американская мечта в творчестве Н.Мейлера

Введение
1Война и жизнь американцев в творчестве Мейлера
2«Нагие и мертвые»
3«Американская мечта»
4«Призрак проститутки»
5О других романах
Заключение
Список литературы

американская мечта в творчестве Н.Мейлера

Хирн - выходец из обеспеченной семьи. Закончив университет, он принимал участие в профсоюзном движении и даже хотел поехать в Испанию, где в то время шла гражданская война, но это желание быстро прошло. Лейтенант не видит ясной цели в войне, в которой он принимает участие. Н. Мейлер отмечает двойственность позиции Хирна. Он не соглашается с идеями Каммингса, но не находит веских доводов, чтобы возразить генералу, и не чувствует себя близким солдатам, которыми должен командовать. В душе он сознает, что стоит гораздо ближе к генералу, чем к своим подчиненным. Его гибель, о которой Н. Мейлер сообщает скороговоркой, представляется символичной. К этому моменту Хирн уже оказался в тупике, из которого он не видит выхода.
Смерть Хирна символизирует в романе поражение человечности на войне. Это жепредставление о тотальной жестокости мира и ничтожности человека присутствует в боевых эпизодах романа. С этой идеей связана и та откровенность в изображении физических страданий героев на войне, о которой говорилось выше. Важными для понимания взгляда Н. Мейлера на мир и человека представляются слова одного из солдат, видящего трупы японцев: «Падаль мы - вот что мы все такое. Отвратительная падаль»5.
Важным в романе является и мотив абсурдности войны. Этот мотив возникает, например, в описании рейда взвода Крофта. Совершив долгий пеший переход, потеряв несколько человек и взойдя на почти неприступную гору Анака, взвод возвращается в расположение своих войск, не собрав никакой информации о противнике.
Но даже если бы эти данные были получены, они не имели бы никакого значения, так как японцы уже сдались.
В описании победы американцев мотив абсурда звучит особенно отчетливо. Американский патруль случайно обнаруживает пустые вражеские позиции. Необходимо наступление. Начальник штаба дивизии майор Даллесон, заменяющий Каммингса, нехотя отдает приказ. Одержав победу, американцы обнаруживают, что японский продовольственный склад был уничтожен пять недель назад, за неделю до последнего боя в японских частях почти закончились боеприпасы. Таким образом, победа достигнута почти случайно. Разработанный Каммингсом план масштабной операции оказался совершенно не нужен.
Представляется, что здесь уместно провести параллель с «Войной и миром» Льва Толстого, в представлении которого война – «это стихия, живущая по своим законам. 2-го октября казак Шаповалов, находясь в разъезде, убил из ружья одного и подстрелил другого зайца. Гоняясь за подстреленным зайцем, Шаповалов забрел далеко в лес и наткнулся на левый фланг армии Мюрата, стоящей без всяких предосторожностей. Казак, смеясь, рассказал товарищам, как чуть не попался французам. Хорунжий, услыхав этот рассказ, сообщил его командиру. Известие казаков, подтвержденное посланным разъездом, доказало окончательную зрелость события, Кутузов уже не мог удержать неизбежного движения и отдал приказание на то, что он считал бесполезным и вредным, - благословил свершившийся факт»6.
Нужно отметить, что мотив абсурдности войны в «Нагих и мертвых» подрывает претензии Каммингса на лидерство. В какой-то момент и сам генерал осознает собственную ненужность: «На какое-то мгновение он почти признался себе в том, что имел весьма отдаленное отношение к этой победе или какой-нибудь другой победе вообще. Эта победа была не что иное, как простое везение плюс ряд каких-то случайных факторов, весьма туманных и трудных для его, Каммингса, понимания».
Н. Мейлер сходится с Л. Толстым в своем восприятии войны как нелепости. Но объясняется этот подход по-разному. Л. Толстой рассматривает войну как нечто противное человеческой природе, как нарушение гармонии в отношениях людей с миром. Он оставляет какой-то выход для человека (вспомним, к примеру, знаменитый эпизод, в котором князь Андрей видит небо над Аустерлицким полем). В романе американского писателя таких эпизодов нет, так как Н. Мейлер рассматривает войну как частное проявление общего безумия мира. Нелепость войны вполне соответствует у него слабости человека, потерявшегося в мире. Эта мысль о потерянности и слабости человека роднит Н. Мейлера как с американскими писателями более раннего поколения, такими, как Э. Хемингуэй, так и французскими экзистенциалистами. Не случайно автора «Нагих и мертвых» часто упоминают в числе тех писателей США, кто острее других воспринял идеи экзистенциалистской философии.
Необходимо отметить, тем не менее, что мотивами жестокости, нелепости войны и изображением противоречивости и непоследовательности участия Америки в войне роман не исчерпывается. Можно отметить еще один смысловой пласт, связанный с замечанием автора о том, что в душе Крофта живет тоска по «какому-то смутному, еще не сложившемуся идеалу». Здесь в роман входит тема, намеченная еще в 1920-е гг. Т. Драйзером (1871-1945) и Ф. С. Фицджеральдом (1896-1940) в их знаменитых романах «Американская трагедия» (1925) и «Великий Гэтсби» (1925). Это тема конфликта между врожденным индивидуализмом американцев и их тягой к единению с другими людьми. Здесь Н. Мейлер демонстрирует неожиданный (прежде всего для самого себя) подход к войне. Как ни парадоксально, война способствует сближению людей и разрешению конфликта, который отмечен выше. Рейд Крофта, который в военном отношении закончился провалом, помог солдатам лучше узнать друг друга. Некоторые из героев романа, например, Гольдштейн, нашли друзей. Важно, что ближе становятся не только психологически несхожие персонажи, но и люди, принадлежащие к разным социальным слоям и призванные из разных частей страны.
Война, по Н. Мейлеру, не только убивает в человеке человека, но и пробуждает в нем веру в себя и способность к самопожертвованию. Здесь мы снова видим перекличку между романом «Нагие и мертвые» и произведениями европейского писателя Ремарка, в творчестве которого тема фронтового братства и общности, порожденной фронтовыми буднями, играла значительную роль.
«Нагие и мертвые» - роман, как и другие выдающиеся американские романы о Второй мировой войне, созданные писателями-ветеранами. Боевой опыт Н. Мейлера и других авторов помог им ярко изобразить жизнь в окопах, подсказал свою тему в искусстве и позволил по-новому увидеть людей вообще и соотечественников в частности.
Война оказала влияние и на всю их последующую жизнь. В то же время военный опыт определил трагичность их отношения к жизни. Мотив фронтовой дружбы, безусловно, важен, но на первый план все же выходит мысль о чрезмерно высокой цене, которой была оплачена победа.
Оправдывает ли победа над врагом, пусть даже таким опасным, как немецкий нацизм и японский милитаризм, утрату человеческого в человеке? Жизненный опыт писателей подсказывает им отрицательный ответ. Для Н. Мейлера и других авторов неразрешимым оказывается противоречие между справедливыми целями Второй мировой войны и бесчеловечный характер войны вообще. Боевые действия воспринимаются ими исключительно с точки зрения отдельной, «автоматизированной» личности. В этом главное отличие американских романов о войне от книг советских писателей, умевших увидеть и показать слитность судьбы отдельного человека и судьбы народа.
Впрочем, подход американских писателей тоже чрезвычайно важен. По сути, авторы романов о войне (Н. Мейлер, в частности) ставят очень важную в XX веке проблему соотношения цели и средств ее достижения и судьбы человеческого начала в современном мире. К решению этой проблемы они подходят скептически, показывая превращение человека в опасного зверя. Может быть, поэтому их произведения актуальны и сегодня, так как мы нередко видим, что кто-то пытается достичь благой цели неправедными средствами, уничтожающими то, к чему он стремится.
В одном из своих публичных выступлений известный американский писатель Сол Беллоу заявил: «Быть интеллектуалом в Соединенных Штатах – значит быть замурованным в приватности, где вы мыслите, но мыслите под гнетом унизительного ощущения того, как ничтожно мало может мысль изменить в жизни»7. Одиночество и неумение идти в фарватере жизни – основная тема современной американской литературы, заявленная в послевоенный период, когда настроение победителей сменилось растерянностью перед кризисными явлениями, которые стали заявлять о себе как в материальной, так и в духовной сторонах жизни.
Если писателям школы «горячей крови» – от Джека Лондона до Эрнеста Хемингуэя – была свойственна ясность и внятность интонации, то начиная с 50-х гг. в американской прозе, поэзии и драматургии начали преобладать ироничность, беспокойство, самобичевание, застенчивость и чувствительность.
Американской литературой за несколько последних десятилетий – с конца 40-х до 90-х – было сделано важное открытие: кризис – одно из жизненных явлений, и его следует признавать как факт и выдержать, прежде чем удастся его преодолеть8.
В рассмотренном романе даны достаточно подробные описания армии, которая становится моделью будущего устройства социального механизма страны.
3 «Американская мечта»
С особой силой художественной экспрессии освобождение от экзистенциалистских догм отразилось в романе Н. Мейлера «Американская мечта» (1965), где в образе нью-йоркского интеллектуала писатель постарался воплотить свой доведенный до крайности, почти до абсурда протест против медленного угасания человека в буржуазном обществe. В движении сюжета «Американская мечта» и в психологии ее героя было немало шокирующего, несуразного, что не изымало, однако, произведение из сферы реалистической эстетики. Эта принадлежность вытекала прежде всего из социальной обусловленности поступков Стивена Роджека, в котором следовало видеть не обуреваемого экзистенциалистскими комплексами патологического маньяка, а носителя столь типичного для реалистической традиции конфликта между личностью и обществом. Преодоление соблазна экзистенциалистских истолкований служило еще одним знаком неудовлетворенности субъективно-лирическим вариантом художественного выражения. Уклон в индивидуалистическую замкнутость было трудно совместить с нараставшей в США под влиянием обострившихся общественных противоречий социальностью писательского поиска. С начала 60-х годов не сразу, но неуклонно происходит укрепление эпического начала, возрождается активная роль автора, имеет место широкая дифференциация жанровых форм, повышается удельный вес документа. Многогранность литературного процесса, продолжающаяся идейно-эстетическая борьба реализма с модернизмом и другими антиреалистическими течениями лишь подчеркивала главную особенность литературного процесса в США в современную эпоху — его тесное сцепление с общественно-политическим и духовным содержанием национальной жизни.
«...Это была настоящая сделка с Дьяволом: на протяжении всего последнего года я жил отдельно от нее, и все же был не в силах от нее отделиться, потому что проходила неделя, а то и две, когда я почти не вспоминал о ней, но затем непременно спускался на самое дно некоего часа, когда моя субстанция как бы вытекала из меня и я чувствовал острую необходимость увидеть ее. У меня возникала физическая потребность повидать ее, столь же неотвязная, как страх наркомана остаться без очередного укола — еще двадцать минут бесплодного ожидания, и кто знает, какие беды с тобой стрясутся.
Почти то же происходило со мной и сейчас. Идя по улице холодной мартовской ночью, я чувствовал, как на меня накатывает ужас. Когда меня одолевала подобная потребность повидать ее, какой-то инстинкт подсказывал мне, что замешкайся я на полчаса или даже на десять минут — и я потеряю ее навеки. Инстинкт, конечно, дурачил меня, мне почти никогда не удавалось угадать ее настроение. В эти месяцы я был слишком выбит из колеи, чтобы представить себе, какое у нее настроение, — и все-таки я знал, что если мне суждено потерять ее, то случится это, если я заставлю ее ждать слишком долго в ту единственную ночь, когда она будет надеяться, что я позвоню. Ибо в то мгновение, когда она перестанет ждать, она сможет сказать себе: «Я избавилась от него, я избавилась от него окончательно и навсегда», — и все будет кончено. Она очень решительна, она долго колеблется прежде, чем принять решение, но, приняв, уже не меняет его.
И вот я зашел в телефонную будку и набрал ее номер. Она оказалась дома, — как мучительны бывали ночи, когда я звонил и не заставал ее, на этот раз она ответила, и к тому же весьма сердечно. Что было плохим знаком.
— Дорогой, — сказала она, — куда ты пропал? Мчись сюда быстро...»9
В романе «Американская мечта» Норман Мейлер нарисовал фантасмагорические картины распада; ненавистная жена осталась «единственным достижением» героя, а сам он присоединился к ордам «посредственностей и полубезумцев». В пьесе Олби совершенный и свободный человек вырождается в пустую, лишенную сущности видимость. Мамулю и Папулю устраивает видимость, красивая внешность Молодого Человека. Новый приемный сын за деньги заменит им прежнего, которого они искалечили до смерти за неподобающее поведение.
Главный герой – Стивен Ричард Роджерс, в отличие от автора - герой войны, удостоенный одной из высших наград – «Крест за боевые заслуги». Его подвиг заключался в том, что он лично убил одного немца. Произошло это довольно случайно, произвело на героя ужасное впечатление, отчего его много лет потом мучили кошмары. Но зато юноша из небогатой еврейско-протестантской семьи был принят в лучших домах и даже стал конгрессменом от штата Нью-Йорк в 26 лет. Потом он преподавал экзистенциальную психологию в Нью-Йоркском университете, написал книгу «Психология палача». Другой жил бы себе, да радовался, но Стивен все переживал. У него был шанс выбраться из депрессии, но тут он женился на женщине из высшего общества, Деборе Келли. Ее отец был против этого брака (якобы, потому что он был католиком) и не дал молодым ни копейки. Дебора с самого начала предупредила, что отец взбесится, но сказала, что выйдет за него именно назло отцу. Стивену пришлось самому обеспечивать семью. Хотя он зарабатывал вполне прилично преподаванием, писанием статей, да еще вел передачу на телевидении. Но эти суммы проматывались Деборой в один миг, и они все время ругались по поводу денег. Они прожили 8 лет. Дебора была женщина взбалмошная, изменяла ему, очень любила скандалы. Их жизнь пошла под откос после того, как у нее был выкидыш, и она выяснила, что больше не сможет забеременеть. Правда, у нее была дочь от первого брака, которая все время проводила в закрытой школе. С падчерицей у Стивена были хорошие отношения. Но и сам он изменял жене, и сам скандалил, они дрались, пока не разъехались.
Через год они встретились по инициативе Деборы, которой надо было предъявить Стивену очередные претензии. Произошла ссора. Герой не выдержал оскорблений и подначек и задушил жену. Собственно, с этого роман и начинается. Его содержание – рефлексия героя по поводу произошедшего. Он описывает свои действия и чувства.
Во-первых, когда он душил жену, он испытал настоящее наслаждение. Ему никогда не было так хорошо. Вредная жена – это не то, что невинный немец. И впоследствии, когда аффект прошел, он так и ни разу не пожалел о содеянном.
Во-вторых, он делал все, чтобы не сесть в тюрьму. Он выбросил труп из окна, старался выдать убийство за самоубийство, совершенное на его глазах сумасшедшей женщиной.
В-третьих, им овладела жажда секса. Сразу после убийства и еще до того, как он избавился от трупа, он совершил половой акт со служанкой жены, спящей этажом ниже. Вообще, описание сексуальных сцен занимает в романе много места. А потом он познакомился с певичкой Шерри – девушкой сложной судьбы, с которой он решил начать новую жизнь.
Автор не осуждает героя – ему импонирует его жажда жизни и наслаждений. Кроме того, герой – человек особенный, попирающий буржуазные каноны, а это всегда хорошо. По своим убеждениям Мейлер был скорее левым, во всяком случае, он осуждал буржуазное общество. Стивен обманывает следователей, хотя экспертиза и показала, что жертву задушили: сломаны позвонки, есть другие признаки. Неожиданно коронер признает смерть самоубийством. Следователи начинают подозревать, что Стивен связан с ЦРУ, и это они его отмыли. Сам Стивен думает, что это Дебора была связана с ЦРУ, и они его освободили, чтобы он не болтал лишнего: за последние дни он узнал, что у нее в любовниках были сразу три шпиона разных стран, и она боялась, что ее кто-нибудь убьет. Теперь, когда он вне подозрений, ему предстоит самое трудное – объяснение с тестем – очень могущественным человеком. Кстати, оказалось, что его тесть когда-то жил с его последней любовницей, Шерри. Шерри рассказала, что тот был связан с мафией –вот откуда его деньги. И вот Стивен идет к Келли, чтобы признаться ему в убийстве Деборы. Но тот и сам все знает. Оказывается, это именно он добился освобождения Стивена. Дело в том, что у него самого совесть не чиста. Когда-то он был беден, потом женился на богатой. Потом она умерла, оставив ему дочь. Поднимаясь по общественной лестнице и богатея, он понял, что все значительные люди как-то связаны с дьяволом. Для того чтобы стать совсем великим, надо было совершить нечто ужасное. Ужасное у американцев – это всегда инцест, и он согрешил с дочерью, после чего Дебора несколько тронулась умом. Кажется, что и ее дочь была от отца. И вот Келли считал, что Дебора так мучила мужа, потому что была травмирована этой историей, поэтому он решил лично испытать Стивена. Он предложил ему пройти по карнизу – если то упадет – то виноват, если не упадет – то не виноват, а жизнь его достала. Кроме того, у Деборы все равно был рак, и она бы и так вскоре умерла. Лучшая сцена в романе – это проход Стивена по карнизу. Стивен испытание выдержал, но, проходя по карнизу, он понял, что может лишиться своей новой любви – Шерри. Он загадал, что если пройдет еще кусок (который безутешный отец от него уже не требовал), то она останется жива. Но в последний момент он струсил. Действительно, когда пришел к Шерри, она была мертва – кто-то из знакомых бандитов ее убил. После этого она приснилась Стивену, сказала, что в раю и подружилась с Мерилин Монро (биографию которой Мейлер тоже написал). А сам Стивен уехал жить в Гватемалу. Наверное, это и есть американская мечта.
Основной мотив «Американской мечты» – духовное паломничество героя, стремление проникнуть в самые укромные уголки подсознания. Для этого герой погружается на самое дно Нью-Йорка. Но вхождение героя в заповедный мир инстинктов приводит к распаду личности.
Герой стремится опытным путем освоить «таинственные бездны убийства и самоубийства, инцеста, оргии и оргазма». Таким образом, ставится вопрос о том, что весь книжный, философский опыт не в состоянии помочь Стивену в психологическом плане. Динамика путешествия героя внутрь себя приобретает у писателя форму пульсирующего процесса сновидения. В произведении намечен путь внутреннего возрождения личности, который открывает доступ к ресурсам подсознания или мистического сверхсознания.
4 «Призрак проститутки»
В общем-то, тема книги объясняет объем. Объектом повествования является ЦРУ, тайные операции и повседневная жизнь, курс молодого цээрушника и страдания цээрушника старого, оставшегося не у дел.
В романе есть подробности работы ЦРУ, шпионаж, противостояние сверхдержав и прочие атрибуты политического триллера. Вообще, когда имеешь дело с такой большой книгой, сразу напрашивается ассоциация с «Войной и миром«. В романе Толстого есть и война, и любовь, и почвенническая философия. У Мейлера все сложнее. Основная масса любви сосредоточена в переписке, а письма выделены курсивом, как и предисловие, в котором тоже достаточно трепетных слов любви и нежности.