Правовое урегулирование цензуры в Советском союзе

Сокращения
Введение
1.Теоретико – правовые основы цензуры
1.1.Правовая характеристика цензуры
1.2.Этапы формирования (развития) цензуры в СССР
2.Организационно – правовые основы цензуры (организация и деятельность)
2.1.Правовое положение цензурных органов в Советском Союзе
2.2.Основные направления и итоги деятельности цензурных органов в Советском Союзе
Заключение
Список литературы

Правовое урегулирование цензуры в Советском союзе

Однако, несмотря на осуществление борьбы со свободой слова и печати в Конституции РСФСР 1937 года были подтверждены закрепленные Конституцией 1918 года демократические права и свободы граждан и были усилены гарантии. Конституционно закреплялись такие политические права и свободы граждан, как:
свобода слова, печати.
Таким образом, в 20-30 гг. сформировалась основная нормативная база для цензурной деятельности государства.
Кроме того, следует отметить, что в УК РСФСР 1926 г. в ст. 185 содержалась норма об уголовной ответственности, в частности УК1926 г. предусматривал, что «нарушение правил, установленных для размножения и выпуска в свет печатных произведений, а равно правил фото - кино - цензуры, - принудительные работы на срок до трех месяцев или штраф до трехсот рублей»14.
В предвоенные годы, активно разрабатывался проект Положения о Главном цензоре, в «целях усиления военной цензуры в СССР». Предлагалось ввести пост Главного цензора, а целый ряд работников аппарата Главлита считать находящимися на действительной военной службе. Предлагалось усилить почтово-телеграфную цензуру с аргументом, что её усилили все воюющие страны.
25 июня 1941 года постановлением СНК СССР населению было предписано сдать имеющиеся на руках радиоприёмники и радиопередатчики на временное хранение в органы Всесоюзного Радиокомитета (фактически - в ближайшее почтовое отделение). Взамен выдавалась расписка, по которой после войны либо возвращали радиоаппаратуру, либо выплачивали денежную компенсацию. Приёмники, установленные в организациях, закреплялись за конкретным лицом, которое несло ответственность за содержание прослушиваемых передач.
23 октября 1942 года был повышен статус Отдела центральной военной цензуры: приказом наркома обороны И. В. Сталина он был выведен из состава Главного разведывательного управления и подчинён Наркомату обороны, однако 18 сентября 1943 года «в целях улучшения руководства военной цензурой» отдел военной цензуры был включен в состав Генерального штаба.
16 декабря 1943 года приказом народного комиссара обороны № 0451 было введено «Положение о военной цензуре в Красной Армии (на военное время)» вместо действовавшего с 22 июля 1935 года. В положении указывалось, что «Органы военной цензуры Красной Армии осуществляют контроль за содержанием всех печатных изданий, радиопередач и фото-кинопродукции, следя за тем, чтобы эти органы пропаганды не являлись средством для разглашения военной тайны». Цензуре не подвергались лишь приказы и директивы. Все военные цензоры подчинялись вышестоящим начальникам во главе с Отделом военной цензуры Генерального штаба. Цензурная работа была объявлена секретной и «все цензурные изменения, вычерки и изъятия могут быть известны, кроме цензора, только редактору, его заместителю и их прямым начальникам».
15 февраля 1944 года приказом заместителя народного комиссара обороны № 034 были введены «Правила по сохранению военной тайны в печати Красной Армии (на военное время)», в которых указывался детальный перечь запрещённых к разглашению сведений.
Публичное упоминание о существовании цензуры в СССР запрещалось.
Во время Великой Отечественной войны цензура сосредоточилась на сохранении военной тайны, но после окончания военных действий снова развернулась идеологическая чистка. Например, в 1946 году была запрещена «Чёрная книга» Ильи Эренбурга и Василия Гроссмана - первое документальное произведение о преступлениях немецких оккупантов в СССР против еврейского населения в ходе Холокоста. Идеологическая установка требовала не выделять ни одну национальность в рамках всего пострадавшего в ходе войны населения СССР.
Цензура стремилась контролировать не только информацию внутри СССР, но и публикуемую за границей информацию иностранных корреспондентов. 25 февраля 1946 года было принято Постановление Политбюро ЦК ВКП (б) о цензуре информации из СССР.
К 1947 году в составе Главлита было 7 отделов, из которых один занимался охраной военных и государственных тайн, ещё один контролировал отправляемую из СССР информацию иностранных корреспондентов, а остальные 5 занимались идеологической цензурой внутри СССР.
После войны на экранах кинотеатров некоторое время шли так называемые «трофейные фильмы»; в дальнейшем произведения Голливуда исчезли с экранов, и из всей мировой кинопродукции советский зритель мог знакомиться лишь с французскими комедиями и индийскими мелодрамами.
Впрочем, и «кинотрофеи» были предварительно отцензурированы, часть предлагаемых фильмов не допущена к показу, часть перемонтирована, у части изменены субтитры.
Конституция СССР 1977 года стала первой и единственной за весь советский период конституцией, включавшей в отдельном разделе, посвященном правам, свободам и обязанностям граждан, стандартный для европейских стран комплекс гражданских, политических, экономических, социальных и культурных прав.
Конституция СССР 1977 года уже более широко, чем предыдущие, регулировала статус личности. Гражданину, личности были посвящены ряд положений преамбулы, второй раздел в «Государстве и личность». Конституция закрепила широкий круг прав, свобод и обязанностей граждан, тем самым подчеркивая важную роль личности при решении вопросов государственного строительства и в деятельности государственных органов (право вносить в государственные органы и общественные организации предложения об улучшении их деятельности, критиковать недостатки в работе и т.д.)15.
1.2. Этапы формирования (развития) цензуры в СССР
С приходом к власти большевики столкнулись с необходимостью реализации декларируемых ими идей. В ходе революции и Гражданской войны пришло осознание того, что, несмотря на провозглашаемые социалистами принципы свободы слова и печати, необходим институт цензуры. В этот же период происходил поиск приемлемых для советского государственно-правового строительства институциональных форм цензурного режима. В начале 30-х гг. осуществилось окончательное превращение государственной (наркомпросовской) цензуры в цензуру партийную, что характеризовалось развитием массовой журналистики в обществе, которая получила название «партийная и советская печать» (резолюция VIII съезда РКП (б)16. В период Гражданской войны действовал целый ряд цензурных учреждений: Ревтрибунал печати, Военно-революционная цензура, Политотдел Госиздата и др.
В большевистском подходе определялось, что в обществе, разделенном на классы, печать и литература всегда носят классовый характер, отрицалась нейтральность искусства. У Ленина встречаются понятия «партийной литературы» и «партийной печати». Однако в подчинении партийному контролю Ленин не видел преграды для реальной творческой независимости, считая, что подчинение, наоборот, создает все условия для свободного искусства. В партии Ленин видел поддержку для писателя и журналиста как возможность не зависеть от материальных условий, служить народу, будучи «на балансе» у государства.
В то время, партия начинала играть роль не диктатора, а арбитра в литературной борьбе того времени. Эта борьба происходила с одной стороны, пролетарскими группами левого толка, которые настаивали на гегемонии партии и правительственной поддержке развития пролетарской литературы, а с другой - группами правого толка, которые настаивали на полной свободе творчества.
Эта борьба отражалась и в прессе. Хорошо известные партийные чиновники публично выражали свои мнения в поддержку той или иной стороны по этому вопросу. Интересно заметить, что Бухарин поддерживал позицию правого крыла, утверждая, что партия должна старательно избегать установления директив по вопросу литературы, так как подобные проблемы должны находиться вне политики.
На заседание агитационного отдела Цен­трального Комитета в мае 1924 года были приглашены представители всех фракций, чтобы представить свои мнения. Кажется, в полной мере все было отражено в этой демократической процедуре - и дискуссия, и формулировка, и голосование по выдвинутой резолюции. За этим собранием последовали другие встречи специальной комиссии Центрального Комитета (в феврале 1925), чтобы выработать политическое заявление, направленное на разрешение этого спора. Выводы комиссии были отражены в известной резолюции по вопросу литературы Политбюро (1 июля, 1925). Эта резолюция отвергла крайнюю позицию пролетарских литературных групп (пообещав им при этом будущее содействие), но она определенно поддерживала взгляды беспартийного правого крыла и его сторонников.
Двойственность позиции партии в вопросе литературного контроля и либерализм резолюции 1925 года, несомненно, были связаны как с социальными, так и экономическими условиями того периода и борьбой за власть внутри партии. То есть, политическая борьба отражалась в литературной борьбе - правые считали, что литература должна быть свободной от прямого влияния партии, делали акцент на эмоциональном, эстетическом и личностном элементе в творческом процессе; левые требовали четкого партийного контроля и подчеркивали основную образовательную, пропагандистскую и утилитарную функции литературы.
В 1920-е гг. цензурные учреждения плохо координировали свою работу, иногда даже конкурировали, поэтому в качестве основного ведомства в итоге был создан Главлит, задуманный как учреждение постоянное и всеобъемлющее. Любая массовая информация не могла, за редким исключением, появиться без его визы. С 1935 г. Главлит стал всесоюзным учреждением при Совете Министров СССР – Главное управление по охране государственных и военных тайн в печати
СМИ были встроены в систему государственной пропаганды и агитации. Можно сказать, что они находились на службе у государства, которое использовало СМИ в качестве инструментов прямого воздействия на общество. Государство транслировало через этот канал свою волю, свои установки, свое понимание происходящих событий, которые зачастую само же и инспирировало. Конечно, это был односторонний канал воздействия: сверху - вниз.
Никого тогда не могли обмануть публиковавшиеся в газетах письма трудящихся в качестве элементов обратной связи. Все понимали, что они подобраны и пропущены через сито самоцензуры самих журналистов, руководителей СМИ, но прежде всего - через сито государственной цензуры.
Советских интеллигентов обязывали пропагандировать «единственно верную» коммунистическую идеологию, как минимум демонстрировать лояльность к ней и оказывать всяческое содействие. В стране росло количество осведомителей. Обилие доносов и доносчиков было темой разговоров высших чекистов. Особое внимание уделялось информации, которая могла скомпрометировать высшее руководство. В доме у Горького А­гранов как-то говорил отцу: «Если бы Вы только знали, какие люди на нас работают!».
По мнению исследователя А.В.Блюм в Советском Союзе, следует выделяет пять условных иерархических уровней советской контролирующей машины, сложившейся к 30-м годам:
1) самоцензура, которая с 30-х годов “постепенно входит в плоть и кровь подавляющего большинства авторов”17;
2) редакторская цензура;
3) главлитовский контроль;
4) карательная цензура органов тайной политической полиции (ОГПУ/НКВД/МГБ), имевших в своем составе отдел политконтроля;
5) идеологическая цензура, осуществляемая партийным руководством. На практике деятельность этих учреждений и инстанций, переплеталась между собой; активнейшее участие в процессе принимали цензоры-“добровольцы”, сигнализировавшие в компетентные инстанции об идеологических огрехах; в тотальном контроле важна была и роль литературных критиков.
Летом 1928 года Центральный Комитет собрал Всесоюзную Конференцию по вопросам агитации и пропаганды. Была принята резолюция, которая указывала на то, что все виды искусства должны быть мобилизованы, чтобы охватить все население, чтобы бороться за новое культурное мировоззрение в поддерж­ку нового пятилетнего плана. Декабрьская конференция 1928 года выработала официальную точку зрения Центрального Комитета. Эта точка зрения была представлена в форме директивы издательствам, указывая на виды книг, которые они должны выбирать для публикации и характере тем, предлагаемым авторам. Резолюция была откровенным уходом от осторожной политики 1925 года и должна рассматриваться как первое усилие партии в вопросе контроля над литературой и использования литературы как инструмента в поддержке своей программы.
Во время этой компании партия выдвинула другую политическую стратегию - ее решением было не поддерживать какую-либо из конкури­рующих литературных групп. Вместе с тем партия оказала поддержку самой мощной организации, Российской Ассоциации Пролетарских Писателей (РАПП), как лучшей в организации литературы как инструмента пропаганды в про­движении успешного пятилетнего плана.
Благодаря поддержке партии и под руководством Леопольда Авербаха РАППу вскоре удалось установить контроль над многими литературными журналами и издательствами и таким образом обуздать непокорных писателей, которые не учли в своем творчестве «социального заказа» пятилетнего плана. Во многих отношениях РАППу удалось достичь необычного тематического соответствия в пьесах, романах и в поэзии, которые однообразно провозглашали достижения пятилетки. Несмотря на давле­ние со стороны РАППа, писатели противились этим диктаторским методам, хотя и с не большим успехом. В это время РАПП, получивший огромный контроль над литературой, самоуверенно разработал свою собственную теорию литературы.
В августе 1934 г., в дни работы I Всесоюзного съезда писателей, в писательской среде появилась листовка с протестом против доносительства: «...Вы должны понять, что страна вот уже 17 лет находится в состоянии, абсолютно исключающем какую-либо возможность свободного высказывания. Б­ольше того, за наше поведение отвечают наши семьи и близкие нам люди. Мы даже дома часто избегаем говорить так, как думаем…».18 В условиях идеологического контроля характерной чертой жизни многих советских интеллигентов стало отчуждение от политической жизни, стремление заниматься лишь узкопрофессиональной деятельностью.
В апреле 1931 г. Политбюро ЦК ВКП(б) в своем решении определило задачи и обязанности политредакторов, подчеркнув, что они отвечают перед советским судом и соответствующим партийным контрольным органом за выпуск в печать антисоветских изданий или материалов, искажающих советскую действительность, а также за печатание сведений, носящих секретный характер. Вводилась должность политредактора в журналах. Государственный цензурный аппарат стал сменяться партийным. Основные функции сосредоточились в партийных структурах – Политбюро, партийном аппарате; функции государственных учреждений постепенно ослабевали. Партийная цензура усилила свое влияние, хотя официально Главлит продолжал функционировать. Цензурный аппарат контролировался партийными органами: сначала Агитпропотделом, затем Отделом печати ЦК и ЦК в целом. Они же выступали в качестве арбитра, расследуя жалобы на цензуру и цензоров.
Задачи цензурного ведомства принимались при непосредственном участии генерального секретаря ЦК ВКП(б) И. В. Сталина. В этой связи систематизированное использование документов, «личный архив Сталина» (всего около одной тысячи дел), переданных из Президентского архива на государственное хранение, позволяет выяснить роль партийного вождя в создании системы партийного контроля. Документы дают возможность осмыслить, как через интеллигенцию, писателей и СМИ строилась система цензуры. Сталинские установки по поводу организации издательской, газетно-журнальной, цензурной и художественной политики окрашивались его личными вкусами и пожеланиям как законодателя моды и стилей – непререкаемым рецептом для принятия решений во всей вертикали власти.
Создание механизма партийного контроля основывалось на взаимосвязанной системе принуждения и поощрений. Конкретное наполнение литературного текста и содержания конечного продукта оставалось предметом обсуждения и решений директивных органов. На каждом новом этапе оно могло оказаться диаметрально противоположным предыдущему содержанию, в зависимости от индивидуальных пристрастий партийных лидеров. Так, в отличие от Л. Д. Троцкого, объявившего футуризм и супрематизм главными творческими методами советского искусства, а также Н. И. Бухарина, отдававшего предпочтение акмеистической поэзии, И. В. Сталин сделал выбор в пользу социалистического реализма – романтической псевдоутопии, а главным из искусств он считал театр.
СМИ были встроены в систему государственной пропаганды и агитации. Можно сказать, что они находились на службе у государства, которое использовало СМИ в качестве инструментов прямого воздействия на общество. Государство транслировало через этот канал свою волю, свои установки, свое понимание происходящих событий, которые зачастую само же и инспирировало. Конечно, это был односторонний канал воздействия: сверху – вниз. Никого тогда не могли обмануть публиковавшиеся в газетах письма трудящихся в качестве элементов обратной связи. Все понимали, что они подобраны и пропущены через сито самоцензуры самих журналистов, руководителей СМИ, но, прежде всего, через сито государственной цензуры.
Да, СМИ того времени были полностью зависимы от государства, являясь его идеологическим инструментом. Но, по крайней мере, деятельность СМИ в качестве зависимого от государственных и партийных органов средства воздействия на население была открытой, явной и, к тому же, очень эффективной. Потому что сама журналистика и была общественным мнением. Конечно, было общественное мнение, формировавшееся и звучавшее на кухнях и в курилках. Но шансов у него пробиться в печать или в электронные СМИ не было. Государственные СМИ формировали официальное, «витринное» общественное мнение.
Главное отличие советской политической цензуры заключалось «в отсутствии законности и, отсюда, в полной безнаказанности, таинственности и размытости допустимых норм. Это приводило к тому, что любое произведение могло быть объявлено идеологически вредным на основании тенденциозно сфабрикованных мотивировок»19. И такие кампании, целью проведения которых было развенчание «идеологически вредных» авторов и их произведений, проводились в СССР неоднократно. Советская политическая цензура активно вмешивалась в творческий процесс журналистов, рекомендовала, как и о чем нужно писать, контролировала деятельность средств массовой информации.
Таким образом, в 1920–1930-е гг. сложились характерные черты советского цензурного порядка: монополия власти на контроль за различными источниками информации, содержанием и направленностью их деятельности; формирование творческих союзов (писателей, композиторов и т.д.), художественных советов, подчиняющихся партийным и государственным органам власти, к функциям которых относилось, кроме всего прочего, осуществление контроля за теми или иными произведениями искусства на предварительной (доиздательской) стадии; контроль не только за качеством художественных произведений, но и за их «идеологической выдержанностью», наделение искусства, журналистики воспитательными функциями; репрессивный характер; специфическая конфигурация легальных, законодательно оформленных и «кулуарных» цензурных практик при отсутствии однозначных критериев запрета на те или иные художественные или научные произведения, распространения определенной информации.
После 1932 г. критики утверждали, что только автор с марксистско-ленинско-сталинским мировоззрением может правильно отражать жизнь в Советском Союзе и за рубежом и, следовательно, только литература, написанная с этих позиций, может рассматриваться как настоящее искусство. Марксистское толкование соцреализма замкнулось в закрытом и порочном круге, утверждая, что только реальность социализма - реальна, и, следовательно, всё, что чуждо социализму - нереально. Такая позиция была логическим результатом партийного диктата и отношения партии к правдивости искусства в литературе, что хорошо изложено в типичном заявлении одного из критиков, Серебрянского, в 1938 году: «Правда в искусстве - это способность говорить все необходимое, но говорить правильно, т.е. с определенной большевистской точки зрения»20