Политическое лидерство (№24 в му)

1. Введение
2. Основная часть
2.1. Природа политического лидерства.
2.2. Типы политического лидерства.
2.3. Роль лидера в современном политическом развитии.
3. Заключение.
Список используемой литературы:

Политическое лидерство (№24 в му)

2. Основная часть
2.1. Природа политического лидерства.
Кто занимается политикой, тот стремится к власти: либо к власти как средству, подчиненному другим целям (идеальным или эгоистическим), либо к власти «ради нее самой», чтобы наслаждаться чувством престижа, которое она дает.
Государство, равно как и политические союзы, исторически ему предшествующие, есть отношение господства людей над людьми, опирающееся на легитимное (то есть считающееся законным) насилие как средство. Таким образом, чтобы оно существовало, люди, находящиеся под господством, должны подчиняться авторитету, на который претендуют те, кто господствует В принципе имеется три вида внутренних оправданий, то есть оснований легитимности. Во-первых, это авторитет «вечно вчерашнего»: авторитет нравов, освященных исконной значимостью и привычной ориентацией на их соблюдение, — «традиционное» господство, как его осуществляли патриарх и наследующий власть князь в давно ушедшие времена. Во-вторых, авторитет внеобыденного личного дара (харизма): он основан на полной личной преданности и личном доверии, вызываемых наличием качеств вождя у какого-то человека: откровений, героизма и других, - харизматическое господство, как его осуществляют пророк, или — в области политического - избранный князь-военачальник, или плебисцитарный властитель, выдающийся демагог и политический партийный вождь. Наконец, есть еще господство в силу «легальности», в силу веры в обязательность законного установления и деловой «компетентности», обоснованных рационально созданными правилами, то есть подчинение задано выполнением установленных правил — это господство в том виде, в каком его осуществляют современный «государственный служащий» и все те носители власти, которые похожи на него в этом отношении...
Можно заниматься «политикой» — то есть стремиться влиять на распределение власти между политическими образованиями и внутри них — как в качестве политика «по случаю», так и в качестве политика, для которого это побочная или основная профессия, точно так же, как и при экономическом ремесле. Политиками «по случаю» являемся все мы, когда опускаем свой избирательный бюллетень или совершаем сходное волеизъявление, например рукоплещем или протестуем на «политическом» собрании, произносим «политическую» речь и т.д.; у многих людей подобными действиями и ограничивается их отношение к политике. Политиками «по совместительству» являются в наши дни, например, все те доверенные лица и правления партийно-политических союзов, которые — по общему правилу — занимаются этой деятельностью лишь в случае необходимости, и она не становится для них первоочередным «делом жизни» ни в материальном, ни в идеальном отношении. Точно так же занимаются политикой члены государственных советов и подобных совещательных органов, начинающих функционировать лишь по требованию. Но равным же образом ею занимаются и довольно широкие слои наших парламентариев, которые «работают» на нее лишь во время сессии...
Отнюдь не случайно, что адвокат становится столь значимой фигурой в западной политике со времени появления партии. Политическое предприятие делается партиями, то есть представляет собой именно предприятие заинтересованных сторон... А эффективное ведение какого-либо дела для заинтересованных в нем сторон и есть ремесло квалифицированного адвоката... Проводником нынешней политики среди масс общественности все чаще становится умело сказанное или написанное слово. Взвесить его влияние — это-то и составляет круг задач адвоката, юриста, а вовсе не чиновника-специалиста, который не является и не должен стремиться быть демагогом, а если все-таки ставит перед собой такую цель, то обычно становится весьма скверным демагогом.4
Отечественный исследователь, Т.В. Чередниченко, обращает внимание на параллель между политиками и актерами, причем актерами кукольного театра. Свою мысль она показывает на примерах политических реалий советского общества: «Для масс, находящихся у подножия трибуны или президиума, доминирующим амплуа было высокое, парадное. Их блок демонстрировал строгую меру, единый ранжир, монотонную правильность. Для лидера, находящегося «вверху», на трибуне или в президиуме, предполагалось иное амплуа. Все недобранное по части своеобразия остальными действующими лицами должно было достаться на его долю. Отсюда — гипертрофированная характерность наших вождей, напоминающая о низовом искусстве клоунады. Достаточно вспомнить, как легко было комиковать, изображая мимику и речь Брежнева, и ассоциация клоунадой станет понятной.
Однако необходимы более широкие пояснения. Клоун — это гротескное тело: собрание несоразмерных частей, слишком выпяченных, чтобы согласоваться в единое целое. Гротескное тело воплощает парадокс развала как системы. Клоун — это образ «ошибочного» мира, противовес миру истин. Клоунада символически замещает природную стихийность (именно ее выражало в древности гротесковое акцентирование «телесного низа», из которого выросла балаганная эксцентрика) в условиях, когда витальные силы человека загнаны в запретительное пространство жестких поведенческих норм. Таковы, собственно, условия любой традиционной культуры, что делает ее неотъемлемой частью искусства скоморохов, шутов, цирковых затейников. В разные эпохи существовал баланс высокого «нельзя» и низового «можно», по поговорке «Всему свое время» (или «Все должно быть на своем месте»). Человек располагал культурно-символическими «местами» для «всего» в себе и мог найти согласие с самим собой. Но баланс этот опирался на четкое разделение между раскрепощающим гротеском и ограничивающей мерой. Когда мерой делается гротеск, свобода вырождается в произвол, а ограничение — в абсурдное насилие.
В нашем театре в роли «командующих парадом» (то есть тех, кто задает меру оказались гротесковые фигуры, носители хаотической образности.
Покуда вождь жив и находится наверху, парадный глянец худо-бедно скрывает клоунскую гримасу. Как только вождь уходит со сцены (чаще также из жизни), глянец стирается».5
Таким образом, мы видим, что своеобразной платой за наслаждение властью, является перманентная необходимость актерства. Подобная «игра» способна перерасти в позерство и клоунаду, и будет не просто приниматься подчиненными, но и гипертрофироваться в их сознании.
2.2. Типы политического лидерства.
Исследователь Маргарет Дж. Херман выделяет четыре собирательных образа лидерства: знаменосца (или великого человека), служителя, торговца и пожарного.
«Лидеров-знаменосцев, подобно Мартину Лютеру Кингу, отличает собственное видение действительности. У них «есть мечта», ради осуществления которой они нередко стремятся изменить политическую систему. Для понимания этой формы лидерства необходимо знать личные качества человека, который возглавляет своих приверженцев в движении к некоторой цели. Лидер определяет характер происходящего, его темп, формирует политическую проблематику.
Образ служителя усваивает тот политик, который стремится выступать в роли выразителя интересов своих приверженцев. Именно их желания выражает лидер и действует от их имени. На практике лидеры такого типа руководствуются тем, что ожидают, во что верят и в чем нуждаются их избиратели. Избиратели формулируют те задачи, которые становятся центральными для лидера.
Для лидера-торговца важна способность убедить. Благодаря ей конституенты «покупают» его планы или идеи, вовлекаются в их осуществление. Как заметил Гарри Трумэн: «Суть власти президента в том, чтобы объединить людей и попытаться убедить их делать то, что они должны делать без всякого убеждения». В этом случае лидерство основывается на взаимоотношениях, которые лидер устанавливает со своими избирателями. Подчеркнутое значение приобретают способности самого лидера и та стратегия, к которой он прибегает, чтобы добиться поддержки своей политики и ее осуществления.
Лидеры-пожарные занимаются тушением пожаров, т.е. реагируют на те проблемы, которые окружающая среда предъявляет их конституентам. Подобные лидеры откликаются на порожденные ситуацией события и проблемы. Насущные требования момента определяют их действия.
На практике большинство лидеров используют все четыре образа лидерства в различном порядке и сочетании. Лидеры приводят свои собственные интересы в соответствие с интересами своих конституентов посредством развития таких взаимоотношений с ними, когда учитывался бы контекст каждого конкретного момента. Более эффективно действующие лидеры создают коалиции, которые поддерживают их позицию в обмен на выполнение части наиболее насущных требований конституентов».6
Т.В. Чередниченко отмечает, что типы вождей возможно подразделять по тем отличительным чертам, которые закрепляются в народном сознании. Эту мысль она иллюстрирует примерами из отечественной истории XX в. Аббревиатурой из трех гипертрофии в массовой памяти сохранился В.И. Ленин: «Это что за большевик? Он залез на броневик, Он большую кепку носит, Букву «р» не произносит». Кепка (пролетарская корона на радикальном интеллигенте); картавость (аристократическое грассирование, которое выродилось в речевой дефект о слишком частого произнесения слова «революция»); броневик (репрессивный аппарат для проповеди всеобщего счастья); комбинация из трех символов, со столь же глубокими семантическими корнями, как кукиш, и столь же экономная по форме. Ленинский «кукиш» объединяет выразительную черту внешнего облика, характерные ошибки речи и значимый предмет, который сросся со своим пользователем. В этих же параметрах складывали свои «кукиши» пробивавшиеся наверх «верные ленинцы».
Сталин: усы, акцент, трубка. Хрущев: лысина, «коммунизьм», «ооновская» туфля. Брежнев: брови, дикция, ордена... Лидеры, которые не делали речевых ошибок, не имели выразительных внешних примет, не запомнились манипулированием с как-либо предметом (Маленков, Андропов, Черненко), и у власти держались недолго, как если бы срок пребывания наверху определялся мерой автокарикатурности.7 При Горбачеве на месте бородки—усов—лысины—бровей у нового вождя оказалось родимое пятно. Вначале его подчищали на официальных фотографиях. Но вскоре его значение было оценено. Это пятно — своего рода символическая память об усах и бровях, запечатленная в центральной зоне «хрущевской» безволосости (на залысине). На фоне знаменитых усов последняя означала бездействие «железной руки». У Горбачева этот унаследованный от Хрущева признак указывал на преемственность перестройки с оттепелью. Пятно же, продолжившее путь усов с их естественного места через черноту бровей вверх, как бы за линию лица, за границы властного контура, можно прочесть как знак горбачевской стратегии: посредством тоталитарного аппарата (сформированного усатым корифеем) вывести тоталитаризм за пределы советской системы.8 Таким образом, мы видим, что типы политических лидеров подразделяются не только по психологическим моделям, но и по внешним отличительным признакам.
2.3. Роль лидера в современном политическом развитии.
Значение политического лидера всегда очень важно. Причем чем выше его статус и шире пределы властных полномочий, тем более эта роль становится значимей. Коль скоро мы обратимся к исследованию деятельности национальных политических лидеров в сфере внешней политики, то роль лидерства станет понятной при рассмотрении проявлений лидерства, которые в данном случае окажутся очень сложными. Если только эти лидеры не занимают позицию полного изоляционизма, они вынуждены играть роль посредников между своими конституентами и руководителями других наций и международных организаций. Эти политические деятели являются участниками двойной игры — на уровне внутренней политики и на уровне дипломатии. Результаты и ход переговоров на дипломатическом уровне требуют одобрения на уровне внутренней политики, а то, чего хотят конституенты, избиратели дома, определяет предмет переговоров на дипломатическом уровне. Политические деятели прилагают массу усилий, чтобы выяснить, как использовать происходящее на одном уровне для извлечения желаемых результатов на другом.9