Проблема расширения европейского Союза во внешней политике РФ.

Введение
Глава 1 Россия и ЕС в современной европейской и мировой политике
§ 1.1 Стратегия расширения Европейского Союза: теория и практика
§ 1.2 Европейский вектор во внешней политике РФ
Глава 2 Эволюция взаимоотношений РФ и ЕС в контексте процесса европейской интеграции
§ 2.1 Институциональная основа отношений России и Европейского Союза (договора и т.д)
§ 2.2 Проблемы и перспективы развития отношений РФ и ЕС
2.2.1 Проблемы
2.2.2. Перспективы
Заключение
Список источников и литературы

Проблема расширения европейского Союза во внешней политике РФ.

Во-первых, он значительно расширил свои пределы. Когда подписывалось СПС, в ЕС было всего 12 стран, сейчас в его рядах уже 27 стран, и по-прежнему сохраняется тенденция к дальнейшему расширению этого интеграционного объединения. Во-вторых, Европейский Союз за последние полтора десятилетия также прошел значительный путь в экономическом и социальном развитии. Введенная им в начале нынешнего столетия новая валюта – евро уверенно теснит американский доллар в соревновании за право быть ведущей не только на старом континенте, но и по всему миру. В связи с этим мало у кого возникают сомнения в том, что старый договор – СПС – уже не соответствует реалиям двадцать первого века.
Сотрудничество в области ядерной энергетики и торговли товарами ядерного цикла представляет собой развивающееся направление. Речь идет здесь только об использовании ядреной энергии в мирных целях.
Таким образом, изучение исторических аспектов взаимоотношений России и ЕС показывает, что в отношениях с РФ, Евросоюз во многом исходил из того, что он будет способен содействовать демократизации России по аналогии со странами-кандидатами из Центральной и Восточной Европы.
В действительности ЕС применял принцип политической обусловленности в отношении России лишь дважды, во время войны в Чечне в 1995-1996 гг. и 1999-2000 гг. В обоих случаях принцип политической обусловленности не применялся достаточно последовательно. Затягивание процесса ратификации СПС в 1996 г. не было выгодно самому Евросоюзу, который опасался оттолкнуть российское руководство от сближения с Западом. В сравнении с чеченскими событиями 1995 г. реакция наднациональных институтов Евросоюза и государств-членов ЕС на эскалацию конфликта в 1999 г. была более жесткой. Однако уже к лету 2000 г. все «санкции» Евросоюза против Росси были отменены, т.к. приоритетом по-прежнему являлось вовлечение России в систему европейских институтов и закрепление общего вектора на демократические реформы.
Сравнение «Коллективной стратегии ЕС в отношении России»40, Концепции внешней политики РФ (2000 г.41, 2008 г.42) и «Стратегии развития отношений Российской Федерации и Европейского союза» демонстрирует, что стороны по-разному видели приоритеты сотрудничества. Для ЕС в 1990-х и начале 2000-х гг. наиболее значимыми были вопросы демократизации России. В свою очередь, для Москвы начиная с конца 1990-х гг. приоритетом выступало сохранение суверенитета, реализация национальных интересов и повышение влияния России на международной арене.
Начиная с 2004 г. в программных документах Евросоюза все более сдержано говорится о необходимости демократического транзита в России или применении политической обусловленности. Становится заметным поворот к большему прагматизму в отношениях с Россией и попытки выработать более консолидированную позицию ЕС в отношении Москвы. Евросоюз начинает понимать неэффективность и нецелесообразность применения к России санкций, однако все более критично оценивает внутриполитическое  развитие Российской Федерации. На всех саммитах Россия-ЕС 1998-2003 гг. стороны затрагивали тему «общих ценностей» и Чечни, заявляя в совместных итоговых коммюнике о своей приверженности принципам демократии, правам человека и правового государства. После 2004 г. темы соблюдения прав человека и норм демократии на саммитах Россия-ЕС и встречах высокопоставленных должностных лиц отходят на второй план. Создание в ноябре 2004 г. совместной рабочей группы по правам человека было во многом продиктовано желанием придать проблеме прав человека и демократии более низкий статус в рамках двусторонней повестки, чтобы дополнительно не осложнять переговоры по экономическим и внешнеполитическим вопросам.
Евросоюзу пока не удается выработать единую концепцию развития отношений с Россией. Если Польша и страны Балтии настроены в отношении России весьма критично, то старые государства-члены (Германия, Италия, Франция), а также Болгария, Венгрия, Словакия стремятся проводить более гибкую политику. Евросоюз не может позволить себе последовательно критиковать Россию из-за ее стратегической значимости. Действия отдельных государств-членов часто противоречат официальной линии Европейского союза в отношении России (заявления Г.Шредера, С.Берлускони, Т.Блэра), что также негативно сказывается на эффективности политической обусловленности. В условиях зависимости от поставок энергоресурсов и неспособности повлиять на демократическую трансформацию в России, Евросоюз будет скорее всего снижать содержание «ценностной компоненты» в двусторонних отношениях.
Неэффективность политической обусловленности в отношении России была также связана с тем, что отсутствовало какое-либо реальное «вознаграждение», которое Евросоюз мог бы предоставить за исполнение своих требований. Объемы финансовой и технической помощи по линии программа ТАСИС не были достаточно высоки. «Статусная помощь» (поддержка вступления России в международные институты, например ВТО, или повышение политического статуса отношений РФ-ЕС) себя не оправдала. Евросоюз не был готов предоставить Российской Федерации «сильный статус» и конкретные уступки, т.к. это поставило бы его перед необходимостью расплачиваться за весь процесс трансформации российской политической и экономической системы. В свою очередь российские представители не могли определиться с желаемым содержанием понятия «статус равного партнера»43.
Россию настораживает в демократической риторике Евросоюза тот факт, что говоря об общих ценностях, ЕС воспринимает именно собственные нормы и стандарты (а не нормы международного права) как критерий соответствия «общим ценностям». Москва стремится выдвинуть собственную «нормативную повестку дня» и обратить внимание на ошибки самого ЕС. Россия готова соблюдать некие «общие» правила и стандарты, если у нее будут права в области принятия решений по этим стандартам, в чем ей отказывает Брюссель.
Политизация проблемы «общих ценностей» и постоянная критика Евросоюзом внутриполитических процессов в России может стать препятствием для реализации потенциала сотрудничества по широкому кругу международных вопросов. В такой ситуации применение принципа политической обусловленности, на наш взгляд, контрпродуктивно, т.к. перечеркнет все усилия по развитию зоны безопасности и стабильности на европейском континенте, мешая в конечном итоге укоренению в России демократических ценностей.
На современном этапе развития, российское отношение к Евросоюзу строится на основе собственных национальных интересов и обусловлено в первую очередь объективными причинами. Одна из них заключается в том, что Россия и ЕС находятся на разных ступенях политического развития. Если в России наметился подъем, прошла полоса падения и снижения по всем направлениям развития, и она возвращается к понятию государства-нации, то Европа в стремлении к единству пытается преодолеть государственный национализм. Если Россия, приобретя влияние, вырвавшись из разрухи 90-х годов, стала более уверенной в себе, то у Европы наступает «кризис среднего возраста», разрастаются противоречия внутри расширенного состава ЕС, из-за чего его влияние снижается, создавая впечатление слабости и уязвимости.
Влияние этих и многих других факторов затрудняет возможности проводить долгосрочную политику, основанную на взаимных интересах. А это, в первую очередь, необходимость предотвращения распространения оружия массового поражения или установления контроля над ним. Это вопросы безопасности во всех ее измерениях, а также борьба против терроризма. Еще один взаимный интерес заключается в развитии отношений с США, которые хорошо бы повернуть от разрушительно-односторонней политики гегемонизма к эффективному лидерству в многополярном мире.
Концепция баланса интересов как разновидность концепции политического равновесия возвращается в содержание межгосударственной политики. Еще недавно широко распространенные иллюзии относительно тенденции к преобладанию кооперативности на основе универсальных ценностей и идеалов над тенденцией соперничества и противоборства национальных интересов сегодня явно рассеиваются. Многие аналитики приходят к выводу, что в обозримом будущем борьба за геополитическое влияние в мире продолжится, тенденции конкуренции, соперничества, и противостояния в различных регионах мира будут усиливаться44.
Приходится констатировать, что военная сила возвращается на свое традиционное место в системе международных отношений, а международное право, даже в том несовершенном виде, в котором оно было создано после Второй мировой войны, все чаще нарушается. Все чаще законы политической целесообразности срабатывают быстрее и эффективнее, а сама система международной безопасности становится все более хрупкой.
С приемом новых стран в ЕС происходит становление нового европейского порядка, в котором архитектура безопасности, унаследованная Европой со времен холодной войны, подвергается существенной трансформации. НАТО приобретает все более глобальный характер. ОБСЕ переживает период глубокого кризиса. Вдобавок к этому прочно сложившиеся отношения у России с НАТО теряют свое значение на самом европейском континенте, а организация ОБСЕ стала восприниматься как инструмент, использующийся против российских интересов.
Учитывая такие изменения, Россия выстраивает свои отношения с Европейским союзом как с самостоятельным субъектом международных отношений, стремясь участвовать в определении приоритетов и стратегических направлений в Европе и одновременно сохраняя свою роль субъекта общеевропейской политики. Здесь трудно согласиться с имеющимся в нашей литературе мнением, что Европа сегодня потеряла свою субъектность, что объединенная Европа – это «фантом», а потому отношения с ней не имеют для России интереса в процессе формирования ее внешнеполитической стратегии45.
Для решения задач сотрудничества и стратегического партнерства важнейшим условием является реализация Россией своих интересов в области безопасности. Форма и содержание «общего пространства» внешней безопасности имеют стратегическое значение, как для России, так и для ЕС. Здесь важны некоторые акценты в подходе к этой стратегии. Европейская стратегия безопасности, принятая в декабре 2003 года, подчеркивает необходимость создания вокруг границ ЕС пояса хорошо управляемых, стабильных и процветающих государств46. На практике связь европейской политики соседства с политикой безопасности дает ЕС «право» вмешиваться в дела стран-участниц этой политики. Это чревато дестабилизацией их внутриполитической обстановки, что не может не беспокоить Россию.
Интересы национальной безопасности России направлены на договорные усилия по развитию вокруг ее границ пояса миролюбивых государств. Однако соглашательская линия ЕС в вопросах размещения компонентов американской ПРО вокруг российских границ вносит в договорную стратегию России с ЕС элементы сомнения и недоверия. Автономные лидерские амбиции Европейского союза, поддерживаемые США и НАТО, сохраняют на сегодняшний день стремление играть роль лидера «мягкой силы». И для России важно стремление ЕС, хотя и не без оглядки на США, к мирному разрешению споров, к ограниченному применению силы в международных отношениях, к многосторонней дипломатии, к международному праву.
Учитывая «американские симпатии» новых государств-членов ЕС, Россия пытается выработать взвешенные позиции по отношению к ПРО, НАТО, ДНЯО, опираясь на здравомыслие государств «старой Европы». Однако поддержка НАТО и ЕС режима Саакашвили и молчаливое согласие на бомбежки Южной Осетии подорвали веру в надежность и последовательность поведения европейских стратегических партнеров по сохранению безопасности. Россия стоит сейчас перед необходимостью осмысления и переосмысления своих приоритетов в отношениях с ЕС. Концепция внешней политики «Стратегия – 2020» в современных изменившихся условиях нуждается в добавлении военно-политической составляющей. И хотя России и ЕС взаимовыгодно объединение усилий в области безопасности, как и разумное проведение политики на реальное снижение американского влияния в европейском регионе, сегодня возникают и новые, не менее важные вопросы, с учетом того, что в решении последствий грузинской агрессии и реакции на российское признание суверенитета Южной Осетии и Абхазии Европейский союз занял двусмысленную позицию.
Вывод по главе 1. Вступление восточноевропейских стран в ЕС изменило геометрию интеграционного пространства. Принятие в состав ЕС в 2004 г. десяти новых стран, большинство из которых не соответствовало выдвигавшимся ранее экономическим и демократическим критериям, явилось проявлением того, что геополитические приоритеты ЕС стали доминировать над экономическими, расширение – над углублением интеграционных процессов.
С расширением ЕС усложняется механизм принятия решений, возрастает разнородность союза. Однако это не исключает продолжения стратегии стимулируемой европеизации. Ставя под угрозу интересы малых стран, которые могут затеряться в многообразии разнонаправленных интересов, расширение Европейского союза 2004 года больше напоминает экспансию и, в отличие от предшествующих этапов, обусловлено больше политическими, чем экономическими причинами. В диссертации показывается, что стратегия ЕС сегодня идет дальше элементарных мер по поддержанию и совершенствованию социально-экономической модели интеграции. Основой целей ЕС становятся связанные со стратегией мировой ответственности интересы увеличения политического влияния Европейского союза путем его экспансии на Восток.
Низкая управляемость на уровне сообщества, причина которой на данный момент заключается в неспособности осуществить устраивающую всех реформу общеевропейских институтов, не привела к формированию новой государственно-правовой структуры управления ЕС, в результате чего эта новая геополитическая реальность, приобретя черты интеграционной институциональной субъектности, сохраняет черты переходности.
Новая архитектура Европы на основе лишь евроатлантического сообщества без России не может существовать в стабильном качестве. В этой связи нельзя забывать о том, что в ЕС в новом формате тенденция к евроцентризму сохраняется и зачастую она превалирует над односторонней трансатлантической ориентацией.
Поднявшись из разрухи 90-х годов, Россия не приемлет стремления Европейского союза оказывать нажим на нее и попыток экономически и политически привязать «слабую» Россию к «сильной» Европе. Заинтересованная в сотрудничестве с Европейским союзом, Россия способна отстаивать свои интересы, рассчитывая получить от экспорта энергоресурсов выгоды, связанные с инвестициями, обновлением производственных мощностей в топливно-энергетической промышленности, развитием передовых технологий.
Глава 2 Эволюция взаимоотношений РФ и ЕС в контексте процесса европейской интеграции
§ 2.1 Институциональная основа отношений России и Европейского Союза (договора и т.д)
Первый и основной документ, определяющий цели и механизмы взаимодействия России и ЕС - соглашение о партнерстве и сотрудничестве (СПС) - был подписан в 1994 году и вступил в силу в декабре 1997 года. Срок его действия истек 1 декабря 2007 года. Несмотря на возможность постоянной автоматической пролонгации соглашения на год, стороны признали необходимость разработки нового соглашения, которое заменило бы СПС. Положения СПС касались развития политического диалога, торговли, бизнеса и инвестиций, платежей и капитала, вопросов конкуренции, защиты интеллектуальной, промышленной и коммерческой собственности, а также сотрудничества в борьбе с противоправной деятельностью47.
Напомним, что СПС 1997 г. охватывало обширный комплекс торгово-экономических отношений и направлено на установление тесных контактов в различных областях между двумя партнерами. Соглашение предусматривало создание Совета сотрудничества на уровне министров, Комитета сотрудничества (на официальном уровне) и Комитета парламентского сотрудничества. Совет сотрудничества РФ и ЕС периодически проводил встречи для оценки состояния и планирования совместной деятельности на очередной отрезок времени48.
Отметим, что в историческом аспекте нормативно – правовое регулирование взаимоотношений ЕС и России основывалось также на Стратегии развития отношений РФ с ЕС на среднесрочную перспективу (2000-2010 гг.), которая была представлена на саммите в Хельсинки 22 ноября 1999 г. В этом документе отмечалось, что партнерство будет строиться на взаимовыгодной основе.
Таким образом, термин "стратегическое партнерство" появляется после вступления в силу Соглашения о партнерстве и сотрудничестве между ЕС и Россией (до этого употреблялось понятие "существенного партнерства"), однако как устойчивое понятие оно появляется только после принятия сторонами взаимных стратегий. Только после этого стало возможным говорить о "новом этапе взаимоотношений" России и ЕС49. Эти самым закладывается новая институциональная основа отношений.
Стратегия развития отношений Российской Федерации и Европейского Союза на среднесрочную перспективу (2000 - 2010) как документ явился своего рода российским ответом на разработанную Европейским Союзом "Общую стратегию ЕС в отношении России" (далее - Общая стратегия) 
Несколько упрощая, можно говорить о том, что обе стороны сформулировали свои "стратегические" задачи в отношении друг друга на ближайшую перспективу. Это безусловно можно рассматривать как серьезным качественным прогрессом в отношениях ЕС-Россия, особенно с российской стороны в этапах становления взаимодействия России и ЕС.
До данного Соглашения российская политика в отношении ЕС не имела приоритетного характера и отличалась определенной неадекватностью. Это отражалось в двух диаметрально противоположных подходах. С одной стороны, ЕС воспринимался как один из многих демократических институтов Европы, и стоит только России этого захотеть как она будет его членом, как большинство других европейских стран. Достаточно вспомнить известные заявления ельцинской эпохи .
С другой, процесс европейской интеграции, институционально представленный ЕС, воспринимался как явление второстепенное в европейской политике. Россия традиционно ориентировалась на двусторонние отношения с европейскими государствами, прежде всего такими крупными, как Германия, Франция и Великобритания, которые воспринимались как достойные партнеры для диалога.
Принятие Россией Среднесрочной стратегии в отношении ЕС свидетельствовало о растущем внимании к этой проблеме, хотя до полного понимания еще далеко. Характерно, что если бы Владимиру Путину, в то время премьер-министру России, не было необходимо представлять страну на встрече с лидерами Евросоюза, то, возможно, документ, описывающий цели и задачи отношений РФ - ЕС, появился бы еще не скоро.
Общая Стратегия - это новый инструмент во внешней политике ЕС, который предусмотрен статьей 13 Амстердамского договора. Необходимо обратить внимание на то, что Общую Стратегию принимает Европейский Совет, который несмотря на его высокий статус (саммит ЕС), не является в строгом смысле институтом ЕС и не принимает непосредственного участия в процессе принятия решений50. Руководство Союзом осуществляют три органа - Еврокомиссия, Совет ЕС и Европарламент, функция же Европейского Совета - общие политические рекомендации, для реализации которых необходим запуск соответствующих процедур в соответствии с нормативной базой ЕС. Таким образом, Общая Стратегия для реализации заложенного в ней потенциала требует принятия соответствующих решений в ее исполнение, прежде всего на уровне Совета и Комиссии. В промежуточном характере Общей Стратегии, собственно и заключается основное значение этой институциональной новации. После утверждения Общей Стратегии Европейским Советом, что требует единогласия, решения Совета в ее исполнение могут приниматься квалифицированным большинством, как и большинство решений в области экономической интеграции. Это позволяет избежать тупиковых ситуаций, которые могут возникать в случае консенсусного принятия решений и обеспечить их большую оперативность51.