Ломоносов-теоретик искусства

СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
1. ТЕОРИЯ «ТРЕХ ШТИЛЕЙ»
2. ЗНАЧЕНИЕ ФИЛОЛОГИЧЕСКИХ ТРУДОВ М. В. ЛОМОНОСОВА ДЛЯ РАЗВИТИЯ РУССКОГО ЯЗЫКОЗНАНИЯ
3. ЛОМОНОСОВ - ЖУРНАЛИСТ
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Ломоносов-теоретик искусства

Филологические труды, среди которых следует упомянуть «Российскую грамматику», «Предисловие о пользе книг церковных в российском языке», «О нынешнем состоянии словесных наук в России», «Письмо о правилах российского стихотворства», а также обширные материалы к трудам по филологии составляют значительную часть научного наследия М. В. Ломоносова.
Одно из важнейших практических достоинств «Российской грамматики» — ее нормативный характер. При тогдашней неразмежеванности разговорных и литературных норм речи Ломоносов, упорядочивая выбор средств словесного выражения, со всевозможной объективностью указывает, какое употребление «приличнее или пристойнее», какое «дико и слуху несносно», какое «неправедно» или «весьма развратно». Он смело закрепляет в своей Грамматике живые нормы словоупотребления, отметает устаревшие формы и категории. Четкость построения, разнообразие и продуманность примеров, тонкость грамматических наблюдений сделали ломоносовскую Грамматику самым популярным грамматическим руководством того времени. Выход в свет «Российской грамматики» был воспринят современниками Ломоносова как национальное торжество.
«Предисловие о пользе книг церковных в российском языке» (1758) — наиболее зрелая филологическая работа Ломоносова. В основу статьи положены следующие тезисы:
а) литературной гегемонии церковнославянского языка пришел конец: только «для древности чувствуем в себе к славянскому языку некоторое особливое почитание», а в живой разговорной речи славянизмы не употребительны;
б) «будет всяк уметь разбирать высокие слова от подлых и употреблять их в приличных местах по достоинству предлагаемой материи, наблюдая равность слога»;
в) русский язык велик и богат, а потому составной частью литературного языка должна быть письменная и разговорная речь широких слоев народа, а не «дикие и странные слова, нелепости, входящие к нам из чужих языков».
Таким образом, Ломоносов ставит три важные проблемы: а) сочетания церковнославянских «обветшалых» слов и русских народных элементов в составе литературного языка, б) разграничения литературных стилей и в) классификации литературных жанров1.
В этой статье Ломоносов высказывает также интересные мысли об устойчивости основного словарного фонда русского языка, об особенностях истории русского литературного языка, о большей спаянности диалектов русского языка, чем, например, немецкого, когда «баварский крестьянин мало разумеет мекленбургского или бранденбургский швабского, хотя все того ж немецкого народа». «Предисловие о пользе книг церковных...» было последней теоретической работой Ломоносова в области филологии. Он мог с законной гордостью сказать, что много сделал для развития русского литературного языка, для его изучения и стилистического упорядочивания.
Большое внимание Ломоносов уделял и вопросам сравнительно-исторического языкознания. Он «сочинил письмо о сходстве и переменах языков», «о сродных языках российскому, о нынешних диалектах», собрал «речи разных языков, между собой сходные». В черновых материалах к «Российской грамматике» Ломоносов говорит о языках «сродственных», куда относит языки русский, греческий, латинские, немецкие и подтверждает их родство этимологически надежным сравнением обозначения числительных от одного до десяти, и языках «несродственных», включающих в себя языки финские, мексиканские, готтентотские и китайские. Он четко устанавливает семью славянских языков (от славянского языка произошли: российский, польский, болгарский, сербский, чешский, словацкий и вендский) и предугадывает деление их на юго-восточную и северо-западную группы, отмечая большое сходство русского языка с языками живущих за Дунаем народов «словенского происхождения». Он отличал древнерусский язык от старославянского, указывая на договоры князей с греками, «Русскую правду» и прочие исторические книги как на памятники русские, а не славянские. В материалах к «Российской грамматике» есть мысли Ломоносова и о давнем отделении современных индоевропейских языков от своего языка-источника.
3. ЛОМОНОСОВ - ЖУРНАЛИСТ
М. В. Ломоносов — ученый-энциклопедист, поэт, просветитель — оставил заметный след и в области журналистики. Заботясь о развитии русского просвещения, Ломоносов понимал, какую большую роль в распространении и пропаганде научных знаний, в развитии русской культуры играет журналистика. Вскоре после смерти Петра I, в июле 1727 г., первая русская газета «Ведомости» перестала существовать. Ей на смену пришло издание «Санкт-Петербургских ведомостей» при Академии наук — газеты, которая, как и «Ведомости», была правительственным органом, содержавшим по-прежнему иностранную информацию (известия из Берлина, Вены, Парижа и других европейских городов) и хронику русской, преимущественно официальной жизни. В этом журнале в 1741 г. по возвращении из-за границы сотрудничает Ломоносов как переводчик и автор. Здесь были опубликованы три оды Ломоносова.
Позже, в мае 1748 г., Ломоносову было поручено Академией редактирование «Санкт-Петербургских ведомостей» (Ломоносов осуществлял руководство постоянными сотрудниками, переводившими и подбиравшими материал из иностранных газет). Однако Ломоносов как редактор был ограничен в своих возможностях, так как данная ему инструкция предписывала: «В писании от всякого умствования и предосудительных экспрессий удерживаться».
При Академии наук с 1727 г. выходил научный журнал на латинском языке «Комментарии», в котором публиковались полностью или частично научные работы. С выходом в 1750 г. «Новых комментариев» публикуемые работы часто получали оценку в заграничных журналах. Иностранные рецензенты, весьма благосклонно относившиеся к работам, напечатанным в научных журналах Академии наук, постоянно подвергали критике научные труды Ломоносова, которые делали его первооткрывателем в ряде областей науки. Преднамеренность их оценок была очевидной.
Ломоносов в своем труде «Рассуждение об обязанностях журналистов при изложении ими сочинений, предназначенное для поддержания свободы философии» взялся отвечать заграничным оппонентам, в утверждениях которых он увидел беспринципность и недобросовестность, пагубную для выявления научных истин.
Статья была написана по-латыни в 1754 г., а через год опубликована на французском языке в амстердамском журнале «Nouvelle Bibliotheque Germanique».
Статья была переслана Ломоносовым известному немецкому ученому Эйлеру, высоко ценившему научные труды Ломоносова, который и передал ее для опубликования. Статья была напечатана (по желанию автора) без подписи. Ломоносов не ограничивается полемикой только по научным вопросам, он поднимает ряд принципиальных проблем, касающихся прав и обязанностей журналистов вообще.
«Силы и добрая воля — вот что от них требуется. Силы — чтобы основательно и со знанием дела обсуждать те многочисленные и разнообразные вопросы, которые входят в их план; воля — для того, чтобы иметь в виду одну только истину, не делать никаких уступок ни предубеждению, ни страсти». Требуемых качеств Ломоносов не находит у европейских журналистов. Журналист образованный, проницательный, справедливый и скромный стал своего рода фениксом. Ломоносов полемично и темпераментно доказывает невежество «рецензента» и неспособность его понять новую теорию. Недобросовестные приемы критики способствуют искажению мысли ученого, емуприписывают невежественные суждения1.
В заключение статьи Ломоносов излагает свои знаменитые семь правил, которые следует «затвердить как лейпцигскому журналисту, так и всем подобным ему».
Во-первых, Ломоносов считает, что журналист должен взвесить свои силы, способен ли он «уметь схватить новое и существенное в сочинениях, принадлежащих иногда людям самым гениальным».
Второе правило: «Чтобы быть в состоянии произвести приговор искренний и справедливый, надобно освободить свой ум от всякого предрассудка, от всякого предубеждения...»
Третье: журналист должен уметь аргументировать свои возражения, «он должен неоднократно взвесить то, что намерен сказать для того, чтоб быть в состоянии оправдать свои слова, если в том встретиться надобность».
Далее: «Журналист не должен торопиться порицать гипотезы. Они позволительны в предметах философских, и это даже единственный путь, которым величайшие люди умели открыть истин самые важные».
«Особенно же пусть журналист запомнит, что всего бесчестнее для него красть у кого-либо из своих собратьев высказываемые мысли и суждения и присваивать их себе, как будто бы он сам придумал их!»
Ломоносов пишет, что одни сомнения и вопросы не дают журналисту права осуждать сочинение и он не должен считать, «что непонятное и необъяснимое для него, таково же и для автора...».
Последнее, седьмое правило говорит о том, что журналист «никогда не должен иметь слишком высокого мнения о своем превосходстве, о своем авторитете и о достоинстве своих суждений».
Из этих правил, изложенных Ломоносовым, вырисовывается нравственный облик истинного, серьезного журналиста.