Процессуальные сроки

Введение
1. Теоретические взгляды
2. Проблемы правового регулирования и пути их решения
Заключение
Список литературы

Процессуальные сроки

Восприняв квалификацию юридических фактов в гражданском процессуальном праве как входящих в фактический состав действий суда, В.В. Ярков уточнил, что такие процессуальные действия составляют «главный вид юридических фактов»8, и присоединился к оппонентам Н.А. Чечиной, относившим к числу юридических фактов не только действия, но и события, служащие основаниями для совершения последующих процессуальных действий. В ряду таких указанных в гипотезе процессуальной нормы событий были названы факт смерти, служащий основанием для замены судом выбывшей стороны ее правопреемником, либо для приостановления судом производства по делу, либо для прекращения производства по делу; истечение срока исковой давности и др.9.
На мой взгляд следует согласиться с мнение В.В. Яркова, в том что, процессуальные сроки были отнесены к «своеобразным юридическим фактам», определяющим основные этапы возникновения, развития и прекращения гражданских процессуальных правоотношений. Однако, в зависимости от конкретной ситуации эти факты могли быть не только действиями, но и событиями.
2. Проблемы правового регулирования и пути их решения
На протяжении десятилетий ученые-процессуалисты обосновывали законодательно закрепленную и, таким образом, официально признанную конструкцию не ограниченного пресекательным сроком возбуждения производства по пересмотру вступивших в законную силу судебных актов в порядке надзора.
Европейским судом по правам человека было установлено несоответствие российского гражданского процессуального законодательства п. 1 ст. 35 Европейской конвенции, согласно которому жалоба, подаваемая заявителем в EСПЧ, должна удовлетворять одновременно двум следующим основным условиям (критериям) ее приемлемости, закрепленным в данной статье:
- исчерпанность «всех внутренних средств правовой защиты»;
- соблюдение срока на ее подачу, равного шести месяцам «с даты вынесения национальными органами окончательного решения по делу».
Правило п. 1 ст. 35 Европейской конвенции «обосновано принципом, в соответствии с которым государство должно иметь возможность исправить предполагаемые нарушения, прежде чем дело будет рассматриваться международным органом, а роль Суда в Страсбурге должна быть субсидиарной по отношению к национальным институтам, на которых и лежит в первую очередь обязанность гарантировать гражданам права, закрепленные в Конвенции. ...Регламент Суда возлагает обязанность доказать исчерпание средств защиты на заявителя при представлении жалобы»10.
При рассмотрении первых же жалоб российских заявителей против Российской Федерации на предмет их приемлемости по критерию исчерпанности «всех внутренних средств правовой защиты» толкование положений ГПК РСФСР 1964 г. привело ЕСПЧ к выводу, что существовавший порядок надзорного производства в высших судах Российской Федерации не являлся «эффективным средством судебной защиты по смыслу п. 1 ст. 35 Конвенции»11.
Европейский суд по правам человека постановил, что «пересмотр дела в порядке надзора в Российской Федерации не может инициироваться частным лицом, что относится к сфере дискреционного усмотрения определенных законом должностных лиц»12 (высших должностных лиц судебной системы и системы органов прокуратуры), а значит российское надзорное производство, урегулированное нормами ГПК РСФСР 1964 г., не являлось тем обязательным внутригосударственным средством правовой защиты, которым заявителям следовало воспользоваться, чтобы доказать соответствие поданных ими жалоб названному критерию. Исчерпание же «всех внутренних средств правовой защиты», по мнению ЕСПЧ, могло считаться имевшим место с момента вынесения последнего судебного акта кассационной инстанцией (возможно, даже с момента вручения его копии заявителю13), от которого и надлежало отсчитывать установленный п. 1 ст. 35 Европейской конвенции шестимесячный срок на подачу жалобы в ЕСПЧ, чтобы последняя удовлетворяла второму названному критерию.
Наряду с этим до введения в действие ГПК РФ 2002 г. и гл. 36 «Производство по пересмотру судебных актов в порядке надзора» АПК РФ 2002 г. отсутствовали законодательно установленные сроки, в течение которых уполномоченными на то лицами надзорное производство могло быть возбуждено. Следовательно, пересмотр судебных актов в порядке надзора мог произойти практически в любое время после вступления их в силу.
Согласно сложившейся практике ЕСПЧ нарушением закрепленного в п. 1 ст. 6 Европейской конвенции «права на справедливое разбирательство дела» признается каждая из двух приведенных ситуаций или их совокупность:
1) отсутствие в процессуальном законодательстве государства пресекательного срока для возбуждения производства в высшей («последней») судебной инстанции;
2) предоставление неограниченных дискреционных полномочий высшим должностным лицам судебной системы и органов прокуратуры.
Так, по одному из дел против Румынии ЕСПЧ усмотрел нарушение п. 1 ст. 6 Европейской конвенции в том, что «...Генеральный прокурор Румынии - который не принимал участия в разбирательстве - имел право согласно статье 330 Гражданско-процессуального кодекса (Румынии) требовать отмены окончательного судебного решения. «...осуществление этого права Генеральным прокурором является неограниченным во времени, и, таким образом, судебные решения могут подвергаться сомнению бесконечно... Применяя... положения ст. 330, Верховный Суд нарушил принцип юридической определенности. Исходя из фактических обстоятельств данного дела, - заключил ЕСПЧ, - такое действие нарушает право заявителя на справедливое разбирательство согласно п. 1 ст. 6 конвенции...»14. Квалификация ЕСПЧ приведенной правовой ситуации дает основание рассматривать «принцип юридической определенности» как элемент «права на справедливое разбирательство дела».
В ст. 1 Федерального закона от 30 марта 1998 г. № 54-ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней» Россия признала юрисдикцию ЕСПЧ по вопросам толкования и применения Европейской конвенции и протоколов к ней обязательной для себя. Это означает, что приведенный выше вывод ЕСПЧ, сделанный применительно к конкретному делу гражданина иностранного государства против этого государства, получил силу прецедента, распространяющего свое действие и в отношении российского правопорядка. Следовательно, до того, как были внесены принципиальные изменения в российское процессуальное законодательство, отечественное надзорное производство не представляло бы собой, по мнению ЕСПИ, «эффективное средство судебной защиты по смыслу п. 1 ст. 35 Конвенции».
Итак, в ГПК РФ 2002 г. и АПК РФ 2002 г. были установлены процессуальные сроки для возбуждения производства в порядке надзора. Одновременно не только уполномоченным должностным лицам, но и сторонам, а также иным участвующим в деле лицам было предоставлено право обращения в надзорную инстанцию с заявлениями о пересмотре вступивших в законную силу судебных актов, принятых нижестоящими инстанциями. Такое законодательное решение имело целью обеспечить трактовку надзорного производства как обязательной стадии гражданского и арбитражного процессов, производство в которой возбуждается по инициативе участвующих в деле лиц и которая охватывается понятием исчерпанности «всех внутренних средств правовой защиты». Со вступлением в силу ГПК РФ 2002 г. и гл. 36 АПК РФ 2002 г. участвующее в деле лицо, имевшее право обращения в надзорную инстанцию, но не воспользовавшееся им, не может быть признано исчерпавшим «все внутренние средства правовой защиты», а значит, его жалоба в ЕСПЧ при таких обстоятельствах подлежит квалификации как неприемлемая по правилам п. 1 ст. 35 Европейской конвенции.
В том случае, если бы судебной и арбитражной судебной практикой обоснованно и в полном соответствии с европейскими стандартами в области защиты прав человека и основных свобод эти сроки были квалифицированы как пресекательные (т.е. не подлежащие восстановлению), надзорное производство в системе судов общей юрисдикции и арбитражных судов могло быть признано «эффективным средством судебной защиты по смыслу п. 1 ст. 35 Конвенции». Это, в свою очередь, соответствовало бы теоретически обоснованному подходу к окончательности судебного решения как условия стабильности общественных отношений и значительно укрепило позиции России в сфере действия международно-правовых институтов защиты прав человека и основных свобод.
Заключение
Природа сроков в праве специфична: юридическая наука посредством соответствующих правовых конструкций абстрагирует их от времени и его существенных свойств настолько, что предоставляет возможность совершать различные манипуляции с ними, например, приостанавливать или продлевать сроки, восстанавливать истекшие по уважительным причинам сроки, устанавливать начало и конец течения сроков.