Генезис православия в России как социальная технология.

Содержание


Введение
1. Эволюция социальной роли российского православия
1.1 Исторический фон христианизации Руси
1.2 Возможные непосредственные причины крещения России
1.3 Динамика социальных последствий принятия православия
1.3.1 Кризис начального периода (до монгольского нашествия)
1.3.2 Период монгольского нашествия
1.3.4 Период до реформ Петра I
1.3.5 Постепенный упадок православия в России
1.3.6 Советский период и наше время
2. Оценка степени социальной технологичности православия
2.1 Анализ действий св. кн. Владимира
2.2 Альтернативный взгляд на православие, как социальную технологию
Заключение
Список литературы

Генезис православия в России как социальная технология.

IX век – ключевое время для российского православия. Именно тогда Кирилл и Мефодий составили славянскую азбуку (кириллицу) и перевели Священное Писание и богослужебные книги на славянский язык, т.е. русские люди с самого начала учились православной вере на своем родном языке, что, вероятно, имело в дальнейшем решающее значение в борьбе конфессий за Россию. Их усилиями стали православными города Смоленск и Волынь, позднее вошедшие в состав Киевской Руси. В начале X века построены и действовали без помех первые православные церкви в южных областях Руси (и в Киеве), благодаря православным миссионерам из Болгарии, просвещенной теми же Кириллом и Мефодием. Имеющиеся сведения позволяют считать, что православное христианство мирно соседствовало с язычеством. Во всяком случае, до нас дошли сведения лишь о двух христианских мучениках на русской земле в описываемое время.9
1.2 Возможные непосредственные причины крещения России
Исторический анекдот о послах в Киев от магометан, иудеев, католиков и греков с предложениями к Владимиру Святославовичу о принятии их вероисповеданий и во времена Карамзина воспринимался в лучшем случае, как притча10, и отражает естественное желание соседних с Россией народов, чтобы сильный сосед был единоверцем. Выбери Владимир другую религию и, весьма вероятно, изменился бы ход мировой истории. Однако Н.М. Карамзин назвал возможные импульсы, подтолкнувшие кн. Владимира к важнейшему его волевому акту:
а) отложенный результат воспитания великой своей бабушкой – княгиней Ольгой, принявшей православие и много сделавшей для его торжества в России;11
б) первенство Византии в укоренении своей веры в самом Киеве (все известные к тому времени христиане в Киеве были православными);
в) полемическое искусство безымянного греческого Философа, сумевшего поразить Владимира рассказами о догматах своей веры;12
г) блистательность, великолепие и таинственность Византийских обрядов, равных которым не было, и нет, что было установлено в Константинополе специальными посланниками Великого князя.13
Мы видим, что все эти импульсы, – и по отдельности и в различных комбинациях, - достаточны, как психологическая мотивация князя Владимира. Есть также достаточно благоприятный, описанный в предыдущем разделе, исторический фон. Можно считать абсолютно доказанным, что Великий князь находился в поисках веры взамен язычества. Но нет главного – нет необходимого условия для такого радикального поступка. Великий князь Владимир остался в истории волевым, хитрым, расчетливым и мужественным человеком, но никак не импульсивным.
Нет также достаточных данных о том, что язычество в России в конце X века переживало сколько-нибудь значительный кризис. Сам князь Владимир незадолго до крещения Руси всячески проявлял себя, как истовый идолопоклонник; так, незадолго до этого, он воздвиг нового идола-Перуна с серебряной головой (показательно утопленного при крещении киевлян).
Есть также сведения, что князь не был тверд в своем решении, но его невеста, Византийская царевна Анна, убедила его немедленно креститься.14Эта история, связанная с внезапной слепотой князя и его прозрением при его крещении (вместе с боярами, до собственно акта крещения Руси) заслуживает отдельного рассмотрения в дальнейшем.
Язычество вполне отвечало притязаниям великого князя на централизацию управления. Старый политеизм еще долго, по крайней мере, при жизни Владимира, мог служить эффективным социальным регулятором. Если для западных стран объединение под знаком римской католической церкви было актуально в политическом и экономическом ключе, то Россия очевидных немедленных материальных выгод от принятия Византийского православия получить не могло.
1.3 Динамика социальных последствий принятия православия
1.3.1 Кризис начального периода (до монгольского нашествия)
Синтез язычества и православия, совершаемый насильно твердой рукой князей, не мог стать органичным для народа быстрее, чем в течении жизни нескольких поколений. Долгие два века, вплоть до татаро-монгольского нашествия, длился созданный великим князем Владимиром кризис: христианство оставалось на Руси официальной религией, но не внутренним нравственным законом.
Очень медленно прививались на Руси органичные византийско-православные ценности самодержавия (в XII веке Русь фактически распалась на удельные княжества), соборности и христианского мистицизма. Ценности же язычества непрерывно подпитывались гармоничной природой великой русской равнины, родовой общинностью и устоявшейся силовой иерархией, по своей объединяющей функции заменявшей государственность. Ясная и здоровая сельская основа бытия не могла не сопротивляться келейно-елейной основе христианства.15Родовая община формировалась непосредственными межличностными связями и наиболее эффективными методами социальной регуляции в ней были не моральные, а силовые методы в сочетании с языческим табуизмом.16
В определенном смысле описываемый кризис отражал обострившиеся противоречия между властью и народом (и между зарождающимися городами и селом), т.к. христианство, действительно, исторически проверенная основа централизованной власти, тогда как язычество уходит корнями в рутинную повседневность с её магией растворения в окружающем мире.
1.3.2 Период монгольского нашествия
Однако, как раз в силу приведенных причин кризиса, он должен был угаснуть с их ослаблением. Усложнение государственной, социальной и экономической жизни ослабило потенциал обожествляемой природы и простой родовой общины. Из центральной части жизненных интересов они переместились на периферию психологии социума, где, собственно, их можно обнаружить и теперь.
Социальные связи становились более индивидуализированными и анонимными. Вот здесь как раз и появилась необходимость в социальных технологиях разрешения конфликтов в социуме, альтернативных силовым воздействиям и принудительным мерам вообще.
Любая религия представляет собой такой вид внутриличностного воздействия и является в этом проявлении своего рода социальной технологией.
Три века монгольского нашествия принесли неисчислимые страдания русскому народу, но в историческом плане имели и позитивное действие:
- окрепла государственность; российское самодержавие стало парадоксальным но эффективным сплавом гармоничного византийского самодержавия и практики монгольского чужеземного правления;17
- выросло самосознание русской нации, и укрепился русский национальный характер;
- высокая религиозная терпимость монголов в сочетании с умиротворяющим действием православия помогли сохранить русскую, в том числе и постязыческую культуру;18
- положительным действием можно также считать приобретенное особое пассивное православное терпение, приспособляемость под любые внешние условия, к любым социальным и политическим институтам, к любым соседям; в сочетании с традиционным русским стремлением к воле (не путать со свободой) это терпение стало движущей силой русского народа.
1.3.4 Период до реформ Петра I
Сутью социальной роли русского православия, каким оно сложилось после XIV века и просуществовало до Петровских реформ, было её отстранение от первоначальной нормативно-моральной стороны христианства, умиротворение человеческого духа, созданием подобия патриархально-семейного союза, проникнутого чувством общности архиереев, священства и мирян.19Православие в России окончательно превращается в устоявшуюся, организационно-оформленную структуру с собственной стабильной и предсказуемой динамикой.
1.3.5 Постепенный упадок православия в России
Со времен реформ Петра I и Екатерины II православие в России уже никогда не поднималось до уровня светской власти и постепенно превращалось в механизм обрядов с умирающим смыслом. Однако его социальная роль не была окончена. В XIX – XX веках развитие философии и социологии вызвало к жизни особое явление – русскую православную философию. В отличие от западной философской мысли, балансирующей между материализмом, впадающим в крайность отрицания нематериального, и идеализмом, неумолимо скатывающимся в солипсизм (от чего не застрахована даже феноменология Гуссерля и феноменологическая социология Шюца), русские православные философы не нуждались в обосновании существования множества разумов, т.к. понимали мир (и в том числе любое индивидуальное сознание), как единое органическое целое, в духе синтеза индивидуализма и универсализма20. Развитые в рамках этой философской парадигмы элементы теории познания до сих пор не утратили эвристического потенциала.
В течении всего этого времени православие, безусловно, одухотворяло жизнь десятков поколений, было незаменимой частью источников национальной культуры, органически входящей в мировую культуру.
1.3.6 Советский период и наше время