Неоромантическая лирика Р.Киплинга.

ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА 1. КИПЛИНГ И ПРОБЛЕМА НЕОРОМАНТИЗМА:
1.1.Неоромантизм как литературное направление
1.2.Особенности неоромантизма в творчестве Киплинга - «последнего великого английского романтика»
1.3.Противоречивость оценок творчества Киплинга критиками и современниками писателя и в настоящее время
ГЛАВА 2. СИСТЕМА РОМАНТИЧЕСКИХ ОБРАЗОВ В ЛИРИКЕ КИПЛИНГА:
2.1Тематика, жанровое своеобразие, особенности поэтической формы в лирике Киплинга
2.2.Поиски «ключа» к поэзии Киплинга
2.3.Сила и слабость созданной Киплингом «модели мира»
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
ПРИЛОЖЕНИЯ (АНАЛИЗ СТИХОТВОРЕНИЙ КИПЛИНГА)

Неоромантическая лирика Р.Киплинга.

образ казармы (the barracks) как места дисциплины, скуки, однообразия, гибели, контрастирующий с целым рядом противоположных по смыслу дефиниций: веселой корчмой, мотивом бунта, образом гор (природной стихии), бесшабашным развлечением, сумасбродной выходкой и т.д.;
образ границы (the border), пограничной зоны, разделяющей не только два мира (Запад и Восток), но и жизнь - смерть, своих и чужих, рабство - волю, юность - старость;
солдат (the soldier) - центральный образ поэзии Киплинга.
Центральными антитезами творчества Киплинга являются: 1) антитеза Восток - Запад, 2) "Империя - неимперия", синонимичная традиционному противостоянию добра злу или порядка хаосу [22, http://roman-chuk.narod.ru/1/Kipling.htm].
Следует отметить, что, оставаясь в целом верным выбранной им системе ключевыхобразов, Киплинг не оставляет ее в статичном состоянии. Изменения в трактовке художественных образов и символических параллелей происходят в основном в направлении от гедонизма к стоицизму. Свойственная его ранним стихотворениям наполненность гедонистическими мотивами ("Серые глаза - рассвет..."), в солдатской тематике постепенно теряет свою первоначальную легкость, омрачаясь мотивами прощания, неизбежности, сожаления, утраты, разлуки, являющимися неизбежными приметами войны; и, наконец, полностью уступают место мотиву долга, обязанности, бремени - так называемой "мужественной тематике", определившей все творчество Киплинга. Мотив долга, работы, тяжелой службы соединяется с гедонистическим мотивом в своем высшем миссионерском проявлении - "гордости" от исполнения особой миссии - то, что у Киплинга придает смысл всем трудностям, перипетиям, военным опасностям и иным тяготам солдатской жизни.
Киплинговские антиномии со временем все более наполняются взаимопроникающим началом. Киплинг-моралист отходит от норм, от всякой конкретики, исповедуя кодекс, открытый для всех, подчас взаимоисключающих толкований [22, http://roman-chuk.narod.ru/1/Kipling.htm].
2.3. Сила и слабость созданной Киплингом «модели мира»
По многочисленным свидетельствам современников, вплоть до первой мировой войны, воспетые Киплингом англо-индийцы изо всех сил старались соответствовать своему «неоромантическому» изображению, льстившему их провинциальному самолюбию. Программа Киплинга была рассчитана на массовое потребление. Ей мог следовать каждый, кто признавал основной ее императив – целенаправленное созидательной действие. Для Киплинга человека определяет отнюдь не то, что он есть, а то, что он совершает. Именно в действии он видел единственное спасение от бессмысленности мира, «мост между Отчаянием и гранью Ничто». Однако действие может придать смысл человеческому существованию, только когда оно санкционировано высшей, индивидуальной целью. Что же может оправдать самопожертвование киплинговских героев-колонизаторов? Такой идеей стала у Киплинга идея высшего нравственного Закона, то есть господствующей над человеком и нацией системы запретов и разрешений, «правил игры», нарушение которых строго карается. Еще в юности присоединившийся к братству масонов и знающий, какой дисциплинирующей, связывающей силой обладает единение в таинстве, Киплинг смотрит на мир как на совокупность разнообразных корпораций, каждая из которых подчиняется собственному Закону. Если ты волк, убеждает он, ты должен жить по закону Стаи, если матрос – по закону Команды, если офицер – по закону Полка. С законом соизмеряется любой твой поступок, любое высказывание или жест; они служат опознавательными знаками твоей принадлежности к корпорации, которая читает их как зашифрованный текст и дает им окончательную оценку. Всякое поведение проходит: через ритуал – этот, по Киплингу, «спасительный якорь» человечества – люди посвящаются в таинство Закона, ритуал позволяет им высказать преданность общему делу и отличить «своего» от «чужака» [9, с. 13-14].
Рассматривая общество как цепочку замкнутых корпораций, каждая из которых регулирует поведение своих членов через собственный Закон, он неминуемо должен был прийти к идее Корпорации всех Корпораций, являющейся носителем Закона всех законов: ведь совместное действие группы, как и одиночное действие человека, тоже нуждается в оправдании высшей целью. Таким средоточием санкционирующей истины Киплинг и увидел Британскую империю, которая приобрела в его глазах значение почти трансцендентальное: в ней он обнаружил законодателя и вождя, ведущего «избранные народы» к спасению. Имперский мессианизм стал его религией, и с пылом апостола он бросился обращать в нее весь земной шар [9, с. 14].
В результате возникла вторая литературная маска Киплинга – маска Оратора, к которой были подобраны соответствующие ей жанры: ода, послание, сатира, панегирик, эпиграмма, притча. И уже не рассказчик и репортер обращается в них к читателю, а сама идея Закона и Империи, воплощенная в подчеркнуто высоком слоге. Киплинг обращается и к истории Британии, находя в ней корневую систему, которая питает творимый им миф об Империи и англосаксах как единственном народе, пекущемся о мировых судьбах, - миф, наделяющий обыденное поведение «среднего человека» высшим нравственным смыслом и преобразующий «труды дня» колонизаторов в рыцарские подвиги «истребителей драконов». В формулировке Киплинга «бремя белых» - это покорение низших рас ради их же собственного блага, не грабеж и расправа, а созидательный труд и чистота помыслов, не высокомерное самодовольство, а смирение и терпение [9, c. 15].
Окончательно сложившись к концу девяностых годов, киплинговская картина мира словно бы застыла в неподвижности, окаменела и без всяких изменений перекочевала в век двадцатый. Его систему ценностей не смогли поколебать ни позорная для Британской империи агрессия в Южной Африке, ни катастрофа первой мировой войны (на которой погиб его сын). Пожалуй, только в самые последние годы жизни Киплинга в его творчестве наметилось некое подобие сдвига, но в целом художественное мышление писателя на протяжении многих лет движется по заданному кругу, претерпевая, как точно заметил Т. С. Элиот, лишь внешние мутации, а не внутреннее развитие [9, c. 15].
Предложенная Киплингом модель мира крайне проста и сводит человека и универсум к набору элементарных категорий, сами эти категории (жизнь-смерть, порядок-хаос, сила-слабость, действие-пассивность, знание-неведение, корпорация-одиночество, цивилизация-природа) образуют сетку координат, которую, в принципе, любая культура может признать «своей». Сейчас, когда Британская империя, обожествленная Киплингом, канула в Лету, мы без особого труда узнаем в ней метафору, заменяющую в мифе понятие высшего авторитета, и точно так же с легкостью «вчитываем» наши собственные значения в остальные киплинговские категории. А. Долинин замечает, что «Киплинг – моралист, но моралист без определенной морали». Он неустанно апеллирует к нравственному Закону и, требуя от человека соблюдения жестких правил поведения он, однако, нигде не оговаривает прямо, что именно с его точки зрения добродетельно, а что греховно. Абсолютную этическую ценность он приписывал лишь таки человеческим качествам, как мужество, энергия, преданность, стойкость. Когда он призывает: «Владей собой среди толпы смятенной, тебя клянущей за смятенье всех, верь сам в себя, наперекор вселенной, и маловерным отпусти их грех», то каждый человек – от злодея до праведника – способен принять эту заповедь «доверия к себе» за руководство к действию. Этический кодекс
Киплинга, таким образом, сводится к признанию необходимости такого кодекса: это структура, в которую не подставлены элементы, или, так сказать, грамматика морали, а не ее словарь [9, c. 16].
С такой точки зрения Киплинг, одержимый идеей Высшего Закона, безусловно, оказывается не «английским», а «британским» поэтом. Цепляясь за уходящие идеалы и ценности, за исторически обреченные формы государственности, Киплинг тем не менее искренне старался служить «простому человеку», стремился помочь ему победить страдания и одиночество, ужас и отчаяние, научить мужеству и стойкости перед лицом надвигающегося апокалипсиса. Подлинный Высший Закон, которому он – правда, не всегда – подчинялся, был законом словесного искусства, законом вечности, и потому, как сказал У. Х. Оден, Киплинг принадлежит к числу тех, в ком себя длит и кого прощает Время [9, c. 16].
В английской критике можно и сегодня услышать, что «ключ» к поэзии Киплинга до сих пор не найден. И, действительно, при всем своем превосходном знании английской поэтической традиции Киплинг словно бы выпадет из нее. Этому поэту удалось забыть, что английская поэзия требует особой лексики, и он заговорил языком, очень близким к разговорному, успех его у читателей был громадным. Критика же воздерживалась от суждений. К счастью, издатели прислушивались к публике, а не к критикам, и поэтические сборники Киплинга выходили невиданными тиражами. Его стихи печатали порою даже на предметах обихода. Признание в критике пришло к Киплингу-поэту очень поздно, через много лет после смерти, но мало кто столь полно насладился поэтической популярностью у публики еще при жизни. Причем не только в Англии. Широта влияния Киплинга объясняется разнообразием и многосторонностью его таланта. Он умеет быть и очень жестким и очень лиричным, и многообразие поэтических форм, к которым он прибегает, поистине удивительно. В стихах Киплинга есть только одно объединяющее их качество – доступность. Но это сделало их столь нужными для нашего века [22, http://roman-chuk.narod.ru/1/Kipling.htm].
Значение Киплинга-поэта в мировой литературе общепризнанно. Вот как, к примеру, оценивает его творчество Е. Домбровская: "Как прозаик и поэт, Киплинг обогатил английскую литературу новыми темами и приемами повествования, сочетанием иронии и пафоса, повседневности и экзотики. Он расширил рамки литературного языка, ввел профессиональные выражения и жаргонные слова солдатского обихода, отдельные слова из языков хинди и бенгали; но порой он чрезмерно засорял язык диалектизмами и казарменными словами". А. Горбунов дополняет: "Популярность поэту обеспечила его остросюжетная повествовательность, выдержанная в динамичных, стремительных,
отрывистых ритмах, в доверительной интонации разговора начистоту ("Песня баджо", "Мэри Глостер"). Поэт как бы спускался с интеллектуальных высот в гущу жизни, "в забой", не стеснялся грубоватого юмора, соленой шутки, просторечья, заражал энергией обнаженного слова, раскованного чувства ("Моральный кодекс", "Моя соперница", "Серые глаза - рассвет...", "Томмпсон", "Королева")" [22, http://roman-chuk.narod.ru/1/Kipling.htm].
Созданный Киплингом художественный космос стал одним из самых замечательных памятников того исторического промежутка, когда уже рушилась социальная и культурная общность, которую мы называем 19 веком, и на ее обломках зарождался век ХХ. В Киплинге, как и в других больших художниках переходной поры, нас завораживает это странное слияние веры и безверия, реального и иллюзии, надежды и отчаяния, завершения и начала. Мир Киплинга был миром на пороге, миром между "тогда" и "потом" - так сказать, эпилог, совмещенный с прологом, - и, может быть, именно его двойственность, двухмерность помогли ему устоять перед натиском будущего и не утратить героического пафоса [22, http://roman-chuk.narod.ru/1/Kipling.htm].
Он был поэтом, выражающим реальность войны и мира, сложного противостояния Востока и Запада, понятий добра и зла, подвига и трусости, высокого и низменного - всей сложной и переплетенной реальности его времени, насыщенной личным ожиданием чего-то значительного. Эту задачу он выполнил превосходно. Киплинговская реальность, запечатленная в его стихотворениях, живая, ее образы и действующие лица дышат, противоборствуют, ищут, страдают, сомневаются, борются, изнемогают. В ней бьется трепещущий пульс его неповторимой эпохи - эпохи, казавшейся ему "мужественной" и многообещающей [22, http://roman-chuk.narod.ru/1/Kipling.htm].
Киплингом можно восхищаться и возмущаться, ему можно радоваться…Им только не надо пренебрегать, – писал Ю. И. Кагарлицкий [11, с. 520-521.].
Таким образом, подводя итоги главы, можно резюмировать следующее:
1. В творчестве Киплинга-поэта доминируют три темы: армейская, колониальная и морская. Киплинг использует такие жанры поэзии, как баллады, песни, легенды, гимны, комические зарисовки, эпитафии. Однако основная его стихия – балладный жанр, которому присущи внутренняя энергия и мужественность. Центральное ядро его поэзии как раз и составляют стихотворения балладного характера, 1895-1902 годов, складывающиеся в три основных цикла – солдатский, морской и индийский.
2. В лучших балладах Киплинга отмечается такая сильная сторона лиризма, как реалистический, ненадуманный источник. Главный герой «Казарменных баллад» - солдат, на долю которого выпадают все тяготы армейской жизни. Особо значима
для Киплинга тема социального неравенства в армии. Следует отметить, что сборник «Казарменные баллады» не имел аналогий в тогдашней поэзии: он написан не на обычном литературном языке, а на разговорном языке солдата (кокни), отличающемся рядом фонетических и грамматических особенностей. Киплинг перегружал стихи натуралистическими подробностями, жаргонизмами, что могло шокировать эстетов. В этом заключается необычность поэзии Киплинга.
3. Особо следует выделить морские баллады Киплинга, именно они особенно свидетельствуют о тяготении поэта к неоромантизму. Здесь выделяется поэма «Мэри Глостер», в которой книжные представления о жизни (сына Энтони Глостера) противопоставляются реалиям суровым и жестоким (старшего Глостера). Киплинг романтически воспевает морские пиратские похождения бесстрашного авантюриста Энтони Глостера. В погоне за прибылью Глостер потерял любимую жену, истинную единственную любовь в своей жизни, к соединению с которой он мечтает после смерти. Герой Киплинга, безусловно, стяжатель, хищник, в то же время восхищает своей решимостью, смелостью, волей.
4. Одна из главных тем в поэзии Киплинга – колониальная. Убежденный, что Британия выполняет в колониях ниспосланную выше миссию, он писал такие стихи, как «Ьремя белых», «Если». Чтобы понять философию Киплинга в этой теме, важно вчитаться в его стихотворение «Баллада о Востоке и Западе». Глубинная мысль Киплинга в том, что сближение Востока и Запада все-таки возможно. У Киплинга это происходит таким образом, что два человека, индиец и англичанин, становятся друзьями, при том, что индиец признает превосходство англичанина, более сильного и образованного.
5. Система ключевых образов в поэзии Киплинга базируется вокруг контрастных антиномий, их борьбы (столкновения) и краткого кажущегося примирения. Образные ряды киплинговских антиномий прослеживаются практически в каждом его стихотворении. Из антиномий Киплинга можно выделить типичные «ключи» его романтической системы: жизнь/смерть, рай/ад, этичное/неэтичное, красивое/безобразное, природа/цивилизация, свобода/рабство, порядок/хаос, Империя/неимперия, война/мир и другие. Кроме этого, поэзия Киплинга символична. Особо показательно в этом отношении стихотворение «Гребец галеры». Галера символизирует Британскую империю, а ее гребцы – «рабы весла», влюбленные в свою галеру. Именно это стих следует считать ключом к его главной теме. Кроме этого образа, следует выделить такие устойчивые символические
образы, как образ коня, образ казармы, образ границы и образ солдата – центральный образ поэзии Киплинга.
6. Итак, Киплинг в своей поэзии воспевает созданную им неоромантическую «модель мира». С законом у Киплинга соизмеряется любой поступок, любое высказывание или жест. Таким законом, средоточием санкционирующей истины Киплинг увидел Британскую империю. Однако кроме Империи, Киплинг воспевает и такие человеческие качества, как мужество, энергию, преданность и стойкость. Кроме закона Империи, Киплинг служил и такому подлинно высшему Закону, как закон словесного искусства, закону вечности, когда старался служить «простому человеку», создавая поэзию на его языке, помогающую ему преодолевать страдания и одиночество. В этом Киплинг словно бы выпадает из английской поэтической традиции, заговорив на народном языке. Ю. И. Кагарлицкий сказал, что «Киплингом можно восхищаться и возмущаться». Действительно, можно возмущаться идейными взглядами Киплинга и восхищаться его великим талантом, который принес совершенно новое звучание не только в английскую, но и в мировую поэзию.
Далее, проведем литературоведческий анализ некоторых стихотворений Киплинга, с тем, чтобы показать, что это действительно Настоящая поэзия. Прежде чем приступить к работе, обратимся к пожеланиям самого Киплинга, представленным им в стихотворении «НАПУТСТВИЕ»:
КОЛЬ УДАЛОСЬ МНЕ ВАМ ПОМОЧЬ
И ПОЗАБАВИТЬ ВАС –
ТО ПУСТЬ ТЕПЕРЬ КОСНЕТСЯ НОЧЬ
МОИХ УСТАЛЫХ ГЛАЗ
НО ЕСЛИ Б СНОВА В ТИШИНЕ
ПРЕД ВАМИ Я ВОЗНИК –
ТО ВОПРОШАЙТЕ ОБО МНЕ
ЛИШЬ У МОИХ ЖЕ КНИГ.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Таким образом, в ходе проведенного исследования нами были сделаны выводы, во-первых, на основе теоретического исследования отобранных нами документальных источников, во-вторых, на основе литературоведческого анализа малоизвестных в литературоведческих анализах критиков стихотворений Киплинга.
Итак, на основе проведенной теоретической работы (на основе документальных источников), мы можем заключить следующее:
Творчество Киплинга относится к литературному направлению «неоромантизм». Неоромантизм – условное наименование комплекса разнообразных течений в европейской художественной культуре на рубеже XIX – XX веков, возникших как реакция на позитивизм в идеологии и натурализм в искусстве и возродивших ряд принципов романтизма (пафос личной воли, отрицание обыденного, культ иррационального и др.). Так как разочарование в силе ума познать действительность было одной из причин возникновения в начале XX столетия романтизма, то подобные духовно культурные процессы конца XIX – начала XX века называют неоромантизмом.
Киплинг жил и создавал свои произведения в эпоху, когда одним из самых влиятельных антипозитивистских литературных течений становится неоромантизм. Киплинг ратовал за идею великой цивилизаторской миссии Англии. Он видел в расширении и укрепление по всему свету английского влияния божественное предначертание. Киплинг был «белым человеком и был сыном Западной культуры». Романтизм – неизбежный атрибут империи, особенно империи погибающей, а Киплинг был «последним великим английским романтиком». Неоромантические тенденции Киплинга проявились в возвеличивании им в своей лирике британского престижа. Киплинг создает «литературу действия», воспевает человеческую активность, мужество, стойкость. В чем отличительные особенности неоромантической лирики Киплинга: поэзия его, овеянная романтикой дальних просторов, была земной и общедоступной. Поэтическая форма Киплинга приближена к фольклорной традиции: он перенес в книжную поэзию разнообразные жанры народного творчества – от легенды до грустной или шуточной песни-баллады. В стихотворениях Киплинга отчетливо прослеживается романтика риска и авантюры. Создавая образы мореплавателей-пиратов, он придает им легендарно-гиперболические масштабы («Мэри Глостер»). Киплинг заложил в Англии традиции современной массовой песни. Он предпочитает простые слова, не избегает вульгаризмов, т. е. приближает поэзию к прозе. Из жизни – солдатских буден, любовных историй, драк, выпивок, походов Киплинг «высекал» истинные искры поэзии. Итак,
«железный Редьярд», как уважительно называли его современники, в основу творчества положил принцип Стивенсона: «Быть верным факту и трактовать его с добрым намерением». Он искал свои способы противодействия эстетизму, скепсису и художественным поискам натуралистов, находя опору в величии родной королевской Британии.