Войны и вооруженные конфликты 21 века - угроза международной и региональной безопасности.

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА 1. ВОЕННЫЙ ФАКТОР В СОВРЕМЕННЫХ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЯХ
1.1. Теоретико-методологический аспект понятий «война» и «вооруженный конфликт»
1.2. Война как социальное явление в современных геополитических
условиях
1.3. Применение военной силы на примере вооруженных конфликтов конца 20 начало 21 века
ГЛАВА 2. ВОЕННАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ: ГЛОБАЛЬНЫЙ И НАЦИОНАЛЬНЫЙ АСПЕКТЫ
2.1 Вооруженный конфликт в военной политике США, НАТО, как инструмент глобализации и утверждения мирового порядка.
2.2. Вооруженный конфликт как потенциальная угроза военной и национальной безопасности России
2.3 Предотвращение вооруженных конфликтов с возможным участием России
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Войны и вооруженные конфликты 21 века - угроза международной и региональной безопасности.

Несмотря на то, что стратегии национальной безопасности носили разные названия: «вовлеченности и расширения» (1994–1996), «для нового века» (1997–1999), «для глобальной эпохи» – 2000 г.), их реальная цель была единой – обеспечить процветание Америки в условиях отсутствия прямых военных угроз.
Различия в главных задачах и способах их осуществления, на первый взгляд, просто незначительны. Были намечены три задачи: 1) обеспечить безопасность и 2) экономическое развитие/процветание, 3) продвигать демократию. Но каждая из задач за 7 лет проделала существенную эволюцию.
В 1994–1995 гг. ставилась задача обеспечить безопасность с помощью военной силы. С 1996 г. безопасность необходимо было уже усиливать, а с 1997 г. усиливать с помощью вооруженных сил, которые готовы не только воевать (1994–1996гг.), но и побеждать. Когда события в Сомали, на Гаити, в Боснии и других местах показали пределы использования военной силы, задачу с 1998 г. оптимизировали до «укрепления безопасности США» (1999) и «укрепления безопасности дома и за рубежом» (2000). То есть задачи уточнялись после применения вооруженных сил США в том или ином регионе мира51.
Если учесть, что стратегии, начиная с 1994 г., предполагали защищать не только американскую территорию и граждан, но также и образ их жизни, то становится ясно, почему была поставлена третья задача – продвигать демократию за границей, а с 1999 г. и гражданские права.
Открытые претензии на доступ к рынкам других стран и утверждения, что экономическая политика США создала базу для формирования глобальной экономики XXI в., позволили многим наблюдателям воспринимать эту стратегии как глобалистскую (globalist strategy), то есть способствующую глобализации в американских интересах и создающую угрозу национальным экономикам многих стран. И с этим трудно не согласиться, если главным принципом стратегии избран следующий: «Первое и главное, мы должны осуществлять глобальное лидерство». И далее: «…Участие США в мировых делах обязательно для формирования стабильных политических отношений и режима свободной торговли с целью обеспечения наших национальных интересов» («Стратегия 1995»)52.
А чтобы этот тезис был доходчивее, все стратегии начинались с заявления о военной мощи США: «Наша военная мощь не имеет себе равных». На эти слова нельзя не обратить внимания, читая предисловие к стратегиям 1994–1996 гг., тем более что вслед за «Стратегией национальной безопасности 1994» была издана «Национальная военная стратегия США» (1995 г.) – «стратегия гибкой и избирательной вовлеченности»53.
Теракты 11 сентября 2001 г. в Нью-Йорке и Вашингтоне резко оборвали уже почти привычный ход глобализации. США объявили войну международному терроризму. С конца 2001 г. боевые действия развернулись на территории Афганистана, но ареной борьбы с терроризмом стал весь земной шар. Глобализация повернулась к миру непривычным, военным лицом. Потребовалась новая стратегия национальной безопасности США для военного времени. И такая стратегия была издана президентом США Дж. Бушем-мл. в сентябре 2002 г., то есть через год после кровавых терактов.
Но «Стратегия 2002» по своему содержанию не стала стратегией военного времени, скорее, это стратегия по наведению порядка в глобальном доме, в котором случилось чрезвычайное происшествие. В предисловии президент США опять напомнил миру, что Америка располагает военной мощью, равной которой ни у кого нет. А Россия названа партнером в войне с террором.
Прежняя целевая установка – продвижение собственных национальных интересов через обеспечение безопасности, экономического процветания, демократии и прав личности, которая не всеми участниками международных отношений была воспринята благожелательно, заменена на новую, более благозвучную: «Помочь сделать мир не только безопаснее, но и лучше». Такова новая глобальная цель США54.
По сравнению со стратегиями прошлого века, в «Стратегии 2002» появились новые задачи: помогать тем, кто борется за человеческое достоинство, и разработать повестку дня для совместных действий с другими мировыми центрами силы. Борьба за человеческое достоинство не заменила борьбу за демократию, а лишь расширила список причин-обоснований для «оказания американской помощи». Главным новшеством «Стратегии 2002» стало принятие в качестве официально действующей концепции упреждающих (preemptive) действий для предотвращения попыток террористов или стран-изгоев угрожать США и их союзникам применением оружия массового уничтожения. Помимо этого, США объявили о начале реорганизации институтов обеспечения безопасности, в том числе вооруженных сил. В 2003 г. было создано Объединенное командование трансформации НАТО55.
Принимая «Стратегию 2002», США опирались на опыт успешной борьбы с движением Талибан в Афганистане и возможность его повторения в другом месте. Война в Ираке опровергла это заблуждение. Быстрый разгром армии Ирака не превратился в политическую победу, которую можно было сразу превратить в экономические дивиденды. Более того, привлечение огромных людских, материально-технических и финансовых ресурсов не привело к прекращению военных действий.
Параллельно с этим усугублялись другие глобальные проблемы. Становление Китая в качестве глобального конкурента стало приобретать реальные перспективы. Индия стремительно приближается к статусу региональной сверхдержавы, а Россия восстанавливает свой военно-экономический потенциал и становится реальным препятствием интересам США на постсоветском пространстве, чего не было в 1990-е годы. Иран и Северная Корея продолжают развивать свои ядерные и ракетные программы. Идеологическое наступление США – «расширение зоны демократии» – в ряде регионов затормозилось (Центральная Азия), а в других столкнулось с жестким сопротивлением (Ближний и Средний Восток). Уже стало чувствоваться перенапряжение сил США, и специалисты предвидели приближение очередного финансового кризиса, не представляя, правда, его истинных масштабов и последствий56.
Требовалась действительно военная стратегия, и США ее принимают. Объединенный комитет начальников штабов (ОКНШ) в конце 2004 г. разрабатывает Национальную военную стратегию, а вслед за ней в марте 2005 г. министерство обороны издает Национальную оборонную стратегию, которая объявляет, что «Америка – нация на войне» (“America is a nation at war”). Их главным новшеством стало «всеобъемлющее доминирование» – комплексная концепция применения военной силы в современных условиях. Но ни эта концепция, ни создание Центрального и Стратегического командований, ни наращивание группировок войск на театре войны не могли обеспечить достижение политических целей войны – сделать богатый энергоресурсами регион мирным и полезным мировой экономике, а население стран этого региона – союзником США в борьбе с терроризмом.
Потребовался еще год, чтобы понять, что объявление войны – это дело сугубо политическое. В марте 2006 г. выходит очередная (последняя на сегодняшний день из опубликованных в открытой печати) «Стратегия национальной безопасности США 2006». Она подтверждает, что Америка в состоянии войны. А сама «Стратегия 2006» является документом военного времени57.
Но к этому времени всем уже ясно, что события в Ираке и Афганистане не являются войной в общепринятом ее понимании. Поэтому суть «Стратегии 2006» заключается в «искоренение тирании в мире». В создании демократических режимов по всему миру президент США увидел эффективный способ обеспечения безопасности американского народа.
«Стратегия национальной безопасности США 2006» наметила в качестве главной практической задачи достижение победы в Афганистане и Ираке. Она подтвердила решительный и наступательный характер применения военной силы: США не могут более полагаться на сдерживание террористов или на ответные защитные действия, США должны навязать противнику борьбу, заставить его бежать. Но все это уже было четырьмя годами раньше.
Идеологически и структурно «Стратегия 2006» – это римейк «Стратегии 2002». Разница лишь в детализации проблем и подходов к их решению, но по-другому быть и не могло. Общую стратегию нельзя было менять, так как американский порядок в глобальном доме так и не был наведен. Примечательно, что в последней стратегии появился отдельный раздел, посвященный глобализации: как использовать преимущества глобализации и противостоять ее негативным последствиям58.
Общий порядок в глобальном доме не может быть наведен без глобальной объединяющей идеи. И она нашлась – это война идей. По мнению американских стратегов, предстоит борьба с транснациональной экстремистской идеологией, которая, якобы, против глобализации, несущей свободу. Эта идеология приравнивается к коммунизму и фашизму.
Попытка опять расколоть мир по идеологическому признаку вызывает опасение. В этом видится новая биполярность мира, хотя, как оказалось, биполярная система самая устойчивая и мирная. Вот только из кого будет сформирован «цивилизованный полюс»? Может, им станет Китай? Только США этого очень бы не хотелось. Но эти идеи, наверное, уже из стратегий будущего.
К концу второго президентского срока Дж. Буша-младшего (в качестве ориентира можно принять 2007 г.) стало очевидно, что выработанная под его руководством доктрина «глобального доминирования» США, которую по началу многие воспринимали в качестве действующей «большой стратегии», стать ею не смогла59.
Если У. Клинтон плыл по волнам глобализации, используя их в интересах США, то Дж. Буш-мл. попытался сам создавать волны на поверхности мирового развития, надеясь, что все остальные страны выстроятся в кильватер за американским броненосцем, а те, кто не успеют или не захотят, не будут возмущаться, опрокинутые американской волной. Но волны глобализации оказались сильнее.
Война (затем переименованная в борьбу) с глобальным терроризмом под лозунгом «за светлое будущее всего человечества» не привела к встраиванию текущей стратегии США в мировые глобальные процессы на условиях, устраивающих США. Векторы общемировой и американской политики стали расходиться. Потребность в «новом американском курсе» привела в Белый дом демократическую партию.
Администрация президента Б. Обамы, получившая тяжелейшее военно-политическое, финансовое и экономическое наследство, естественно, озабочена сейчас, в первую очередь, проблемами внутренней политики и поиском путей выхода из военного конфликта на Большом Среднем Востоке. Поэтому появления в среднесрочной перспективе новой «большой стратегии» США вряд ли стоит ожидать. Но это вовсе не означает, что Соединенные Штаты будут действовать, не имея долгосрочных целей, или отказались от намерений сформировать новую глобальную среду безопасности на базе собственных интересов и ценностей60.
В своей последней книге «Второй шанс: три президента и кризис американской сверхдержавы» один из главных стратегов американской внешней политики Збигнев Бжезинский утверждает, что не существует реальной альтернативы мировому лидерству США и что большинство ведущих государств мира согласны с тем, что мир нуждается в лидере-стабилизаторе.
Располагающий иными информационными ресурсами и использующий самые современные прогностические модели Национальный совет по разведке США в своем докладе «Глобальные тенденции 2025: изменившийся мир» (ноябрь 2008 г.) излагает ту же идею более конкретно. В разделе «Соединенные Штаты: менее доминирующая сила» (The United States: Less Dominant Power) специалисты Совета видят востребованность США до 2025 г. в качестве регионального балансира на Ближнем Востоке и в Азии. Если учесть, что в Азии находятся новые глобальные игроки, Китай и Индия, – потенциальные конкуренты США, а на Ближнем Востоке – основные мировые запасы нефти и газа, то это, скорее, заявка на управление не региональными, а глобальными процессами61.
Заявления президентов большинства стран при вступлении их в должность редко становятся конкретными планами действий государств, но, тем не менее, стоит обратить внимание на слова нового президента США Б. Обамы, адресованные им 21 января 2009 г. всем народам и правительствам: «Мы (США. – Прим. авт.) остаемся самой процветающей и сильной нацией на Земле… Мы отвергаем ложный выбор между нашей безопасностью и нашими идеалами… Мы готовы еще раз повести за собой»62.
Исходя из этого, можно предположить, что новая администрация США приступит к адаптации доктрины «глобального доминирования» Дж. Буша-мл. к новой расстановке сил на международной арене. Некоторые американские аналитики даже утверждают, что Б. Обама просто продолжает внешнюю политику своего предшественника.
На ближайшие годы США вряд ли согласятся с чем-то меньшим, чем глобальное лидерство, тем более что военные, технологические, экономические, да и финансовые возможности им это позволяют. Политические, идеологические и финансовые ограничения, безусловно, будут проявляться, но не смогут кардинально изменить общую направленность внешней политики Соединенных Штатов, так как вероятность возникновения нового биполярного миропорядка в ближайшие 15–20 лет крайне низка, как и возможность антиамериканского альянса ведущих государств мира63.
Новая стратегия глобального лидерства может быть реализована через сохранение ведущих позиций США в основных международных институтах (ООН, МВФ, ВТО, НАТО и др.), управление региональными процессами и организацию особых двусторонних связей с ведущими государствами мира, не входящими в военно-политические союзы под эгидой США – Китаем, Индией и Россией, что исключило бы (или максимально осложнило) появление равного по мощи США центра силы или сближение этих государств на антиамериканских позициях.
Но эта стратегия будет отличаться от стратегии глобального лидерства Дж. Буша-младшего. Первые шаги администрации Б. Обамы свидетельствуют о переносе основных усилий на восстановление потенциала «морального лидерства США», на формирование проамериканского мирового общественного мнения. Принцип «кто не с нами – тот против нас» вряд ли теперь будет использоваться в открытой форме.
Такой подход потребует от США отказа от некоторых глобальных проектов. Наиболее видимые уступки со стороны США должны последовать в военно-политической сфере, так как именно там сформировался основной антиамериканский потенциал. Это войны в Ираке и Афганистане, угрозы применения военной силы против Ирана и Северной Кореи, расширение НАТО, стратегическая стабильность, противоракетная оборона (ПРО), милитаризация космоса, гонка вооружений и другое.
17 сентября 2010 г. президент Обама объявил об изменении позиции США по ПРО, отменив решение Дж. Буша-мл. о создании европейской подсистемы противоракетной обороны с опорой на объекты в Чехии и Польше64.
Но то, что предлагает сегодня Вашингтон, похоже, скорее, на замену формы, чем на корректировку содержания. Если в канун 60-летия НАТО звучали призывы к расширению зоны ответственности НАТО и укреплению связей НАТО с региональными структурами и отдельными государствами, то сегодня выдвигается предложение использовать НАТО в качестве глобального соединяющего звена (hub) для региональных организаций кооперативной безопасности. Кроме этого, Североатлантический альянс мог бы организовать другие связи, например НАТО–ШОС–Китай или, напрямую, НАТО–Китай, НАТО–Япония, НАТО–Индия, и даже НАТО–ОДКБ.
НАТО устами своего генсека предлагает России поучаствовать в строительстве глобальной ПРО, хотя судьба российско-американских договоров по ограничению стратегических вооружений все еще не ясна. А до 5 декабря 2009 г., когда истекает срок действия договора СНВ-1, осталось менее трех месяцев. Решение о расширении НАТО на Грузию и Украину вообще не подвергается официальному сомнению, речь идет лишь о смещении временных параметров65.
Вряд ли подобная стратегия сделает мир безопаснее. Менее склонные к камуфлированию собственных концепций под идеологические императивы современности военные стратеги США откровенно заявляют, что следующие 25 лет будет существовать угроза и вероятность участия США в традиционных и нетрадиционных войнах на удаленных территориях (regular and irregular wars in remote lands). Более того, они не исключают возможность возникновения обстоятельств, при которых вооруженные силы США будут вовлечены в постоянный конфликт в течение той же самой четверти века (из первых строк документа Пентагона «Общая оперативная среда – 2008. Вызовы и последствия для объединенных сил будущего»). Исходя из этого, США едва ли откажутся от своего наиболее действенного на сегодняшний день инструмента обеспечения глобальных интересов – военно-силового.
Военные аналитики США видят развитие вооруженных сил своего государства исходя из того, что в ближайшие годы Соединенные Штаты не смогут выработать «большой стратегии», наподобие стратегий сдерживания или гегемонии. Наиболее обсуждаемая стратегия сегодня – это «A Concert-Balance Strategy» – «адаптивная стратегия» быстрого перехода от «стратегии взаимодействия согласных» (concert of powers) к стратегии «баланса сил» (balance of power)66.
Идеологи этой стратегии заявляют, что если, по Клаузевицу, «война есть продолжение политики», то цели применения и структуру вооруженных сил США можно обсуждать и планировать только исходя из общих целей США в мире. При этом потенциальный агрессор должен сдерживаться объединенной мощью США и их союзников.
Отсюда вытекает задача стратегических ядерных сил – осуществление сдерживания. В декабре 2008 г. министр обороны США Роберт Гейтс утвердил новый план стратегического сдерживания, в преамбуле к которому говорится, что сдерживание остается краеугольным камнем обеспечения национальной безопасности США.
В качестве наиболее возможных обсуждаются следующие формы использования вооруженных сил США в будущем: оборона национальной территории (homeland defense); конфликты с применением крупных группировок вооруженных сил, в том числе для смены политических режимов; операции по стабилизации и восстановлению (reconstruction); защита других государств (persistent foreign internal defense); защита американских интересов в общих для человечества сферах (global commons), к которым они относят сушу, моря и океаны, воздух, космос и киберпространство. Как видно, большая часть возможных задач будет решаться вне пределов континентальной части США. То есть опять предполагается «глобальный охват». Не секрет, что первопричина подобного подхода к мировым делам лежит в усиливающейся борьбе за доступ к природным ресурсам и за контроль над сухопутными и морскими маршрутами доставки энергоресурсов67.
Если к военно-силовой части стратегии добавить настойчивое стремление США довести до конца процесс либерализации мировой торговли (дохийский раунд), взять под контроль информационные потоки и киберпространство в целом, обеспечить доступ американским компаниям к запасам энергоресурсов в рамках «новой регионализации» (Большой Средний Восток, Большая Центральная Азия, Кавказ и Каспий), определять мировые тенденции в сфере образования, науки и культуры, то данную стратегию можно назвать «стратегией управления глобальными процессами».
Это стратегия глобальной вовлеченности в новой идеологической упаковке: лидерство не по желанию, а, якобы, по велению времени (потому что больше этого пока делать никто не может и не желает)68. Скорее всего, это стратегия переходного периода на время формирования нового глобального миропорядка. Какой из проектов (бесполярный мир, многополярный мир, полицентрический мир или какой-то иной) в конечном счете станет моделью глобального развития, во многом будет зависеть от того, как эта стратегия «впишется» в новейшие процессы глобализации.
2.2. Вооруженный конфликт как потенциальная угроза военной и национальной безопасности России
Основные угрозы национальной безопасности Российской Федерации в военной сфере на сегодня связаны с отсутствием научно обоснованной стратегии развития военной организации государства, которая подменяется все еще продолжающимся реформированием, сохраняющимся разрывом между политическими установками и их реализацией в военной и военно-технической политике, недостаточным финансированием национальной обороны, падением престижа военной службы, низким уровнем морально-психологического состояния военнослужащих, несовершенством нормативной правовой базы военного строительства69.