Когнитивно-прагматические аспекты функционирования повтора в художественном тексте (на материале "451 по Фаренгейту" Р. Брэдбери).

Содержание

ВВЕДЕНИЕ
Глава I. Повтор как стилистический прием, характерный для литературного текста
1.1. Структурность и систематика художественного текста
1.2. Теория создания образа в художественном произведении
1.3. Стилистические приемы как важная особенность литературного текста
1.4. Классификация повторов и их роль в пространстве художественной литературы
1.5. Экспрессивность как семантическая и стилистическая категория, находящая свое выражение в повторах
1.6. Когнитивно-прагматический аспект. Влияние повтора на успех речевого акта в рамках восприятия художественного текста
Выводы по главе 1
Глава II. Специфика использования повторов Рэем Брэдбери в тексте «451? по Фаренгейту»
2.1. Oбзор литературоведческой критики о романе Рэя Брэдбери «451? по Фаренгейту», о его творчестве
2.2. Экспрессивность текста Р. Брэдбери, обусловленная использованием повтора
2.3. Особенности функционирования лексического повтора в тексте «451? по Фаренгейту»
2.4. Особенности функционирования семантического повтора в тексте «451? по Фаренгейту»
Выводы по главе 2
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Когнитивно-прагматические аспекты функционирования повтора в художественном тексте (на материале "451 по Фаренгейту" Р. Брэдбери).

I wonder if they were the ones who killed Clarisse!
He wanted to run after them yelling.
His eyes watered. [Bradbury 2009: 130]
В данном случае используется повтор целого высказывания, однако прагматическая направленность в каждом случае имеет свою специфику. В первом случае герой не уверен в сформулированной им гипотезе (they were the ones who killed Clarisse). Поэтому в данном случае это высказывание является вопросительным - интеррогативом (квестивом) (=вопросом с целью получения информации от другого персонажа). В качестве адресанта и адресата выступает сам герой, пытающийся найти решение, погружаясь в глубины собственного сознания. Во втором случае он уже не сомневается, что именно эти люди были убийцами. И в этом случае мы имеем дело уже с другим типом речевого акта - вердиктивом(=приговором неодобрения) и желанием героя противостоять тем людям, которые лдишили любимого им человека жизни.
He knew that when he returned to the firehouse, he might wink at himself, a minstrel man, burnt-corked, in the mirror. Later, going to sleep, he would feel the fiery smile still gripped by his face muscles, in the dark. It never went away, that smile, it never ever went away, as long as he remembered. [Bradbury 2009: 29]
В данном фрагменте текста мы имеем дело с лексическим повтором слова «smile» и повтором предложения «it never ever went away». Кроме того используется синтаксический повтор «It never went away, that smile, it never ever went away», применение которого связано и с желанием автора сделать текст книги более экспрессивным, и с прагматической задачей выделить фрагмент действительности, важный с точки зрения мировосприятия героя, осознания им фальши и неподлинности в поведении окружающих его людей, осознания им фальши и неподлинности в своем собственном поведении и отношении к миру.
Это осознание главным героем романа фальши и несправедливости сложившегося положения вещей и стереотипов человеческого поведения находит свое отражение в тексте романа при помощи различных по своему составу и специфике лексических, корневых и семантических повторов, обращающих внимание читателя на то, что человек во многих случаях ведет себя как автомат – беспрестанно повторяет одно и тоже, не делая ничего нового, не развиваясь ментально и психически.
He hung up his black-beetle-coloured helmet and shined it, he hung his flameproof jacket neatly; he showered luxuriously, and then, whistling, hands in pockets, walked across the upper floor of the fire station and fell down the hole. [Bradbury 2009: 29-30]
Естественно, что в данном случае повтор связан не только с приданием повествованию более экспрессивного характера, но и стремлением автора подчеркнуть, что герой действует машинально, не задумывается о собственном существовании и не желает ничего менять в окружающей жизни.
Особую роль в придании тексту романа большей экспрессивности играет использование повтора как составной части другого стилистического приема. Так, например, в следующем фрагменте романа дважды используется союз as if, являющийся частью двух разных по своему лексическому составу сравнений as if a wind had sprung up from nowhere и as if someone had called his name.
Whistling, he let the escalator waft him into the still night air. He walked toward the corner, thinking little at all about nothing in particular. Before he reached the corner, however, he slowed as if a wind had sprung up from nowhere, as if someone had called his name. [Bradbury 2009: 30]
Применение в данном случае лексического повтора as if и двух разных по своему лексическому составу сравнений as if a wind had sprung up from nowhere и as if someone had called his name, обусловлено и экспрессивностью данных стилистических приемов, и их прагматической функцией – перспективизацией и фокализацией [Коканова 2003: 181-188].
Перспективизация обусловлена отграничением релевантных для автора речевого акта (автора и персонажей) стратегий понимания итателем и персонажем, которому адресована речь другого персонажа содержания адресованного ему высказывания. Фокализация представляет собой «“высвечивание” определенной зоны в ментальном пространстве, представляющей собой его информационное ядро» [Коканова 2005: 14].
Именно фокализация или «высвечивание определенной зоны в ментальном пространстве, представляющей собой его информационное ядро» в данном случае играет решающую роль с точки зрения структуры данного произведения. При помощи данных сравнений автор книги обращает внимание на то, что главный герой антиутопии начинает задумываться о том, что мир устроен не так, что положение вещей в мире отличается от представления большинства людей, привыкших к существующему порядку вещей и не желающих ничего менять.
The air seemed charged with a special calm as if someone had waited there, quietly, and only a moment before he came, simply turned to a shadow and let him through. Perhaps his nose detected a faint perfume, perhaps the skin on the backs of his hands, on his face, felt the temperature rise at this one spot where a person’s standing might raise the immediate atmosphere ten degrees for an instant. There was no understanding it. Each time he made the turn, he saw only the white, unused, buckling sidewalk, with perhaps, on one night, something vanishing swiftly across a lawn before he could focus his eyes or speak. [Bradbury 2009: 30]
В данном случае лексический повтор perhaps используется в качестве средства привлечения внимания автора к интересной, по мнению автора, информации, а именно – осознанием героя, что, возможно (perhaps), все не так в этом мире. И то, что выражаемая данным модальным словом субъективная категория модальности, выражена экспрессивно – при помощи лексического повтора, обусловлено характером коммуникации между писателем и его аудиторией. Автор фокусирует внимание читателя на важных, ключевых моментах, с точки зрения структуры произведения в целом.
С выражением стилистической категории экспрессивности связаны различные фразеологические обороты, используемые автором, в которых используется лексический повтор, например, end for end - вверх ногами.
He felt she was walking in a circle about him, turning him end for end, shaking him quietly, and emptying his pockets, without once moving herself. [Bradbury 2009: 32]
Однако и в данном случае структурно данный лексический повтор связан с прагматической задачей демонстрации читателю того, что человек в новой действительности живет и думает по шаблону, по заранее составленному для него и всех других сценарию.
С желанием быть экспрессивным связано и использование другого фразеологического оборота, в состав которого входит лексический повтор drop by drop (капля за каплей, по капле; медленно и постепенно).
“‘We cannot tell the precise moment when friendship is formed. As in filling a vessel drop by drop, there is at last a drop which makes it run over, so in a series of kindnesses there is at last one which makes the heart run over.’“[Bradbury 2009: 84]
Однако в данном случае экспрессивность идиомы усиливается путем использования лексемы drop за ее пределами.
There was only the singing of the thimble-wasps in her tamped-shut ears, and her eyes all glass, and breath going in and out, softly, faintly, in and out of her nostrils, and her not caring whether it came or went, went or came. [Bradbury 2009: 38]
Экспрессивность использованного лексического повтора в данном случае в значительной мере усиливается благодаря перестановке повторяющихся лексем, при помощи которой автор подчеркивает динамику жизни: что-то приходит на смену другому, с уходом одного на его место придет что-то другое.
As he stood there the sky over the house screamed. There was a tremendous ripping sound as if two giant hands had torn ten thousand miles of black linen down the seam. Montag was cut in half. He felt his chest chopped down and split apart. The jet-bombs going over, going over, going over, one two, one two, one two, six of them, nine of them, twelve of them, one and one and one and another and another and another, did all the screaming for him. [Bradbury 2009: 38]
Экспрессивность повтора в значительной мере усиливается благодаря использованию в одном фрагменте текста и лексических (going over, going over, going over, one two, one two, one two, six of them, nine of them, twelve of them, one and one and one and another and another and another), и семантических повторов (tremendous \ giant).
They had this machine. They had two machines, really. One of them slid down into your stomach like a black cobra down an echoing well looking for all the old water and the old time gathered there. It drank up the green matter that flowed to the top in a slow boil. Did it drink of the darkness? Did it suck out all the poisons accumulated with the years? [Bradbury 2009: 39]
Однако экспрессивность использующихся одновременно лексического и семантического повтора во многих случаях связана с прагматикой. В данном случае повторы акцентируют внимания читателя на том, что потребительские настроения в описываемом обществе будущего достигли своего максимума. Жизнь человека превратилась лишь в бесконечный процесс потребления, обусловленный поглощением (Did it drink …? Did it suck …?) все новых и новых удобств.
The other machine was working too.
The other machine was operated by an equally impersonal fellow in non-stainable reddish-brown overalls. This machine pumped all of the blood from the body and replaced it with fresh blood and serum.
“Got to clean ‘em out both ways,” said the operator, standing over the silent woman. “No use getting the stomach if you don’t clean the blood. Leave that stuff in the blood and the blood hits the brain like a mallet, bang, a couple of thousand times and the brain just gives up, just quits.” [Bradbury 2009: 39]
В данном случае использованные лексические повторы экспрессивно подчеркивают всепоглощающую тягу к потреблению (machine), которая стала неотъемлемой спецификой человеческой натуры, впиталась в кровь человека (blood).
One drop of rain. Clarisse. Another drop. Mildred. A third. The uncle. A fourth. The fire tonight. One, Clarisse. Two, Mildred. Three, uncle. Four, fire, One, Mildred, two, Clarisse. One, two, three, four, five, Clarisse, Mildred, uncle, fire, sleeping-tablets, men, disposable tissue, coat-tails, blow, wad, flush, Clarisse, Mildred, uncle, fire, tablets, tissues, blow, wad, flush. One, two, three, one, two, three! Rain. The storm. The uncle laughing. Thunder falling downstairs. The whole world pouring down. The fire gushing up in a volcano. All rushing on down around in a spouting roar and rivering stream toward morning. [Bradbury 2009: 41]
При этом следует отметить, что экспрессивность использованных повторов – это не главная и не единственная причина применения данного стилистического приема. При помощи повторов автор текста пытается вскрыть механизмы общества будущего, показать его автоматизм и отсутствие своеобразия: все бесконечно, из раза в раз повторяется, нет ничего нового.
There are too many of us, he thought. There are billions of us and that’s too many. Nobody knows anyone. Strangers come and violate you. Strangers come and cut your heart out. Strangers come and take your blood. Good God, who were those men? I never saw them before in my life! [Bradbury 2009: 40]
Во многих случаях и лексический повтор, а вернее анафора (стилистический прием, заключающийся в повторении одних и тех же звуков, слов, словосочетаний, предложений и т.п. в начале смежных или близко расположенных фраз) (There are, Strangers come and), и семантический (too many \ billions) повторы обусловлены демонстрацией того, что в сознании человека возникают одни и те же стереотипы, поскольку чтение книг и критическое отношение к действительности запрещены и караются по закону.
He felt his body divide itself into a hotness and a coldness, a softness and a hardness, a trembling and a not trembling, the two halves grinding one upon the other. [Bradbury 2009: 46]
В данном случае экспрессивность лексического повтора обусловлена его применением в составе антитезы (a hotness and a coldness, a softness and a hardness, a trembling and a not trembling). Если в первых двух случаях антитеза представлена антонимами, то в последнем случае используется одно и то же слово, при чем в последнем случае оно используется с отрицательной частицей not.
And he remembered thinking then that if she died, he was certain he wouldn’t cry. For it would be the dying of an unknown, a street face, a newspaper image, and it was suddenly so very wrong that he had begun to cry, not at death but at the thought of not crying at death, a silly empty man near a silly empty woman, while the hungry snake made her still more empty.
How do you get so empty? he wondered. Who takes it out of you? And that awful flower the other day, the dandelion! It had summed up everything, hadn’t it? “What a shame! You’re not in love with anyone!” And why not? [Bradbury 2009: 63-64]
Использование лексических повторов в данном фрагменте текста обусловлено желанием автора, а вместе с ним и персонажа в данном репрезентативном речевом акте выразить свое удивление и стимулировать развитие действия в книге в сторону выяснения странного характера взаимоотношений людей в обществе будущего.
He was a victim of concussion. When it was all over he felt like a man who had been thrown from a cliff, whirled in a centrifuge and spat out over a waterfall that fell and fell into emptiness and emptiness and never-quite-touched-bottom-never-never-quite-no not quite-touched-bottom… and you fell so fast you didn’t touch the sides either… never… quite… touched… anything. [Bradbury 2009: 66]
И опять лексический повтор связан с выражением стилистической категории экспрессивности, которая оказывается важной в углубленном самоанализе.
Выражение стилистической категории экспрессивности во многом зависит от типа речевого акта.
С желанием быть чрезвычайно экспрессивным связано использование лексического повтора, прежде всего, в экспрессивном и директивном речевых актах. В первом случае экспрессивность связывается с искренностью выражения благодарности, извинения и т.п. Во втором случае экспрессивность важна как проявление вежливости и деликатности по отношению к речевому партнеру.
Montag sat up. Let’s get out of here. Come on, get up, get up, you just can’t sit! But he was still crying and that had to be finished. It was going away now. He hadn’t wanted to kill anyone, not even Beatty. His flesh gripped him and shrank as if it had been plunged in acid. He gagged. He saw Beatty, a torch, not moving, fluttering out on the grass. He bit at his knuckles. I’m sorry, I’m sorry, oh God, sorry…
He tried to piece it all together, to go back to the normal pattern of life a few short days ago before the sieve and the sand, Denham’s Dentifrice, moth-voices, fireflies, the alarms and excursions, too much for a few short days, too much, indeed, for a lifetime. [Bradbury 2009: 125-126]
Неоднократный повтор лексемы sorry в данном случае обусловлен желанием персонажа извиниться и получить прощение, причем успех речевого акта (достижение поставленной прагматической цели) во многом зависит от выражения стилистической категории экспрессивности.
They had stood up as if to welcome a guest, and now they sat down again. Montag sipped. “Thanks,” he said. “Thanks very much.”
“You’re welcome, Montag. My name’s Granger.” He held out a small bottle of colourless fluid. “Drink this, too. It’ll change the chemical index of your perspiration. Half an hour from now you’ll smell like two other people. With the Hound after you, the best thing is Bottoms up.” [Bradbury 2009: 136]
Неоднократное использование лексемы Thanks в данном случае обусловлено желанием выразить благодарность максимально экспрессивно и тем самым заслужить любовь и уважение со стороны героя.
“No, Millie, no! Wait! Stop it, will you? You don’t know… Stop it!” He slapped her face, he grabbed her again and shook her.
She said his name and began to cry.
“Millie!” he said. “Listen. Give me a second, will you? We can’t do anything. We can’t burn these. [Bradbury 2009: 82]
Повтор глагола (Stop it) и обращения (Millie) в директивном речевом акте в данном случае связано с желанием персонажа добиться выполнения другим персонажем упомянутого действия.
Millie, he thought. All this country here. Listen to it! Nothing and nothing. So much silence, Millie, I wonder how you’d take it? Would you shout Shut up, shut up! Millie, Millie. And he was sad. [Bradbury 2009: 141]
И вновь лексический повтор имеет место в директивном речевом акте. Стремление персонажа достичь поставленной цели становится причиной неоднократного использования глагола shut up (=cease to talk or make a noise or cause to cease to talk or make a noise) и обращения Millie.
2.3. Особенности функционирования лексического повтора в тексте «451˚ по Фаренгейту»
Лексический повтор в исследуемой нами антиутопии представлен чрезвычайно широко и встречается уже в самой первой строчке произведения.
It was a special pleasure to see things eaten, to see things blackened and changed. [Bradbury 2009: 29]
Использованный в данном ключевом месте книги лексический повтор не только связан с выражением стилистической категории экспрессивности, но и является структурно значимом, поскольку мы имеем дело с антиутопией, попыткой писателя представить будущее человечества, заглянуть в него, увидеть и понять, что может произойти в будущем. И в качестве лексического повтора в данном случае фигурирует глагол see, имеющий лексические значения «увидеть» и «понять» то, каким реальный мир, включающий различные объекты и феномены (things), может стать, если материальные ценности (things) окажутся для человека более важными, чем душа и внутренний мир.
Избрание каждым отдельным участником речевого акта той или иной формы аргументации определяется не столько содержанием данного информативного сообщения, сколько стратегией психологического воздействия на аудиторию, опирающейся на субъективное эмоционально-оценочное отношение к определенному субъекту или феномену, составляющему тему того или иного сообщения, высказываемого автором или персонажем книги.
Повествованию в целом присуща определенная полемичность. Эта полемичность сказывается, например, на выборе слов и выражений, порядке изложенной информации. Полемичность повествования – своеобразная речевое поведение, направленное на внушение определенных идей и оценок.
Далеко не всегда такое внушение выглядит как аргументация: пытаясь привлечь слушателей на свою сторону, персонажи исследуемой нами книги не всегда прибегают к логически связным аргументам. Иногда достаточно просто дать понять, что позиция, в пользу которой выступает персонаж, лежит в его интересах или интересах власти, использующей пожарных для уничтожения книг и читателей (= инакомыслия).
Успех внушения зависит, как минимум, от установок по отношению к читателю, к сообщению в речи как таковому и к референтному объекту. Только создав у читателя или другого персонажа ощущение добровольного приятия чужого мнения, заинтересованности, актуальности, истинности и удовлетворенности, автор или герой могут добиться успеха в этом внушении.
Лексические повторы, использованные в структуре того или иного речевого акта, во многих случаях связаны с навязыванием читателю оптимальных с точки зрения автора когнитивных моделей интерпретации излагаемой персонажем информации. В этом случае они выполняют прагматическую функцию манипулирования.
Beatty puffed his pipe. “Every fireman, sooner or later, hits this. They only need understanding, to know how the wheels run. Need to know the history of our profession. They don’t feed it to rookies like they used to. Damn shame.” Puff. “Only fire chiefs remember it now.” Puff. “I’ll let you in on it.”
Mildred fidgeted. [Bradbury 2009: 72]
Манипуляция, как воздействие на сознание собеседника связано с желанием при помощи того или иного лексического повтора внушить объекту информативного воздействия (другому персонажу и обществу в целом) определенную точку зрения на определенное явление или событие.