Все,что не убивает нас совсем,делает нас сильнее

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ
СМЫСЛ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО БЫТИЯ В ИСПЫТАНИЯХ
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Все,что не убивает нас совсем,делает нас сильнее

Известный философ прав в том, что человек должен быть сильным. Ведь христианство тоже воспитывает людей сильных, но сильных духом, верой, нравственностью. Каждый святой есть гигант духа.
Стоит задуматься над вопросом: можно ли всегда быть сильным человеком по описанию Ницше? Ведь такому человеку также нужна будет когда-либо помощь со стороны другого человека. Иначе сильный человек станет синонимом самоубийцы. Ведь нести крест болезни, личных поражений – это тоже проявление силы.
Можно взять смелость предположить, что философия Ницше до конца не продумана. Надо понять его. Он был тяжелобольным человеком, и у него были трудности, долгое размышление над вопросом приносило ему страдание.
Упор на нравственное содержание смысла человеческой жизни был сделан B.C. Соловьевым, который соединилрелигиозный под­ход к рассматриваемой проблеме с философскими исканиями. По Соловьеву, нравственный смысл человеческой жизни состоит в процессе совершенствования ее духовных оснований и ее социаль­ной сущности. Этот процесс, тем не менее, связан, как полагал Соловьев, с совершенствованием ее на началах добра. Следователь­но, смысл жизни состоит, с этих позиций, в обретении добра. Для мыслителя «показать добро как правду» — значит найти «един­ственный правый, верный себе путь жизни во всем и до конца», а условия достижения истинной жизненной цели представляют со­бой определенные нравственные нормы, которым следует созна­тельно поставивший себе эту цель человек.3
Свой подход к рассматриваемой проблеме Соловьев противопо­ставил взглядам известного немецкого философа Фридриха Ниц­ше, который полагал, что смысл жизни заключен в достижении того, что в ней величаво, красиво, сильно и что подлежит даль­нейшему развитию до создания новой чистейшей красоты и сверх­человеческого величия. Смысл человеческого бытия - движение к сверхчеловеку. Не случайно свое ключевое произведение Соло­вьев озаглавил «Оправдание добра» (1897—1899), что выглядит явным противопоставлением важнейшей работе Ницше «По ту сторону добра и зла» (1886).
Проблема смысла человеческого бытия, человеческой жизни особо волновала и Л.Н. Толстого, творчество которого наполнено сложными философскими исканиями. Он призывал людей «ста­вить и решать неразрешимый разумом вопрос... какой смысл име­ет моя жизнь? Ответ должен быть не только разумен, ясен, но и верен, т.е. такой, чтобы я поверил в него всей душой...».4
Облекая свой ответ в религиозные, христианские формы, Тол­стой выделил особую в решении данного вопроса роль любви в высоком смысле этого слова, любви, присущей верующему чело­веку. Он провозглашал любовь как «стремление к благу того, что вне человека, которое остается в человеке после отречения от бла­га живой личности».5 И в то же время любовь, по Толстому, -«сама жизнь, но не жизнь неразумная, гибнущая, но жизнь бла­женная и бесконечная...».6 Так любовь и жизнь смыкаются между собой и, по мнению великого мыслителя, ведут к согласию и един­ству людей, делающих их бытие осмысленным.
Долгое время философы, исходя из существования некой абст­рактной и неизменной человеческой природы, занимались конст­руированием на этой основе некоего идеала человека. В его дости­жении и усматривался смысл человеческого бытия, основное на­правление человеческой деятельности, осуществляемой чисто ду­ховными средствами.
Светская философия отрицает идею Бога, отказывается от поиска смысла в потустороннем, но при этом либо под­чиняет индивидуальную жизнь надличностным, внечеловеческим целям, либо пытается обнаружить смысл в самой жизни. Например, смысл индивидуальной жизни может на­прямую выводиться из общего исторического смысла и подчинять жизнь личности задачам общества. Такой ответ на вопрос о смысле жизни дают Платон, Г. Гегель, маркси­сты и др.
Согласно Марксу, смысл чело­веческого бытия — в самореализации сущностных сил человека, в саморазвитии человеческой индивидуальности на путях ее всесто­роннего совершенствования, в осуществлении человеком актив­ной преобразующей деятельности. С этой точки зрения, мера со­отношения личного и общественного служит в конечном счете свое­образным критерием значимости человеческого бытия. Она изме­няется на различных этапах истории, ведет ко все более глубокой индивидуализации личности и наряду с этим к единению ее с об­ществом, смыслом его существования и развития. Марксизм ви­дит подлинный смысл человеческого бытия в максимальном со­действии решению задач общественного развития, в созидатель­ном труде, формирующем предпосылки всестороннего развития личности»
Естественно, что верно решенный вопрос о смысле бытия, дает человеку ориентир: как и во имя чего жить. Такой ориентир, не­смотря на многовариантность заключенного в нем выбора, на ог­ромное множество присущих ему оттенков, очень важен для по­давляющего большинства людей. Утрата его нередко оборачивает­ся подлинной человеческой трагедией.
Теряя понимание смысла собственного бытия, человек теряет какой-то возвышенный идеал своей деятельности и зачастую ока­зывается погруженным в повседневность, в функционирование обыденного, повседневного сознания. Ситуация утраты смысла жизни10 представляет собой ситуацию сознания, вышедшего за собственные пределы и возвысившегося над собой. Не секрет, что повседневность и повседневное мышление способны существовать в качестве такой определенности и целостности, для которых про­блема смысла жизни не существует. Эта проблема не обыденного, повседневного, а «растревоженного» или даже «потрясенного» сознания. Повседневность, втягивая человека в инерцию суще­ствования, довольствуется сама собой, собственной самодостаточ­ностью.
С другой стороны, экзистенциалисты и персона­листы настаивают на первичности индивидуального бытия ищут смысл жизни в ней самой. По мнению этих филосо­фов, человек сам хозяин своей судьбы, его сознание и воля позволяют обрести твердую основу без обращения к над­личностным или потусторонним силам. Как выразил эту мысль А. Камю, «либо мы несвободны, и ответ за зло ле­жит на всемогущем Боге, либо мы свободны и ответствен­ны, а Бог не всемогущ».7
В Евангелии от Матфея Иисус Христос говорит ученикам своим: «…Не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более того, кто может и душу и тело погубить в геенне» (Мф. 10, 28). Господь говорит, что не надо бояться таких злостраданий, потому что они не являются для человека злом в истинном смысле этого слова. Надо бояться того, что убивает нашу душу. А убивает нашу душу грех. Грех никак не может сделать нас сильнее, потому что он разрушает личность человека. Вот что пишет великий святой, преподобный Максим Исповедник: «Верующий Господу боится вечного наказания; боящийся наказания воздерживается от страстей; воздерживающийся от страстей терпеливо переносит скорби; терпеливо переносящий скорби возымеет упование на Бога; упование на Бога отрешает ум от всякого земного пристрастия; а отрешенный от этого ум возымеет любовь к Богу».
Все остальное, которое, как нам кажется, убивает нас, может послужить к великой пользе. Преодолевая такие страдания, душа человека может стать чище, сильнее, обрести любовь к Богу и людям.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Многообразие интерпретаций темы смысла жизни сви­детельствует, что окончательного ответа на этот вопрос не существует. Каждая эпоха или культура предлагают соб­ственный идеал человека и совершенной жизни и формули­руют свой ответ на вопрос о ее смысле и цели. Как только образец исчерпал себя, он неизбежно заменяется другим, появляется иная версия старой темы. Время смены культур­ных образцов — переходная эпоха — индивидуально пере­живается как эпоха неустойчивости и неустроенности, когда одновременно возможно все, но при этом нет никаких ясных целей, не на что опереться. Как пишет X. Ортега-и-Гассет, в это время становятся неуверенными шаги человека по жиз­ни, так как стерты очертания окружающего и поколеблены цели, «сами пути ускользают, вырываясь из-под наших подошв». В переходную эпоху обостряется сознание того, что никакие культурные образцы сами по себе ничего не гарантируют, не существует никаких вечных, раз и навсегда оп­ределенных горизонтов и перспектив. Каждому человеку, несмотря на богатство культурного опыта, приходится са­мостоятельно искать ответ на этот вопрос.
Выбор смысла жизни — сложнейшая проблема. Наставляя тех, кто стал перед таким выбором, древнеримский мыслитель Сенека справедливо отметил, что такие люди более склонны доверять другим, нежели самостоятельно рассуждать. Между тем, такой выбор является плодом долгих и мучительных размышлений.
В годы духовного созревания человек зачастую интенсивно начинает искать идеал для подражания, стремится к возвышен­ным целям, наполняющим его бытие смыслом. Этот процесс не­редко связан со взлетами и срывами, духовными завоеваниями и разочарованиями. В итоге, человек, преодолевая конфликт жела­ний и возможностей, ожиданий и действительности постепенно обретает социальную зрелость.
Зрелая личность уже способна управлять своей жизнедеятель­ностью, подчинять менее важные цели более важным, делать вы­бор предпочтений в своих потребностях. Она подготовлена для реализации сложившегося у нее «замысла жизни» и в состоянии проанализировать, в какой мере он осуществляется на практике. Проблема смысла бытия получает у нее широкую гамму ответвле­ний, затрагивая размышления о «благе», «добре», «зле», «ответ­ственности» и т.д.
Разумеется, каждый человек обладает индивидуальным пони­манием смысла своего бытия. Тем не менее можно выделить неко­торые общие компоненты понимания смысла жизни. К ним, на­пример, относят: любовь и семью; любимое дело, труд; борьбу; самосовершенствование; служение на благо другим; поиск удоволь­ствия; познание мира и т.д. Такого рода «заготовки», полученные за долгие годы размышлений о смысле человеческого бытия, со­ставляют богатейший арсенал выбора того или иного варианта « замысла жизни».
Смысл жизни - цель, которой человек подчиняет свою жизнь, причем цель главная, для которой все другие цели выступают в качестве средств. Собственно проблема смысла жизни — это про­блема ценностей, проблема того, что есть вьгсшее благо для чело­века. Общество всегда «программирует» индивида на достижение тех целей, которые представляются наиболее важными. Скажем, для героев Гомера главная цель и смысл жизни — прославить свой род, добыть славу в бою, отстоять свою честь. Гесиод говорил о том, что в его время все устремились в погоню за богатством и властью, используя весьма неправедные средства - хитрость, об­ман, насилие и т.д. Проблема высшего блага (смысла жизни) об­суждалась в диалоге Платона «Горгий», где собеседники Сократ и Калликл отстаивали различные мнения. Калликл утверждал, что главное в жизни - возможность удовлетворять все свои желания, а для этого необходимы богатство и власть. Сократ же доказывал, что главное — это гармония души, которая тождественна справед­ливости. Философия античности, как известно, главными ценнос­тями провозгласила мудрость, мужество, умеренность и справед­ливость. Высшее благо - мудрость, а его достижение и составляет цель и смысл жизни.
В обществе всегда сосуществовали разные представления о смыс­ле жизни. Они были различны у разных сословий, социальных групп: крестьянства, аристократии, торговцев, предпринимателей, врачей, ученых и т.д. Каждый вид деятельности формулировал свой «кодекс чести», свои представления о цели и средствах ее достижения. Даже криминальный мир имеет свои «понятия». Человек, входя в определенную сферу деятельности, осваивая со­циальную роль, усваивает и определенные представления о цели и средствах деятельности. Но культура всегда формулирует не­кую общую цель, как бы главную для воех. В эпоху христианства это" — соблюдение божественных заповедей, благодаря чему дости­гается спасение души. С развитием капитализма главной целью для всех становится «успех», измеряемый счетом в банке. В пери­од социализма целью провозглашалась построение нового спра­ведливого общества, воспитание в себе высоких нравственных ка­честв и т.д.