Структурно-композиционный анализ адвокатской( защитительной) речи на примере Плевако.

СОДЕРЖАНИЕ
Введение
Структурно-композиционный анализ адвокатской (защитительной) речи на примере Плевако
Заключение
Список литературы

Структурно-композиционный анализ адвокатской( защитительной) речи на примере Плевако.

Итак, П. Сергеич говорит: готовясь к речи судебный оратор сначала должен сформулировать основной тезис речи, главное положение, в котором был бы сформулирован ответ на вопрос: почему следует считать, что подсудимый виновен (для обвинителя) или почему следует считать, что подсудимый невиновен (для защитника). Например, подсудимый обвиняется в подлоге расписки. Тезис защитника: «расписка могла быть подделана другим лицом и подозрение против последнего представляется более основательным, чем против подсудимого».
Этот тезис является логически сформулированной основной идеей защиты, однако он не может быть предъявлен в таком виде, поскольку он малоэффективен (это проблема).
Далее следует найти то, что автор называет «основным нервом речи»: ценностное суждение, которое может оказать влияние напринятие решения. Например, в деле доктора Корабевича «главное положение обвинения – девушка умерла от преступной операции, совершенной Корабевичем; главный нерв не в этом и даже не в том, что он вообще занимался такими операциями, а в том, что он делал их ради наживы». Главный нерв защиты: врачу трудно отказать женщине в помощи, даже противозаконной (это возможные решения).
Основной тезис всегда выводится формально-логическим методом из обстоятельств дела; «не то – нервы дела, они могут быть совсем в стороне от логического рассуждения». Чтобы найти такой нерв, и необходимо составить боевую схему речи - выявить спорные вопросы (пункты разногласия), то, что следует аргументировать для судей (это способы решения). Проиллюстрируем действие этого принципа на примере речей Ф.Н. Плевако.
Если дело простое и речь маленькая, боевая схема состоит из одного спорного пункта, который должен быть сформулирован не формально-логически, а в образной форме. В качестве примера напомним известный и часто цитируемый случай, описанный В.В. Вересаевым:
Старушка украла жестяной чайник стоимостью менее 50 коп. Она как потомственная почетная гражданка была предана суду присяжных. Прокурор решил обезоружить адвоката и сам высказал все, что можно было сказать в защиту подсудимой: бедная старушка, горькая нужда, кража не значительная, подсудимая вызывает не негодование, а только жалость. Но собственность священна, все гражданское благоустройство держится на собственности, и, если позволить людям посягать на нее, страна погибнет.
Поднялся защитник Плевако. Он сказал: «Много бед, много испытаний пришлось претерпеть России за ее больше чем тысячелетнее существование. Печенеги терзали ее, половцы, татары, поляки. Двунадесят языков обрушились на нее, взяли Москву. Все вытерпела, все преодолела Россия, только крепла и росла от испытаний. Но теперь, теперь... Старушка украла старый чайник ценою в тридцать копеек. Этого Россия уж, конечно, не выдержит, от этого она погибнет, безвозвратно. И суд оправдал старушку»
Этот пример часто приводят как очевидный казус, образец применения адвокатом трюков и уловок, приводящих к оправданию виновного.
Здесь следует разобраться, действительно ли приведенная речь Плевако – лишь трюк, уловка? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо вспомнить, что уловка – это форма обмана аудитории. Однако в речи оратора нет никакого обмана, нет даже элементарной манипуляции чувствами аудитории.
Вот мнение современного юриста по этому поводу: «Находчивость адвоката восхищает. Но за язвительной иронией Плевако нужно видеть правовую суть его полемики с обвинителем. Неотъемлемое свойство преступления — общественная опасность. Если деяние формально подпадает под норму уголовного закона, но в силу малозначительности не представляет общественной опасности, оно преступлением не является. Адвокат блестяще парировал попытку прокурора внушить присяжным, что кража старушкой старого чайника обладает общественной опасностью».
То же можно сказать и по поводу других подобных речей: за яркой, броской, неожиданной формой стоит глубокий, юридически оправданный тезис, который может быть извлечен и научно обоснован.
Если речь сложная, то после формулирования основного нерва формируется система аргументации, причем в нее включаются все те положения, которые может использовать как ключевые моменты противная сторона.
Так, в деле братьев Первушиных Ф.Н. Плевако (представитель гражданского истца) должен был доказать факт уничтожения завещания отца одним из братьев. Эта мысль (завещание было, и оно уничтожено Иваном Первушиным) – главная мысль речи. Далее адвокат задумывается над тем, что сам факт привлечения к суду одним из братьев другого из-за очень незначительного наследства, которое не отразится на его имущественном положении, никак не может добавить ему сочувствия присяжных: «Дело антипатично с первого взгляда: брат ведет брата на суд, родной родному готовит участь, какую не всякий враг захочет приготовить врагу своему. Против этого говорит нравственное чувство». Чтобы нейтрализовать такое отношение к истцу, адвокат включает в боевую схему речи следующие положения:
1) Григорий Первушин судится с братом не из корыстных соображений, а во имя справедливости («Брат обвиняемого ищет только права, самовольно нарушенного произволом старшего брата. Он ищет восстановления завещания, которым покойный отец его засвидетельствовал перед светом первенство младшего брата в чувстве родительской любви»);
2) Он хочет получить наследство в память о любимом отце («Отец благословил его теми незначительными крохами своего достояния, которые дороги не как ценность, а как дар, как знак любви, как предмет семейной гордости одаренного»);4
3) Адвокат не требует наказания Ивана, вопреки воле своего доверителя, во имя сохранения семьи («Поэтому, если сейчас, в настоящую минуту, увлеченный заблуждением ума и давно накопившейся желчью от семейного спора, Григорий Первушин не сознает важности для себя этого семейного интереса, то мы не должны обращать на это внимания. Адвокат служит правосудию, но никогда не будет орудием мести и вражды. И если в душе его верителя еще гнездится неостывшая досада на брата — адвокат ее не знает, ее не слышит»).
Эта модель разработки аргументации подходит не только для судебных речей, но и для других жанров, в которых требуется строить развернутую аргументацию.
Таким образом, именно этому (разработке боевой схемы речи) считаем необходимым учить в разделе «Аргументация» на занятиях по риторике, причем работу по созданию сугубо риторической (не констатирующей, а деятельностной) системы аргументации не придется начинать с нуля, поскольку в современной коммуникативной лингвистике уже существует теория, которая с легкостью может быть переработана для нужд риторики – теория стратегий и тактик речи.
Плевако был одним из тех адвокатов, которые начали разработку основ судебной риторики в России. Он произнес в судебном зале множество речей, которые становились потом достоянием общественности и передавались из уст в уста. Резким нападкам своих противников на судебных процессах юрист противопоставлял обоснованные возражения, спокойный тон и строгий анализ улик. То было время, когда прцесс проходил действительно открыто, часто при большом стечении народа и речь адвоката могла иметь значительное влияние на исход дела.
Ряд уголовных процессов с участием Плевако получил общероссийскую известность.
Первым из них был "Митрофаниевкий" процесс - суд над игуменьей Серпуховского владычного монастыря Митрофанией, вызвавший интерес даже в Европе. Баронесса Прасковья Григорьевна Розен, дочь героя Отечественной войны 1812 г. и наместника на Кавказе в 1831-1837 гг., генерала от инфантерии и генерал-адьютанта Г. В. Розена, фрейлина царского двора, в 1854 г. постриглась в монахини и с 1861 г. владычествовала в Серпуховском монастыре. За 10 лет игуменья, опираясь на свои связи и близость ко двору, присвоила посредством мошенничества и подлогов более 700 тыс. руб. Следствие по делу Митрофании начал прокурор Петербургского окружного суда А. Ф. Кони, а судил ее 5-15 октября 1874 г. Московский окружной суд под председательством П. А. Дейера.
Плевако в качестве поверенного (представителя) потерпевших стал на процессе главным обвинителем игуменьи и ее монастырских подручных. Подтвердив выводы следствия, опровергнув доводы защиты, он заявил: "Путник, идущий мимо высоких стен владычного монастыря, набожно крестится на золотые кресты храмов и думает, что идет мимо дома Божьего, а в этом доме утренний звон подымал настоятельницу и ее слуг не на молитву, а на темные дела! Вместо храма - биржа, вместо молящегося люда - аферисты, вместо молитвы - упражнения в составлении векселей, вместо подвигов добра - приготовления к ложным показаниям; вот что скрывалось за стенами. Выше, выше стройте стены вверенных вам общин, чтобы миру не было видно дел, которые вы творите под покровом рясы и обители!". Суд признал игуменью Митрофанию виновной в мошенничестве и подлогах и приговорил ее к ссылке в Сибирь.
В своих судебных речах Ф. Плевако затрагивал острые социальные вопросы. Например, его участие в защите группы "люторических" крестьян (1880), севских крестьян (1905), участие в деле о стачке рабочих фабрики "Товарищества С. Морозова", восставших против бесчеловечной эксплуатации (1886), было по тому времени гражданским подвигом. На процессах по делу о фабричных беспорядках в защиту рабочих, обвинявшихся в сопротивлении властям, в буйстве и истреблении фабричного имущества, Плевако пробуждал у слушателей сострадание к людям, "обессиленным физическим трудом, с обмершими от бездействия духовными силами, в противоположность нам, баловням судьбы, воспитываемым с пеленок в понятии добра и полном достатке".
Плевако полемизировал тактично, избегал эксцессов, требуя и от противников "равноправия в борьбе и битве на равном оружии". Известный русский юрист и общественный деятель А. Ф. Кони так рисовал социальный портрет оратора: "Плевако во всей своей повадке был демократ-разночинец, познавший родную жизнь во всех слоях русского общества, способный, не теряя своего достоинства, подыматься до его верхов и опускаться до его "дна" - и тут, и там все понимая и всеми понятый, всегда отзывчивый и простой".5