Социально-культурное значение реформ Петра 1

Содержание

Введение
1. Социальные преобразования Петра Великого и их значение
1.1. Россия на рубеже XVII – XVIII веков
1.2. Реформы социальной структуры общества
1.3. Реформирование социальной структуры города
2. Развитие культуры в контексте петровских преобразований
2.1. Развитие образования
2.2. Быт и развлечения петровской эпохи
2.3. Развитие искусства эпохи Петра Великого
Заключение
Список литературы

Социально-культурное значение реформ Петра 1

Дворянин был обязан служить и служить. Петровская политика в отношении дворянства отличалась су­ровостью. Петровские дворяне-воен­ные и дворяне-чиновники были ли­шены даже той свободы, которая была у их отцов — служилых лю­дей XVII века. Служба была для новых дворян не только обязатель­ной, но бессрочной, пожизненной, регулярной. И хотя дворяне имели поместья и вотчины, жить в них они практически не могли. Дворяне не могли свободно распоряжаться не только собой, но и своей землей.
23 марта 1714 г. был принят зна­менитый указ о единонаследии. В нем говорилось, что теперь не бу­дет вотчин и поместий, что вместо этого будет общее «недвижимое имение». Но при этом закон уста­навливал новый порядок наследова­ния земель: теперь каждый помещик по завещанию не имел права делить имение между своими сыновьями, а мог передать имение только одному из сыновей. Отсюда и название ука­за. Остальные наследники, лишен­ные наследства, должны были ис­кать себе службу. Так Петр надеял­ся побудить дворян служить, а не думать, как бы засесть в своей де­ревне, «имея свой даровой хлеб, хотя и малый».
1.3. Реформирование социальной структуры города
У Петра было намерение «навести порядок» не только в деревне, но и в городе, тем более что положение там было не особен­но благополучным. Дело в том, что огромные налоги, постои армии, отправка работных людей на строй­ки, а к этому еще и общее ухудше­ние условий торговли и промыслов в военное время — все это разоряло посадских людей — горожан. Нужно помнить, что купеческие капиталы всегда очень «хрупки», ненадежны. Часто основные деньги купца нахо­дятся в обороте, в виде товаров, за­пасов, и достаточно утонуть кораблю с товаром купца или круто изменить условия вывоза, как неминуемо ра­зорение наступало. Очень вредили купцам монополии казны на товар, которым издревле торговал какой-нибудь купеческий клан. Они лиша­лись своего дела. Исследования уче­ных показывают, что за петровское время навсегда исчезли многие знатные московские купеческие фами­лии, другие же страшно обеднели, разорялись. Такова была цена пет­ровских реформ для русского купе­чества5.
В годы Северной войны многие купцы и посадские вообще разными способами стремились избежать ра­зорительных налогов, утомительных служб. Одни продавали лавки и сворачивали свое дело, другие бро­сали все и бежали, третьи, ни­куда не уезжая из города, пере­ходили в «ыные чины» — в кресть­яне, ямщики, церковники, даже за­писывались в холопы. При этом они могли и не менять своего занятия: став ямщиком или церковным крестьянином, такие купцы добива­лись главного — посадская община со своими бесконечными требовани­ями платить все новые и новые на­логи теперь до них добраться не могла. Они уже были неподвластны посаду, так как над ними была своя власть: если они жили в ямской слободе, то им выступал ямской го­лова, если в монастырской, то игу­мен, если в доме помещика, то сам помещик.
Петр решил покончить с таким бегством и укрывательством посад­ских от тягла. «Собирание посада» было приурочено к введению подуш­ной подати, точнее — к переписи населения. В городе, как и в дерев­не, подушная перепись не ограничи­лась учетом населения, она получи­ла важное социальное и полицейское значение. В феврале 1722 г. был из­дан указ: «Посадских переписать и, которые вышли из деревни и иные места, всех взять в посады». В том же году посадским вообще запрети­ли переезжать в другие города, даже по торговым делам. Позже Сенат, с большой неохотой, был вынужден отменить этот указ — сенаторы по­нимали, что такой указ полностью парализует торговлю в стране.
Решив суровыми мерами вернуть горожан-налогоплательщиков в города, по месту их платежей налогов, Петр на этом не собирался останавливаться. Он намеревался не просто «всероссийское купечество, яко рас­сыпанную храмину паки собрать» (так он писал в одном из указов), но придать этой «храмине» новый вид. Его пытливая мысль вновь об­ратилась к западному опыту, кото­рый он решил использовать в России6.
Императору были известны древ­ние городские институты Западной Европы: городские магистраты, про­фессиональные объединения ремесленников — цехи, купеческие гиль­дии. Все эти городские институты имели глубокие корни, уходили в седую древность, сформировались под влиянием условий жизни сред­невековой Европы. Петра не зани­мала история западноевропейских городов, его интересовало только, как устроены и действуют магист­раты, цехи и гильдии и как их можно приспособить к русским условиям. Все это отразилось в регламенте Главного магистрата, изданном 16 января 1721 г.
Регламент круто менял всю жизнь русского города, он вводил новое управление городами. В про­тиворечии с опытом Запада, где каж­дый город был независим от другого и не было особого «министерства городов», в России вводилась иерар­хическая система подчинения ма­гистратов разных городов единому бюрократическому учреждению — Главному магистрату. Регламент из­менял и социальную структуру горо­да. Глава 7 регламента называлась: «О разделении гражданства», то есть жителей города. Проснувшись утром 17 января 1721 г. каждый посад­ский-горожанин еще не знал, в какой гильдии или цехе он состоит. При­ехавшие вскоре чиновники все ему объяснили по тексту регламента Главного магистрата. В регламенте все купцы, врачи, ювелиры, шкипе­ры попадали в I гильдию, а те, кто был победнее, — во II гильдию7.
Также решительно в русской жизни утверждались и ремесленные цехи. В регламенте так говорилось о новом устройстве ремесленного населения:
«Каждое художество и ремесло свои особливыя цунфты (цехи) или собрания ремесленных людей и над ними алдерманов (или старшин) по величеству города и по числу художников имеет, також и каждое ремесло и художество свои книги имеют, в которых регуля или уставы, права и привилегии ремесленных людей содержаны быть должны»8.
По мысли Петра, распределить горожан в цехи и гильдии было не­трудно при проведении подушной переписи в городах. Здесь-то и про­изошла главная ошибка. Фискальная, то есть финансовая, сторона дела во время проведения переписи стала главной. Ревизоры, которые перепи­сывали горожан, совсем не думали о правильности распределения куп­цов и ремесленников по гильдиям и цехам. Они выполняли указ о со­ставлении реестров-списков платель­щиков, причем стремились учесть таких людей как можно больше. А поэтому они стали записывать в городскую общину, то есть в цехи и гильдии, по возможности всех го­рожан, даже если они никакого от­ношения к торговле и ремеслу не имели. Административное усердие ревизоров привело к тому, что в гиль­диях появились диковинные «купцы», которые объявляли за собой такой «капитал» как «черная работа», то есть получали деньги от неквалифицированной, вспомогательной работы. Зачисляли в купцы и ремесленников, и попросту нищих, даже крепостных посадских.
Такое благое начало, которое было заложено в регламент Главного магистрата, оказалось для посадских разорительной выдумкой, царским капризом. Включенные в гильдии и цехи бедные люди, нищие, чернорабочие, не могли, как правило, платить за себя налоги. А учет их при переписи означал только одно – сумма подушной подати с каждого из них (1р. 20 коп.) ложилась, гильдию, на всю посадскую общину. Так как налоги распределялись не по формально учтенным душам, а по благосостоянию каждого горожанина, то вся налоговая тяжесть падала на богатых, состоятельных горожан, которые были вынуждены, платить за нищих, убогих и умерших, которых насильно включали в гильдии и цехи.
В итоге петровская городская реформа не способствовала развитию города, а надолго затормозила его экономическое развитие и социальное расслоение. Зато городская реформа хорошо и естественно выглядела в общем потоке преобразований, которые создавали «регулярное государство».
2. Развитие культуры в контексте петровских преобразований
2.1. Развитие образования
Петр I, создавая новое государство, учил своих подданных, и поэтому образ школы, которую заканчивала вся страна, был популярен в идеологии петровского времени. Но для царя-реформатора это был не только яр­кий образ, но и реальная государ­ственная задача. Петр стал основа­телем светского школьного образо­вания. Указом 1701 г. в Москве, в Сухаревой башне была открыта школа «математицких и навигацких наук», она стала называться Навигацкой школой. Здесь готовили мо­ряков, артиллеристов, инженеров.
В 1715 г. высшие классы Навигацкой школы перевели поближе к морю — в Петербург — и превратили в Морскую академию, которая суще­ствует до сих пор. Большая часть учеников состояла из дворянских недорослей и подьяческих детей.
Почти сразу же после Навигацкой школы стали, одна за другой, открываться другие школы: Артиллерий­ская, Инженерная, Медицинская, Хирургическая. На заводах действо­вали особые горные школы, которые готовили рудознатцев-геологов, ме­таллургов. Примечательна и гимна­зия пастора Глюка, которую откры­ли в Москве в 1703 г. Молодых людей в ней учили иностранным (в том числе — и восточным) язы­кам, а также светскому обхождению, что так необходимо молодым дипло­матам новой мировой державы.
Все эти специальные школы впоследствии, в XIX в., преврати­лись в институты и высшие техни­ческие училища.
Большинство грамотных людей выходило из начальных, так назы­ваемых «цифирных» школ, основан­ных по царскому указу 1714 г. В школы принимались «робятки вся­кого чину», кроме крестьянских де­тей. Ученикам преподавали чтение, письмо, грамматику, арифметику, геометрию, священное писание. Учи­телями в цифирных школах работали монахи, да и содержание этих школ полностью лежало на церкви. Для солдатских детей создавались солдатские школы, похожие на обычные цифирные9.
Учеба в школах начиналось с аз­буки. Для этого брался учебник Федора Поликарпова, появившийся в 1701 г., или подобный ему букварь. В 1720 г. Феофан Прокопович на­печатал свое «Первое учение отро­кам, в ней же буквы и слоги». Уче­ники постигали азбуку путем заучи­вания (или как тогда говорили — «затверживай и я») в несколько при­емов. Сначала они учили буквы и их названия: а — «аз», б — «буки», в — «веди», г — «глаголь». Затем учили сочетания гласных и согласных букв, слоги — «ба, ва, га, да, жа»... После этого переходили к более сложным: «бла, вла, гла, брю, врю, грю», что уже позволяло читать небольшие тексты — преимущественно молитвы и поучения вроде такого: «Храни себя, падению же братню не смейся». И только потом начинали изучать русскую грамматику по древнему из­данию — учебнику Мелентия Смотрицкого, опубликованному еще в 1618 г10.
Первейшей наукой считалась арифметика. В 1703 г. в Москве была издана «Арифметика» Леонтия Маг­ницкого. Это отличный учебник — простой, ясный, умный. Несколько поколений русских людей XVIII в. учили по нему арифметику, азы ал­гебры, геометрии, тригонометрии. Магницкий преподавал в Навигацкой школе, он знал, что нужно его ученикам, и его «Арифметика» да­вала прежде всего практические сведения по математике, которые мож­но тотчас применить на корабле, верфи, в лавке, у орудия на поле боя.
Учили в школах петровской поры так же, как и в средние века: школьники разных возрастов и классов сидели в одном помещении, затвер­живали наизусть вслух весь матери­ал. Учителя обращались с ними жес­токо. Педагогическая наука того вре­мени утверждала, что никакая учеба без принуждения невозможна, за непослушание, шалость, малейшую запинку при повторении вытвер­женного урока учитель бил ученика линейкой, ставил в углу коле­нями на горох или наказывал роз­гами так, что школьник долго не мог сидеть. А по субботам пороли всех подряд — не разбирая пра­вых и виноватых. Делалось это ради профилактики, на будущие вре­мена.
Несмотря на открытие школ, спе­циалистов в России все равно не хватало. Опыт собственного путеше­ствия с Великим посольством на­толкнул царя на мысль посылать рус­ских юношей учиться за границу. Там они постигали навигацию, ко­раблестроение, медицину, учились другим наукам. Юным «пенсионе­рам» (так их, получающих за гра­ницей пособие-пенсию от русского правительства, называли) разреша­лось служить в иностранных арми­ях и флотах, участвовать в сраже­ниях. Большинство из них ехали за границу неохотно. Когда Петр узнал, что молодой человек Конон Зотов просит отправить его учиться за границу, удовольствию царя не было предела, «понеже,— писал он,— зело редко случаетца, дабы кто из младых, оставя в компаниях забавы, своею волею шуму морского слушать хотел». Многие из «пенсионеров» не теряли время даром и возвра­щались домой отменными знатоками своего дела. Их экзаменовал сам царь, и уже после этого они, по своим знаниям и способностям, получали чины и должности в армии, на флоте. Горе же тем юношам, которые за границей наук не постигли, провели время в гульбе и веселье. Таких ша­лопаев Петр сразу же с экзамена отправлял служить в простые матро­сы и солдаты11.
Петр думал о будущем страны. Он хотел, чтобы в России были такие школы, училища, университеты и академии, как в Западной Европе. Поэтому он решил основать Акаде­мию наук. В 1718 г. царь писал: «Сделать академию, а ныне приискать из русских, кто учен и к тому склон­ность имеет». По мысли Петра, Ака­демия наук должна была стать не просто научно-исследовательским центром, сообществом ученых, за­нимавшихся только проблемами чис­той науки. Нет, важной частью Ака­демии становился академический университет с тремя факультетами: философским, медицинским и юри­дическим. На этих факультетах свои науки студентам преподавали бы ака­демики-ученые. Студенты же, в свою очередь, учили бы гимназистов ака­демической гимназии. Тем самым создавался научный и, одновремен­но, учебный центр12.
Устав Академии наук был подпи­сан Петром 28 января 1724 г. Но с открытием Академии пришлось по­временить — в России собственных ученых тогда не было. По всем уни­верситетам Европы разослали приг­лашения Петра ученым с просьбой приехать в Россию на работу. Решив­шиеся попытать счастья в далекой стране стали прибывать в Петербург весной 1725 г., когда основатель Академии уже умер. Академия была открыта уже Екатериной I летом того же года.
2.2. Быт и развлечения петровской эпохи
Образование давало не только знания, но и воспитывало рус­ских людей. Они встречались с иностранцами, сами ездили за границу. Новые, подчас непривычные нравы и обычаи входи­ли в русскую жизнь. Но все делалось поспешно, необдуманно. Принципом Петра во всех делах была любимая присказка: «Фундамент всему что поспешайте! Поспешайте!»13. Не всегда это приводило к хорошим результа­там. Реформы в одежде и в быту грянули так неожиданно, что внесли немалое смятение в головы людей. Кроме того, власти, выполняя волю Петра, действовали грубо и бесцеремонно. Огромное количество русских людей было оскорблено и унижено массовыми насильными пе­реодеваниями и брадобритием, они понесли большие материальные и моральные потери, что, конечно, не прибавляло популярности царю-ре­форматору. Долгие годы новые моды и нравы поддерживались только с по­мощью страха и насилия. Одна из причин восстания, начавшегося в Астрахани в 1705 г. против царя, объяснялась восставшими горожана­ми и стрельцами тем, что «бороды резаны у нас с мясом и русское платье по базарам и по улицам, и по церквам обрезывали ж... и по слободам учинился от того многой плач»14. Петр регулярно издавал ука­зы, в которых угрожал каторгой и другими карами тем, кто пренебрега­ет новыми одеждами и обычаями. Людям, особенно пожилым, было трудно приспособиться к бритью, тесной и неудобной для них одежде. Одни возмущались публично, за что попадали в тюрьмы, на виселицы, другие затаивались и, придя домой, спешили сбросить с себя ненавист­ные узкие «новоманирные» одежды и обрядиться в одежды старые, свобод­ные, приятные. Наконец, третьи — особенно молодые — быстро привы­кали к новым одеждам и обычаям. Молодежи нравились завитые пари­ки, расшитые камзолы, драгоценные табакерки, модные цветные «галстухи». Шпага на боку придавала кава­леру мужественности, а новые высо­кие башмаки с золотыми пряжками так замечательно скользили по пар­кету. Женщины и девицы поначалу стыдились появляться в обществе в открытых платьях, с новыми вычур­ными прическами, но стоило одной-другой блеснуть на ассамблее новым нарядом, как им следовали многие — ведь мода всегда заразительна.
В 1717 г, появилось на свет зна­менитое «Юности честное зерцало, или Показание к житейскому обхож­дению». Это была книга, которая учила молодого человека, как нужно вести себя в обществе.
Из нее юноша впервые узнавал, что дворянину присуще достоинство, собственное мнение. При необходи­мости он может оспорить чужое суждение, но не должен хамить, от­вет надлежало давать «с учтивостью и вежливыми словами». Трудолюби­вым, старательным в службе, обра­зованным, воспитанным, вежливым с людьми — таким рисует «Зерцало» молодого дворянина. И еще: он складно говорит, знает иностранные языки, хорошо танцует, владеет шпа­гой и конем.
Петр не только создавал свет­ское общество в России, о чем шла речь выше, но и приучал его к новым развлечениям. Так, в 1718 г. появи­лись ассамблеи. Указ об их введении начинался с объяснения, что это та­кое: «Ассамблеи — слово французское, которого на русском языке одним словом выразить невозможно, но об­стоятельно сказать: вольное в... доме собрание или съезд делается не для только забавы, но и для дела, ибо тут может друг друга видеть и всякой нужде переговорить, также слышать что, где делается, притом же и заба­ва, А каким образом оные ассамблеи отправлять, то определяется ниже сего пунктом, покамест в обычай войдет»15.
И далее шли «пункты», как нужно вести себя на ассамблеях: хозяин гостей не встречает, не потчует их, не провожает до двери, гости «вольно сидят», при виде начальства и даже царя не вскакивают... Ведал ассамблеями петербургский генерал-полиц­мейстер. Он назначал время и дом для этого «вольного развлечения» и со своими людьми следил там за по­рядком. Ассамблеи проводились в до­мах сановников, от посещения их спасала только смерть или тяжкая болезнь. Нарушителей правил ас­самблей ждало серьезное испытание, штраф — питье вина из кубка «Боль­шого орла» — такого громадного со­суда, что провинившийся гость в этот вечер стоять на ногах уже не мог. Он наверняка даже не слышал, как начинались танцы — главное событие ассамблеи16.
Танцам петровское дворянство учили поспешно — такого развлече­ния допетровская Россия не знала. Всего танцевали три танца. Первым был медленный, церемонный французский менуэт, состоявший преиму­щественно из приседаний и покло­нов под музыку. Потом приходила очередь англеза (английский танец), в котором разыгрывалась как бы сце­на ухаживания кавалера за оболь­стительной жеманной дамой. Но все ждали веселую и быструю польку. На ней общество особенно оживля­лось. Петр и Екатерина любили этот танец и прекрасно его танцевали. Идя в первой паре, они определяли скорость движения других пар. А так как императорская чета была резва и неутомима, то вскоре неповоротли­вые и старые сподвижники Петра и их тучные партнерши буквально валились с ног от усталости и одыш­ки.
Достоин­ством таких собраний было то, что на них предполагалось естественное, «без чинов» общение, впервые были допущены женщины, которые ра­нее не выходили, кроме церкви, за пределы своего дома и уж тем более никогда не танцевали ев­ропейские танцы с чужими мужчи­нами.