Современные российские геополитические концепции (Гаджиев К., А .Дугин, А. Панарин, В. Цымбурский).

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ
1. ГЕОПОЛИТИКА В СИСТЕМЕ СОВРЕМЕННОЙ РОССИЙСКОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ НАУКИ
2. ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЕ КОНЦЕПЦИИ СОВРЕМЕННЫХ РОССИЙСКИХ ИССЛЕДОВАТЕЛЕЙ
2.1. Геополитическая концепция А. Дугина
2.2. Геополитические взгляды В. Цымбурского
2.3. Геополитика в работах А. Панарина
2.4. Геополитические исследования К. Гаджиева
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Современные российские геополитические концепции (Гаджиев К., А .Дугин, А. Панарин, В. Цымбурский).

Дугин считает, что Россия, занимая стратегическое положение на евразийском континенте, просто обязана стать евразийской державой. Вот что по этому поводу пишет Дугин в своей монографии «Евразийский путь как национальная идея»: Евразийский характер России предопределяет ее центральное место в континентальном ансамбле12.
Создавая концепцию внутренней политики евразийского государства, А. Дугин приходит к выводу, который до этого сделали представители классического евразийства. Дугин считает, что будущее евразийское государство должно быть федеративным. В евразийском федерализме Дугин выделяет два уровня – стратегический унитаризм и этнокультурный широкий плюрализм. На стратегическом уровне должны решаться вопросы безопасности, территориальной и экономической интеграции. Этнорегиональный уровень представляет из себя систему автономий. Эти автономии должны быть принципиально отличны от современных российских автономий, поскольку должны представлять собой объединения людей по какому-либо признаку. А. Дугин выделяет девять видов автономий: национальную, этническую, теократическую, религиозную, культурно-историческую, экономическую, языковую, социально-промышленную и общинную. Последняя представляет из себя проживающих на одной территории людей, которые заняты в одной сфере13.
Продолжая рассмотрение концепции евразийского федерализма А. Дугина, следует подойти к вопросу о том, какой орган должен принимать все стратегические решения в евразийско гофедерализма. А. Дугин считает, что этим органом должен стать Собор автономий (Евразийский собор). Вэтот орган должны будут войти лучшие представители наиболее значительных автономий. Сам Собор автономий должен быть однопалатным аналогично Совету Федерации или Госсовету.
А. Дугин считает, что внешняя политика России должна быть подчинена основной цели – созданию Евразийского союза. Россия занимает стратегическое положение на евразийском континенте, и поэтому, по мнению Дугина, у России есть все шансы для того, чтобы стать лидером на евразийском континенте. Именно такая позиция России может способствовать тому, что мир вновь станет многополярным.
Дугин, создавая концепцию Евразийского союза, приходит к выводу, что такой союз должен представлять собой единую геополитическую структуру. Вот что он пишет по этому поводу в своей монографии: «Евразийский Союз должен представлять собой геополитическую конструкцию с единой системой экономики, транспортных артерий, таможенным союзом, общей валютой, с единым стратегическим командованием, с общей системой коллективной безопасности, общей системой представительных органов. При этом национальная суверенность в сфере политики сохраняется за каждым субъектом Евразийского Союза, полнота экономических свобод остается прежней»14.
Анализируя данную концепцию, можно прийти к выводу, что Евразийский союз в понимании Дугина выступает своеобразным аналогом Европейского союза, созданного по таким же принципам.
Рассматривая деятельность А. Дугина, следует обратить внимание на тот факт, что он занимается не только развитием теоретической концепции евразийства, но и стремится воплотить идеи евразийства в жизнь. Для этих целей А. Дугиным было создано две организации евразийской направленности: Международное евразийское движение и Евразийский союз молодежи. На данный момент эти организации играют весьма заметную роль в политическом процессе постсоветской России.
Международное евразийское движение является неправительственной организацией и имеет филиалы в 22 странах. Эти филиалы расположены не только в странах Содружества Независимых Государств, но и в Германии, Турции, Франции, Ливане. Таким образом, можно заметить, что деятельность Международного евразийского движения охватывает самые разные страны.
Международное евразийское движение было создано 20 ноября 2003 г. под эгидой А. Дугина. У данного движения есть две основные цели: борьба за многополярный мир и интеграция постсоветского пространства в Евразийский союз. Лидером Международного евразийского движения является А. Дугин, помимо него в высший совет движения входит много очень известных российских политиков. Среди таких фигур можно выделить М. В. Маргелова, являющегося председателем Международного комитета Совета Федерации, и А. М. Аслаханова, который в настоящее время занимает должность помощника президента Российской Федерации15.
Евразийский союз молодежи представляет из себя молодежное крыло Международного евразийского движения. Возглавляют Евразийский союз молодежи Валерий Коровин и Павел Зарифуллин. Данная организация была создана 26 февраля 2005 г. и официально зарегистрирована как общероссийское молодежное движение 21 сентября 2005 г. Евразийский союз молодежи существует в 60 регионах Российской Федерации и имеет филиалы на Украине, в Казахстане, Таджикистане.
2.2. Геополитические взгляды В. Цымбурского
Взвешенными представляются геополитические взгляды В. Цымбурского – современного российского философа и культуролога, который определил выбранную им область исследований как «цивилизационную геополитику». В основе его концепции лежит идея Великого Лимитрофа. Для объяснения этого геополитического феномена им были введены понятия: Лимес – неустойчивая окраина имперской или цивилизаци-онной платформы и Лимитроф – промежуточное пространство между империями или цивилизациями. В этом подходе к анализу геополитической ситуации в мире чувствуется влияние цивилизационной теории С. Хантингтона, хотя трактовка В. Цымбурского носит, безусловно, оригинальный характер16.
Он выделил лишь цивилизации, существующие на пространстве Евразии: романо-германскую (Западная Европа), арабо-иранскую (Ближний и Средний Восток), российскую, китайскую, индийскую. Между этими цивилизациями образовался после распада СССР «сквозной пояс суверенных пространств, который протянулся через континент от Польши и Прибалтики до Памира и Тянь-Шаня, охватывая Восточную Европу с Балканами, Кавказ и постсоветскую Центральную Азию». Этот пояс, образованный переходящими друг в друга перифериями всех цивилизаций Евразии, Цымбурский и обозначил как Великий Лимитроф.
В отличие от евразийцев В. Цымбурский считал, что Россия – разрушительница Евразии, а Великий Лимитроф – это все, что от нее осталось. Из этого положения делается вывод, что в отношении лимитрофных государств Россия должна проводить политику, основанную на «прагматизме выгоды», а не на «интернационализме бескорыстия». Поэтому Великий Лимитроф – это сфера жизненных интересов России, но интересов геополитических, а не внутриполитических17.
В то же время, окаймляя Россию по всему периметру ее сухопутных границ, Лимитроф, состоящий теперь из суверенных государств, отделяет ее от всех евроазиатских цивилизационных ареалов, которые сложились возле незамерзающих океанских акваторий.
Эта новая геополитическая ситуация поставила и важнейший для судеб Евразии вопрос: «станут ли отдельные секторы Лимитрофа – Восточная Европа, Кавказ и «новая» Центральная Азия – посредниками между соседствующими с ними цивилизациями, связывая и вместе с тем разделяя их, или же весь Лимитроф окажется насквозь соединен в противостоящую большинству платформ Евразии стратегическую и геоэкономическую целостность с прямым выходом через Восточную Европу на Евро-Атлантику, которая «видит» себя в роли «всемирной цивилизации»?
На пространствах Лимитрофа, считает Цымбурский, должна проявиться зарождающаяся сегодня борьба между двумя тенденциями развития мира – к униполярности или к реальной силовой многополярности, что, по-видимому, и составит главное содержание мировой военно-политической истории в ближайшее пятидесятилетие. России неизбежно придется определить свою позицию в складывающейся ситуации18.
Подобную позицию Цымбурскому приходится вырабатывать, опираясь не на цивилизационный, а на геоэкономический фактор. Им предлагается использовать положение России между ЕС (Европейским союзом) и АТР (Азиатско-Тихоокенским регионом) для образования коммуникационной системы между ними, своего рода «тихоокеанского плацдарма в глубине материка». Смысл подобной геополитической перспективы Цымбурский видит в том, чтобы создать в Евразии новую геоэкономическую ситуацию, «столкнув друг с другом мирохозяйственные Большие Пространства таким образом, чтобы Россия, не разрываясь между ними, стала бы для одного из них необходимым агентом воспроизводства и экспансии». Россия же, в свою очередь, могла бы включиться в разделение труда внутри АТР.
Южная часть Лимитрофа могла бы, по его мнению, в перспективе быть использована Россией для продвижения своих интересов в область Индийского океана и тем самым укрепления своих границ и создания предпосылок для сотрудничества цивилизаций в этом регионе.
Цымбурский считает, что такой концептуальный подход позволяет охватить единой геополитической логикой все множество российских интересов в зоне Великого Лимитрофа от Причерноморья до дальневосточного Приморья и сформулировать прагматические цели. Во-первых, попытаться «геоэкономическими средствами и методами изменить мировой порядок в направлении, повышающем статус России». Во-вторых, «обеспечить безопасность ее урало-сибирского коммуникационного ядра и опереть целостность страны на новые основания, поднять международную геоэкономическую значимость этой российской пятой «скрепы» и прочнее завязать на нее «угловые» приморские регионы с их экспортно-импортными и транзитными выходами в мир»19.
Наиболее проблемным местом в Великом Лимитрофе для России является, по мнению Цымбурского, его восточно-европейский сектор. Поскольку Запад может использовать Лимитроф для изоляции России, то последней необходимо обеспечить свое влияние на его ось, проходящую от Калининграда до Крыма, «отъединить «хартленд» от Восточной Европы».
Лидерам России, отодвинувшейся от Европы за полосу ставших суверенными пространств Великого Лимитрофа, необходимо решать, каким образом, ставит проблему Цымбурский, изменить положение страны как «европейского транспериферийного хинтерланда» и занять достойное место не только на континенте, но и в мире в целом20.
Цымбурский справедливо полагает, что для достижения поставленных целей перед российской геополитикой «ни изоляционизм, ни евразийство в духе Петра Савицкого и Льва Гумилева в качестве практической политики сейчас не годятся».
Представленные в этом разделе отечественные геополитические школы и отдельные направления позволяют сделать следующие выводы:
1. Географическое пространство и природно-климатические условия проживания населения той или иной страны продолжают находить свое отражение в тех или иных геополитических моделях и конструкциях, а, следовательно, геополитика исследует реально существующие обстоятельства и потому может рассматриваться как отрасль политической науки.
2. Процессы, происходящие в быстроменяющемся мире, не всегда находят адекватное отражение в теоретических построениях геополитиков, поэтому существуют разнонаправленные точки зрения, которые затрудняют их практическую реализацию.
Слабость геополитического анализа состоит в присутствии в нем большого количества мифологем, навеянных как наследием прошлого, так и прямым или косвенным ангажированием исследователей со стороны тех или иных политических элит.
4. Практическая геополитика для достижения положительного результата не может руководствоваться какой-либо одной теорией или моделью, поскольку выработка соответствующих геополитических решений представляет собой результирующую воздействия огромного количества факторов, в том числе, лежащих вне зоны геополитических исследований.
5. Вместе с тем формирование геостратегии государства с необходимостью должно быть оплодотворено теоретической мыслью, которая позволяет более полно осознавать настоящее положение и развитие геополитической ситуации в будущем21.
2.3. Геополитика в работах А. Панарина
Русский философ и политолог Александр Панарин автор книг «Реванш истории: российская стратегическая инициатива в ХХI веке» (1998), «Искушение глобализмом (2002), «Правлославная цивилизация в глобально мире» (2003), видит причины упадка в России не в экономическом, а духовном кризисе общества. В 90-е годы завершилась начатая три десятилетия назад вестернизация власти. Осуществилась очередная петровская попытка «пробиться в европейский дом», но только для правящего класса, решившего устроить «маленький капитализм» для себя. «Беспочвенная» правящая элита, утратившая национальную идентичность и профессионализм, отождествляет себя не столько с собственным народом, сколько с «процветающим Западом». «Новые русские» идут в Европу, а «старые русские» в противоположном направлении – к усилению крепостной зависимости, к бесправию, к азиатчине и нищете. Отсюда опасность тотальной дестабилизации и социального взрыва22.
Цивилизационный подход стал особенно популярен в СССР времен перестройки, когда будущее виделось в скором построении правового гражданского обществе и практическое возвращение в единую мировую цивилизацию. Однако распад Советского Союза и имитация реформ привели к отрезвлению от избыточного и неоправданного романтизма. Реалистически обнажился утопизм скорой трансформации в «европейский дом». «Безоговорочная капитуляция» Советского Союза благодаря переориентации правящей элиты на ценности «атлантизма» привели не только к утрате геополитического статуса, но вызвали этнонациональные и этноконфессиональные конфликты вдоль «южного подбрюшья» бывшего СССР.
В результате активизировался альтернативный цивилизационному геополитический тип сознания. А.С. Панарин выделяет следующие различия между цивилизационным и геополитическим видением мира. Вместо единого или взаимодействующего мира в геополитическом сознании доминируют различные пары оппозиционных противостояний. Характерной особенностью дихотомий геополитического мышления является их «натуральный» характер, когда биология, этнология и география берут реванш над социологией. Парадигма «крови и почвы» вытесняет религиозную парадигму духа. Открытия геополитического неоязычества касались несовместимости латинского и германского духа, противоборства германства и славянства, белой и желтой рас, то, наконец, столкновения между морскими и континентальными народами и близкой этому дихотомии «хартленд – римленд». Таким образом, геополитическое сознание утверждает отступление ноосферы (сферы разума) под давлением геобиосферы – природных детерминаций коллективного человеческого поведения23.
Геополитический тип мышления наследует дух романтической критики Просвещения, утверждая несводимость существования к сущности, феномена – к закону (устойчиво повторяющейся связи явлений). Опора уникальности находится не во внутреннем мире культуры, а в давлении биологии и географии на историю.
Цивилизационный сценарий исходит из картины упорядоченного, структурированного мира, над которым высится свод высших принципов, создающих стабильное пространство предсказуемости. Геополитический сценарий исходит из устройства мира на подобии изолированных организмов – государств, ведущих трудную и опасную борьбу за выживание, а вся цивилизационная суперсистема – международное право, «новый мировой порядок» и т.д. – отбрасываются в роковые часы. Не случайно геополитический тип сознания пробудился накануне Первой мировой войны, а достиг пика уже в поверженной Германии 20-х годов24.
В конце ХХ века вновь оказалось вполне возможным то, что казалось «навсегда преодоленным» с позиций цивилизационного порядка. Как только распался биполярный мир, основанный на мировом порядке силового контроля, древние архетипы потребовали человеческих жертв. Появились претензии больших и малых государств на «мягкие» в геополитическом отношении пространства. По мнению А.С. Панарина, парадокс состоит в следующем. Крупные государства, обладающие огромной мощью, ведут себя более сдержанно и ответственно. Мировой порядок является наследием старой римской идеи контролируемого пространства, а не продуктом либерально-демократических ценностей.
А. С. Панариным также был сформулирован геополитический сценарий новой формационной идеи. В качестве нормативной модели для этого заложен принцип устойчивого развития, означающий, по мнению автора, что цивилизованная геополитика должна соответствовать критериям стабильности и развития. Применительно к России первый критерий подразумевает, что ее геополитическое положение должно быть достаточно безопасным, а границы – неделимыми и легитимными (т. е. защищенными изнутри и признанными международным сообществом). Второй критерий предполагает, что геополитическое положение страны не должно препятствовать ее экономическому, социальному и культурному развитию, выходу к мировым коммуникациям. В этих условиях сценарий реинтеграции необходимо реализовать на базе новой формационной идеи, которая не может принять форму реставрированного социализма, но столь же несовместима с концепцией реставрированного капитализма25.
Таким образом, сценарий А.С. Панарина предполагает необходимость решения Россией двух сверхзадач: во-первых, нахождение альтернативной формы общественного строя; во-вторых, реинтеграция постсоветского пространства, которая рассматривается как геополитический категорический императив, альтернативой которому могут быть только деградация, национализм, деиндустриализация и откат в «третий мир».
2.4. Геополитические исследования К. Гаджиева
Многие из современных геополитических исследований в России уже не могут быть отнесены к геополитике в собственном смысле этого термина. Так, из трехсот восьмидесяти страниц учебника К.С. Гаджиева «Геополитика» (1997 г.) только первые тридцать страниц посвящены традиционной геополитической проблематике.