Преодоление эксплуатации и новое социальное противоречие в постиндустриальном обществе.

Содержание
Введение
1.Постиндустриальное общество в современном аспекте.
2.Возможность преодоления эксплуатации.
3.Новое социальное противостояние в постиндустриальном обществе.
Заключение
Список использованной литературы

Преодоление эксплуатации и новое социальное противоречие в постиндустриальном обществе.

Это порождает очень много принципиально новых проблем. Оказывается, что вся система понятий сильнейшим образом трансформирована со времен Маркса. Задача преодоления материального неравенства стоит сегодня не менее остро, чем вчера, а в ближайшее время, возможно, будет стоять гораздо более остро, чем когда бы то ни было, так как разрыв в материальном благосостоянии людей, разрыв в возможностях сохраняется и растет. Правда, не всегда этот разрыв несправедлив в классическом смысле слова "справедливость". Сегодня остается актуальной задача достижения равенства, причем равенства именно результатов, а не возможностей, которые теоретически итак существуют у каждого. Но какого-то перехода к новым, отвечающим постиндустриальной действительности парадигмам пока, к сожалению, не видно. Многие исследования мотивов деятельности, методов стимулирования работника показали, что по мере роста заработной платы, по мере роста благосостояния значение материального стимула снижается. В общем и целом это понятно: когда поколение за поколением люди приходят в жизнь уже из более обеспеченных классов, не имея проблем добывания куска хлеба, то действительно жесткость и актуальность материалистической мотивации снижается. Люди хотят большей самореализации, более высокого качества жизни, большей широты возможностей, свободного времени, а не больше денежных вознаграждений. И разумеется, к той категории населения, которая наиболее сильно затронута этим сдвигом в сторону постматериалистической мотивации, относятся прежде всего люди, связанные с производством информационных благ и уникальных продуктов. Возникает парадоксальная ситуация: те, кто производит этот тип товаров, этот тип благ, кто вовлечен в соответствующую деятельность и в принципе не слишком озабочен дальнейшим повышением своего материального благосостояния, в результате действия объективных закономерностей экономического обмена получают в свое распоряжение все большую и большую часть общественного богатства. Напротив, люди, которые очень хотят больше заработать, – низкоквалифицированные работники, представители наименее обеспеченных слоев населения, которые не имеют никаких возможностей влиять на работодателей, отстаивать свои права на занятость, – теряют то последнее, что имели. Если мы посмотрим на Германию, Францию, то увидим, что средний доход европейской семьи фактически не вырос за последние 20 лет. Он увеличился буквально на несколько процентов. Правда, имеет место рост реального потребления и уровня жизни, причем скорее всего за счет того, что идет вымывание дорогих товаров, приходит все более дешевый импорт. Но реальные доходы, можно сказать, не растут, потому что в условиях массового производства предложение рабочей силы низкоквалифицированного свойства фактически не ограничено. В этой ситуации люди, очень желающие заработать дополнительное количество денег, желающие повышения зарплаты, не могут этого добиться, потому что конкуренция работников в этом секторе слишком велика, в то время как конкуренция в сфере высококвалифицированных работников и особо одаренных людей фактически отсутствует. В итоге возникает ситуация, которую, несколько огрубляя и примитивизируя, можно охарактеризовать следующим образом: люди, которые не слишком озабочены тем, чтобы много зарабатывать, зарабатывают все больше, а люди, которые хотят заработать хоть что-нибудь, зарабатывают все меньше. Это происходит в любом обществе и в мире в целом. Фактически мы снова возвращаемся к тому, что в рамках постиндустриальной трансформации происходит очень резкая имущественная дифференциация, которая может быть до некоторой степени сглажена с помощью социальных программ. В Европе в настоящее время за пределами прожиточного минимума живут около 16 процентов населения. Но социальная политика приводит к тому, что после соответствующего перераспределения доходы, получаемые из разных источников, оказываются ниже прожиточного минимума только у 4,5 процента, тогда как у американцев - тринадцать. То есть система социального обеспечения в Европе намного более совершенна. Но при всем ее совершенстве она не снимает саму проблему. Проблема как таковая остается, расслоение увеличивается, оно идет приблизительно с равной скоростью во всех развитых странах, и только социальная политика государств может несколько сглаживать остроту этой проблемы. Если же говорить о мире в целом, то здесь, конечно, нет таких систем перераспределения, которые способны были бы хоть несколько выравнивать уровни жизни в различных странах, и соответствующий разрыв становится фантастически большим. Если, согласно статистике, в 50-е годы доходы 20 процентов самой обеспеченной части человечества в 10-12 раз были больше доходов, которыми располагали 20 процентов наименее обеспеченной его части, то в 70-е годы это было уже 30 раз, а последние исследования говорят 80-кратном превосходстве и, может быть, даже больше. В настоящее время этот разрыв становится запредельным для понимания и интерпретации экономистов. Таким образом, постиндустриальная трансформация действительно приводит, к сожалению, к очень серьезной напряженности в обществе. И я думаю, в ближайшие несколько десятилетий человечество будет переживать серьезные социальные трансформации – в первую очередь в связи с тем, что по мере усиления в спектре мотивов человеческой деятельности их нематериальной составляющей, а также по мере увеличения множества нематериально мотивированных людей утрачиваются многие рычаги давления, рычаги управления этой частью общества. Нужно переосмысливать роль человека в этом обществе, нужно переосмысливать роль государства в этом обществе, свежим взглядом посмотреть на идеи суверенитета. Нужно смотреть на весь мир в совокупности и пытаться понять, какие законы им движут, потому что сегодня это, конечно, не совсем те или даже совсем не те законы, которые двигали им в XIX веке. Возможность преодоления эксплуатации.Таким образом, общественное неравенство в материальном отношении углубляется, и следует предположить, что оно и дальше будет углубляться. Это одна из самых больших проблем постиндустриального общества. Но она имеет чисто технический характер и поэтому не самая важная. Гораздо значительней другая проблема. Дело в том, что богатство любого господствующего класса – капиталистов, феодалов, военной аристократии в античном мире – базировалась на том, что, используя свои механизмы контроля над обществом, этот класс получал возможность как-то изымать из пользования трудящихся классов часть общественного достояния и перераспределять ее в свое пользу. То есть фактически речь идет о том, что называется обычно эксплуатацией – об изъятии части или всего прибавочного продукта в пользу господствующего класса. Это могло происходить вне или с использованием экономических принуждений, но так или иначе владельцы редкого производственного ресурса всегда изымали в свою пользу часть продуктов, производимых трудящимся населением. И в этом отношении эксплуатацию легко можно было объяснить как несправедливое явление. В наше время ситуация резко изменилась именно в связи с тем, что важнейшим ресурсом общества стала интеллектуальная деятельность его членов. В самом деле, если какой-то производитель компьютерной программы, если какой-то футболист, певец, художник, архитектор, дизайнер начинает получать за свою работу огромные гонорары, если, допустим там, сэр Норман Фостер получает от 10 до 20 миллионов долларов за каждый архитектурный проект, если известный футболист получает по контракту 10-20 миллионов долларов в год, если гонорары певицы или фотомодели исчисляются сотнями тысяч долларов, это действительно очень высокое вознаграждение, которое, безусловно, резко диссонирует с любым доходом, получаемым работником, скажем, "Макдоналдса" или типичным промышленным рабочим. Но в этом случае возникает вопрос, можно ли считать такое неравенство в распределении доходов несправедливым? Является ли собственность компьютерного программиста на его продукт несправедливой? Ведь именно из этой собственности и вытекают его огромные доходы. Если он обратит эту собственность в капитал и создаст компанию, которая будет производить этот продукт, то стоимость этой компании, соответственно – и стоимость акций этой компании, может оказаться очень высокой, и тем самым общество очень высоко оценивает труд таких людей. Причем это объективная оценка, так как люди готовы без всякого принуждения платить огромные деньги за компьютерные программы, за билеты на концерты, готовы выплачивать гонорары артистам, футболистам и так далее. Неравенство постиндустриального типа не может быть признано несправедливым в классическом смысле этого слова. В классической теории Маркса предполагалось, что эксплуатация представляет собой изъятие какой-то части продукта в пользу капиталиста. Маркс никогда не дополнял это определение эксплуатации одним очень важным пунктом, который, между тем, вполне хорошо видел еще Адам Смит. А он отмечал, что изымаемая часть продукта, которая переходит от наемного рабочего к представителю других общественных классов, и является, собственно, целью человеческой деятельности. Для Маркса это было совершенно очевидно. В самом деле, если работник приходит на мануфактуру, то лишь затем, чтобы заработать денег, не так ли? То есть если бы у него в собственности оказались, предположим, все произведенные им гвозди, они были бы проданы, и он получил бы весь неурезанный, так сказать, продукт труда, это был бы максимально возможный результат. Но, часть прибыли, полученной от дохода, от продажи гвоздей, изымает капиталист, тем самым работник эксплуатируется. Эта логика очень понятна и правильна, но только в том случае, если приходящим на работу человеком действительно движет желание получить деньги, которое движет и капиталистом тоже. В этом случае, как говорил Смит в "Богатстве народов" в главе о заработной плате, возникает противоречие между двумя субъектами, каждый из которых хочет получить определенное количество денежного богатства. Капиталист хочет дать как можно меньше – рабочий хочет получить как можно больше. Возникает классическое противоречие на одном и том же поле, интересы сторон оказываются противоположными, но по сути своей тождественными, то есть они хотят одного и того же, но оказываются по разные стороны баррикад. В этой ситуации действительно возможен какой-то определенный общественный компромисс, и в результате ли классовой борьбы, в результате ли экономической целесообразности он приводит к установлению определенного уровня заработной платы, который удовлетворяет профсоюзным требованиям, ведет к прекращению забастовок и так далее. С теми или иными оговорками именно эту модель признавали социалисты XIX века. Понимаемая таким образом эксплуатация не может быть преодолена никогда, потому что, каким бы справедливым ни было общество, у него есть так называемые общественные потребности, удовлетворение которых требует средств и ресурсов. Следовательно, любое общество будет отчуждать часть продукта работника на общественные нужды. Тем самым этот неурезанный продукт труда недостижим. Но в данном случае возникает вопрос о том, что в эксплуатации существует не только объективная, но и субъективная сторона. Предположим, некий работник начинает производить какой-то продукт, вовсе не рассчитывая на получение материального вознаграждения, а другой ориентируется исключительно на получение прибыли. Возникают различия в целях деятельности. И этот момент очень существенен, потому что если деятельность не имеет своей целью материального вознаграждения, то занятый такой деятельностью человек не может быть уязвлен изъятием или всего этого продукта, или, во всяком случае, какой-то его части. Если человек не рассчитывал на материальное вознаграждение от производства, то его неполучение не является поводом для возмущения и для появления социальной напряженности. Иными словами, если цели смещаются с повышения зарплаты, с материальной их составляющей в сторону самоудовлетворения, развития собственного личностного потенциала и так далее, а производимый продукт продолжает изыматься, то эксплуатация в субъективном, так сказать, смысле исчезает.