Эссе "Информационно-технологическая революция". по книге М. Кастельс "Информационная эпоха"

Мануэль Кастельс и информационно-технологическая парадигма.

Эссе "Информационно-технологическая революция". по книге М. Кастельс "Информационная эпоха"

Рассматривая кратко историю предыдущей индустриальной революции, Кастельс выделяет две основные её черты: растущее влияние научного знания на развитие инноваций (бесспорное утверждение) и рост синергетических свойств инновационной среды. Последний момент Кастельс подробно и ярко иллюстрирует в следующем разделе "историческая последовательность информационно-технологической революции" на примере создания персонального компьютера. История эта к настоящему моменту стала азбучной, и до сих пор обидна для родного отечества. Из пяти аспектов инновационной среды, объединившихся в США 70-х годов (квалификация, производственная возможность, умение и способность извлечь прибыль, готовый рынок сбыта, широкая доступность новых технологий), в Советском Союзе в это же время в полной мере присутствовалитолько первые два компонента. Специалисты "Светланы" (СПб) и Института физики полупроводников (Новосибирск) за счет интенсивного (насколько это было возможно в то время) общения с американскими коллегами из Силиконовой долины, находились на самом пике развития интегральной электроники и связанных с ней возможностей.
Но вторые два компонента оказались в итоге ключевыми. Реальная возможность заработать миллионы долларов оказалась неизмеримо сильней, как стимул, чем возможность защитить диссертацию (к тому же, скорее всего, закрытую).
Кастельс несколько неожиданно, для в меру информированного обывателя, которым является автор настоящего текста, связывает генную инженерию с информационной революцией. На мой взгляд, развитие генетических манипуляций сдерживают не интересы гигантов фармации и прочих химико-органических монстров, а объективный этап накопления информации, которую еще непонятно как следует интерпретировать. И провозглашаемое Кастельсом исчезновение границы , дело, скорее всего, еще более отдаленного будущего, чем управляемый термоядерный синтез. И опять, заметим, здесь ключевую роль играют ресурсы, привлекаемые к развитию конкретной инновации. "Ведь пряников сладких всегда не хватает на всех".
Откровенно очевидные, на мой взгляд, аргументы приводит Кастельс в разделе, посвященном социальному контексту информационно-технологической революции, чтобы выделить ключевую роль государства в её развитии. Ведь эта роль давно известна: две основные функции государства, – исполнительная власть и внешняя безопасность, всегда заставляли стимулировать финансами и организацией вполне определенные инновации. Всем давно очевидно, что как в США, так и в Советском Союзе-России развитие большинства технологий курируется оборонными структурами. Отсутствие внешних угроз (представим такое абстрактно) могло бы привести к совсем другим векторам развития. Впрочем, возможно, и к всеобщему технологическому застою.
Кастельс полагает, что причина трудностей прогнозирования развития информационной революции "в стохастическом отношении огромного количества квазинезависимых переменных"5. Он подчеркивает случайность совпадения минимума кондратьевского цикла 70-х годов и возникновения ключевых инноваций в технологии. Однако обоснованных аргументов отрицания общепризнанных закономерностей развития капиталистического общества он не находит. Это относит данную проблему прогноза к тому же классу, что и прогноз погоды. Специфика, мне кажется, прогноза развития информационной революции в том, что она определяется логикой развития всех сложных сетевых структур. Как только будет достигнут качественно новый уровень сложности (точка бифуркации, по И. Пригожину), произойдет радикальное изменение структуры, в нашем случае, до предела радикальное и глубокое. Не очень верится в то, что капитализм, как социальный строй, переживет такое изменение.
Вскрывая социальные корни информационно-технологической революции, Кастельс еще раз повторяет историю взлета Силиконовой долины, как гигантского и фантастически эффективного технопарка. В России до сих пор ни один из созданных технопарков не проявил и миллионную долю подобной эффективности. В чем же причина? Ведь формально организаторы отечественных оазисов инновационного бизнеса подробно следовали зарубежным рецептам. Не имея готового объяснения отечественным неудачам, рискну предположить, что причина кроется именно в формальном следовании известным образцам (этот подтекст есть и у Кастельса). Фактически же реальной поддержки инновационный бизнес не получил, а если и получил, то под те проекты, которые давали пусть и не большую, но очень быструю отдачу. Возможно также, что сказались два самых слабых места отечественного менеджмента, - подмена настоящей экспертизы проектов лоббированием, и коррупционность ключевых бюрократических структур всех уровней. Получение места в технопарке, льготного кредита и отсрочек платежа вполне встраивается в развитую систему "откатов".
Кастельс завершает вводную главу формированием понятия информационно-технологической парадигмы через ключевой сдвиг от дешевой энергии к дешевой информации, с переносом акцента от информационного воздействия на технологию к технологии воздействия на информацию. Здесь для него было бы очень уместно дать локальное определение информации (как известно, их с легкостью создают под любую конкретную ситуацию). Ибо, если речь не идет о телекоммуникационных процессах и технологиях создания интерфейсов, то можно понять технологию воздействия на информацию, как изменение качества последней, т.е., в итоге, как технологию получения нового знания. Однако, как известно, даже самообучаемых роботов пока не создано, а воздействия на информацию современными технологиями, до сих пор, зачастую неожиданно, ведут к её искажению или утере.
Описание Кастельсом информации, как сырья для новой технологии, соответствует всегда имевшемуся отношению к информации в любом творческом процессе, да и вообще в профессиональной деятельности достаточно высокого уровня. Но остальные черты новой парадигмы указаны Кастельсом очень четко и не могут вызвать критику, это:
- всеохватность, глобальность географическая и системная происходящих изменений;
- развитие, пусть неравномерное, сетевой логики во всех основных сферах деятельности общества;
- гибкость возникающих технологий, как следствие почти универсальной их применимости и интерактивности;
- сходимость новых технологий во все более сложных и интегрированных системах.