любой филосов из методических указаний

Введение
Глава I. Философия Сократа в контексте его жизни и смерти
§ 1. Апология Сократа
Обвинение и защита
Речи Сократа
§ 2. Проблема смерти о долга («Критон»)
Глава II. Значение Сократа в античной и европейской философии
Заключение
Список используемой литературы

любой филосов из методических указаний

Тот факт, что он действует частным образом и не вступает на государственное поприще, Сократ объясняет повелением своего внутреннего голоса, который имеет обычай отклонять его от некоторых поступков, но не склонять к ним. Кроме того, Сократ уверен, что ратуя за справедливость можно какое-то время уцелеть только оставаясь частным человеком. Сократ припоминает, как он восстал против незаконной казни десяти стратегов после битвы при Аргинузских островах, когда за неимением времени были не похоронены погибшие в сражении, а также как он отказался участвовать в казни Леонта Саламинского при Тридцати тиранах, подчеркивая, что в обоих случаях ему грозила смертная казнь, но он не мог не поступить по совести: «Странно было бы, мне кажется, если бы человек, ставши пастухом стада коров и уменьшая числои качество коров, не признавал себя плохим пастухом; но еще страннее, что человек, ставши правителем государства и уменьшая число и качество граждан, не стыдится этого и не считает себя плохим правителем государства»2. Ксенофонт также упоминает об этих поступках Сократа и видит в них проявление его упования на всеведение богов: «Да, его вера в промысл богов о людях была не такова, как вера простых людей, которые думают, что боги одно знают, другого не знают; Сократ был убежден, что боги все знают, - как слова и дела, так и тайные помыслы, что они везде присутствуют и дают указания людям обо всех делах человеческих»3.
Просить о помиловании Сократ считает недостойным, дабы афинян не упрекнули, что они малодушием подобны женщинам: «От смерти уйти нетрудно, о мужи, а вот что гораздо труднее – уйти от нравственной порчи, потому что она идет скорее, чем смерть»4. Кроме того, Сократ считает, что судья должен исполнять законы, а не миловать по своему усмотрению, нарушая присягу. Таким образом, если бы он молил о помиловании, он бы как раз и доказал то нечестие, в котором его обвинил Мелет.
Сократ отвергает возможность заменить чем-либо свое наказание: он не хочет провести остаток жизни в тюремном заключении, так как не желает быть чьим-либо рабом, или в изгнании, не хочет наложения штрафа, поскольку денег у него нет, ни передачи на поруки состоятельным ученикам, так как он все равно не прекратил бы своих исследований добродетели и наставления людей в ней.
Осудившим его афинянам Сократ предрекает, что убивая одного обличителя, они призывают на свою голову других многочисленных (которых ранее сдерживал сам Сократ), а Сократу все равно уже осталось жить немного по причине старости. Далее философ призывает обвинителей обличать и наказывать его детей, если они будут корыстолюбивы или высокомерны. Итак, Сократ готов к смерти, а обвинители его остаются жить, что же хуже из этого, а что лучше остается неясным.
А. Ф. Лосев в комментариях к «Апологии Сократа» выявляет две стороны этого произведения – художественную и логическую. С точки зрения стороны художественной, оказывается интересным образ Сократа, непохожий на создаваемый Платоном в других диалогах: Сократ в «Апологии» самоуверен и убежден в невежестве и нечестии своих обвинителей и своей правоте. Примечательно также озлобление, которое он вызывал. Лосев подчеркивает, что обвинение Сократа было построено на общих фразах, что ставило последнего в невыгодное положение: он не мог конкретно опровергать аргументы противников, потому что у них и не было аргументов, на общие же фразы возможно отвечать лишь общими фразами. Эта ситуация отражается и на логической стороне его аргументации. Так, в большинстве случаев он не доказывает, а только констатирует: он не занимался натурфилософией, он считает себя мудрым только потому, что признает факт отсутствия мудрости и т.д. Также неубедительным оказывается его доказательство, что он никого не развращал. Уверяя, что он никогда не занимался общественными делами, Сократ при этом приводит примеры своего отстаивания справедливости, в том числе, и в делах государственных. Его умозаключение о том, что если он вводит новые божества, значит, он уже не безбожник, верно лишь с точки зрения формальной логики (для мифологического сознания безбожие есть выход за рамки традиционного восприятия). Кроме того, не дается разъяснения терминам «бог», «добро», «мудрость», «порок» и т.д., а также в данном диалоге практически не применяется излюбленный Сократом диалектический метод. Однако, «жизненная мощь такого образа ломает чисто логическую аргументацию и получает огромное философское и моральное значение для всякого непредубежденного исследователя античной философии»1.
§ 2. Проблема смерти и долга («Критон»)
Теме отношения Сократа к смерти посвящен диалог «Критон», начинающийся с того, что Критон (богатый и знатный человек, 70-ти лет от роду) приходит к Сократу с вестью о том, что корабль со священным посольством, во время которого в Афинах отменялись все казни, вот-вот вернется из Делоса. Критон убеждает Сократа, пока не поздно, постараться избежать смерти и призывает подумать о друзьях, которые будут его лишены, а также о том, что их могут упрекнуть в том, что они ничего не сделали для его спасения. Критон призывает Сократа не заботиться о неприятностях и расходах, потому что помочь ему для друзей есть требование справедливости. Кроме того, Критон упоминает о долге Сократа перед собственными детьми, а также говорит, что предать себя смерти – значит, уступить обвинителям, которые того и добиваются.
Сократ начинает свою речь с напоминания, что не любые человеческие мнения стоит уважать – но лишь хорошие, высказанные разумными людьми: «… и относительно справедливого и несправедливого, безобразного и прекрасного, доброго и злого – того самого, о чем мы теперь совещаемся, нужно ли нам относительно всего этого бояться и следовать мнению большинства или же мнению одного, если только есть такой, кто это понимает, и кого должно стыдиться и бояться больше, чем всех остальных, вместе взятых?»1. И если гимнаст избегает всего вредного для тела, дабы тело не подверглось разрушению, тем более следует избегать всего, что разрушает справедливость, которую нельзя же ценить меньше, чем тело, а мнение большинства в таком случае неважно. И единственный вопрос, который необходимо решить, это справедливо ли бежать вопреки воле афинян или нет: «Что же касается твоих соображений относительно расходов, общественного мнения, воспитания детей, то, говоря по правде, Критон, не есть ли это соображения людей, которые одинаково готовы убивать, а потом, если бы это было можно, воскрешать, так себе, ни с того ни с сего – соображения того же самого большинства?»2. Справедливости, считает Сократ, нельзя избегать никогда, поскольку «нарушение справедливости во всяком случае вредно им постыдно для того, кто ее нарушает»3. Также неправильно воздавать злом за зло. А бежать после обвинительного приговора означало бы нарушить Государственные Законы, которые нарушать никому не позволено, ведь от отца или господина мы терпим и несправедливость и побои, а не лучше ли Отечество их всех? Поэтому даже несправедливый приговор подобает понести без ропота. Причем Законы предусматривают возможность для свободного человека покинуть город, если ему не хочется в нем жить. Сократ же никогда не покидал Афин (даже не путешествовал подобно другим афинянам) и имеет здесь семью, кроме того, он мог бы потребовать изгнания на суде вместо смертного приговора и «сделал бы тогда с согласия города то самое, что задумал сделать теперь без его согласия»4. К тому же своим уходом Сократ бы обрек на преследование своих близких, а ни один город, управляемый хорошими законами, не принял бы его, в нечестивом же городе он бы стал посмешищем для всех и потерял бы всякую возможность вести беседы о добродетели. Забота о детях в таком случае обратилась бы во вред для них, потому что им бы пришлось воспитываться в чужом и нечестивом городе и вдобавок они бы стали чужеземцами. Таким образом, бегство Сократа не было бы поступком ни справедливым, ни хорошим, ни согласным с волей богов и, кроме того, принесло бы вред его близким и друзьям.
В «Критоне» (в отличие от «Апологии Сократа») в философе уже незаметно никакого высокомерия, он уже полностью смирился с необходимостью выполнять отечественные законы, даже если они применяются неправильно. А. Ф Лосев отмечает следующие характерные черты данного диалога: Сократ не отделяет государственные законы от государства, государство – от общества, а общество – от жизненных потребностей отдельных граждан; государство уподобляется родителям; законы можно обсуждать и изменять, защищаться же подобает на суде, но никто не вправе нарушать постановления суда; Сократ является сторонником греческого классического полиса, однако, его постоянные рассуждения о несправедливости мнения большинства свидетельствуют о кризисе этого государственного устройства.
В «Сократических сочинениях» Ксенофонт подчеркивает, что Сократ «считал смерть для себя предпочтительнее жизни»1, а потому его гордость, проявляемая в отвержении всякой помощи друзей кажется вполне разумной. Сократ считает, что вся его жизнь была подготовкой к защите перед судом, поскольку за всю жизнь он не сделал ничего несправедливого. Кроме того, грядущую старость и сопутствующие ей болезни Сократ считает худшим наказанием, чем смерть. Кроме того, «Сократ выше всего ставил оправдаться от обвинения в нечестии по отношению к богам и в несправедливости по отношению к людям, а молить об освобождении от казни он не находил нужным, а напротив, полагал, что ему уже пора умереть»2.
ГЛАВА II. ЗНАЧЕНИЕ СОКРАТА В АНТИЧНОЙ И ЕВРОПЕЙСКОЙ ФИЛОСОФИИ
Обращение Сократа к проблеме человека и человеческого разума означало перелом в античной философии, по сути до того являющейся космологией и натурфилософией: «Принцип Сократа состоит…в том, что человек должен находить как цель своих поступков, так и конечную цель мира, исходя только из себя, и достигнуть истины своими собственными силами»1. Придерживаясь в какой-то мере орфических идеалов (достигаемых в господстве души над телом), Сократ, в отличие от ортодоксальных орфиков, отвергает суеверия и церемонии очищения, принимая лишь общераспространенные доктрины. Рассел считает, что Сократ предвосхищал и стоиков, утверждающих, что добродетель является высшим добром, которого нельзя лишиться в силу внешних причин и киников с их презрением к мирским благам2.
Характерной чертой философии Сократа является обращение к этике и утверждение тесной связи между добродетелью и знанием. Приведем некоторые оценки исследователей-философов: «…ни один человек не грешит сознательно и поэтому необходимо лишь знание, чтобы сделать всех людей совершенно добродетельными»3; «настоящую совесть Сократ пробудил тем, что не только сказал просто: человек есть мера всех вещей, но сказал: человек в качестве мыслящего есть мера всех вещей»4; «Сократ … раз и навсегда решил, что надо быть разумным. И он разумен, разумен без конца. До ужаса разумен. Он не только не живет инстинктами, но, кажется, он их совсем лишен»5. Добро понимается Сократом именно в практическом смысле, который определяется субъективно, потому, например, по определению Гегеля, философия Сократа есть собственно мораль, в отличие от предшествующей ей нравственности, которая исходит из общепринятых понятий о том, что есть добро, тогда как мораль предполагает собственное мнение1. Практичность же этики Сократа заключается в том, что, по словам Диогена Лаэртского, он «выводит философию на рынок», делает ее доступной для широких масс. Философия, по Сократу, не есть умозрительное рассмотрение природы и бытия в целом в отрыве от человека, но наука о том, как следует жить. Предметом знания может быть только высшая цель человека, которой подчиняются все частные цели, то есть Благо. Идея Блага придает единство и форму жизни, причем любая душа через свое знание связывается с Благом (необходимо отметить также представление Сократа (Платона - ?) о знании как о припоминании, то есть учение об изначальном причастии душ к вечному знанию, к постижению идей).
У Ксенофонта сообщается, что Сократ весьма заботился о том, чтобы власть в государстве принадлежала компетентным людям, подобно тому, как сапоги чинит сапожник, а корабль строит плотник. Несомненно, постоянные обличения в невежестве и неумении править не могли не раздражать стоящих у власти. Вся забота Сократа была связана с душой и ее воспитанием; именно воспитанию человека посвятил Сократ всю свою жизнь, в этом и состояло его служение Богу (причем эту заботу о душе он называет богословием). Целью же его бесед являлось подведение собеседника к самопониманию и исправлению нравственности. Сократ перевел стихийное восприятие жизни, свойственное досократовской античности, в область логики и самопознания, придал ему форму проблемы (в чем впоследствии его упрекал Ницше, один из основателей «философии жизни»). Эстетический принцип он также подвергнул рассмотрению с помощью критерия осмысленности: «Это какой-то необычайно трезвый греческий ум. Сократ производит впечатление какого-то первого трезвого среди всех, которые были поголовно пьяны»2. Таким образом, была уничтожена трагичность бытия и упреки Ницше в данном контексте видятся справедливыми: «Сократ… старается все единичное обязательно возвести при помощи рассудка во всеобщее и тем самым уже перейти от пестрой смены жизненных переживаний к их обобщенной проблематике»1. Между тем, сама постановка вопроса о красоте и разумности, о принципе целесообразности в эстетике порой видится неизбежной на определенных путях развития античной культуры2.
Исчерпывающее объяснение ненависти, которую питали к Сократу его соотечественники дает В. Соловьев в своей статье «Жизненная драма Платона». Античная философия возникает в древнем обществе, цельность которого держалась на вере людей в отечественных богов и в божественность родного города: «И с какого из двух концов ни поколебать эту двойную веру, — рушится зараз все здание. Если боги отеческие не действительны, или бессильны, то откуда святость отеческих законов? Если законы отеческие не святы, то на чем зиждется предписанная или отеческая религия?»3. Зарождение тенденции к самостоятельному исследованию производит раскол в греческом обществе на партию «охранителей» и партию «критиков»: «Вся сила той критики, которую древнейшая, т. e. до-сократовская философия обращала на богов и уставы отеческие, может быть выражена одним словом — относительность. С критикой мнимо-безусловного связывались у них попытки определения истинно-безусловного». Софисты же обратили эту критику и против самой философии, подрывая доверие к достоверности любого знания. У софистов единственным руководством оставалась практическая целесообразность, целью – успех, важнейшим же искусством – риторика.
Сократ же не принадлежал ни к одной из этих партий, признавая ту правду, которая была у каждой из них. Ненависть же к нему объяснялась тем, что «антагонизм здесь был не принципиальный в смысле отвлеченно-теоретическом, а жизненный, практический и, можно сказать, личный — в более глубоком значении этого слова»4. Сократ обвинял и охранителей, и критиков не в неверности их позиции, но в том, что они плохие охранители и плохие философы. Охранители не могли осознавать свое внутреннее превосходство, видя в своих соперниках не безбожных и нечестивых людей, а воплощение добродетели. Также и софисты не могли считать себя знаменем прогресса и борьбы с народной косностью, когда Сократ, обличая ту же косность, требовал от человека прежде всего внутреннего подвига в отличие от суесловия софистов. Между тем, «кто покушается на самодовольство темных или пустых людей, тот сначала — человек беспокойный, потом нестерпимый, наконец, преступник, заслуживающий смерти»1.
Вера Сократа действительно не соответствовала вере блюстителей отеческого закона – он почитал богов по внутреннему убеждению, а не потому, что их почитает город (как и вводил новых богов без согласования с городом) и подрывал веру юношества в невежественных наставников.
Таким образом, жизнь и смерть Сократа оказались не только переломным моментом в греческой философии, но и настоящей драмой и для учеников мыслителя, и для всех последующих поколений: «Трагизм — в том, что лучшая общественная среда во всем тогдашнем человечестве — Афины — не могла перенести простого, голого принципа правды; что общественная жизнь оказалась несовместимой с личной совестью; что раскрылась бездна чистого, беспримесного зла и поглотила праведника; что для правды смерть оказалась единственным уделом, а жизнь и действительность отошли к злу и лжи»2.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Обвинения, предъявленные Сократу, имели следующие основания. Сократ не был ни атеистом, ни кощунником, но его представления о богах ( и о внутреннем голосе) не соответствовали традиционному мировоззрению, для которого действительно обращение не к общественному, но к личному осознанию могло казаться безбожным и потрясающим основы государства. Однако, основанием обвинения была не забота об общественном благе (на что и указывал Сократ в защитительной речи), но уязвленные чувства как власть имеющих, так и простых граждан, невежество и самодовольство которых обличал философ. Кроме того, требование внутреннего и внешнего подвижничества, которое предъявлял Сократ, во все времена вызывало раздражение и злобу у нежелающих ему следовать.
Между тем, Сократ безропотно принимает приговор. Во-первых, он убежден в том, что выполняет божественную волю и прислушивается к своему внутреннему голосу, который не может привести к плохому. Во-вторых, он безусловно верит в бессмертие и смерть воспринимает как благо. В-третьих, Сократ признавал святость государственных законов и не считал возможным уклониться от приговора, пусть даже и несправедливо вынесенного, поскольку малое нарушение вызывает большие потрясения, а справедливость оказывается единственно важным, тем, к чему нужно стремится, невзирая ни на невзгоды, ни на саму смерть.
Таким образом, Сократ вводит личное начало в полисное мировоззрение, потому его без сомнения можно назвать основателем моральной философии. Кроме того, в философии Сократа впервые звучит тема смерти как осуществления смысла жизни, как достойного результата жизни, деятельности и философии.