комендантов и других лиц. Указанным выше произволу, издевательствам, голоду и изнурительному труду были подвержены спецпереселенцы прежнего подъема, находившиеся на лесоразработках с начала 1930 г. и в своей массе про исходящие с Кубани [4].
Спецпереселенцы коллективно выступили против грубого попрания их человеческого достоинства в апреле 1931 г. В результате 53 активных участника выступления были арестованы. Но власти вынуждены были привлечь к ответственности за злоупотребления четверых десятников, восьмерых работников комендатуры и двоих кооператоров [5].
В эти годы казакам нелегко было и в родных станицах. Единоличников душили налогами и хлебозаготовками. Малорентабельные колхозы влачили жалкое существование. В 1932 - 1933 гг. начался голод, унесший жизни тысяч казаков.
Согласно Конституции СССР 1936 г. трудовые поселенцы, включая каза­ков, объявлялись полноправными гражданами страны. В апреле 1936 года вышло постановление ЦИК СССР «О снятии с казачества ограничений по службе в PKKA». Это значило, что для казаков, кроме лишенных прав по суду, отменялись все ранее существовавшие ограничения службы в рядах Рабочее - Крестьянской Красной Армии. В условиях обострения международной обстановки советское руководство вспомнило о потомках представителей бывшего военного сословия. Дислоцировавшаяся на Кубани 12-я территориальная кавалерийская дивизия была переименована в 12-ю Кубанскую территориальную казачью дивизию [6].
Но, несмотря на подобные директивы, в глазах большевистского ру­ководства казаки по прежнему оставались наиболее «подозрительной» частью советского общества. В начале июля 1937 г. Политбюро ЦК ВКП (б) потребовало от местных партийных органов и НКВД взять на учет всех возвратившихся из лагерей и поселений кулаков, «враждебных советской власти», и репрессировать [7]. В оперативном приказе наркома внутренних дел СССР Н.И. Ежова от 30 июля контингент подлежащих репрессиям был дополнен бывшими активными участниками антисоветских вооруженных выступлений, участниками Белого движения, реэмигрантами. Что касается враждебности к советской власти, то к ее проявлениям могли отнести любое недовольство злоупотребления­ми партийного или советского чиновника. Все репрессируемые делились на две категории «активно враждебных» и «менее активных, но все же враждебных элементов». Вновь создаваемые партийно-судебные «тройки» (из троих судей) должны были первых приговаривать к расстрелу, вторых - к заключению в лагерях сроком от 8 до 10 лет. В Азовско-Черноморском крае, в состав которого входили Краснодарский край и Ростовская область, было намечено подвергнуть репрессиям 13 тысяч человек, из них 5 тысяч - расстрелу. Для проведения арестов и судебных расправ отводилось 4 месяца [8].
Началась вакханалия поисков врагов и арестов. Предварительный план по репрессированным был даже перевыполнен. К началу 1938 г. в тюрь­мах Краснодарского края находилось почти семнадцать тысяч человек. Немалую их часть составляли казаки. Процедура проведения следствия была простой - выбивались признательные показания, а затем судьбу подследственного иногда в течение нескольких минут решала судебная «тройкa». Так, 30 августа 1937 г. в Краснодаре был арестован уроженец станицы Старонижестеблиевской руководитель Кубанского казачьего хора Г.М. Концевич. Обвинялся он, ни много, ни мало, в подготовке покушения на самого товарища Сталина. В декабре Концевич был расстрелян [9].
К 1940-м годам вал репрессий пошел на убыль, но с началом Великой Отечественной войны усилились меры по «зачистке» районов от неблагонадежных лиц. Однако, несмотря на это советское кубанское казачество, поднялось на защиту своей Родины, забыв все прежние обиды и гонения в свой адрес.
2.2 Формирование и боевой путь кубанских казачьих частей
в рядах Красной армии
Каждый кубанец знает такие прославленные воинские соединения как 4-й гвардейский Кубанский казачий кавалерийский корпус или 9-я Краснодарская пластунская дивизия. К сожалению, немногие могут продолжить перечень воинских частей и соединений, созданных на Кубани уже в начальный период Великой Отечественной войны. Вопрос об их формировании до последнего времени остается малоизученным. А между тем, население Краснодарского края, и, прежде всего представители кубанского казачества, боролись с нацистскими оккупантами в составе целого ряда прославленных боевых соединений.
Второй день войны, 23 июня 1941 г., стал первым днем мобилизации в РККА военнообязанных 14 возрастов (1905 - 1918 годов рождения). К 1 июля по стране в армию было призвано 5,3 миллиона человек. Напряженно работали в этот период и 77 райвоенкоматов Кубани. При поддержке местных партийных и советских организаций они успешно, со значительным сокращением установленных сроков, провели мобилизацию. Это позволило обеспечить своевременное отмобилизование войсковых частей, укомплектованных в крае, и приступить к формированию новых. Об этом свидетельствует, в частности, «Краткий отчет о проведении мобилизации и призывов во время войны по Краснодарскому краю с 23.6.1941 по 1.1.1942 г.» военкома Краснодарского края А.И. Котелкина от 15 января 1942 г. [10 ].
По ранее разработанному мобилизационному плану (утвержден в феврале 1941 г.) в крае подлежало призыву 49859 человек, в том числе начсостава - 4802, младшего начсостава 8484, рядового состава - 36573 человека. Одновременно также предусматривалось из ресурсов края передать в армию 14 тысяч лошадей, 4671 автомашину, 800 тракторов, 500 мотоциклов.
На 1 января 1942 г. в крае было призвано 371 430 человек, из них - 320 396 - рядового состава. Поступление мобилизационных ресурсов составило 759 процентов (рядового состава - 876 процентов) от запланированного.
Как отмечал А.И. Котелкин, «все боевые единицы были укомплектованы наиболее ценными ресурсами: во – первых, военнообязанными младших возрастов последних годов мобилизации, во-вторых - на 60-70 процентов отслужившими действительную военную службу в кадрах Kpacнoй Армии». Ими были укомплектованы три стрелковых дивизии (106,157, 158-я стрелковые дивизии), одна горно-стрелковая дивизия (28 – горно-стрелковая дивизия), один стрелковый корпус (9-й стрелковый корпус), одна танковая дивизия (56-я танковая дивизия), одна авиационная (73-я авиационная дивизия), две корпусных авиаэскадрильи, 6 военных училищ, другие боевые и тыловые части [11].
Необходимость восполнения боевых потерь, комплектование новых войсковых соединений для фронта и создания резервов потребовали призыва дополнительных людских резервов. В августе была объявлена мобилизация военнообязанных 1890-1904 годов и призывников до 1923 года рождения. К августу 1942 г. на Кубани будет мобилизовано уже 38 возрастов (военнообязанные до 55 лет и призывники 1924-25 годов рождения).
Одновременно с доукомплектованием уже существовавших соединений шло формирование новых. Но проходило оно в еще более сложных условиях - в более напряженные сроки, когда наиболее ценные людские кадры и ресурсы конского состава были уже отмобилизованы. Особенно это касалось специалистов дефицитных военно - учетных специальностей, поэтому их потребовалось «собирать по единицам со всей территории Краснодарского края» [12].
Тем не менее, в крае удалось сформировать из ресурсов края 15 маршевых батальонов, 2 стрелковых и 6 кавалерийских дивизий, 2 запасных стрелковых бригады, частично - 8 стрелковых бригад.
Использование архивных документов и мемуаров известных военачальников позволяют установить, что в 1941-42 гг. на Кубани были сформированы две стрелковые дивизии (347 -я, 353-я стрелковые дивизиии), девять кавалерийских (40-я, 42-я, 43-я, 47-я, 50-я, 62-я, 64-я, 66-я, 72-я кавалерийские дивизии), две запасные стрелковые бригады (15-я, 16-­я запасные стрелковые бригады) ,17-й казачий кавалерийский корпус.
Многим воинским частям и соединениям по традиции присваивались наименования по городам и районам, в которых они формировались. Постановлением бюро крайкома ВКП(б) от 11 сентября 1941 г. стрелковые дивизии стали именоваться: 347 - я - Краснодарской, 353 - я - Новороссийской, кавалерийские: 62 - я - Тихорецкой, 64 - я - Лабинской, бб-я - Армавирской, 72-я - Кубанской. Входившие в состав этих соединений полки также получили соответствующие наименования [13].
Необходимо уточнить, почему больше всего было сформировано именно кавалерийских дивизий. Дело в том, что колоссальные потери, понесенные Красной Армией уже в начале войны, вынуждали перейти к комплектованию частей и соединений с сокращенным количеством людей и вооружения, почти без механизированных средств передвижения. Это резко снижало их боевую мощь и маневренность. Ставка Главного Командования попыталась найти выход из Создавшегося положения в формировании кавалерийских дивизий. Решение об этом было принято 4 июля 1941 г. Летом и осенью сорок первого в кавалерию было направлено около 500 тысяч человек. К концу года Красная Армия имела 82 кавалерийские дивизии легкого типа (накануне войны их было 13, из них 4 – горно-кавалерийские). Средняя численность новых кавалерийских дивизий (три полка) составляла 3 тыс. человек (в старых по штату - 8968 человек).
Формировались части в спешном порядке. Для боевой подготовки личного состава не было времени. Учения проходили по сокращенной программе: новобранцы получали только основы военного дела. Командир 42-й кавалерийской дивизии полковник В.В. Глаголев свою дивизию основательно тренировал уже в Крыму и говорил, что «боевой дух личного состава высок, люди стремятся в бой, несчастье в том, что большинство в коннице никогда не служили, это же пехота, посаженная на коня» [14].
В самый тяжелый период войны эти части и соединения воевали на решающих направлениях (Смоленск, Москва, Крым, Ростов-на-Дону).
В августе-октябре 1941 г. 40- я кавалерийская дивизия (полковник Ф.Ф. Кудюров) и 42-я кавалерийская дивизия (командир полковник В.В. Глаголев) мужественно сражались в Крыму. В начале ноября 1941 г. общая их численность составила всего 1496 человек. С этого времени обе дивизии в составе Приморской армии принимали участие в героической защите Севастополя.
С середины июля 1941 г. по тылам могилевско-смоленской группировки противника совершали рейды кубанцы в составе 43-й кавалерийской дивизии (комбриг И.К. Кузьмин), 47-й кавалерийской дивизии (генерал - майор А.Н. Сидельников) и, в составе конной группы генерал - майора Л.М. Доватора, 50- я кавалерийская дивизия (генерал-майор И.А. Плиев). В ноябре 1941 г., за участие в обороне Смоленска и в битве за Москву 50 – й кавалерийской дивизии было присвоено гвардейское звание, и она стала именоваться 3-й гвардейской кавалерийской дивизией. В феврале 1942 г. командование дивизии обратится к руководству Краснодарского края с просьбой сформировать добровольческий полк «из лучших и преданных сынов Кубани и Черноморья» [15]. Командир дивизии полковник Ягодин и военком Федоров писали: «В беспрерывных кровавых сражениях наша дивизия, не имея отдыха, понесла немалые потери. Мы надеемся, что вы сделаете все возможное, чтобы наша 3 - я гвардейская кавдивизия, сформированная исключительно из кубанцев получила бы пополнение из добровольцев Краснодарского края для закрепления и продолжения боевых традиций славных кубанских казаков» [16].
В жестоких боях Ростовской оборонительно - наступательной операции (5 ноября -2 декабря 1941 г.) приняли боевое крещение 341-я Краснодарская и 353- я Новороссийская стрелковые дивизии. Здесь также храбро сражались 62-я Тихорецкая, 54-я Лабинская и 66-я Армавирская кавалерийские дивизии. Враг был отброшен от Ростова. План прорыва на Кавказ в ноябре 1941 г. был сорван. О судьбах кубанцев, воевавших в составе этих кавалерийских дивизий, к сожалению, ничего не известно. В апреле 1942 г. 64 - я кавдивизия была обращена на укомплектование 10-й и 18-й кавдивизий, а 66 - я - на укомплектование 62-й кавдивизии, которая находилась в составе действующей армии до 15 июня 1942 г.
Трагична судьба 12-й Кубанской кавалерийской дивизии генерал - майора В.И. Книги. Формировалась она в Краснодаре, а шефство над полками взяли жители станиц Тимашевской, Славянской и Белореченской. Они обеспечили командный состав полков шапками - кубанками, башлыками, бурками, частично черкесками и холодным оружием.
С 8 по 18 мая 1942 г. в Крыму дивизия понесла огромные потери. Остатки дивизии были эвакуированы на Тамань. В станице Старокорсунской дивизия была переформирована в особую мотострелковую бригаду. В феврале 1943 г. ее части, уже как 40-й стрелковой бригады под командованием генерал-майора НФ. Цепляева освобождали Краснодар [17].
Многие воинские формирования, созданные на Кубани, достойно проявили себя в боях с врагом, однако более подробно хотелось бы остановиться на боевом пути 4-го гвардейского Кубанского казачьего кавале­рийского корпуса. Осенью 1941 года немецко-фашистские войска создали угрозу захвата юга страны, что породило на Кубани новую могучую волну патриотического движения. Седобородые отцы и деды и все те, кто еще не был призван в армию, са­ми себя объявляли мобилизованными и заявляли о своем стремлении идти добровольцами на фронт. Краевой комитет партии возглавил это народное движение и в октябре 1941 года принял решение об организации добровольческих казачьих сотен. Так многочисленные кубанские станицы стали центрами формирования этих старинных, переживших века боевых казачьих подразделений.
Кубанские колхозы дали казачьим сотням им коней, седла, сбрую и казацкие клинки, одели и обули за свой счет. Во главе казачьих подразделений стали бывшие красные партизаны - участники гражданской войны, имеющие боевой опыт и знания кавалерийского дела.
Вскоре крайком партии принял новое решение: реорганизо­вать казачьи сотни и создать из них воинские подразделения, отвечающие требованиям современной войны, - сабельные и пулеметные эскадроны, артиллерийские и минометные батареи, свести эти подразделения в полки, а полки - в дивизии. В на­чале 1942 года эти дивизии были зачислены в кадровый состав армии, приняты на полное государственное обеспечение, вооружены и пополнены кадровыми командирами и политработниками. А в марте из двух кубансних дивизий и двух донских, родившихся по образу и подобию кубанских, - сформировали 7-й казачий кавалерийский корпус. Его первым командиром был генерал-майор Михаил Федорович Малеев. В июне 1942 года командиром корпуса назначили генерал-майора Николая Яковлевича Кириченко [18].
В конце апреля 1942 года корпус получил первую боевую задачу: занять оборону на широком фронте от низовьев Дона и далее вдоль восточного побережья Азовского моря, вплоть до Темрюка. Создав оборонительный рубеж и непрерывно его, совершенствуя, соединения и части корпуса усиленно занимались боевой и политической подготовкой.