Историография российской эмиграции

В работе дается анализ процесса эмиграции из российского государства. ...

Содержание

Введение…………………………………………………………………………3

Глава I. Формирования русской диаспоры за рубежом………………………9
1.1 Экономическая и религиозная эмиграция из России за рубеж…………..9
1.2 Политическая российская эмиграция дореволюционного периода……..12

Глава II. Послереволюционная российская эмиграция 20-30 гг. XX в……..16
2.1 Русское военное зарубежье………………………………………………...16
2.2 Историография кубанской казачьей эмиграции…………………………..22

Глава III. Российская эмиграция периода Второй мировой войны………….26
3.1 Исследования причин и дальнейшей судьбы российской эмиграции
«второй» волны………………………………………………………………….26
3.2 Исследования о различных этнических группах российской эмиграции.42
3.2.1 Историография еврейской эмиграции……………………………………42
3.2.2 Историография эмиграции русских немцев……………………………..48
3.2.3 Историография татарской эмиграции…………………………………...51

Заключение………………………………………………………………………54

Примечания………………………………………………………………………56

Список использованных источников и литературы…………………………..65

Введение
Декларация о государственном суверенитете РСФСР, принятая 12 июня 1990 г. Первым Съездом народных депутатов республики, положила начало восстановлению российской государственности на базе ценнейших приобретений человечества: прав и свобод личности, демократии, правового государства, плюрализма, рыночной экономики и социального партнерства. Принятие декларации означало демонтаж глухой стены, отделявшей российскую диаспору от страны исхода. В оглашенном 25 декабря 1990 г. в пресс-центре IV Съезда народных депутатов СССР обращении Председателя Верховного Совета РСФСР Б. Н. Ельцина к соотечественникам за рубежом прозвучал призыв к воссоединению россиян с целью возрождения Отечества, "возрождения всего лучшего, что было утрачено после Октября 1917 года, ... возрождения того, что делало Россию Россией" [1]. В обращении декларировалась открытость российского руководства к контактам с зарубежными соотечественниками, что выразилось позднее, в частности, в учреждении при Верховном Совете России специального Комитета по связям с российским зарубежьем. Формулировалась задача восстановить разоренное идеологической борьбой российское духовное наследие, вернуть в Россию сокровища отечественной философии и науки, литературы и музыки, театра и кино, живописи и балета, восстановить религию и Церковь. Реализация задуманного была возведена в ранг государственной политики.
Непредвзятое изучение российского зарубежья стало одной из актуальных задач современной науки. Объем и характер исследований, осуществленных в последние 10 лет, позволяет говорить о появлении эмигрантоведения как нового направления в отечественной гуманитаристике. Настало время отметить его основные тенденции, подвести итоги изучения отдельных проблем, наметить перспективы дальнейших исследований.
Целью данной работы является проанализировать массив литературы, освещающей историю российской эмиграции.
Для наиболее полного раскрытия темы исследования нам необходимо поставить следующие задачи:
• обозначить характерные черты, особенности молодого российского эмигрантоведения, выявить основные тенденции его развития;
• дать характеристику современных политико-идеологических и организационно-научных факторов, оказывающих влияние на развитие историографического процесса;
• дать обзор и анализ литературы по некоторым наименее разработанным направлениям изучения российского рассеяния;
• рассмотреть различные этапы истории российского зарубежья.
Методологической основой работы являются важнейшие принципы исторического познания – историзм и объективность. Кроме того, использовались историко-сравнительный и историко-системный методы.
Историография проблемы. Распад союзного советского государства поставил новые задачи изучения истории российского зарубежья. На ряде конференций и "круглых столов" высказывалось мнение, что исследование истории российской эмиграции в старом зарубежье поможет уяснить механизм конфликтных ситуаций и будет способствовать их урегулированию в новом зарубежье, где остались жить 26 млн. россиян, что изучение проблем адаптации эмигрантов к новым условиям жизни поможет прогнозированию поведения современных многочисленных мигрантов в России и за ее пределами [2]. Настойчиво подчеркивалась необходимость координации исследований [3].
Важную роль в изучении российского зарубежья играют встречи ученых: конференции, научные чтения, "круглые столы". В их ходе вырабатывается основа, необходимая для дальнейших исследований - понятийный аппарат [4], методологические подходы, анализируются состояние и перспективы изучения исторического опыта эмигрантов[5], обсуждается круг источников [6]. Российская эмиграция рассматривается не только как вынужденное или добровольное переселение из одной страны в другую или как совокупность проживающих в той или иной стране эмигрантов, но как многоплановый социокультурный феномен [7], как явление, имеющее многовековую историю [8].
Практически все 100% участников конференций уделяют внимание лишь пореволюционной эмиграции как не имеющей себе подобных по интенсивности и размаху. Рассматриваются породившие ее причины [9], освещаются проблемы адаптации переселенцев в инокультурной среде [10], осмысливается их научная [11], образовательная деятельность [12], художественное [13], литературное творчество [14], печатное [15] и музейное дело [16], культурное наследие российского зарубежья в целом [17]. Крутой поворот российской истории, происшедший в 1991 г., обострил внимание к проблемам исторического развития Российского государства, и, вероятно, поисками российского пути можно объяснить то, что среди научных докладов и сообщений велико число тех, что обращены к теориям, идеям, раздумьям российских эмигрантов о судьбах своей родины [18]. В их числе такие течения эмигрантской общественной мысли, как "сменовеховство" [19] и евразийство [20]. Говоря о встречах ученых, интересно отметить характер многих докладов: изучаются конкретные взгляды отдельного человека, его индивидуальное сознание, утверждаются роль и значение человеческой личности как главного субъекта общественно-исторического процесса [21].
Никакая эмиграция не сделала так много для культуры, искусства, науки, как российская. И никакая другая не оставалась столь бессистемно и слабо изученной, как она. Десять лет свободной от прежних цензурных ограничений работы в этой области на родине дали несколько качественных перепечаток [22]. Научное исследование различных проблем истории российского зарубежья в нашей стране сделало заметные шаги вперед. Одним из первых академических изданий по эмиграции стали два тома серии "Русское литературное зарубежье" (М., 1991 - 1992), подготовленные ИНИОН РАН и содержавшие обзоры зарубежных литературно-критических материалов и публикации текстов крупнейших писателей. В 1993 - 94 гг. ИНИОН РАН был издан справочник "Писатели Русского Зарубежья (1918 - 1940)", в 2-х частях, послуживший прологом к изданию "Литературной энциклопедии Русского Зарубежья. 1918 - 1940. Писатели" (М.: РОССПЭН, 1997). Это свод, включающий в себя 260 персоналий самого разного "калибра". Из них 85 напечатаны впервые, остальные публиковались в предварительных выпусках ИНИОНа, однако теперь многие статьи исправлены и дополнены.
В изучении художественной эмиграции в России в 1990-е гг. к числу событий может быть отнесен выпуск биографического словаря "Художники русской эмиграции (1917 - 1941)" [23]. Книга содержит более 400 очерков о российских художниках, работавших за рубежом в промежутке между двумя мировыми войнами [24].
Изучение российской военной эмиграции в отечественной историографии только начинается. В Советском Союзе и России лишь несколько авторов серьезно обращались к этой теме [25]. К ним можно отнести Л. К. Шкаренкова и коллектив авторов Российского государственного гуманитарного университета, исторического факультета МГУ и Института российской истории РАН (руководитель Е. И. Пивовар). Работа Л. К. Шкаренкова "Агония белой эмиграции", трижды изданная московским издательством "Мысль", наиболее полно представляет путь российской военной эмиграции, пройденный с момента Октябрьской революции и до конца второй мировой войны, однако исполнена негативного подхода к ней. Учебное пособие "Российская эмиграция в Турции, Юго-Восточной и Центральной Европе 20-х годов (гражданские беженцы, армия, учебные заведения)" (М., 1994), подготовленное авторским коллективом под руководством Е. И. Пивовара, отличает насыщенность статистическими данными и широкое использование архивных материалов ГАРФ.
В 1998 г. Институтом военной истории Министерства обороны Российской Федерации, Федеральной службой безопасности РФ и Службой внешней разведки РФ был подготовлен к печати первый том (в 2-х книгах) 10-томного труда "Русская военная эмиграция 20-х - 40-х годов. Документы и материалы". Всего в основной текст 1-го тома, озаглавленного "Так начиналось изгнанье" (Кн. 1. Исход; Кн. 2. На чужбине) вошло 306 документов. В основном это документы оперативно-распорядительные и отчетно-информационные: приказы, распоряжения, аналитические записки, справки, донесения. Они отражают предысторию поражения белых армий на северо-западе, западе и юге России, исход российских военных эмигрантов за границу, деятельность антибольшевистских эмигрантских организаций, противоборство спецслужб Советской России с соответствующими органами эмиграции, процесс возвращения части эмигрантов на родину. Характер составивших том документов объясним задачами органов, продуктами, деятельности которых они являются. Так, Центральный архив Службы внешней разведки РФ, документы, из фондов которого использованы при подготовке книги, вобрал в себя материалы созданного в 1920 г. Иностранного отдела ВЧК при НКВД РСФСР, одной из главных задач которого было противодействие белоэмигрантским военным центрам. Очевидно, что публикуемые в томе документальные источники могут послужить добротной основой последующих научных исследований.
Говоря о крупных справочных и документальных изданиях, подготовленных современными российскими историографами эмиграции, нельзя не назвать книгу, вошедшую в число бестселлеров 1997 г. и вызвавшую большое число отзывов в печати. Это энциклопедический биографический словарь "Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть ХХ века" (под общ. ред. В. В. Шелохаева, М.: РОССПЭН, 1997). Идея проекта родилась еще во второй половине 1950-х гг. у русских деятелей культуры в Париже. Для его реализации был образован комитет под председательством кн. Н. С. Трубецкого (позже комитет возглавил гр. С. М. Толстой). "Золотая книга" задумывалась не только как справочное издание, но и как "Книга памяти" ("никто не забыт"). Однако проекту, вследствие "непредвиденных затруднений", так и не суждено было состояться. Неудача с изданием "Золотой книги" отчасти была компенсирована выходом капитальной работы П. Е. Ковалевского "Зарубежная Россия: История и культурно-просветительская работа русского зарубежья за полвека (1920 - 1970)" (Париж, 1971; доп. выпуск - 1973), и поныне остающейся одной из лучших книг по истории российской эмиграции.
Территориальные рамки работы охватывают широкую территорию расселения российской эмиграции за рубежом, включая страны Европы и Америки.
Хронологические рамки. Хронологические рамки исследования определены нами с конца XIX века, когда начался процесс эмиграции из России и до XX века, когда он принял широкий размах.
Структура работы состоит из введения, трех глав, пяти параграфов, заключения, примечаний, списка использованных источников и литературы.

Копилка людских воспоминаний содержит немало свидетельств. Отрадно, что журналистский к ним интерес не опоздал: многие участники событий еще живы. Публикация Владимира Скосырева из "Известий", перепечатанная "Иммигрантами" [59] под заголовком "Где ты, Стась Орловский?", раскрывает историю депортации советскими властями жителей оккупированных СССР осенью 1939 г. восточнопольских земель. Руководство СССР решило очистить ставшие пограничными с Германским государством районы от "нежелательного элемента". В нескольких газетных столбцах перед читателем развертывается история семьи Орловских, оставивших СССР в 1943 г. с польской армией генерала В. Андерса, а ныне англичан.
Еще один такой "частный случай", взгляд непосредственного участника событий - автобиографическая повесть украинца Петра Николаевича Палия, советского офицера, попавшего в 1941 г. в немецкий плен. О нелегких нравственных и психологических поисках путей борьбы против двух политических систем, созданных Гитлером и Сталиным, о событиях, приведших героя повести к вступлению в Русскую освободительную армию, рассказывает эта книга [60]. Издание является третьим выпуском в серии материалов по истории Русского освободительного движения (под общ. ред. А. В. Окорокова).
По утверждению автора повести, история майора Шегова, героя первой части - "Военнопленный № 7472", и второй - "Оловянные солдатики", типична для тысяч добровольцев РОА от генералов до рядовых. В повествовании нет ни слова выдумки или "косметических литературных прикрас", все действия, события и случаи точно соответствуют действительности по месту и времени. Так же и все действующие лица и участники событий - настоящие живые люди. Конечно, книга не является и не претендует быть историческим исследованием феноменального события рождения, деятельности и гибели Русского освободительного движения в годы войны. Это не взгляд историка "сверху вниз", когда многое видно, понятно и проверено последующими годами. Книга ценна именно взглядом "снизу вверх" из самой гущи загипнотизированных идеей борьбы с большевизмом людей, ограниченных в своем понимании происходящих событий солдатским положением.
Бытует мнение, что "вторая" эмиграция не оставила следа в истории культуры российского зарубежья. Это не так. Причины же мифа видятся в постоянном замалчивании подлинной истории тех событий. Знание, пришедшее через годы, убеждает в обратном.
Судьба П. Н. Палия. Репатриации избежал. В 1948 г. переехал в США. В 1962 г. окончил Калифорнийский университет. Работал в авиастроительной фирме, где до выхода в отставку занимал должность старшего инженера-исследователя. В 1973-76 гг., как специалист, принимал участие в переговорах с СССР по вопросам авиастроения. Девять раз ездил в Советский Союз. Активно занимался общественной деятельностью. Дважды избирался старостой прихода Свято-Богородитского храма, вице-президентом Благотворительного фонда Веры Джонс. Являлся одним из организаторов Русско-американского культурно-просветительского общества. Четыре года являлся его вице-председателем, затем - пять лет - председателем его правления. Участвовал в создании журнала "Калифорнийский вестник". Автор ряда книг и статей в русских эмигрантских изданиях: "Новый журнал", "Вече", "Русская жизнь", "Новое русское слово", "Русская мысль" и др.
Петр Палий, Татьяна Фесенко - два имени, оставившие след в культуре зарубежья. И они не одни.
Н. С. Фрейнкман-Хрусталева и А. И. Новиков называют несколько поистине ярких имен представителей "второй волны" [61]. Это русские философы и литературные критики Р. В. Иванов-Разумник и С. А. Аскольдов, поэт Иван Елагин, литературоведы Людмила Фостер и В. Марков, литераторы О. Анстей, Б. Филиппов, Д. Кланевский, В. Юрасов и Б. Ширяев.
"Вторая волна" не затерялась и не ушла "на дно". Это ею был основан Союз борьбы за освобождение народов России (СБОНР) - политическая организация, вступившая на путь открытого непримиримого противостояния сталинской системе. Это ею была создана Русская библиотека в Мюнхене, ставшая очагом русской культуры в Германии конца 40-х гг. Это ее представители организовали церковные приходы, оказывая столь необходимую в то время духовную помощь всеми преследуемым людям. Это они создали крупнейшее из когда-либо существовавших в эмиграции научное и издательское учреждение - Институт по изучению истории и культуры СССР в Мюнхене, просуществовавший до 1972 г. Музей русской культуры в Сан-Франциско, Музей общества "Родина" в Лейквуде - это также заслуга "второй" эмиграции.
Во многом благодаря стараниям Николая Александровича Троицкого - инженера, архитектора, ученого в довоенном Советском Союзе, пленного-окруженца во время войны, одного из наиболее близких Власову людей, продолжателю дела Освободительного движения в послевоенные годы, автора книги "Концентрационные лагере СССР", осуществилось издание в 1997 г. в Москве второго выпуска серии "Материалы к истории русской политической эмиграции" [62]. Цель серии - введение в научный оборот новых, неизвестных материалов по истории эмиграции. Второй выпуск раскрывает судьбы представителей второй послереволюционной эмиграции, ее историю и чаяния. Среди авторов - видные политические и общественные деятели "второй волны" Ф. М. Легостаев, Н. А. Троицкий, Д. В. Константинов, К. Ф. Штеппа, профессор офтальмологии Нью-Йоркского университета Е. Т. Федукович, заведующая русским отделом библиотеки Бингамтонского университета В. Г. Фурсенко. Не является посторонним в сборнике и американский ученый-историк, политолог и социолог Ю. Л. Фишер, многими нитями связанный с Россией и российской эмиграцией. Завершает сборник очерк российского автора, руководителя Общественного исследовательского центра "Архив РОА" А. В. Окорокова. В Приложении 1 публикуются документы из архива Н. А. Троицкого, переданного в 1993 г. в ГАРФ. Приложение 2 являет собой перечень известных составителям на момент выхода сборника публикаций по теме выпуска, за 1990-96 гг.
Материалы, вошедшие в сборник, не следует понимать как исследования истории "второй" эмиграции. В подавляющей части это - источники для такого исследования: воспоминания, документы из истории Освободительного движения, философско-идейное наследие эмигрантов "второй волны". Содержание оправдано вышеприведенным названием серии, в которой увидел свет сборник: материалы к истории русской политической эмиграции.
Все вышеуказанное позволяет заметить, что умножение знания по истории "второй" эмиграции в настоящий период происходит в основном за счет переиздания, перепечатки публикаций давних лет и либерализации доступа к ранее вышедшим. Выстраивание полной и целостной картины "вливания" эмигрантов "второй волны" в российскую зарубежную диаспору еще впереди. Необходимо исследовать ее адаптацию к зарубежью, изучить реакцию на нее "свободного мира", взаимоотношения с эмигрантами первой и третьей "волн", вскрыть причины реэмиграции многих советских граждан из послевоенной Европы в страны Нового света (Австралию, Канаду, США), смещения туда же центров российского зарубежья. Представляется, что существенную роль в объективном освещении истории этой политической эмиграции должен сыграть Общественный исследовательский центр "Архив РОА" А. В. Окорокова. Необходимо остановиться на причинах угасания ее политической жизни. "Непаханную целину" представляет собой изучение культурной жизни первосоветской эмиграции, сохранения и пополнения ею интеллектуального и духовного наследия предыдущей "волны", процесса передачи культурной "эстафетной палочки" последующим эмигрантам. Верится, что "вторая" эмиграция - это богатейший пласт, способный принести немало сюрпризов неравнодушному к ней исследователю.
3.2 Исследования о различных этнических группах
российской эмиграции
3.2.1 Еврейская эмиграция
Лишенная снобизма, великая русская культура последовательно впитывала в себя все лучшее, что она получала извне (вначале от Греции и Византии, а в Новое время - из Европы) и от собственных инородцев. В числе последних особое место заняли евреи. Их необыкновенный сплав идеализма и практицизма, инициативность и трудолюбие оказали русской культуре большую помощь. Евреи вложили в нее свой интеллект и свою душу. И не могли не оказать определенного влияния на эту культуру.
Изучение участия евреев в культуре самой России вошло в традицию. Специальной обобщающей литературы об их роли в становлении и развитии русской культуры за рубежом до недавнего времени не существовало. Именно этими мотивами руководствовался врач и литератор М. Пархомовский, приступая к изданию сборников "Евреи в культуре Русского Зарубежья" [63], в серии которых с 1992 г. в Иерусалиме вышло пять томов.
Первый (1992) и второй (1993) тома посвящались межвоенному периоду 1919-1939 гг. Третий (1994) и четвертый (1995) в основном содержали материалы, относящиеся к периоду второй мировой войны и послевоенному времени. Однако редколлегия, хотя и продолжила придерживаться деления серии на заявленные периоды, в III томе поместила довольно много материалов о предшествующем времени, объяснив это тем, что о Золотом веке русской эмиграции известно несколько больше, тогда как культурологическая литература о 1939-60 гг. еще не сложилась, а круг деятелей этой культуры понес огромные потери. Особенно мало известно о творчестве в начальный период второй эмиграции в лагерях для перемещенных лиц. По-видимому, мало соответствующих документов. По мнению редколлегии, вероятно также, что межвоенную эпоху легче осмыслить, чем более позднее время.
В книгах публикуются статьи, воспоминания, письма, архивные документы, связанные с жизнью, творчеством и общественной деятельностью русских евреев, оказавшихся во Франции и Китае, США и Палестине (Израиле), Польше и Италии, Латвии и Чехословакии. О содержании томов серии поможет составить представление рубрикация первого сборника: 1) писатели, поэты, критики; 2) книжное дело и периодика; 3) архивы и мемуары, 4) деятели искусства, шахматисты; 5) общественные деятели и меценаты.
Авторы публикаций и члены редколлегии сборников - писатели, литературоведы, философы, журналисты, историки, искусствоведы, мемуаристы Израиля, России, Франции, Англии, США, Канады и других стран.
На личные средства составителя, главного редактора и издателя названных сборников, М. Пархомовского, было основано новое продолжающееся издание, заменившее собой предыдущее,- серия "Русское еврейство в Зарубежье", более широкая по тематике, в которую входят статьи о литературе, науке, книжном деле, периодике, изобразительном искусстве, музыке, общественных деятелях, мемуары и архивы. При этом насколько можно судить по первой книге (Иерусалим, 1998. 480 с.), в отличие от предыдущей серии русские евреи стали предметом изучения независимо от их роли в российском зарубежье: среди персонажей сборника - и вернувшиеся к традициям отцов и иудаизму, и ассимилировавшиеся в американской, французской или английской культуре.
Чтобы дать представление о содержании первого тома, назову несколько его статей. Статья А. Клементьева (Париж) посвящена переписке одного из ведущих общественных деятелей российского зарубежья М. Вишняка. А. Лоран и П. Гурвич (Франция) пишут об участниках знаменитого в начале века "Русского трио", знакомившего слушателей с русской музыкальной культурой. О. Коростелев (Москва) рассматривает основанный М. Винавером в Париже литературный журнал "Звено" (1923-1928 гг.) [64]. Б. Хазанов (Мюнхен) пишет об общественно-политическом журнале "Страна и мир" (1984-1992) [65]. Три статьи посвящены художникам. Э. Зальцберг (Канада) пишет о Л. Пастернаке (отце поэта), Л. Латт (Израиль) - о Б. Рыбаке, а С. Голлербах (США) - о Л. Ламе [66]. В разделе "Книжное дело и периодика" Л. Юниверг (Израиль) рассказывает о владельце московского, а потом и берлинского издательства "Геликон" А. Вишняке [67].
Выход сборника не остался незамеченным: в газете "Русская мысль" Семеном Чертоком из Иерусалима опубликован информационный материал преимущественно апологетико-рекламного характера [68] Но есть в статье и информация иного рода - сведения о численности эмиграции российского еврейства за различные отрезки времени с погромов 1881 г. до наших дней. Однако невозможно понять принцип, в соответствии с которым С. Чертоком осуществлена разбивка этой эмиграции на определенные этапы. Ее отсчет С. Черток начинает с погромов 1881 г., тогда как история российского еврейства берет начало в 1799 г. - дате первого раздела Польши, и было бы ошибочно не предположить, даже зная о слабом развитии миграционных процессов в России первой трети XIX в. и о том, что по существу право на эмиграцию было предоставлено царской властью лишь в 1905 г., что ранее указанной Чертоком нижней даты переселения евреев за российские рубежи не существовало. Так, С. И. Брук приводит данные о том, что хотя еврейская эмиграция была разрешена властью в 1880-м, в пореформенные два десятилетия 1861-80 гг. евреи наряду с поляками и немцами составляли костяк 575-тысячной российской эмиграции [69]. Первая послереволюционная "волна" у С. Чертока подразделена на две: 1918-1922 гг. и 1923-1937 гг. Вероятно, это сделано с целью показать резкий спад в численности еврейских эмигрантов, наступивший после полной победы Советской власти. Невозможно понять, чем обусловлено установление верхней временной границы. Более логичным было бы датировать ее 1939 г., учитывая фактор первой мировой войны, так, как это было сделано самим С. Чертоком в отношении первого из выделенного им этапов: 1881-1914 гг. Черток не приводит данные о военном (1939-1945) и послевоенном периоде и называет только общую численность покинувших СССР-СНГ евреев за последние 30 лет (1969-1999 гг.). Этот период целесообразно было бы подразделить на два: от начала, а не с конца 1960 гг. до первой половины 1980-х гг. (дата обусловлена запретительными мерами со стороны советского руководства), и с 1888 г. (ухудшение социально-экономической обстановки в стране, нарастание межэтнических конфликтов) до наших дней.
Пробел в информации С. Чертока об эмиграции евреев из СССР в годы второй мировой войны восполняет статья Павла Поляна "Скрывшие свое имя: Советские евреи, спасшиеся на территории Третьего Рейха" [70]. Если принять во внимание причины и характер миграционных процессов в СССР в 1939-45 гг., то можно признать допустимым вводимую П. Поляном синонимичность понятий, используемых для указания направлений советской эмиграции: "территория Рейха" и "территории вне пределов СССР". Можно согласиться и с предложенной автором методикой подсчета численности советских евреев, оказавшихся в Германии. Заслуживают внимания сведения о структуре их совокупности. Но, собственно, отнюдь не изложение этих данных было целью публикации П. Поляна: они лишь предваряют основанный на архивных и мемуарных свидетельствах разговор о путях, которыми советским евреям из числа военнопленных и увезенных в Рейх гражданских лиц (представители именно этих двух категорий составили основную массу еврейской эмиграции указанного периода) удалось спасти свою жизнь.
По мнению С. Чертока, мы являемся свидетелями конца двухвековой истории российского еврейства. С этим прогнозом солидарен М. Пархомовский, полагающий, что в массе своей евреи-эмигранты перейдут в культурную среду прародины [71].
Быть может, ожиданием смерти этого этнокультурного явления объяснимо то, что сегодня оно оказалось в центре внимания исследователей. Так, в декабре 1998 г. в Париже прошла международная конференция, посвященная русско-еврейскому Парижу в период между двумя войнами (с середины 1920-х гг. Париж приобрел статус центра русской культуры, соответственно, и культуры русско-еврейской). Она была организована парижским Институтом славяноведения и Группой по изучению русской эмиграции при участии Иерусалимского университета. В конференции приняли участие ученые и специалисты из Франции, Израиля, России и США, было прочитано 20 докладов. Готовится к печати сборник материалов конференции, один из которых - доклад Л. Мнухина "Русско-еврейский Париж в первые послевоенные годы" - с некоторыми сокращениями публикуется "Русской мыслью". По признанию Л. Мнухина, говоря о русско-еврейском Париже, он рассматривает лишь участие евреев в научной и культурной жизни русской эмиграции. Тема участия русских в истории еврейской колонии в Париже еще ждет своих исследователей.
Статью Л. Мнухина следовало бы назвать панорамой. По всей вероятности, главной задачей автора было максимально полное перечисление разнообразных общественных организаций русско-еврейских эмигрантов, функционировавших в Париже 1945-47 гг., фамилий их деятелей и сфер, в которых они пытались себя реализовать. И если цель доклада состояла в том, чтобы показать масштабность общественно-культурной жизни русско-еврейского Парижа, то Л. Мнухину это удалось.
После второй мировой войны центр русско-еврейской культуры переместился в Нью-Йорк, однако авторы известных мне публикаций о наших соотечественниках в Нью-Йорке рассматривают еврейских эмигрантов без акцента на их этнические корни и не как носителей особой, специфической культуры, поэтому эти статьи не включаются мною в настоящий обзор.
Нынешняя (конец 1980-х - 1990-е гг.) большая "волна" эмиграции увлекла значительную часть русских евреев в Израиль, и выделение особых свойств, качеств этой алии (так в Израиле называют потоки репатриантов), указывающих на ее "русскость" - характерная черта ряда публикаций. Среди них отмечу статью Захара Гельмана "Кто боится советских евреев в Израиле?" [72]. Ее известная публицистичность оправдана размещением на страницах крупнейшей общенациональной газеты. Между тем широта постановки проблемы: в чем кроются причины неприятия уроженцами Израиля русскоязычной алии и какие фракции и силы общественного спектра и государственных структур являются выразителями или проводниками анти-"русских" настроений, при заявленной (и возможной) многоплановости ее разработки (исторический, демографический, социологический, политологический, психологический и другие аспекты) позволили бы автору, прояви он такое желание, придать материалу академичность и опубликовать его в научном издании.
При чтении статьи 3. Гельмана необходимо обратить внимание на помещенную ниже информацию ИТАР-ТАСС: для отслеживающих динамику еврейской эмиграции из СССР-СНГ будут интересны приводимые здесь цифры за 1989-97 гг.
В последние годы появляются материалы по проблемам культурной, экономической и политической адаптации русских евреев к условиям жизни в избранных для эмиграции странах. О первых двух аспектах процесса (на примере Израиля и США) - материал А. Негродова "За морем телушка - полушка, да рубль перевоз" [73].
Русскоговорящие иммигранты - реальная и влиятельная сила Еврейского государства. Поэтому в преддверии выборов весны 1999 г. в Кнессет в прессе появилось немалое число публикаций, характеризующих политическую жизнь израильского общества через призму русскоязычного фактора. Среди материалов на эту тему назову статьи З. Гельмана "Израиль: охота за голосами "русских" и "Эхуд Барак - на четверть русский наш премьер", публикацию С. Чертока "Израиль: предвыборная борьба на "русской улице" [74]. Как явствует даже из названий, статьи подготовлены в политологическом ключе и публицистичны. Эти материалы целесообразно отнести к истории политической адаптации русских евреев в эмиграции.
Таким образом, имеющаяся сегодня литература о русских евреях содержит сведения о хронологии эмиграционных потоков, их численности, географических центрах рассеяния каждой из "волн", культурной, политической и экономической адаптации еврейских переселенцев, вкладе русских евреев в мировую культуру и науку. Среди всех национальных эмиграций с территории России в истории эмиграции еврейской, пожалуй, сегодня менее всего "белых пятен".
3.2.2 Историография эмиграции русских немцев