Масонство в России.

Оглавление


Введение
1. Масонство в России
Заключение
Список использованной литературы

Масонство в России.

Только в 1782 г. испуганная ростом влияния немецких масонов, Екатерина II запрещает их ложи и изгоняет из своего окружения Панина, Елагина и других. Масоны уходят в подполье, чтобы вновь начать активно действовать в краткое царствование императора Павла.
Известны слова Пушкина об императрице Екатерине II: «Конец ее царствования был отвратителен... Все негодовали; но воцарился Павел, и негодование увеличилось... Царствование Павла доказывает одно: что и в просвещенные времена могут родиться Калигулы»6. Однако возвращенный Павлом из сибирской ссылки поэт и масон А.Н. Радищев назвал эти времена иначе и, как представляется, точнее: «Столетье безумно и мудро». Таков был и наш доморощенный Калигула, сын великой Екатерины, умный, просвещенный и добрый человек, загнанный бесчеловечной русской историей в тупик политического безумия и истерической тирании, самый одинокий, несчастный и непонятый деятель XVIII столетия.
Время для благотворного кризиса русского масонства было в целом благоприятное, хотя и смутное. Ведь новый император Павел I сначала благожелательно относился к масонам, освободил арестованных («Невинность сам освобождает», - восторгался в благодарственной оде масон М.И. Невзоров), вернул сосланных, призвал на государственную службу И.В. Лопухина и И.П. Тургенева, сделал фельдмаршалом виднейшего розенкрейцера Н.В. Репнина, разрешил (с оговорками) деятельность лож и капитулов.
Все это не было случайностью или неожиданностью для ордена, ибо покровительствовал ему посвященный в его тайны, «более чем кто-либо из царей связанный невидимыми нитями с масонством» (С.П. Мельгунов). Ведь при жизни императрицы маленький оппозиционный двор цесаревича Павла Петровича стал настоящим масонским гнездом, где все решали наместный мастер Великой провинциальной ложи России и вице-канцлер граф Никита Иванович Панин и его преданный секретарь и соавтор конституционных «прожектов» Д.И. Фонвизин, собирались И.Ф. Богданович, Д.С. Бортнянский, В.И. Баженов и другие вольные каменщики.7 Даже придворные врачи и учителя музыки и других наук были сплошь немцы и сплошь масоны из циннендорфианских лож барона И. фон Рейхеля. Не найдены пока несомненные архивные свидетельства о вступлении великого князя Павла Петровича в орден вольных каменщиков, но, по всей видимости, введение его в ложу состоялось в Европе или России. В уникальной коллекции древностей, собранной псковским купцом Ф.М. Плюшкиным, имелись подлинные масонские знаки Павла I. Именно их мы видим на «масонском» портрете царя, опубликованном Т.О. Соколовской. Во всяком случае, к русским масонам он после коронации публично обратился как «брат».
Очевиден огромный и вполне доброжелательный интерес будущего императора к масонству, его философии, эстетике и практической этике. В ордене состояли прусский король, литератор и музыкант Фридрих Великий, которому Павел с детских лет поклонялся и подражал, и несчастный и простодушный Петр III, отец будущего российского императора. Панины, князь А.Б. Куракин и зодчий Баженов приобщили цесаревича к чтению масонских мистических книг: в его гатчинской библиотеке были сочинение И. Арндта «Об истинном христианстве», журнал «Избранная библиотека для христианского чтения» и другие издания Новикова и Лопухина. Масонство сделало стратегическую ставку на цесаревича в своей борьбе за власть с его умной и осторожной матерью, и в конце концов это погубило не только орден, но и самого императора.
При Павле I русское масонство «проснулось», преисполнилось надежд. Деятельность ордена оживилась. У принадлежавшего к окружению Репнина масонского поэта и мемуариста Ф.П. Лубяновского есть интересное сопоставление двух царствований: «Темные пятна везде пробивались сквозь мерцание славы от оскудения бдительности... Идея разбудить и двинуть все свежею силою была благовременна, особенно еще перед заревом Французской революции»8. Эти тайные чаяния ордена касались всех сфер русской действительности. Воспитанник Паниных Павел должен был стать таким новым деятелем, знаменующим собой новую историческую эпоху и воплощающим в реальность планы и чаяния вольных каменщиков России.
Но особенно расцвело масонство при внуке Екатерины Александре II. В его правление оно дало бурный всплеск, что позволяет выделить царствование Александра в особый второй этап истории масонства в России. К ним принадлежала высшая администрация, военные до полковых командиров включительно (ниже реже), столичное и провинциальное чиновничество, профессура Московского и Петербургского университетов. Масонами были наследник престола Константин Павлович, министр полиции Балашов, министр императорского двора барон Адлерберг, морской министр князь Меньшиков, одесский генерал-губернатор Ланжерон и генерал-губернатор Белоруссии принц Вюртембергский, многие другие губернаторы и вице-губернаторы и прочие, и прочие.
Широкое распространение масонства в обществе привело к тому, что в одной и той же ложе состояли и будущие декабристы, и будущие жандармы - гонители декабристов и членов их семей. Так, в аристократической ложе Шотландского чина «Три добродетели» в 1816 г. состояли декабристы Трубецкой, Волконский и Муравьев-Апостол.9 А наместником ложи был будущий командир жандармского корпуса Дубельт. Вторым же после него человеком был рыцарь - масон пятой степени декабрист Пестель.
С воцарением в 1825 г. Николая I преследования общественной мысли и неподконтрольных власти собраний приводят к тому, что большинство лож было «усыплено», а другие ушли в подполье и никак себя не проявляли. Так начался третий этап в истории российского масонства. В 60-х годах 19 в. тлевшее в подполье масонство претерпело удивительную метаморфозу. Часть масонов стала на позицию жесткой оппозиции к самодержавию. Эта группа попала под влияние французской ложи «Великий Восток», которая считала свободу совести естественным правом человека. В числе деятелей этой части «вольных каменщиков» были теоретик анархизма Михаил Бакунин, друг и соратник Герцена Сазонов, член ЦК «Земли и воли» Николай Утин, активист «Народной воли» Лучинин.
Масоны-аристократы к концу 70-х годов качнулись резко вправо, включившись в дотоле неизвестное в России движение и создав тайную, глубоко законспирированную антиреволюционную организацию «Священная дружина», передавая туда весь свой опыт работы в подполье. Эти люди были весьма недовольны и либеральной политикой царя Александра II, освободившего крестьян, давшего много прав либералам из земств и ограничившего судебный произвол, введя суд присяжных. Пик недовольства царем пришелся на начало весны 1881 г., когда Александр 11 решил опубликовать конституцию, вводившую в стране конституционно-монархический строй. К убийству царя стремились и левые радикалы из «Народной воли», и махровые реакционеры из «Священной дружины».
Очередной этап в развитии российского масонства начался с 17 октября 1905 года. Возникшие многочисленные легальные и полулегальные партии ощутили потребность иметь неформальные каналы для контактов. Так масонство вновь возродилось в России.
Путь, приведший к масонству главных представителей русской общественной мысли, был у всех их совершенно одинаковым: все они прошли через вольтерианство, испытали на себе всю тяжесть вызванного им душевного разлада и бросились затем искать спасения в масонстве. Мы видим Елагина, «прилепившегося к писателям безбожным», «спознавшегося со всеми афеистами и деистами», которые, «пленив сердце его сладким красноречия ядом, пагубного ада горькую влияли в него отраву». Мы видим Новикова, находящегося «на распутий между вольтерианством и религией» и не имеющего «точки опоры или краеугольного камня, на котором мог бы основать душевное спокойствие». Мы видим Лопухина, только что дописавшего перевод главы Гольбаха и в порыве «неописуемого раскаяния» вдруг предающего огню свою красивую тетрадку.
Конечно, все они, подобно Лопухину, «никогда не были постоянными вольнодумцами», но первое впечатление от чтения безбожных «ансиклопедистов» действовало на них настолько ошеломляюще, что даже лучшие принимали вначале целиком новую веру. Но переход от старой веры совершался слишком быстро, чтобы быть прочным и окончательным. Скоро заговорила совесть, и при добросовестных анализах своих мыслей и чувств молодое поколение приходило к тяжелому сознанию полного внутреннего разлада. Здесь-то и пришло на помощь забытое масонство с его мистической религиозностью и «нравственными преподаяниями», с его «древним любомудрием» и «истинной наукой». Здесь получила успокоение смущенная вольтерианством русская душа, найдя в «ордене» тот «краеугольный камень», на котором «основал свое спокойствие».10 Мало того, личная трагедия привела лучших русских людей к сознанию общественной опасности и сделала их истинно интеллигентными работниками, боровшимися против общественного бедствия злонрави, избрав себе орудием религиозно-идеалистическую философию масонства.
Вот с этого-то момента масонство в России становится русским масонством, несмотря на иноземное его происхождение и иноземные формы, даже содержание его было всецело чужим, но оно было согрето русским духом проснувшегося национального самосознания и потому может быть по всей справедливости названо первым идеалистическим течением русской общественной мысли.
Огромное значение в этой связи сыграло установление масонами 1916 -начале 1917 гг. тесных контактов с представителями русского генералитета (М.В.Алексеев, Н.В.Рузский и др.), что, в сущности, и позволило в февральско-мартовские дни 1917 года обеспечить бескровный характер отречения Николая II и осуществление по всем правилам «королевского искусства» плавного масонского вхождения во власть с последующим закреплением в ней.
Трудно сказать, то ли по этой, то ли по другим причинам, но масонов в первые годы советской власти ОГПУ не трогало. К ликвидации их кружков оно приступило только с 1925 года, причем с самого начала отношение к ним было неоднозначным. Дело в том, что в руководстве этого ведомства (Глеб Бокий, Яков Агранов) существовали определенные планы использования масонов в интересах советского государства. Окончательная ликвидация масонских кружков и групп растянулась вследствие этого вплоть до конца 1930-х годов.11
По мнению исследователей, масонских лож на территории Советского Союза не было до конца 80-х. Существует легенда, что «вольные каменщики» предложили Сталину свои услуги по «переманиванию» интеллигенции на сторону большевиков. Иосиф Виссарионович доброжелательно отнесся к такой инициативе и даже предложил составить ему список «красных масонов». Список был сделан – и больше этих людей не видел никто.12
Те не менее, в это время масонские ложи внутри страны сменились ложами в эмиграции. Это был своеобразный резерв, готовый со временем вернутся в родную страну и продолжить свою деятельность. Однако советский строй оказался долговечнее многих «братьев» – когда в 1991 барьеры все же рухнули, возвращаться было практически некому.
После перестройки движение «вольных каменщиков» в нашей стране рождалось заново. Но история новых российских лож темная и весьма запутанная. К масонам у нас принято причислять всех без исключения людей, обладающих хоть каплей влиятельности и известности. В прессе изредка появляются интервью с самозваными «великими магистрами» отечественных и заграничных лож, в них «светятся» такие фигуры, как Борис Ельцин или Михаил Горбачев, якобы посвященные в братство, противоречивые свидетельства бывших масонов перемежаются истерическими выкриками «желтой прессы».
Заключение
Курс, взятый Петром I на европеизацию России, привел к тому, что, наряду с другими новациями, пришло в Россию и масонство. Условия деятельности здесь вольных каменщиков (самодержавие, крепостничество, православная вера) были принципиально иными, чем, скажем, во Франции или Англии, вольные каменщики, конечно, не могли не понимать опасность и даже противоестественность существования тайных масонских сообществ в самодержавной стране. И Екатерина II, и Александр I были просвещенные монархи, либеральные начинания которых далеко не всегда находили должный отклик не только в массе рядового дворянства, но и среди его верхов. Поддержка со стороны масонов либеральных начинаний Екатерины II и Александра I дорого в этих условиях стоила. Отсюда и благожелательное отношение к масонам в первые годы царствования этих монархов, для масонского движения в России это было золотое время.