Работа над многозначностью в современных УМК

ПЛАН

Введение
1. Теоретические аспекты изучения многозначности в русском языке и речи 7
1.1. Слово как единица лексики. Понятие полисемии, многозначности слова 7
1.2. Типы переносов многозначных слов
1. 3. Словари как представления многозначных слов
2. Многозначность в языке и ее реализация в современных УМК
2.1. Анализ состояния исследуемой проблемы в педагогической практике
2.2. Представление типологических заданий «на многозначность»
3. Компоненты уроков в разных УМК
Заключение
Приложение 1. Конспект урока 1.Конспект урока 2.
Литература

Работа над многозначностью в современных УМК

Такой перенос может происходить:
а) без внесения оценки, например, ТАКТИК:
1. Специалист по тактике. 2. перен. Человек, умело выбирающий нужную линию поведения;
б) с внесением оценочного компонента: КОНОВАЛ:
Знахарь, лечащий лошадей. // Разг. пренебр. О плохом, невежественном враче.
(Здесь и далее толкования имен деятеля даются по «Словарю русского языка» в 4-х томах; в некоторых случаях они дополнены толкованиями из других источников).
В обоих случаях характеризуется человек. В слове ТАКТИК подчёркивается предприимчивость человека без явно выраженной оценки. В слове КОНОВАЛ компоненты 'плохой', 'невежественный', имеющиеся в толковании, позволяют считать характеристику человека отрицательной. Ниже будут рассматрены такие имена деятеля, у которых переносные значения содержат отрицательную оценку.
Надо отметить, что механизм возникновения переносных значений у многозначных имен деятеля неоднороден. Так, у одних имен деятеля переносные значения возникают в результате перегруппировки компонентов. В этом случае компонент, входящий в толкование прямого номинативного значения, становится ведущим в переносном оценочном значении. Например, ИНКВИЗИТОР:
1. Судья и н к в и з и ц и и . 2. перен. Тот, кто с крайней жестокостью выпытывает у кого-либо что-либо.
И н к в и з и ц и я — 1. Особый церковный суд по делам еретиков, учрежденный католической церковью в 13 веке, действовавший с крайней жестокостью. 2. перен. Мучение, пытка.
У других имен деятеля нередко в такого рода переносе нет экспли­цитно выраженной семантической мотивации, когда бы вторичное значение развивалось из каких-либо смысловых компонентов соб­ственно номинативного значения. Действительно, если обратиться к дефинициям прямого и переносного значений таких слов, как ремес­ленник, лицедей, философ, то мы не найдем в них общих, объединяющих эти значения компонентов.
 ЛИЦЕДЕЙ                                                                    ФИЛОСОФ
1. устар. Актер.                                         1. Специалист по философии.
2. Притворщик.                                    2. перен. Человек, который разумно, рассудительно и спокойно относится ко всем явлениям жизни, к ее невзгодам (разг.).
Тем не менее связь между значениями существует, «но она основа­на на ассоциативных, или репрезентативных, признаках, связанных со словом в его основном значении».
По этому поводу Ю. Д. Апресян замечает: «Сложнее обстоит дело с такими метафорически мотивированными значениями, словарное толкование которых не обнаруживает даже частичного сходства со словарным толкованием исходного значения; это случай уподобления на основе семантических ассоциаций, или коннотаций».19
Рассмотрим слово РЕМЕСЛЕННИК:
1. Лицо, знающее какое-либо ремесло и занимающееся по зака­зу потребителя изготовлением изделий кустарным способом, собственными орудиями труда. 2. перен. Тот, кто работает, выполняет свои обязанности без творческой инициативы, по шаблону.
Связь между значениями осуществляется на базе ассоциативного представления о работнике, занятом каким-либо ремеслом, которое требует специальных навыков по изготовлению изделий по заказу, примитивными приемами, не имеет творческого характера.
К у с т а р н ы й — прил. к кустарь — 1) тот, кто занимается производством на дому; ремесленник; 2) производимый примитивными способами.
Коннотации: 'шаблонность', 'отсутствие творческого начала'. Ср.: Вообще это был тип ученого-ремесленника. У него не было творческо­го воображения (К. Паустовский «Колхида»). — Выскочка! — сердито сказал Тимофеев. — РЕМЕСЛЕННИК! У его фигур не плечи, а вешалки для пальто. Его колхозница — каменная баба в подоткнутом фартуке… Лепит деревянной лопатой… (К. Паустовский.»Дым Отечества»).
В современной лингвистике термин «коннотация» понимается как «семантическая сущность, узуально или окказионально входящая в семантику языковых единиц и выражающая эмотивно-оценочное или стилистически маркированное отношение субъекта речи к действи­тельности при её обозначении в высказывании, которое получает на основе этой информации экспрессивный эффект». Ю. Д. Апресян называет коннотациями «те элементы прагматики, ко­торые отражают связанные со словом культурные представления и традиции, господствующую в данном обществе практику использова­ния сооответствующей вещи и многие другие внеязыковые факторы».20
Л.Н.Иорданская и И.А.Мельчук выделяют коннотацию как «некоторую характеристику, которую а [лексическая единица] приписывает своему референту и которая не входит в ее тол­кование. Лексические коннотации должны обязательно подтверждать­ся чисто языковыми фактами. Постулировать лексическую коннотацию С для данной лексической единицы а можно тогда, когда в дан­ном языке существует такая лексическая единица а1, в толковании которой имеется компонент, полностью или частично совпадающий с этой гипотетической коннотацией».
Например: ЛАПОТНИК
Тот, кто ходит в лаптях, крестьянин.
Коннотации: 'отсталость', 'невежество' выявляется на базе ассоциации человека с тем, кто живет в деревне, ходит в лаптях, далек от культуры, просвещения и т. д. Отсюда и переносное значение: // Пренебр. 0 н е в е ж е с т в е н н о м, о т с т а л о м человеке.
Итак, мы можем представить схему возникновения переносного оценочного значения в многозначных именах деятеля следующим образом:
а) путем перегруппировки компонентов в семантической структуре слова;
б) на основе коннотаций.
Рассмотрим семантическую структуру еще некоторых имен деяте­ля: лакировщик, маляр, мясник, живодер, ремесленник, сапожник, кото­рые составляют ядро ЛСГ «лицо, занятое физическим трудом».
ЛАКИРОВЩИК
1. Специалист по л а к и р о в к е.
2. О том, кто приукрашивает что-либо, представляя в идеализиро­ванном виде.
Связь между значениями можно объяснить, истолковав компонент «лакировка». Лакировка — (от лакировать) — 1. Покрывать л а к о м. 2. перен. Приукрашивать, представляя в идеализированном виде что-либо.
Лак — «специальный раствор, которым покрывают поверхность предметов для придания блеска». Все дело в лаке как способе покрыть что-то, сделав блестящим, привлекательным. И именно этот компонент является базой переносного оценочного значения. Ср.: Если бы наши потомки стали судить о нашем поколении по книгам писателей-лакировщиков, то каким скучным и ничтожным показалось бы оно им (К. Паустовский «Большие надежды»).
МАЛЯР
1. Рабочий, занимающийся окраской, побелкой.
2. О плохом живописце, художнике.
Переносное оценочное значение возникает на основе ассо­циативного представления о маляре, который по сравнению с художником выполняет грубую работу, не связанную с творческим началом.
Коннотации: 'трафаретность', 'отсутствие творчества'.
Ср.: Мне не смешно, когда маляр негодный
Мне пачкает Мадонну Рафаэля (Пушкин «Моцарт и Сальери»).
МЯСНИК
Продавец мяса, торговец мясом.
// перен. О кровожадном, жестоком человеке.
// перен. О плохом хирурге.
Переносные оценочные значения данного слова возникают на базе ассоциативного представления о мяснике, который имеет дело с кро­вью, вытекающей из тела убитого животного. С мясом убитого животного обращаются как с неодушевленным предметом, орудуя топором, делая резкие деформирующие движения и т. д. Живой орга­низм, да еще при этом человеческий, такого обращения не допус­кает. Сравнивая мясника с теми, кто имеет дело с живыми людьми, мы выявляем коннотации: 'жестокость', 'грубость', которые становятся основой для оценочных значений.
Сходная картина — в соотношении прямого и переносного значений — у слова КОНОВАЛ.
САПОЖНИК
1. Мастер по шитью и починке обуви.
2. Прост, пренебр. О неумелом, неискусном в каким-либо деле человеке.
Возникновение переносного оценочного значения у данного слова представляет большой интерес. Вместе с тем причины такого переноса не вполне ясны. Можно полагать, что связь между значениями объяс­няется коннотацией 'неискусный'. Но откуда она берется? Вероятно, все дело в характере работы сапожника, которая выполняется по определенному образцу, без творческого воображения.
Остановимся на словосочетании 'холодный сапожник'. В Словаре Ушакова дается следующее толкование: «работающий на улице с при­митивными приспособлениями» (примитивный — «простой, несложный по устройству, невысокий по технике исполнения, неискусно и грубо сделанный»). Возможно, отмеченные компоненты явились основой для выявления коннотации: 'неискусный', 'неумения делать то дело, которым он профессионально занимается'. Ср.: На экране бабочка проектируется большим прыгающим пятном… Вдруг лента обрывает­ся. Ребятишки начинают кричать: Сапожники! (В. Полторацкий. В родных краях).
Итак, рассмотрение семантической структуры многозначных имен деятеля позволяет прийти к следующим выводам. Имена деятеля ши­роко используются в языке для оценочной характеристики человека. Они обладают способностью к метафорическому переносу, который осуществляется по модели: от собственно безоценочного имени деятеля к отрицательной характеристике человека ('лицо' —> 'лицо': сапожник, маляр).
В своих оценочных значениях анализируемые слова объединяются в следующие группы:
а) плохой работник (сапожник, ремесленник, маляр, лакировщик, ко­новал, мясник [3-е значение]).
б) безжалостный человек (живодер, мясник [2-е значение]).
Переносные оценочные значения многозначных имен деятеля по­зволяют использовать слова этой группы без конкретизации самой сферы деятельности, т. е. сапожником можно назвать и киномеханика, и литератора, плохо относящихся к работе; лакировщиком и ремес­ленником можно назвать и писателя-конъюнктурщика, и бездарного, но старательного художника.
Для имен деятеля с переносными оценочными значениями харак­терно, что они выполняют и номинативную, и коннотативную функ­ции, но здесь важно стремление носителя языка к яркой коннотации. Слова в таком значении становятся формами оценки определенных качеств людей.
Как показал анализ, для выявления механизма возникновения пе­реносных значений необходимо обращаться к полным (синтаксически организованным) толкованиям слов. На фоне полных толкований возможно выделение отдельных компонентов, а также коннотаций, что необходимо для анализа формирования переносных значений слова.21
Значение слова, обнаруживающее себя в конкретном употреблении, является результирующей двоякого рода операций над компонентами, составляющими его концептуальную схему: с одной стороны, это выбор определенных семантических компонентов (для некоторых типов слов это может быть выбор фрагментов пространственной схемы) и их упорядочение по признаку коммуникативной значимости (презумпция, ассерция, импликация и др.); с другой стороны — переосмысление (прежде всего, метафорическое) выбранных компонентов. Взаимодействие этих операций обеспечивает конкретный набор правил семантической деривации, порождающих — в той или иной степени регулярную — многозначность. При этом специалисты исходят из того, что многозначность устроена недискретно в языке как системе; при реализации в речи возникают области дискретных оппозиций, но градуальные области могут также сохраняться.
Важная роль внутренней формы слова в формировании структуры его многозначности определяется тем обстоятельством, что для всех морфологически производных слов внутренняя форма является одновременно исходной точкой семантической деривации. А.А. Зализняк отстаивается тезис а о продуктивности использования понятия внутренней формы слова в семантическом моделирования: «понятие внутренней формы слова, принадлежащее «традиционной» лингвистической парадигме, можно (оставаясь при этом в рамках классического определения А. А. Потебни «способ, каким выражается содержание») адаптировать к нуждам современной семантики, характеризуемой ясно осознаваемой потребностью в таком семантическом представлении слова, которое было бы ориентировано на учет всех релевантных парадигматических связей слова с другими словами и, в частности тем или иным способом отражало бы интуитивно ощущаемую связь между различными его значениями».22 Подобно тому, как содержание художественного произведения неотделимо от его формы (то, как выражено содержание, есть часть того, что выражено) — значение слова включает в себя информацию о том, как оно выражено, т.е. свою внутреннюю форму. Тем самым возникает задача эксплицирования той составляющей значения слова, которой оно обязано своей внутренней форме, причем современная семантика безусловно располагает инструментами, достаточными для ее решения. В данном разделе анализируется понятие внутренней формы и ее типы, рассматривается связь внутренней формы слова с его этимологией, со структурой его многозначности и с семантическим инвариантом.
Внутренняя форма слова обнаруживает себя в наличии у данного слова определенного типа деривационно-ассоциативных смысловых отношений. В зависимости от того, какая сущность является вторым термом этого отношения, имеет смысл различать разные типы внутренней формы. Первый тип можно назвать словообразовательным (когда отношение устанавливается с другим словом или морфемой); второй — эпидигматическим (когда вторым термом отношения является другое значение того же слова); кроме того, внутренняя форма может быть смешанного, словообразовательно-эпидигматического типа. Внутренняя форма любого типа может быть оригинальной и калькированной.
Внутренняя форма словообразовательного типа имеется у слов, образованных по некоторой относительно живой словообразовательной модели. Так, два омонима заходить глагол сов. вида со значением ‘начать ходить’ <по комнате> и глагол несов. вида, имперфектив к зайти <за угол, в самую чащу> имеют разную деривационную историю и, что в данном случае одно и то же — разную внутреннюю форму.
Внутренней формой эпидигматического типа обладают слова, имеющие исходное «прямое» и производное «переносное» значение, при условии, что исходное значение у данного слова тоже актуально, например: нос (корабля), яблоко (глазное) и т.п., источник (‘причина’), осел (‘глупый человек’), ведро, стакан, мешок в значении меры объема и т.п.
В значительной части случаев внутренняя форма бывает смешанного типа. Например, такие слова, как ручка (дверная), ножка, спинка, ушко (игольное) и т.п. непосредственно соотносятся не со словами ручка, ножка и т.д. а со словами рука и т.д. (здесь имеет место связь эпидигматического типа: метонимический перенос или перенос по функции); кроме того, слово ручка имеет деривационную историю (оно образовано присоединением суффикса -к-, который имеет здесь иное значение, чем в ручка ‘маленькая рука’) и тем самым слово ручка (дверная) имеет также и внутреннюю форму словообразовательного типа.
Другой случай внутренней формы смешанного типа можно представить словами абстрактной семантики, состоящими из двух или более морфем и имеющими переносное значение, возникшее путем метафорического переосмысления пространственных категорий и других параметров материального мира. При этом здесь возможны два варианта. Первый вариант: само слово абстрактной семантики не имеет «конкретного» значения — его имеют лишь составляющие данное слово морфемы. Таковы, например, русские слова впечатление, влияние, содержание, представление, предположение, отношение и т.п. Второй вариант: присутствуют оба значения, ср. волнение (<на море> и ‘внутреннее беспокойство’), вывод (<войск> и «логическая операция») и т.п. Многие такие слова представляют собой кальки с иноязычных образцов.
Понятие («внутренней формы» важно еще и потому, что оно имеет под собой вполне определенную психолингвистическую реальность. Действительно, представление, что «истинным» значением слова является его «исходное» значение, необычайно глубоко укоренено в сознании говорящих. Внутренняя форма, найденная в результате «народной этимологии», может влиять на реальное функционирование языка, в том числе на структуру многозначности того или иного слова (примером чему может служить история семантической эволюции глагола довлеть). В некоторых случаях внутренняя форма слова содержательно практически совпадает с его семантическим инвариантом.
Метафора часто рассматривается как источник многозначности, а метафорический перенос как средство построения абстрактных концептов и лексикографической трактовки порождаемой ею многозначности.
Одним из распространенных приемов семантического анализа является исследование метафорической сочетаемости слов абстрактной семантики, выявляющее «чувственно воспринимаемый», «конкретный» образ, сопоставляемый в наивной картине мира данному «абстрактному» понятию и обеспечивающий допустимость в языке определенного класса метафорических словосочетаний (Н. Д. Арутюнова; В. А. Успенскйй; Дж. Лакофф, М.Джонсон). В отечественной семантике этот прием получил широкое распространение, оказавшись одной из составляющих метода концептуального анализа, применяемого в рамках направления «Логический анализ языка».
Парадигматическим объектом применения этого приема являются обозначения эмоций. При этом, как известно, разные словосочетания с одним и тем же словом дают основания для реконструкции разных, часто несовместимых образов. Разнообразие, и даже противоречивость образов, реконструируемых на основе сочетаемости, является закономерным, а не случайным обстоятельством.
А.А. Зализняк рассматривает словосочетания, состоящие из двух элементов, таких что: один из них (который она называет «первым») обладает тем или иным категориальным семантическим признаком, определяющим его сочетаемость, например: [— одушевленность] или [— физический объект], а «второй» элемент в своем исходном значении осмыслен только в контексте с противоположным значением данного категориального признака ср. («второй» элемент подчеркнут): время летит дутый авторитет, загрызла совесть, подойти к чему-то с душой и т.п.
Интерпретация подобных словосочетаний с сохранением исходного значения обоих элементов невозможна, так как между ними имеется категориальное рассогласование. Для восстановления семантической правильности имеется два пути: либо (1) второй элемент (имеющий исходно «конкретное» значение) понимается в переносном значении и тем самым оказывается согласованным по нужному категориальному признаку с первым, либо (2) второй элемент сохраняет свое исходное «конкретное» значение, но он взаимодействует не с исходным («абстрактным») значением второго элемента, а соответствующий признак приписывается некоторому «конкретному» заместителю обозначаемой им абстрактной сущности (маленький грызун вместо совести, полый шар вместо авторитета и т.д.).