Привилегированные составы убийства

СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА 1. ОБЩЕЕ ПОНЯТИЕ ПРЕСТУПЛЕНИЙ, СОВЕРШЕННЫХ ПРОТИВ ЖИЗНИ В СИСТЕМЕ ПРЕСТУПЛЕНИЙ ПРОТИВ ЛИЧНОСТИ
1.1. ПОНЯТИЕ И ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ПРЕСТУПЛЕНИЙ ПРОТИВ ЖИЗНИ
1.2. ПОНЯТИЕ УБИЙСТВА
ГЛАВА 2. ОБЩЕСТВЕННАЯ ОПАСНОСТЬ ПРИВИЛЕГИРОВАННЫХ СОСТАВОВ ПРЕСТУПЛЕНИЙ
2.1. ОСОБЕННОСТИ ПРОЯВЛЕНИЯ ОБЩЕСТВЕННОЙ ОПАСНОСТИ ПРИВИЛЕГИРОВАННЫХ СОСТАВОВ ПРЕСТУПЛЕНИЙ
2.2. СУБЪЕКТИВНЫЕ ПРИЗНАКИ РАССМАТРИВАЕМЫХ ПРЕСТУПЛЕНИЙ
ГЛАВА 3. ОБЪЕКТИВНАЯ СТОРОНА ПРИВИЛЕГИРОВАННЫХ СОСТАВОВ ПРЕСТУПЛЕНИЙ, РАССМАТРИВАЕМЫХ В НАСТОЯЩЕЙ РАБОТЕ
3.1. ОБЪЕКТИВНАЯ СТОРОНА
3.2. ОБЪЕКТ
ГЛАВА 4. ПРИВИЛЕГИРОВАННЫЕ ВИДЫ УБИЙСТВ
4.1. УБИЙСТВО МАТЕРЬЮ НОВОРОЖДЕННОГО РЕБЕНКА (СТ.106 УК РФ)
4.2. УБИЙСТВО РЕБЕНКА СУРРОГАТНОЙ МАТЕРЬЮ
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ:
НОРМАТИВНЫЕ АКТЫ:
СУДЕБНАЯ ПРАКТИКА:
ЛИТЕРАТУРА:

Привилегированные составы убийства

По нашему мнению, следует согласиться с мнением Попова А.Н., который указывает, что основанием выделения аффектированного преступления в привилегированный состав является мотив, то внутреннее побуждение, которое вызвало у лица решимость совершить преступление. Ключ к выяснению мотива — в поведении потерпевшего. Именно поэтому законодатель делает акцент в диспозиции закона на тщательном описании поведения потерпевшего. Состояние сильного душевного волнения — это непосредственная эмоциональная реакция виновного на происходящее. Она является индикатором того, что происходящее вызывает у виновного в аффектированном преступлении резко выраженную негативную оценку. Как ответ на исходящее зло происходит причинение вреда злодею.44
В качестве примера подобного преступлении можно привести дело пообвинению Г. Обстоятельства дела таковы.
Г., проживая в зарегистрированном браке с Ф., пригласил к себе в семью на постоянное жительство своего племянника X. Осужденный злоупотреблял спиртными напитками и на этой почве устраивал скандалы с женой. Однажды после очередного скандала, забрав вещи, он ушел из дома, а X. остался жить в квартире. Через некоторое время Г., зная о том, что X. и Ф. находятся в квартире одни, и подозревая свою жену в неверности, взял веревку, поднялся на крышу дома, откуда при помощи веревки спустился к окну спальной комнаты, расположенной на втором этаже дома. Через открытую форточку он проник в комнату. Увидев спящих на одной кровати Ф. и X., Г. на почве ревности ударом ножа в грудь убил X. Затем Г. нанес жене несколько ударов, в том числе и бутылкой, по голове, причинив легкий вред здоровью. При этом он находился в состоянии сильного душевного волнения, которое было вызвано тем, что он увидел в одной постели жену и племянника. Как выразился виновный, «его как холодной водой окатили».45
Смягчающее значение придается в ст.107 УК РФ только внезапно возникшему сильному душевному волнению, что определяет и внезапность возникновения умысла на убийство и немедленную реализацию этого умысла. Если же между провоцирующим поступком потерпевшего и причинением ему смерти проходит значительный промежуток времени, в течение которого виновный обдумывает и готовит убийство, то деяние не может быть квалифицировано по данной статье. Разрыв во времени здесь отсутствует или он незначительный (например, когда виновный не сразу осознал смысл происшедшего).
Статья 108 УК устанавливает ответственность за два самостоятельных вида убийства.
Привилегированный состав убийства, предусмотренный ч. 1 ст. 108 УК РФ, является традиционным для российского уголовного законодательства. В составе данного преступления сочетаются признаки убийства (ч. 1 ст. 105 УК) и признаки превышения пределов необходимой обороны (ч. 3 ст. 37).
Для квалификации действий лица по ч. 1 ст. 108 УК необходимо устанавливать, что оно, действуя в состоянии необходимой обороны, явно превысило ее пределы, лишив нападающего жизни. Решая вопрос о наличии или отсутствии признаков превышения пределов необходимой обороны, необходимо учитывать не только соответствие или несоответствие средств защиты и нападения, но и характер опасности, угрожавшей обороняющемуся, его силы и возможности по отражению посягательства, а также все иные обстоятельства, которые могли повлиять на реальное соотношение сил посягавшего и защищавшегося (количество посягавших и оборонявшихся, их возраст, физическое развитие, наличие оружия, место и время посягательства и т.д.). При этом следует делать также поправку на то, что в состоянии естественного волнения, возбуждения, вызванного посягательством, обороняющийся не всегда может точно взвесить характер опасности и избрать соразмерные средства защиты.
Часть 2 ст.108 предусматривает ответственность за убийство, совершенное при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление.
Превышением мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление, в соответствии с ч. 2 ст. 38 УК признается их явное несоответствие характеру и степени общественной опасности совершенного задерживаемым лицом преступления и обстоятельствам задержания, когда лицу без необходимости причиняется явно чрезмерный, не вызываемый обстановкой вред.
Таким образом, для решения вопроса о том, были ли убийством лица, совершившего преступление, превышены меры, необходимые для его задержания, следует учитывать ряд обстоятельств в их совокупности:
1) характер и степень общественной опасности совершенного им преступления;
2) степень опасности самого задерживаемого лица (например, известно, что преступник вооружен, агрессивен, склонен к оказанию насильственного сопротивления и т.д.);
3) обстановку задержания (пытался ли задерживаемый скрыться, оказывал ли сопротивление и какой интенсивности, в каком месте и в какое время осуществлялось задержание и т.д.).
Лишь анализ и сопоставление всех указанных моментов позволит прийти к верному выводу о том, были ли в данной ситуации действительно превышены меры, необходимые для задержания лица, совершившего преступное деяние.
Такова в общих чертах сущность общественной опасности привилегированных убийств. Более полную картину о степени общественной опасности дает описание субъективных признаков, к рассмотрению которых мы и перейдем.
2.2. Субъективные признаки рассматриваемых преступлений
Все привилегированные убийства являются умышленными. От вида умысла зависит квалификация содеянного, и он учитывается при назначении наказания.
В ст. 25 УК РФ впервые законодательно закреплено деление умысла на прямой и косвенный. Правильное установление вида умысла имеет немалое юридическое значение. Пленум Верховного Суда РФ в постановлении от 27.01.99 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)»46 подчеркнул, что при назначении наказания в числе прочих обстоятельств суды обязаны учитывать вид умысла, мотив и цель преступления.47
Например, при прямом умысле содеянное, как правило, квалифицируется по направленности умысла. При косвенном умысле квалификация наступает всегда по фактически наступившим последствиям, так как виновный только допускает какие-либо последствия или безразлично относится к их наступлению.
Определенный (конкретизированный) умысел и неопределенный (неконкретизированный) являются разновидностью прямого. Здесь необходимо уточнить, что квалифицировать содеянное по направленности умысла, строго говоря, можно только при прямом определенном умысле, когда виновный стремится к какому-то конкретному результату, например смерти потерпевшего. При прямом неопределенном умысле квалификация всегда проводится по фактически наступившим последствиям, как и при косвенном умысле. Виновный в этом случае может желать наступления нескольких последствий, а отвечает он за те, которые фактически наступили.
Понятия “заранее обдуманный” и “внезапно возникший” характеризуют время возникновения умысла. Первый возникает и формируется до совершения преступления. Второй является ситуативным, возникает неожиданно, под влиянием каких-либо обстоятельств. Время возникновения умысла учитывается, прежде всего, при назначении наказания, иногда при квалификации содеянного виновным. При внезапно возникшем умысле невозможна стадия приготовления к преступлению.
Ст. 106 УК РФ подлежит применению как в том случае, когда содеянное свидетельствовало о том, что мать ребенка осознавала общественную опасность своих действий (бездействия), предвидела возможность или неизбежность наступления смерти ребенка и желала ее наступления, так и когда содеянное свидетельствовало о том, что мать ребенка предвидела реальную возможность наступления его смерти, не желала, но сознательно допускала наступление смерти либо относилась к ней безразлично.
Как совершенно справедливо отмечает Попов А.Н, в силу того, что совершение данного вида преступления возможно с прямым умыслом, то возможно и покушение на детоубийство. Для вменения покушения на детоубийство необходимо установить и доказать, что виновная действовала с прямым конкретизированным умыслом, направленным на причинение смерти своему ребенку.48
Так, Г. совершила покушение на убийство, предусмотренное ст. 106 УК РФ, при следующих обстоятельствах. В апреле 2000 г. она дома в туалете родила живого ребенка, завернула его в тряпку и выкинула в мусоропровод. Родителям сказала, что произошел выкидыш и ребенок родился мертвым. Ребенка нашли утром при уборке мусорного отсека. Рабочие услышали писк, развернули сверток и обнаружили новорожденного, который с диагнозом “переохлаждение организма” был доставлен в больницу. После лечения малыша поместили в дом малютки.
В данном случае смерть ребенка не наступила по обстоятельствам, не зависящим от воли виновного лица. Лишь случайное стечение обстоятельств привело к тому, что ребенок остался жив. Г. действовала с прямым конкретизированным умыслом, направленным на лишение новорожденного жизни49.
Применительно к субъективной стороне состава преступления, предусмотренного ст. 106 УК РФ, представляет интерес ответ на вопрос: как квалифицировать общественно опасное деяние, если смерть ребенку была причинена по неосторожности?
К сожалению, большинство исследователей ограничиваются констатацией, что данное преступление предусматривает умышленную форму вины, не комментируя ситуацию, когда смерть ребенку причинена матерью по неосторожности. Правда, иногда в литературе можно встретить утверждение о том, что в этом случае мать должна отвечать за неосторожное причинение смерти по ст. 109 УК РФ50.
На наш взгляд, в ответе на поставленный вопрос имеются определенные сложности.
Убийство матерью новорожденного в состоянии психического расстройства, не исключающего вменяемости, предполагает, что имеется болезненное состояние психики, которое не исключает вменяемости, но снижает способность лица осознавать характер своих действий и их социальное значение, а также руководить ими. Так, Б. Н. Алмазов и М. И. Ковалев следующим образом характеризуют лицо, находящееся в состоянии ограниченной вменяемости: “В ряде случаев психическое заболевание, олигофрения или иное болезненное состояние, в частности психопатия, хотя и не свидетельствуют о полной невменяемости субъекта, но играют значительную роль в этиологии преступного поведения. Например, при олигофрении субъект преступления может не в полной мере отдавать отчет в своих действиях и не всегда в состоянии полностью контролировать свое поведение”51.
Возникает вопрос: если мать находилась в состоянии ограниченной вменяемости и причинила ребенку по неосторожности смерть, то подлежит ли она вообще ответственности в данном случае? Данная проблема нуждается в дополнительном исследовании. В настоящее время подход к ее решению представляется несколько упрощенным. По нашему мнению, уголовная ответственность в подобных случаях детоубийства должна быть исключена, поскольку женщина во время или сразу же после родов находится в исключительно ненормальном психическом состоянии, обусловленном состоянием ее организма и расстройством нервной системы, что мешает ей адекватно воспринимать и оценивать действительность.
Преступление, совершаемое в состоянии сильного душевного волнения (ст.107 УК РФ), также является умышленным преступлением.
Как пример можно привести следующее дело.
Л, возвратившись домой, увидел в квартире полностью обнаженную жену, а в своей постели неизвестного мужчину. Это привело его в состояние аффекта и он зубилом начал наносить удары жене и мужчине. Жена на месте преступления скончалась, а мужчине удалось убежать. Действия Л. были квалифицированы Судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда РФ по ч. 3 ст. 30 УК и ч. 1 ст. 107, т.е. суд пришел к выводу, что виновный действовал с прямым умыслом на убийство. С этим выводом можно согласиться, хотя, однако, следует отметить, что суд не отразил в квалификации то обстоятельство, что умысел виновного был направлен на убийство двух человек, поэтому его действия должны быть квалифицированы по ч. 1 ст. 107 УК, ч. 3 ст. 30 и ч. 2 ст. 107 УК.52
Все мнения, высказанные в юридической литературе относительно вида умысла в преступлениях, совершаемых в состоянии аффекта, можно свести к следующему:
1) аффектированные преступления могут быть совершены только с прямым умыслом53;
2) данные преступления могут быть совершены как с прямым, так и с косвенным умыслом54;
3) они могут быть совершены только с косвенным умыслом55.
На наш взгляд, первый подход представляется абсолютно неверным, потому что для такого подхода нет никаких реальных оснований. Связать преступление в состоянии аффекта с целью было бы в высшей степени несправедливо.
Наибольшее распространение получил второй подход. Нам он представляется предпочтительным. С точки зрения конструкции состава преступления нет никаких ограничений для подобного вывода. Судебно-следственная практика давно исходит из того, что преступление в состоянии аффекта может быть совершено и с прямым умыслом. В частности, это подтверждается тем, что суды квалифицируют в некоторых случаях содеянное в состоянии аффекта как покушение на преступление.
Третий подход, так же как и первый, вызывает возражения. Вряд ли можно согласиться с тем, что нападение на потерпевшего при совершении преступления в состоянии аффекта выступает лишь средством прекращения отрицательного раздражителя, вызвавшего аффект, а цель этого преступления сводится к обретению оптимального спокойствия. Если человек сознательно ставит цель, а цель предполагает сознательность, то он должен понимать, что никакого оптимального спокойствия в результате убийства получить невозможно. Кроме того, если человек в состоянии поставить одну цель — обретение спокойствия, то почему он не может поставить и какую-либо иную цель, например убить или причинить вред?
Таким образом, на наш взгляд, можно констатировать, что преступление в состоянии аффекта может быть совершено как с прямым, так и с косвенным умыслом. Возможно и покушение на преступление в состоянии аффекта. Однако приготовление к преступлению в состоянии аффекта возможно не всегда в силу того, что умысел возникает и реализуется в короткий промежуток времени — появления, существования и изживания аффекта. Чаще всего преступление в состоянии аффекта совершается с прямым неопределенным умыслом, когда виновный желает причинить потерпевшему любые повреждения. В подобных случаях квалификация содеянного должна проводиться по фактически наступившим последствиям, т. е. как причинение смерти, тяжкого или средней тяжести вреда здоровью в состоянии сильного душевного волнения.
Субъективная сторона преступлений при превышении пределов необходимой обороны характеризуется психическим отношением субъекта к своим действиям и к наступившей в результате их совершения смерти потерпевшего либо к причинению тяжкого вреда его здоровью.
Следует отметить, что установить конкретный состав преступления против жизни и здоровья при эксцессе обороны только на основании объективно явного несоответствия защиты характеру и опасности посягательства (способ действия обороняющегося, обстановка, время, интенсивность посягательства и защиты, соразмерность защищаемых интересов и тех интересов, которым причинен вред и т.д.) невозможно. Абсолютно необходимо установить и доказать психическое отношение лица к указанным объективным фактам. Кроме того, при эксцессе обороны волевое отношение надо определять к последствиям, а не к действиям.
Причиняя посягающему вред, заведомо не вызывающийся обстановкой или явно несоразмерный со степенью общественной опасности посягательства, обороняющийся осознает как фактическую сторону деяния, так и его социальную значимость и, следовательно, совершает преступление умышленно. Если при этом учесть, что заведомость характеризует лишь интеллектуальное отношение лица к объективным признакам преступления, то правомерно сделать вывод, что волевая сфера умысла может предполагать как желание чрезмерности вреда, так и сознательное допущение последнего, т.е. умысел может быть как прямым, так и косвенным. Согласно действующей законодательной трактовке института необходимой обороны, преступлениям, совершенным при эксцессе обороны, присуща только умышленная форма вины. Это вытекает из ч. 3 ст. 37 УК.
В случае прямого умысла обороняющийся: а) осознает общественную опасность совершаемых действий, а именно, что предпринятые для обороны меры более чем достаточны для пресечения посягательства; б) предвидит неизбежность или реальную возможность причинения напрасно смерти или тяжкого вреда здоровью посягающего (интеллектуальный элемент); в) желает наступления этих последствий (волевой элемент умысла).56
При косвенном (эвентуальном) умысле виновный: а) осознает общественную опасность совершаемых действий, а именно, что предпринятые для обороны действия более чем достаточны для пресечения посягательства; б) предвидит реальную возможность напрасного причинения смерти или тяжкого вреда здоровью посягающего (интеллектуальный элемент); в) руководствуясь мотивом пресечения посягательства, не желает причинить смерть или тяжкий вред здоровью посягающего, сознательно допуская наступление указанных последствий, либо безразлично к ним относится (волевой элемент умысла).57
Изучение судебной практики показывает, что преступления при превышении пределов необходимой обороны чаще всего совершаются с косвенным умыслом (в 75% от общего числа изученных уголовных дел).58 Однако указанные преступления могут быть совершены и с прямым умыслом. Прямой умысел, скорее всего, характерен для ситуаций, в которых потерпевший своими агрессивными действиями постепенно, чаще всего продолжительно, нагнетает негативную, нестерпимую обстановку в определенном замкнутом пространстве (комната, квартира, дом и т.д.) и виновный, предупреждая действия потерпевшего, при очередном издевательстве, угрозах, нанесении побоев, причинении вреда здоровью стремится обезопасить себя, третьих лиц, желая лишить жизни посягающего либо причинить тяжкий вред его здоровью. Для прямого умысла характерна и ситуация при защите жизненно важных интересов третьих лиц (например, близких родственников) от особо опасного посягательства на них, когда обороняющийся преднамеренно причиняет посягающему тяжкий вред.
Поскольку ч. 3 ст. 37 УК определяет несоответствие обороны характеру и степени общественной опасности посягательства через признак “явное”, следует сделать вывод, что при превышении пределов необходимой обороны лицо в общих чертах осознает выход за пределы необходимости, хотя точный “порог” (или степень) этого несоответствия вряд ли может быть им безупречно точно оценен в экстремальных условиях внезапности нападения и вызванного посягательством душевного волнения или даже стресса. Считать, что возможна уголовная ответственность, когда обороняющийся этого не осознавал, а только должен был и мог осознавать, было бы неправильно. 59
В самом деле, теоретически можно смоделировать ситуацию, при которой обороняющийся не осознает несоответствия своих действий характеру и опасности посягательства, хотя по обстоятельствам дела должен был и мог осознавать этот объективный факт. Но при таком положении вещей лицо не осознает и общественно опасного характера своих действий, т.е. отсутствует важнейший элемент умышленной вины, а вместе с ним и уголовно-правовая вина в целом. Ввиду этого его действия лишаются уголовной противоправности, что делает их совершенными в состоянии правомерной необходимой обороны.
Следует обратить внимание на то, что преступления с эксцессом обороны совершаются с внезапно возникшим и, как правило, неопределенным (неконкретизированным) умыслом. Виновный, осознавая, что своими действиями превышает границы допустимой защиты, в то же время предвидит их общественно опасные последствия в виде причинения не вызывавшегося в данных условиях необходимостью тяжкого вреда личности посягающего.