Тургенев и Флобер авторы произведений "Историй жизни": сравнительно-сопоставительный анализ главных героинь романов "Госпожа Бовари" и "Накануне"

Содержание



Введение
Глава 1 Обзор критической литературы
Глава II Поэтика романов в сравнительно-сопоставительном изучении
2.1. Портретные характеристики главных героинь
2.2. Психологические характеристики главных героинь
2.3. Философско-этические характеристики «историй жизни» главных героинь
Заключение
Список литературы:

Тургенев и Флобер авторы произведений "Историй жизни": сравнительно-сопоставительный анализ главных героинь романов "Госпожа Бовари" и "Накануне"

У Тургенева: «Гувернантка, которой Анна Васильевна поручила «докончить» воспитание своей дочери – воспитание, заметим в скобках, даже не начатое скучавшей барыней – была из русских, <…>. Гувернантка эта очень любила литературу и сама пописывала стишки; она приохотила Елену к чтению...» [48, с. 27].
«Но чтение одно ее не удовлетворяло», – пишет затем Тургенев. Елена, в отличие от Эммы, не строит свою жизнь по книжным канонам. Носителем идей, которые увлекли Елену Стахову, становится Инсаров, реальный человек, а не герой книг [40, c.52].
2.2. Психологические характеристики главных героинь

В центре романа Тургенева «Накануне», на первом плане, стоит женский образ Елены Стаховой. Тургеневская героиня «с детства жаждала деятельности», между тем молодость ее протекала, как и молодость других русских интеллигентов, «в бездействии внешнем, во внутренней борьбе и тревоге». Нередко «что-то сильное, безымянное, с чем она совладеть не умела, так и закипало в ней, так и просилось вырваться наружу» [3, 279]. Эти настроения Елены Стаховой были характерны для прогрессивных кругов в канун падения крепостного права. Ведь и вся Россия находилась накануне перелома в своей истории. Никогда еще Тургенев не создавал образа такого широкого, подлинно народного, общенационального значения.
Добролюбов, посвятивший роману статью «Когда же придет настоящий день?», отметил четкую расстановку в нем главных действующих лиц. Центральная героиня романа Елена Стахова стоит перед выбором. На место ее избранника претендуют молодой ученый Берсенев, будущий художник Шубин, преуспевающий государственный чиновник Курнатовский и болгарский революционер Инсаров. Елена олицетворяет молодую Россию накануне общественных перемен. Кто нужнее ей сейчас: люди науки, искусства, государственной службы или гражданского подвига? Выбор Еленой Инсаровой дает ответ на этот вопрос [13, c.123].
Характер Елены раскрыт Тургеневым в процессе его становления. Бесконечно разнообразные средства художе­ственной характеристики использует автор для изображе­ния очень сложного внутреннего мира своей героини. Елена с детства стремилась к добру: «Нищие, голодные, больные ее занимали, тревожили, мучили; она видела их во сне, расспрашивала об них всех своих знакомых; милостыню она подавала заботливо, с невольной важностью, почти с волнением». Тургенев обращает внимание на близость Елены к народу. С тайным восхищением слушает она истории нищей девочки Кати о жизни «на всей Божьей воле» и воображает себя странницей. Из народного источника приходит к Елене русская мечта о правде, которую нужно искать далеко-далеко, со странническим посохом в руках. Из того же источника – готовность пожертвовать собою ради других, ради высокой цели спасения попавших в беду людей. Порой на нее находило чувство «радостного смирения», с которым она вдруг ела черный хлеб нищей подруги Кати. В этих настроениях Елены Добролюбов видел печать народности, воплощение особенностей нравственного развития лучших людей русского общества крепостной поры. «Лучшая, идеальная сторона ее существа раскрылась, выросла и созрела в ней при виде кроткой печали ей лица, при виде бедных, больных и угнетенных, которых она находила и видела всюду, даже во сне», - писал критик о Елене. Отметим, что чувства Елены не связаны с религиозными настроениями. Мысли Елены далеки от бога и религиозные вопросы ее не занимают. Ее волнуют не отвлеченные идеи добра и долга, а стремление к полезной общественной деятельности [21, c.9].
При этом особую роль Тургенев отводит дневникам Елены. Чувствуя себя одинокой, чужой в семье, Елена ведет дневник, которому поверяет свои впечатления и свои сокровенные помыслы. Из ее дневниковых записей читатель узнает, как сложна была ее внутренняя ду­ховная жизнь, как глубоки и тонки были ее переживания. Он узнает о ее мечтах и стремлениях, о том, что она лю­бит, что близко и дорого ей и что чуждо и ненавистно. Он узнает, что все в окружающей Елену жизни отталкивало ее. Сердце девушки не могло примириться с бессмысленно­стью существования тех, кто жил в одном с нею мире, мире зла, мире праздного и жестокого барства, с бессмысленно­стью существования, которая грозила и ей. В силу новизны характера Тургенев обращается к, казалось бы, устарелым для XIX века прием - вводить в текст повествования дневник героя. Но весь вопрос в том, как вводить. Дневник Елены не только сокращает количество страниц романа, знакомящих читателя с её характером к настроениями, но, по-видимому, некоторые из них и вовсе исключает путем подмены. Кроме того, дневник состоит из беглых отрывков (своеобразные сцены), при чем каждый из них предваряется многоточием. "Все этот как отмечает исследователь А.И.Батюто,- подчеркивает вехообразность изображения духовного развития Елены, создает иллюзию его кинематографической непрерывности".
К такой форме раскрытия психологии героев Тургенев прибегал и раньше (например, в повести «Дневник лишнего человека»). Но характер записей Елены совсем иной – это не разъедающая рефлексия лишних людей, парализующая силы и волю человека. Елена хочет отдать себе отчет в своих чувствах, проверить их мыслью, анализом [24, c.101].
Свободолюбивые порывы и настроения Елены (отец называл ее восторженной республиканкой) сочетаются с критическим отношением к действительности, к людям. Недаром Шубин побаивался ее резкого слова. Героине «Накануне» совсем не свойственно чувство христианского всепрощения: «Слабость возмущала ее, глупость сердила, требования ее ни перед чем не отступали».
Елена до встречи с Инсаровым очень страдала от своей беспомощности что-либо изменить, страдала от своего оди­ночества. «Она билась, как птица в клетке». Не было в Елене смирения, ее «молитвы не раз меша­лись с укором». А после встречи с Инсаровым, для того чтобы вырваться из этой клетки, она нашла в себе силы на чрезвычайный по тому времени шаг — порвала с окружаю­щим ее обществом, моральные законы которого мешали осуществлению ее стремлений, порвала с семьей и ушла с любимым человеком.
Подобно прежним тургеневским героиням, Елене также свойственны и скромность, и мечтательность, и простота, и высокая нравственная чистота, и твердость воли, и муже­ство. Елена смела и независима, жаждет дея­тельности, «деятельного добра», подвига, но главное — но­вая тургеневская героиня, страдая за униженных и оскорб­ленных, не только готова за их счастье отдать всю себя, не только способна на жертву, но стремится и к тому, чтобы жертва эта обязательно прине­сла пользу народу, стране. В отличие от своих предшествен­ниц, Елена уже понимает, в чем заключается эта польза, поэтому Тургенев назвал ее «новым типом русской женщины» [23, c.103].
Осознав величие и благородство идеи «народного обще­го отмщения», которая вела Инсарова в его борьбе за ос­вобождение родины, Елена целиком отдается ей и ради нее жертвует всем, чем жила до сих пор. Теперь Инсаров и его борьба становятся для нее дороже всего на свете, и она идет за ним, чтобы разделить его тяжелую и опасную жизнь, разделить его борьбу. Елена не просто жена Инсарова – она друг, единомышленник, сознательный участник его дела.
В знаменитой сцене объяснения Елены и Инсарова в ча­совне писатель прославил смелость и стремление к велико­му подвигу своей героини. А данная ею клятва верности в борьбе за святое дело освобождения закабаленного народа отчетливо прозвучала со страниц романа. Любовь к Инсарову ставит перед Еленой не простой вопрос: совместимо ли великое дело, которому она отдалась, с горем бедной, одинокой матери? Елена смущается и не находит приемлемого ответа. Любовь ее к Инсарову приносит страдание не только матери: она оборачивается невольной нетерпимостью по отношению к отцу, к друзьям, она ведет Елену к разрыву с Россией: «Ведь все-таки это мой дом, - думала она, - моя семья, моя родина…» Елена безотчетно ощущает, что в ее чувствах к Инсарову счастье близости с любимым возвышается над любовью к тому делу, которому весь, без остатка, хочет отдаться герой. Отсюда чувство вины перед Инсаровым: «Кто знает, может быть, я его убила?» Да и больной Инсаров задает Елене такой же вопрос: «Скажи мне, не приходило ли тебе в голову, что эта болезнь послана нам в наказание?».
Тургенев обращает внимание на скрытый драматизм человеческих чувств, на борьбу (эгоистических) и центробежных (общественных) начал в душе каждого человека. Трагичен человек и потому, что он находится в руках слепой природы, которая не хочет считаться с неповторимой ценностью его личности и с равнодушным спокойствием поглощает всех. Этот мотив универсального трагизма жизни вторгается в роман неожиданной смертью Инсарова, исчезновением следов Елены на этой земле – «навсегда, безвозвратно». «Смерть, как рыбак, который поймал рыбу в свою сеть и оставляет ее на время в воде: рыба еще плавает, но сеть на ней, и рыбак выхватывает ее – когда захочет».
В романах о "новых людях"- в силу новизны характера - Тургенев использует разнообразные средства психологического анализа - и среди, них такие, которые в ранних романах и повестях встречались эпизодически, либо вовсе не употреблялись.
В первую очередь - это записки, письма, дневники. Например, отрывки из дневника Елены группируются таким образом, что создается целостная картина становления её чувства к Инсарову. Вводятся сны, безотчетные порывы - настолько зыбкие, что неясна их связь с окружающими обстоятельствами.
В "Накануне", как отмечают   исследователи; писатель решительно подчеркивает   соответствие или несоответствие пейзажа внутренним состояниям героев. Пейзажные обрамления приобретают психологическую функцию. Так, сомнения и колебания Елены оттеняются и раскрываются особыми пейзажными соответствиями: «Перед утром она разделась и легла в постель, но заснуть не могла. Первые огненные лучи солнца ударили в её комнату... "О, если он меня любит!- воскликнула она вдруг и не стыдясь озарившего её света, раскрыла свои объятия. Когда же она идет на свидание с Инсаровы (на которое он решил не явиться), следует пейзажное предуведомленье ожидающего её разочарования:"...0на хотела еще раз увидеться с Инсаровым. Она шла, не замечая, что солнце давно скрылось, заслоненное тяжелыми черными тучами, что ветер порывисто шумел в деревьях и клубил её платье, что пыль внезапно поднималась и неслась столбом по дороге... Сверкнула молния, гром ударил... Дождь хлынул ручьями; небо кругом обложилось. В период работы над романом "Накануне Тургеневу стали доступными прежде не вполне ясные уголки и сферы человеческой психики.
Самый замысел приобрел большую общественно-политическую отчетливость  и заостренность. Богаче стал арсенал средств психологического анализа. "Общественно-политические проблемы отныне в романах   Тургенева определяют отношения между персонажами и открывают нечто новое в их внутреннем мире, что ранее писателям не изображалось", замечает   исследователь С.Е.Шаталов.
Как художника Тургенева отличает интерес к подробностям движения характера не только под определяющим воздействием среды, но и в результате довольно устойчивого самостоятельного внутреннего развития героев.
Психологический анализ в романах о "новых людях" приобретает новое качество: он заметно усложняется благодаря обращению автора к приему внутреннего говорения, хотя этот приему в какой-то мере встречается в предыдущих романах Тургенева.
За время работы над романами о "новых людях" заметна эволюция психологического метода Тургенева: "косвенный анализ,- отмечает исследователь С.Е.Шаталов,- приобретает большую отточенность, предметную осязаемость и выпуклость; сочетание различных приёмов описания героев извне" все чаще создает иллюзию одновременного проникновения во внутрь".
Но эволюция  эта означала не отход от одних принципов анализа внутреннего мира и переход к другим, а развитие тенденций, с самого начала присущих психологическому методу Тургенева, овладение возможностями, заложенными в нем. Этот процесс может быть определен как накопление творческого опыта и роста художественного мастерства писателя. Тургенев до предела использовал возможности психологического анализа в объективном повествовании, которые оказались доступными   русской литературе к 1860-м годам. И не случайно Герцен весной 1860г. в "Колоколе" назовет Тургенева "величайшим современным русским художником".
В "Накануне" через любовно-психологическую коллизию раскрывается характер главной героини. Впервые любовь предстала как единство в убеждениях и участие в общем деле. История взаимоотношений Инсарова и Елены Стаховой - это не только история бескорыстной любви, основанной на духовной общности; личная их жизнь тесно переплетается с борьбой за светлые идеалы, за верность большому общественному делу. Гармоническое соответствие между идеалом и поведение Елены ощутимее всего сказывается в сценах романа, посвященных изображению зарождения и развития её чувства к Инсарову. "-Вы очень любите свою родину?- произнесла она робко.
-Это еще не известно, - отвечал он, - Вот когда кто-нибудь из нас умрет за нее, тогда можно будет сказать, что он ее любил.
-Так что, если бы вас лишили возможности возвратиться в Болгарию,- продолжала Елена,- вам было бы очень тяжело в России?
Мне кажется, я бы этого не вынес, - проговорил он.
-Скажите,- начала опять Елена,- трудно выучиться болгарскому языку?
Инсаров ... снова заговорил о Болгарии. Елена слушала его с пожирающим, глубоким и печальным вниманием. Когда он кончил, она еще раз спросила его:
-Так вы ни за что не остались бы в России? А когда он ушел, она долго смотрела ему вслед"
Печальная интонация вопросов Елены вызвана сознанием того, что её любовь не способна удержать Инсарова в России, и страхом, что её собственное преклонение перед жертвенным героизмом может остаться безответным, а жажда деятельного добра неутоленной. Вместе с тем в каждом вопросе Елены   чувствуется осторожный, но настойчивый поиск верного пути, ведущего к прочному соединению с Инсаровым.
 "-Так ты пойдешь за мною всюду?
-Всюду, на край земли. Где ты будешь, там я буду.
-И ты себя не обманываешь, ты знаешь, что родители твои никогда
не согласятся на наш брак?
 - Я себя не обманываю, я это знаю.
-Ты знаешь, что я беден, почти нищий?
-Знаю.
-Что я не русский, что мне не суждено жить в Роосии, что тебе придется   разорвать все твои связи с отечеством, с родными?
-Знаю, знаю.
-Ты знаешь также, что я посвятил себя делу трудному, неблагодарному, что мне... что нам придется подвергаться не одним опасностям, но и лишениям, унижению, быть может?
-Знаю, все знаю... Я тебя люблю.
-Что ты должна будешь отстать от всех своих привычек, что там, одна, между чужими, ты, может быть, принуждена будешь работать... Она положила ему руку на губы.
-Я люблю тебя, мой милый "
Елене свойственна необычайная жажда деятельности, целеустрёмленности, способность пренебречь мнением и условиями окружающей среды и, главное, непреодолимое стремление быть полезной народу. Умная, сосредоточенная в своих помыслах, она ищет человека волевого, цельного, видящего в жизни широкую перспективу и смело идущего вперед.

Драматическим узлом романа Флобера «Госпожа Бовари» является конфликт между мечтой и действительностью. Дочь зажиточного крестьянина, Эмма получила воспитание в монастыре, стала «барышней», прочитала немало книг, в том числе и таких, которые тайком проникали за монастырские стены, усвоила «хорошие манеры» и, вернувшись домой, впервые ощутила несоответствие своего воспитания всему, что окружало ее в деревне. Потому так естественно было ее согласие на брак с деревенским врачом Шарлем Бовари. Но кончился медовый месяц, наступили бесцветные будни в обществе бесцветного мужа, и Эмма загрустила. Случайно попадает она на бал к местному помещику и получает наглядное представление о том, как далеко ее существование от внешне яркой жизни состоятельных людей. Флобер психологически тонко и не спеша рассказывает о всех этих душевных трансформациях Эммы. Он посмеивается над ее неискушенностью в жизни, над ее мечтами провинциалки. В рассказ вторгаются грезы Эммы об идеальных героях, об экзотических странах, где «счастье хорошо родится, так иным растениям нужна особая почва, а на любой они принимаются с трудом». Где-то был иной мир, полный элегантных мужчин, волнующих страстей. Но каждое утро по-прежнему приходил почтовый конюх, каждое утро, в дождь и снег. Шарль уезжал практиковать. И если Эмма все больше и больше испытывает неудовлетворенность, то Шарль считает себя человеком, нашедшим полное счастье. Его манеры становятся все более вульгарными, круг его интересов сужается. Теперь уже и Эмма начинает опускаться, перестает играть на рояле, следить за собой. Шарль находит у нее признаки какой-то необъяснимой болезни и меняет Тост на Ионвиль, где произойдут дальнейшие события. Эмме Бовари предстоит жить среди эгоистичных, равнодушных людей города Ионвиля. Их взаимное отчуждение роковым образом будут способствовать ее гибели. Когда запутавшись в долгах, она будет метаться по Ионвилю, никто не поможет ей [19, c.304].
Пошлость окружает Эмму в Ионвиле в лице обитателей городка. Если присмотреться к людям повнимательней, они производят странное впечатление: живут бок о бок, но по существу разобщены, глубоко равнодушны друг к другу и даже подчас враждебны. Сильные здесь помыкают слабыми. Хозяева срывают свою злобу на прислуге, бедняки – на ни в чем ни повинных животных. Социальная иерархия здесь нерушима. Пошлость не только окружает Эмму, она проникает и в ее мечты о любви и об иной жизни. Эмме кажется, что по-настоящему счастлива она могла бы быть только в столице.
По модным журналам и карте-схеме Парижа она рисует в воображении маршруты путешествий по широким улицам, бульварам, мимо старинных особняков. Не пропуская ни строчки, поглощает все отчеты о театральных премьерах, скачках и вечерах. Она знает о дебюте певицы и открытии нового магазина. И все-таки Париж, который воображает себе Эмма, - тоже только иллюзия. Многосложная жизнь гигантского города воплощается для героини Флобера лишь в нескольких картинах, заслоняющих собой все остальные. Это прежде всего мир иностранцев, дипломатов и допущенных в этот круг женщин – «там были платья со шлейфами, роковые тайны, страшные терзания, скрытые под светской улыбкой». Далее идет общество литераторов и актрис. Они проводят время в отдельных кабинетах ночных ресторанов, «щедры, как цари, полны идеальных стремлений и фантастических прихотей». Все же, что непосредственно окружает Эмму, - скучный городок, мещане-соседи, бытовые мелочи – кажется ей странной случайностью, с которой она почему-то столкнулась. И это не потому, что Эмма зла и плохо относится к своей семье, конюху или девочке-служанке, а потому, что она воспринимает их не как людей, а как неинтересные предметы, оказавшиеся на своем пути. Люди для нее связаны самым прямым образом с местом, в котором живут, и с одеждой, которую носят. Мечтая о возлюбленном, еще девочкой она представляла его себе непременно в бархатной куртке и полусапожках на романтическом фоне: «И потому вздохи при луне, долгие объятия и слезы, капающие на пальцы в час разлуки, и лихорадочный жар в теле, и томление нежной страсти – все это было неотделимо для нее от огромных замков, где живут люди в праздности, от будуаров с шелковыми занавесками, от блеска драгоценных камней и ливрей с аксельбантами» [19, c.305].
Ни довольства, ни наслаждения материальным благополучием не было у мадам Бовари. Это подчеркнуто в разговоре Эммы со священником на тему: «не единым хлебом…». Ее радикальная «непосредственность к счастью» должна была казаться Флоберу, может быть, единственным, но не малым ее достоинством. Это была та «искра божья», которая угасла в каждом добропорядочном буржуа, преданном полезным занятиям, погрязшем в «прогрессе» и комфорте. В этой неспособности к счастью, в этой непримиримости, в категорическом и окончательном протесте против довольства и покоя заключалось в глазах Флобера великое оправдание пошлой и невежественной, самой обыкновенной, бесталанной, неудачливой и смешной женщины.