Дети и детство в современной русской литературе

Введение
Раздел I. Откуда появляются сказки
Раздел II. Когда есть мечта
Раздел III. Детские фантазии и выдумки
Заключение
Список использованной литературы

Дети и детство в современной русской литературе

Это был тощий, стриженный под машинку парнишка в обвисшем свитере, латаных штанах и подшитых, огромных, как ведра валенках.
Лешка по натуре был скептикком. Он смотрел всегда на окружающих с иронической ухмылкой. Ко всему хорошему он относился с недоверием и давать ему текст для критического разбора было как-то тяжело.
Однако пришлось воспользоваться именно его мнением по поводу написанного и автор терпеливо ждал своей участи быть непонятым.
Но автор вздрагивал. И в этот вечер, а потом еще и целый день.
Лешка учился во вторую смену, поэтому несчастный литератор ждал, когда мальчик явится из школы и вынесет свой приговор по поводу этого сочинения.
Этот мальчик Лешка после прочтения романа про пиратов стал относиться к автору с уважением.
Надо ли говорить, как автор возликовал.
Вдохновленный массовым признанием, автор склепал новую тетрадку и сел писать свой новый роман.
«Однако дело двигалось хуже. Помню, что я пытался сочинить историю простарого капитана, который попал в плен к индейцам и подружился с малышкой – сыном индейского вождя…
У меня не получалось описание американского берега, к которому капитан приплыл на своем корабле.
Я мучался. Тетрадка была исчеркана, я сделал другую, но это не помогло.
Самое скверное, что целыми днями я думал только о своей новой книжке. Ни о чем другом!
Тогда я впервые понял, что писательская работа – совсем не мед».
Поэтому нужно было заняться совершенно новым делом, например, смастерить маленькое судно и пытаться отправить его в первое плавание. Это была хорошая идея.
«И через несколько минут я кухонным ножом (тем же, которым чинил карандаш для «Острова Привидения») обрабатывал мягкую коричневую кору, стараясь заострить нос будущего брига «Робинзон».
Потом я вколотил в корабельный остов две лучинки-мачты и воткнул в корму руль из толстого бритвенного лезвия «Стандарт».
В этот момент пришла на обеденный перерыв мама. Ботинок она так и не получила, но купила на толкучке резиновые сапоги. Почти новые, только с двумя аккуратными заплатками. Они пришлись мне в самую пору (правда, пришлось надеть еще толстые носки и отогнуть голенища).
Скорее на улицу! Туда, где сияют просторы весенних морей!
Но сначала надо было оснастить «Робинзон» парусами.
Подходящей бумаги под руками не оказалось, и я без всякого сострадания пустил на марсели и брамсели тетрадку с «Островом Привидения»…
Как ни странно, мой кораблик оказался быстроходнее других. Он лихо резал носом воду и прекрасно держался на курсе. Может быть, это действовал бритвенный руль.
Но, скорее всего, причина в том, что паруса моего брига были особенные.
Видимо, они сохраняли в себе силу моего вдохновения, силу тех морских ветров, которые шумели на страницах моей первой книжки…
Даже Лешка снисходительно признал первенство моего брига «Робинзон» (напомнив, что именно он, Лешка, добыл для него кору на соседской поленнице).
Счастливый, забывший о времени, я до вечера метался по берегам огромной синей лужи.
Я радовался морской жизни: сверканию солнца, теплому ветру, парусам и крикам веселых капитанов…
Я ничуть не жалел о порванном романе и был уверен, что напишу еще много книг. А пока я отправлял свое удачливое суденышко все в новые и новые рейсы…
За этим делом и застала меня мама, когда вернулась с работы.
…Помню очень ясно, как я стою коленками на шатких досках деревянного тротуарчика, а по воде, отразившей чистое небо, убегает к далекому берегу бриг «Робинзон».
Мама терпеливо ждет. Она понимает…
Она всегда понимала меня.
Мои игры, мои стихи, мои тайны и мою странную привязанность к парусам. Именно ей посвятил я книжку о первых кораблях своего детства.
…Только подожди, мама, не торопи меня с улицы домой, пока мой кораблик не приткнулся к дальнему берегу. Пока впереди есть еще пространство синей чистой воды…».
Этот рассказ Владислав Петрович посвятил своей маме.
Тема материнства и детства – одна из ключевых в творчестве детских писателей.
Автор хочет сказать каждому ребенку, что про родителей нельзя забывать.
И поэтому в конце своего произведения он ввел образ матери, которая заботилась и понимала своего сына. Ведь без ее поддержки и одобрения никогда не станешь настоящим писателем.
Мама не просто появляется в конце произведения Владислава Крапивина.
Мама – это тот человек, который находится рядом с ее ребенков не только в момент его рождения и воспитания.
Мама – это светлая память о тех днях беззаботного детства, которые всегда запоминаются на всю жизнь.
Мама – это настоящий защитник, верный друг и союзник в любой жизненной ситуации.
Раздел II. Когда есть мечта
Многие современные детские писатели рассказывают нам о трудностях жизни детей, о их проблемах во взаимоотношениях со сверстниками. Владислав Крапивин, напротив, писал свои сказки, рассказы, повести и романы о тех мальчишках и девчонках, у которых есть мечта, какая-то цель, к которой они стремились.
Одно из его произведений называется «Баркентина с именем звезды». С одной стороны это повесть, а с другой – сказка.
Здесь вдруг появляется говорящий лягушонок Чип, который, так же, как и главный герой Мальчик, хочет отправиться в далекие жаркие страны, где обитают дикие звери и никогда не бывает зимы.
В начале повествования автор дает нам расшифровку названия Баркентина.
«Не правда ли чудесное название! Баркентина – это большое морское парусное судно, имеющее не менее трех мачт… Фок-мачта всегда вооружена только прямыми парусами, все остальные мачты-сухие, т. е. Несут лишь косые паруса».
Начинается произведение очень обыкновенно, как простая история или русская сказка: «Жил-был Мальчик. Очень обыкновенный. Светлоглазый и чуть веснусшчатый…
В комнате Мальчика на стене висела синяя Карта Всех Морей и Океанов. А на письменном столике, рядом с пластмассовым стаканом для карандашей, стоял кораблик из коричневой сосновой коры, с бумажными парусами.
…Потом родители Мальчика переехали в другой город. И Мальчик, разумеется, переехал. Карту он привез с собой, а кораблик сломался по дороге, и его незаметно выбросили».
Мальчик мечтал быть моряком дальнего плавания. Родители не думали об этом и не были в восторге от идей сына. Отец, конечно же, не знал о том, что его сын по темному силуэту на светлой воде уже мог легко отличить сухогрузное судно от рефрижератора, что купленные для школы тетради он изрисовал схемами барков и фрегатов и на каждом из рисунков мог с точностью показать, где какой стоит парус, и сказать, как он называется.
Мечты были разные и о путешествиях и о походе в Южные моря. «Там Аф-р-рика… Там пр-ри-ключения. Кор-раловые острова. И там тепло. Там не надо спать зимой…». Там неизведанные и безлюдные пространства.
Яркая звезда уже давно светила над мачтами. Мальчик любил эту звезду и знал ее певучее название. Он слышал где-то, что у каждого моряка должна быть своя звезда, и выбрал себе эту. Она была теплая и ясная, как маленькое солнышко.
«Эта Звезда была громадным огнедышащим шаром, чужим неизученным солнцем, которое висело в далекой от нашего Солнца черной пустоте. Может быть, вокруг этого ослепительного шара летали голубые и зеленые свои шарики-планеты».
Потом Мальчик увидел настоящий парусник.
Иногда у него и у его друга лягушонка Чипа созревал план сбежать из города в неизведанные земли, о пронзительно-синих глубинах дальних морей, где спят жемчужные раковины и затонувшие корабли, об удивительных рыбах, похожих на птиц, и громадных морских черепахах, о берегах, где шелестят пальмы и греются на солнце львы.
Вскоре шхуна, на которую всегда смотрел с восхищением мальчик сгорела.
Ребенок хотел понять, почему только в сказках бывают чудеса? Однажды мальчик получил посылку от старого моряка Мартыныча, который неожиданно прислал ему письмо и подарок.
Мартыныч писал: «А самый лучший кораблик я сделал для тебя, Мальчик. Паруса я смастерил из тонкой блестящей жести. Мне принесли ее ребята, они сделали из этой жести красные фонарики и цепи для школьной елки. А корпус я выстругал из куска шпангоута нашей баркентины…»
Мальчик шел по набережной, все дальше уходя от одинокого фонаря. У него слегка озябли пальцы, но он крепко и бережно держал у груди кораблик, потому что иногда даже самые маленькие мечты сбываются.
Иногда дети смотрят на ночное небо и загадывают желания, которые обязательно должны сбыться.
Один из рассказов Крапивина называется «Альфа Большой Медведицы». Этот рассказ о мечтах многих детей, побывавших в детском лагере увидеться снова.
К сожалению, в настоящее время, многие подобные лагеря уже давно не существуют или находятся не в лучшем состоянии. И дети вынуждены скитаться по дворам в одиночестве. В современном мире дети уже практически перестали ходить в детские сады, ездить в лагеря. Школьники общаются только по интересам.
Автор пытается сказать современным девчонкам и мальчишкам, что настоящую дружбу никогда нельзя уничтожить. Она должна быть.
В повествовании ребята постоянно собирались у костра, особенно вечерами и пели песни.
Наступил вечер прощания, все должны были разъехаться по разным городам. Поэтому они решили, что будут постоянно вспоминать друг друга и переписываться, смотря на звезды.
«Но Алька знает: если вдруг найти волшебные слова и, разбежавшись, взлететь высоко-высоко, то увидишь берег, усыпанный точками. Будто это и не берег, а море, и в нем отразились звезды.
А в настоящем море звезды не отражаются, там находилась волна. Там стригут темноту громадными голубыми ножницами пограничные прожектора».
О чем пели ребята в лагере, только одному Крапивину было известно.
Самым главным в этой жизни была постоянная радость и ощущение товарищества.
Один из героев Алька даже написал стихи:
Я не знал, я не думал, что это так здорово:
В этом солнечном мире так много и дружбы, и силы.
Ведь сейчас бы могли своротить даже горы мы,
Если б только друзья нас об этом просили…
Интересны последние часы детей перед расставанием. Все они плакали и думали о завтрашнем дне.
«Завтра кому в Москву, кому в Хабаровск, кому в маленькую Покровку, Тюменской области. Димке – в Волгоград, Альке – в Свердловск, Свете – в Минусинск…».
Автор мечтал, что когда-нибудь (и, может быть, уже скоро) люди придумают карманные видеофоны, чтобы в любую минуту, когда захочешь, можно было говорить с другом, увидеть его лицо.
Крапивин писал, что все понимали, что, может быть, никогда больше не увидят друг друга…
Писатель считал, что именно настоящими друзьями становятся в лагере.
«Может быть, в такую минуту тебе опять станет грустно, только в грусти твоей не будет горечи. Потому что ты знаешь: на свете очень много хороших людей, твоих товарищей. Одни – близко, другие – далеко.
Тех, кто далеко, ты не можешь увидеть, не можешь улыбнуться им, но в радостные дни, когда вы были вместе, вы подарили друг другу очень многое. Вы подарили друг другу ощущение крепкого пионерского братства. Братства смелого, чистого и боевого. Это – на всю жизнь.
Ведь недаром ты, Алька, в прощальной лагерной стенгазете написал такие строчки:
Ты уедешь вечером поздним,
Я – пораньше. Время спешит.
Но оставим мы в нашей Звездной
Навсегда частицу души.
До свиданья, товарищ. Пора мне.
Жаль, что смена так быстро прошла.
Огонек орлятского пламени
Пусть не гаснет в твоих делах…
Главное – чтобы не гас.
Скорее всего дети плакали перед расставанием.
Автор хотел немного сказать о мальчишеских слезах. Считается, что настоящие мальчики плакать не должны. Никогда. Многие об мальчишеских слезах говорят неохотно. Но, по этому поводу иногда возникают сомнения.
Слезы могут литься рекой.
Если большое горе, или отчаянная боль, или нестерпимая обида, душа не выдерживает, и ничего тут не поделаешь. Иногда и взрослые люди плачут, а не то, что мальчишки. И глупо им говорить: «Как тебе нестыдно…»
Стыдно реветь от трусости. Стыдно слезами выпрашивать модные штаны, велосипеды и игрушки или всякое другое барахло.
Противно, когда люди пускают слезу от пустяковой царапины или оттого, что им не дали денег на кино или мороженое.
Но яростные слезы из-за несправедливостей! Из-за тех горечей и обид, которые во все века терпели во всем мире мальчишки!
Кто посмеет их осудить? И куда денешься, если этих слез было очень много.
А если составить список всех взрослых, которые виноваты в этих слезах, то не хватит ни чернил, ни бумаги на всей планете.
Проблемы детского общения здесь затронуты очень глубоко, так как сейчас уже практически не осталось настоящих друзей, в основном отношения даже между детьми становятся непостоянными.
Критик Б. Минаев говоря о детских книгах упомянул, что у крапивина дети глубоко страдающие. Переживающие глубокие потрясения. Попадающие в дико сложные ситуации.
Критик пытался сказать, что сочинения Владислава Петровича очень сложные в психологическом аспекте.
И если пытаться выразить эту проблему одним словом, то можно сказать – это литература «сиротская».
Но неужели в этой литературе нет смеха и каких-то положительных эмоций?
Но критик Минаев, наверное, был прав.
Конечно же термин «сиротская» не совсем подходит к нашей литературе, но бед и несчастий в ней достаточно…
Только разве виноваты в этом дети?
Разве виноваты писатели, которые хотят правдиво показать жизнь российских детей, от горьких тем не уйти. Ведь многие герои произведений мечтают или сочиняют от одиночества.
Как уйдешь от того, что детей бьют? Бьют детей постоянно: дома, на улице, в школе.
Почему дети становятся раздражительными и перестают общаться со сверстниками?
Потому что в основе ребячьего гнева не пресловутая «немотивированная агрессивность подростков», а тоска.
Тоска по нормальной детской жизни, в которой у тебя есть добрый дом, материнская и отцовская любовь и ласка, понимание заботливых и любящих тебя людей и уверенность, что никто у тебя это не отнимет.