Роль США в обьединение Германии.

Оглавление
Введение
Роль США в объединении Германии
1.Политика США как защита интересов НАТО в процессе объединения Германии
2.Перегруппировка мировых сил после объединения Германии. Доминирование США
3.Участие правительства Горбачева в процессе объединения Германии
4.Положение Германии в Европе после Второй Мировой Войны. Итоги и перспективы объединения
Заключение
Список литературы

Роль США в обьединение Германии.

Мне представляется, что дело было не столько в отдельных промахах нашей дипломатии, сколько в общей политической линии руководства во главе с Горбачевым. Она определялась нежеланием и невозможностью использовать военную силу, о чем Горбачев говорил: это «дискредитировало бы всю мою политику. Оно разрушило бы начавшее возникать доверие в отношениях с Западом, с Соединенными Штатами, сорвало бы процесс прекращения «холодной войны» ... лишило бы перестройку решающего внешнеэкономического и внешнеполитического ресурса»8.
Горбачев последовательно руководствовался этой далеко не бесспорной логикой.
США, поддерживая восточную политику Брандта, надеялись. Что СССР станет сдержанным на глобальном направлении. Франция хотела разрядки напряжённости в Европе. Самостоятельного сближения ФРГ и СССР Париж и Вашингтон боялись, так как ради перспектив воссоединения Западная Германия была готова пожертвовать многими преимуществами союза с Западом, могла появиться агрессивная единая Германия. Гарантиями против таких угроз служили: отсутствие у ФРГ ядерного оружия, её членство в НАТО. Присутствие американских, французских войск на западногерманской территории, вовлечение ФРГ в систему взаимосвязи Запада.
Движение Западной Германии к разрядке побудило Францию и США к такой же политике (чтобы контролировать Бонн). Париж был обеспокоен за судьбу буфера, отделявшего Францию от ОВД. В этот период французское правительство более осторожно высказывалось по поводу опасностей блоковой системы. Беспокоясь за удержание ФРГ в системе атлантизма и о сохранении американского военного присутствия.
Ко второй половине 70-х годов советско-американские отношения ухудшились, что тормозило разрядку. Это сближало Париж и Бонн, так как оба были за разрядку (Париж желал стабильности в Европе, а второй понимал невозможность объединения Германии без разрядки)9.
В начале 80-х годов ситуация изменилась: Франция опасалась размягчения западногерманского буфера из-за поляризации сил в ФРГ. Как и в 70-х годах возникли опасения самостоятельного движения ФРГ по пути разрядки. Кроме того, в 80-х годах в вопросе воссоединения Германии чувствовалась двойственность, так как никто не был уверен в результате процесса воссоединения. При всех недостатках блокового противостояния ситуация в Европе была относительно стабильной, перемены же таили в себе опасности.
Французское руководство первоначально вообще не верило в быстрое воссоединение Германии. Париж опасался дестабилизации в Европе при форсированном объединении. Немцы и сами не предполагали даже в 1989 году, что объединяться так быстро (первоначально говорили о создании двумя странами договорного общества на конфедеративной основе). Когда же объединение Германии стало очевидным, французы забеспокоились, так как перед Парижем встала проблема сильного германского влияния не только в НАТО, но и в ЕЭС, ЗЕС. У Франции появился конкурент с точки зрения возможности повышения влияния в Европе.
К 90-му году процесс германского объединения после демократизации в СССР и падения режима Хоннекера пошёл полным ходом. Причём никто на Западе не стал использовать объединение Германии для создания военного превосходства над СССР. В Договоре об окончательном урегулировании в отношении Германии (12 сентября 1990 г.) сказано о неизменности послевоенных границ в Европе, отказе Германии от ядерного, биологического, химического оружия. ФРГ обязалось сократить ВС объединённой Германии до 370000 человек. Ещё одно положение договора — обязательство не размещать иностранные войска и ядерное оружие на бывшей территории ГДР10.
После объединения Германия четко ориентируется на устоявшуюся западную модель общественных институтов. С окончанием противостояния блоков Германия не находится более в зависимости от США и ее политика приобретает большую степень самостоятельности, возрастает немецкое влияние в мировом масштабе
США и Франция в данных обстоятельствах устанавливают и налаживают интеграционные связи с Германией. США в свою очередь делает акцент на обновление НАТО, Франция же – на ЕЭС и ЗЕС.
Включение Германии в общеевропейские процессы проходит удачно. Очередным шагом стал Маастрихт. Сегодня Германия – это сильное, демократическое, стабильное и богатое государство, которое успешно интегрирует бывший ГДР в свою экономику. При этом Германия также активно инвестирует в страны бывшего СССР и в Восточную Европу
2. Перегруппировка мировых сил после объединения Германии. Доминирование США
В числе тем, вокруг которых в обществе распространяются разного рода мифы, проникающие порой и в научную литературу, свое место занимает и произошедшее после объединения Германии расширение НАТО. Звучат утверждения, что Запад, а точнее руководство США и ФРГ, преисполненные благородства и стремления помочь СССР в отстаивании своих интересов, были готовы гарантировать нераспространение военных структур НАТО на восток и оформить соответствующее обязательство. Но советская сторона то ли по легкомыслию, то ли по недомыслию упустила этот шанс, и военный блок НАТО начал свое триумфальное шествие к границам России11.
Попробуем опереться на факты и прояснить, что же происходило двадцать лет тому назад, и что в действительности обещал Запад.
Известно, что в течение сорока лет после окончания второй мировой войны и возникновения на месте разгромленного Рейха двух государств — ФРГ и ГДР непрерывно, но безуспешно велись переговоры о возможности их объединения и создания единого германского государства. Этому мешало много обстоятельств, в том числе такое существенное как противоположность социально-экономических и политических систем, на которых базировались эти два государства.
Но главное было всё же в другом. Правительства ФРГ и ГДР, а также держав-победительниц — СССР, США, Великобритании и Франции, несших в соответствии с послевоенными урегулированиями ответственность за »Германию в целом» и обладавшие соответствующими контрольными правами, не могли договориться по ключевому вопросу — каким будет военно-политический статус объединенной Германии. Западные державы настаивали на её интеграции в НАТО. Советский Союз по вполне понятным причинам не мог с этим согласиться и выступал за то, чтобы объединенная Германия не входила ни в какие военно-политические блоки и имела статус нейтрального или неприсоединившегося государства12.
За сорок лет мир привык к параллельному существованию двух Германий и не особенно беспокоился по этому поводу. Более того, ближайшие соседи с трудом скрывали, что раскол Германии их вполне устраивает, а перспектива воссоздания мощной единой германской державы просто пугает. Но самих немцев состояние раскола всё же не устраивало и тяготило, тем более что в условиях холодной войны ФРГ и ГДР были разделены «железным занавесом», делавшим невозможным нормальные человеческие контакты и связи.
Правительство ФРГ, ссылаясь на право на самоопределение, изобрело формулу, которая многие годы служила платформой её политики в национальном вопросе — подчеркивалось стремление к »германскому единству» и выражалась надежда, что со временем сложатся такие международные условия, которые позволят немецкому народу обрести единство. В Бонне, впрочем, не скрывали, что имеют в виду объединение на основе политического строя в своей части Германии, а не в социалистической ГДР13.
Пока Советский Союз оставался на пике своего могущества, надежды Бонна на возникновение подходящих условий для объединения Германии по своему сценарию не выходили за рамки чисто теоретических размышлений. Однако ситуация стала стремительно меняться, когда в СССР к концу восьмидесятых годов назрел острейший политический и экономический кризис, до предела ослабивший его международные позиции и его влияние даже на своих союзников, что привело к дестабилизации и последующему распаду организации Варшавского Договора, а затем и самого Советского Союза. В Боне не без оснований сделали вывод, что долгожданный момент настал, и приступили к реализации давно вынашиваемого плана объединения Германии.
Начавшиеся по этому вопросу переговоры между четырьмя державами-победительницами и двумя германскими государствами сразу же натолкнулись на главное препятствие — каким будет военно-политический статус объединенной Германии? В исходных позициях ничего не изменилось. ФРГ и её западные союзники бескомпромиссно выступали за членство объединенной Германии в НАТО. СССР защищал свою прежнюю позицию — вариант с членством Германии в НАТО неприемлем. Однако сразу же стало заметно, что в твердости этих позиций у сторон имеются серьёзные различия.
Если США и ФРГ не оставляли никаких сомнений в том, что не отступят от своего требования ни при каких обстоятельствах (за кулисами говорили: без членства в НАТО объединения не будет), то позиция СССР становилась всё более шаткой. Нет, требование неучастия объединенной Германии в НАТО не снималось. Однако начавшийся подбор альтернатив для военно-политического статуса Германии демонстрировал отсутствие четкой линии, разброд и шатания в политическом руководстве страны в решении этого принципиального вопроса. Руководители СССР говорили на встречах и переговорах то о нейтралитете, то о статусе неприсоединения, то об одновременном членстве в Варшавском Договоре и в НАТО, то о роспуске обоих блоков и об одновременном выводе советских и американских войск, то о создании 150 километровой демилитаризованной зоны на границе ФРГ и ГДР, то предлагали своим коллегам дополнительно «подумать» над этим вопросом. Подобная неустойчивость позиции лишь укрепляла Запад в стремлении добиться своей цели.
В высших эшелонах США и ФРГ внимательно отслеживали развитие настроений в советском политическом руководстве и тенденций во внутриполитической жизни страны. Накануне встречи М.С. Горбачева и Дж. Буша на Мальте (2—3 декабря 1989 г.) советники президента США (в их числе были П. Целиков и К. Райc, описавшие позже события того времени в своей книге) пришли к весьма примечательным выводам. По их оценкам, Советский Союз терял контроль над Восточной Европой. У Москвы нет продуманной стратегии, он лишь спонтанно реагирует на происходящее. В принципе советское руководство должно было бы выступать против объединения Германии, поскольку при таком развитии из его концепции европейской безопасности изымалась бы сердцевина, и сбывались наихудшие опасения — включение объединенной Германии в НАТО. С исчезновением ГДР Варшавский Договор теряет свой военно-политический якорь. Линия обороны СССР оказывается прорванной, утрачиваются преимущества, полученные в результате второй мировой войны. С учетом этого надо нажимать на СССР и твердо настаивать на членстве Германии в НАТО14.
На встрече с канцлером ФРГ Гельмутом Колем в Кэмп Дэвиде 24 февраля 1990 г. президент Дж. Буш откровенно, хотя и несколько цинично определил свой подход к отношениям с СССР. Он подчеркнул, что «Советский Союз находится сейчас не в том положении, чтобы диктовать Западу останется ли Германия в НАТО или нет. К Советскому Союзу будут относиться с уважением и помогать ему сохранять лицо. Однако при всей поддержке Советов нельзя позволить им свое поражение превратить в победу».
Слова президента могут служить ясным свидетельством того, что уже к началу переговоров об объединении Германии американское руководство считало свершившимся фактом победу США в затяжной холодной войне, в противоборстве с СССР. А победитель может диктовать свои условия, позволяя побежденному лишь сохранять лицо.
Именно поэтому на переговорах в формате 2+4 США ни на шаг не отступали от требования членства объединенной Германии в НАТО. В Вашингтоне считали, что это должно обеспечить контроль над политикой и действиями Германии, не позволить ей превратиться в самостоятельного игрока на международной арене. Но не только это. В той же беседе с Колем в Кэмп Дэвиде Дж. Буш подчеркивал стремление США сохранить свое военное присутствие в Европе, пребывание своих войск на территории ФРГ и после вывода советских войск из Германии15. Более того, говорилось о том, что советские войска должны уйти из всех стран Восточной Европы без каких-либо исключений. При этом США сохранят в Европе и, конечно, в Германии не только свои войска, но и ядерное оружие, поскольку, мол, американские сухопутные силы не могут оставаться за границей без ядерного прикрытия.
Германские политики не сразу решились поверить, что Советский Союз будет готов вывести свои войска из ГДР и открыть путь к объединению Германии. Многим в Бонне казалось нереальным требовать согласия СССР на членство объединенной Германии в НАТО, тем более без существенных компенсаций в сфере безопасности. Особенно заметны такие сомнения были в рядах социал-демократов и свободных демократов. Высказывались опасения, что выдвижение радикальных требований к СССР может привести к провалу политики реформ в Советском Союзе и к новому кризису в международных отношениях. Говорили о том, что та часть Германии (т. е. ГДР), которая входила в Организацию Варшавского Договора, должна иметь после объединения другой военный статус, чем ФРГ. Отражая настроения в СДПГ по этому вопросу Эгон Бар, внешнеполитический «гуру» партии, писал в своих мемуарах: «Без Советского Союза единство (Германии) невозможно. Поэтому НАТО и единство исключают друг друга, так как Москва не может согласиться с распространением НАТО до Одера»16.
Аналогичные мысли высказывал и председатель СвДП, министр иностранных дел ФРГ Ханс-Дитрих Геншер. Выступая 31 января 1990 г. в евангелической академии в Тутцинге он заявил: «Представление, что та часть Германии, которая образует сегодня ГДР, должна быть включена в военные структуры НАТО, блокировало бы германо-германское сближение».
В ходе последующих переговоров на высшем уровне между США и ФРГ с СССР тема включения объединенной Германии в НАТО обсуждалась многократно. Дж. Буш, Дж. Бейкер и Гельмут Коль настойчиво пытались убедитьМ. С. Горбачева в »преимуществах» членства всей объединенной Германии в НАТО. Обращали внимание на то, что в рамках Альянса Германия будет находиться под постоянным контролем и не сможет проводить политику, создающую угрозу для СССР и других стран. НАТО будет трансформироваться в исключительно политическую организацию, с окончанием холодной войны в Европе сложатся новые отношения, начнется строительство общего европейского дома, СБСЕ обретет новые институты, обеспечивающие широкое и равноправное взаимодействие всех государств континента, с подписанием ДОВСЕ произойдет существенное сокращение вооруженных сил стран НАТО, что позволит устранить какую-либо угрозу безопасности СССР.
В ответ на все эти декларации М.С. Горбачев давал уклончивые ответы и предлагал ещё раз «подумать» над ситуацией. На встрече в Москве 9 февраля 1990 г. Бейкер произнес наконец слова, которые и стали источником мифа о готовности Запада не распространять сферу НАТО на восток. Он задал М.С. Горбачеву вопрос: «Предполагая, что объединение состоится: что для вас предпочтительнее: объединенная Германия вне НАТО, полностью самостоятельная, без американских войск, или объединенная Германия, сохраняющая связи с НАТО, но при гарантии того, что юрисдикция НАТО ни на дюйм не распространится на восток от её нынешней позиции?»17
М.С. Горбачев не ответил на этот вопрос и лишь подтвердил, что расширение зоны НАТО является неприемлемым. В то же время он заметил, что «присутствие американских войск может сыграть сдерживающую роль» и вновь предложил «обо всем этом подумать».
Слова Бейкера о »нераспространении юрисдикции НАТО на восток» вызвали переполох в Бонне. Там сочли неприемлемым использование понятия «юрисдикция», поскольку это могло бы означать, что на территорию ГДР не будут распространяться гарантии статей 5 и 6 Вашингтонского договора. Уже на встрече с Бушем 24 февраля 1990 г. Коль попросил уточнить, что имел в виду Бейкер. Госсекретарь США согласился, что термин «юрисдикция» не подходит и следует говорить о нераспространении военных структур, войск НАТО на территорию ГДР. Такое разъяснение было сделано и на последующей пресс-конференции.
Из высказываний политиков США и ФРГ со всей очевидностью следует, что понятие «нераспространение НАТО на восток» относиться исключительно к территории ГДР. Это подтверждают и последующие беседы М.С. Горбачева с Бушем и Колем, в том числе переговоры в Архызе 16 июля 1990 г. На этой заключительной встрече Коль и Геншер попытались сузить содержание договоренности о нераспространении подчиненных НАТО структур на территорию ГДР. Предлагалось применять это ограничение только на период, пока на этой территории будут находиться советские войска, а после их вывода ограничение должно было потерять свою силу. Однако согласие на это советская сторона не дала. В ходе завершающих переговоров экспертов в тексте Договора об окончательном урегулировании в отношении Германии было четко определено, что «иностранные войска и ядерное оружие или его носители не будут размещаться в данной части Германии и развертываться там».
Ни на какой стадии переговоров не возникал вопрос о нераспространении НАТО на восток за пределы территории ГДР. И американские и немецкие представители вели речь исключительно о военном режиме для территории ГДР. Собственно говоря, они и не имели полномочий на что-либо другое. Решения о приеме в НАТО новых членов принимаются коллективно всеми членами альянса. В 1990 г. будущие кандидаты на вступление в НАТО из числа восточноевропейских стран были еще членами Варшавского Договора, хотя их стремление изменить свой статус просматривалось достаточно ясно. На существование Варшавского Договора ссылался впоследствии и М.С. Горбачев, отвечая на вопрос, почему он не добился письменной фиксации гарантий Запада о нерасширении НАТО. Он говорил, что в условиях существования Варшавского договора он не мог вести разговор о проникновении НАТО на территорию ОВД. Формально это было правильно. Но вести разговор о компенсациях нашего ухода из Восточной Европы в виде согласованных и документально зафиксированных мер по ограждению безопасности Советского Союза было не только можно, но и необходимо. Прав был Талейран, который говорил: «если мелодия не положена на ноты, то она ничего не стоит»18.
На бумагу ничего не было положено. Со стороны НАТО последовали лишь широковещательные заявления (пресловутые «сигналы из Тёрнбери», где в июне 1990 г. заседали министры иностранных дел Альянса, и в июле из Лондона с саммита НАТО) о готовности осуществить широкие меры по укреплению взаимного доверия и сотрудничества, по предотвращению угрозы внезапного нападения, о создании специальных институтов сотрудничества в рамках СБСЕ и т. п. Это и были те »обещания», которые давали лидеры государств НАТО. И ничего более того. Даже в этих словесных заверениях нигде не звучала тема нераспространения НАТО на восток. Никто на Западе и не собирался давать подобных обещаний.
Вся эта словесная шелуха служила одной единственной цели, и об этом прямо говорили за кулисами лидеры США и ФРГ, — облегчить достижение согласия с СССР о вхождении объединенной Германии в НАТО, помочь М.С. Горбачеву преодолеть сопротивление «консерваторов» в СССР такому решению. В действительности никто не собирался давать СССР какие-либо компенсации, тем более — зафиксированные в юридической форме. А с развалом СССР ушли в небытие звонкие обещания заняться строительством «общеевропейского дома».
Во время своего пребывания в ФРГ в мае 1989 г. Дж. Буш-старший заявил в публичной речи в Майнце:
«Холодная война началась с разделения Европы, она может быть закончена в том случае, если раскол Европы будет преодолен».
Раскол Европы не преодолен до сих пор. Если следовать логике американского президента, то и холодная война ещё не закончилась.
3. Участие правительства Горбачева в процессе объединения Германии
От преодоления раскола в центре Европы, символом которого почти 30 лет была Берлинская стена, выиграли все, но это решение потребовало немалого мужества от советского руководства. Об этом в интервью ИТАР-ТАСС рассказал бывший президент СССР Михаил Горбачев.
«Это событие, которое не упало, как манна небесная. На самом деле очень трудный путь к этому дню был», - сказал он.