Постмодернизм в культуре русского зарубежья третьей волны Эмиграции ( на примере творчества С. Довлатова, Э. Лимонова, Синявского)

Содержание



Введение
Глава 1. Постмодернизм в литературе третьей волны эмиграции
1.1. Понятие постмодернизма
1.2. Теоретики постмодернизма
1.3. Переход к постмодернистской традиции западной литературы, затем русского зарубежья. Рождение отечественного постмодернизма
1.4. Генезис постмодернизма в советской и эмигрантской литературе
1.5. Истоки постмодернизма: андеграунд, авангард второй волны эмиграции
1.6. Синявский – теоретик эстетики постмодернизма
Глава 2. Постмодернизм в творчестве Довлатова Сергея Донатовича
2.1. Творческий путь
2.2. Литературная и публицистическая деятельность
2.3. Постмодернизм в творчестве
Глава 3. Постмодернизм в творчестве Эдуарда Лимонова
3.1. Творческий путь
3.2. Литературная и публицистическая деятельность
3.3. Постмодернизм в творчестве
Заключение
Список литературы

Постмодернизм в культуре русского зарубежья третьей волны Эмиграции ( на примере творчества С. Довлатова, Э. Лимонова, Синявского)

Молодые годы провел в Харькове, затем переехал в Москву, где вошел в круг молодых художников, писателей, диссидентов - "культурному андеграунду". Писал стихи. В 1967 г. переехал в Москву, где примкнул к литературной группе "Конкрет"; в 1968 г. опубликовал в самиздате сборник стихов "Кропоткин и другие стихотворения".
В 1974 г. был выдворен из Советского Союза. Жил в Нью-Йорке и Париже. Работал грузчиком, лакеем. В 1976 г. написал первый роман "Это я - Эдичка" с резкой критикой Америки. С 1979 г. - профессиональный писатель. В 1979 г. Лимонов опубликовал этот роман, а также сборник стихотворений "Русское". В ноябре 1980 г. роман был издан на французском языке под названием "Русский поэт предпочитает больших негров". Книга имела успех и была переведена на 15 языков.
В 1980 г., окончательно испортив отношения со всеми кругами русской эмиграции, покинул Нью-Йорк; с 1983 г. жил в Париже, в 1987 г. получил французское гражданство, входил в редколлегию газеты "Идиот Интернасьональ", печатался в крайне правом издании "Шок дю Муа".
С 1991 г. участвует в политической жизни России. Примкнул к радикальной правой оппозиции.
В СССР Лимонов начал печататься с 1989 года ("У нас была великая эпоха"), также в советское время вышло первое издание романа "Это я - Эдичка" (1990). В 1994 году были изданы произведения, написанные Лимоновым ранее - "Коньяк Наполеон", "Убийство часового", сборник публицистических статей "Исчезновение варваров" и "Лимонов против Жириновского". В 1990-е годы начинают выходить собрания сочинений Лимонова. В 2000-х годах были изданы "Книга мертвых", "В плену у мертвецов", "Книга воды", "Моя политическая биография", "Охота на Быкова", "Торжество метафизики" и "Такой президент нам не нужен: Лимонов против Путина".
Из всех “тюремных” книг писателя эта – самая искусная и лиричная. Кем бы ни был Лимонов, но он - писатель. Главное в этой книге - портреты. Описанные живо, эти лица (морды, хари, фейсы) буквально стоят перед глазами. И как мучаются заключенные от невыносимой скуки и тоски. “В тюрьме все равны – и разбойник, и мытарь, и святой, – все мы корчимся на наших крестах, на нашей Голгофе. На преступление уходит мгновение, если оно необдуманное, и несколько дней, ну недель в жизни, если оно готовилось. А в мрачных чистилищах тюрем люди живут годами, а впереди еще — дисциплинарный ад зон...”
В 1992 г. вернулся в Россию, где организовал Национал-большевистскую партию (НБП), объединившую часть левых радикалов. Произведения Лимонова - нарочитый эпатаж публики, "пощечина общественному вкусу" (как говорил Маяковский). Среди его романов выделяются "Палач" (1986) и "Убийство часового" (1993). Статьи и рассказы Лимонова регулярно публиковались в издаваемой им газете НБП "Лимонка". Со временем писатель отошел от художественной литературы и практически полностью посвятил себя публицистике и политической деятельности. В 2001 году был обвинен в хранении оружия и создании незаконных вооруженных формирований и приговорен к четырем годам лишения свободы. Находясь в заключении, продолжал писать: "В плену у мертвецов", "Русское психо", "Священные монстры". В июне 2003 года Эдуард Лимонов получил условно-досрочное освобождение. В настоящее время продолжает заниматься публицистикой и литературой.
3.2. Литературная и публицистическая деятельность
Эдуард Вениаминович (Савенко) Лимонов - замечательный русский писатель и очень двусмысленный политик, автор целого ряда нашумевших романов, эссе и публицистических текстов.
В 1976 г. он пишет свой первый роман "Это я - Эдичка", принесщий автору всемирную известность, после этого им было написано к 1992 году ещё восемь романов и шесть книг рассказов, которые издавались во многих странах мира. Признавая за писателем право на индивидуальность, уважая и ценя эту индивидуальность, читатель вступает с писателем в диалог. Диалог, который ведет писатель с читателем, сложен, оценки автора порой резки и неординарны, он спорит с устоявшимися, привычными представлениями и настаивает на своей правоте.
С середины 1990-х занимается преимущественно политической деятельностью, как литератор выступает с мемуарно-публицистической прозой. Опубликованы две книги стихов, 12 книг прозы. Премия Андрея Белого (2002).
Каждый, кто знаком с художественными и публицистическими сочинениями Лимонова, не может не признать, что Эдуард Вениаминович Савенко весьма плодовитый, многосторонне одаренный писатель и публицист. Он не просто литератор, а и своеобразный мыслитель, остро чувствующий дух истории интеллектуал, всегда предлагающий читателю неповторимо оригинальный взгляд на самые обычные вещи.
Он неуемно энергичен и жизненно подвижен. Создал самобытную газету "Лимонка", написал разнообразные по жанру и содержанию книги. Вот как он сам говорит о своих литературных трудах в статье "Отравленный подарок"8: "Что у меня есть за душой как у писателя? Первый же мой роман был написан в жанре крика. Первая же книга выделила меня из толпы обивающих пороги литературы. Там было все, о чем может мечтать автор: новый герой, новая среда, экзотика Америки, безжалостная правда о природе женщины, безжалостная правда об обществе, шокирующие сцены. (Они меня самого до сих пор шокируют.) Это были шаги дальше в том же направлении, в каком ушел Селин в "Путешествии на край ночи". Это было здорово… Что еще у меня за душой? Великолепный "Дневник Неудачника", краснознаменная "У нас была Великая эпоха", "Подросток Савенко"… Несколько томов мускулистых рассказов, красивый зеленовато-золотой мини-роман "Смерть современных героев". Разоблачительное и хлесткое исследование "Дисциплинарный санаторий", препарирующее западное общество мягкого насилия. Военные репортажи из "горячих точек", собранные в двух книгах: "Убийство часового" и "Анатомия героя". Наконец, стихи, статьи, газета "Лимонка", Национал-большевистская партия, мои женщины, моя пестрая жизнь, полная приключений, которых хватило бы на несколько жизней. География и характер этих приключений несносным режущим светом бьют в глаза и в "Убийстве часового", и в "Анатомии героя", и в "Книге мертвых", и в только что написанной в тюрьме "Книге воды". Послужной список, которому позавидует любой писатель любой эпохи. Ничуть не хуже, чем у последних Великих, чем у Пазолини и Жени…Казалось бы, Родина, я твой, бери и владей! Все мое - это то, чем ты сможешь гордиться. Чем еще может гордиться Родина, как не качеством рожденных ею талантливых людей - слегка безумных хемингуэев, оруэллов, миллеров, пазолини... Моя Родина оказалась слепа и глуха. Ее традиция - замордовать талантливого человека и гордиться им, замучив".
3.3. Постмодернизм в творчестве
Совершенно очевидно, что постмодернизм — это особое мирочувствование, не сводимое к четкой «формуле» или «системе взглядов», очень разноприродное и изменяющееся. Для постмодернистов «теория становится универсальным занятием и особой профессией»9, хотя налицо то «странное смешение литературы, критики и философии, которое столь характерно для “постмодернистской чувствительности” конца ХХ века».10
Чтобы говорить о постмодернизме в творчестве Эдуарда Лимонова, следует немного напомнить о характере зарождающегося русского социалистического постмодернизма.
Русский постмодернизм специфичен тем, что возникнув не “после модернизма, но после соцреализма, он стремится оторваться от тотально идеологизированной почвы идеологизированными же - но сугубо антитоталитарными — методами. А что касается последних лет, выделяет две линии развития отечественного постмодернизма. Первая плавно вытекает из соц-арта как пародийной рифмы к соцреализму; ее характерная черта антинормативность как принцип, обнимающий все сферы - от морали до языка - выливается в шоковую эстетику (Э. Лимонов, Вик. Ерофеев, В. Пьецух). Вторая отмечена «стремлением сосредоточиться на чистой игре, стилизации, превратить пародию в абсурд», что явно в произведениях Д. Пригова, Л. Рубинштейна, В. Сорокина, И. Кабакова11.
Норме в социальном пространстве противостоят такие формы репрессированного традиционной культурой сознания как гомосексуализм (или сексуальная ненормативность), расовая (когда актуализируется образ еврея, негра и т.д.) и социальная ненормативность (различные виды асоциального поведения), способные накапливать психоисторическую и социальную энергию, которую только увеличивает давление социума. Чем реальнее это давление, тем отчетливее репрессированное сознание приобретает характер аккумулятора, который использует соответствующая практика, перераспределяя власть давления и противодействия, осуждения и непризнания, легитимируя нелегитимные для традиционной культуры социальные позиции12.
Художественную практику Лимонова часто интерпретируют как “исповедальную”, хотя исповедальность здесь представляется лишь одним из приемов, позволяющих перераспределять власть определения в социальном пространстве нормативных, легитимных позиций. Инновационной оказывается связка герой–повестователь, причем герой — поэтому инновационность практик Лимонова была сразу узнана — принципиально неблагороден (один из признаков социальной ненормативности). Это не хрестоматийный, правоверный бунтарь и последовательный эксцентрик эпохи романтизма, а две разные социальные позиции, соответствующие различным формам репрессированного сознания, борьба за легитимность которых соответствует и борьбе за доминирование в культуре разных психотипов, и логике использования утопий для присвоения власти (в данном случае — утопии естественности в противовес аристократической искусственности), и поиску наиболее энергоемких (а, следовательно, и социально более престижных) социальных стратегий. Однако позиции, манифестируемые Лимоновым, различаются, как различается и генезис их персонажей, и соотношение генезиса с поведенческой практикой, позволяющей выстроить имидж автора — дополнительный семиотический ключ.
Стратегию Лимонова неоднократно увязывали с романтической, подростковой установкой, которая обязательно требует подтверждения текста поведенческой практикой. Лимонов использует энергию и власть подросткового протеста, репрессированного и подавляемого иерархической структурой социального пространства, в котором ребенок принципиально лишен легитимных властных функций. Этот протест соответствует процессу обретения статуса естественности у ранее нелегитимных в традиционной европейской культуре позиций и проявляется в постепенном переходе от изменения гендерных ролей к снятию разнообразных возрастных ограничений.
Однако Лимонов присваивает не только символический капитал подросткового протеста, он умножает его романтической манифестацией своей исключительности, артикулируя свою позицию как позицию “экзистенциальной личности”, как позицию плебея среди аристократов, как аутсайдера, отвергающего социально признанные способы фиксации успеха13.
Персонажи Лимонова — неблагородны и аморальны, но по-разному; в рамках тенденциозной литературы они лишь очередные транскрипции образа “маленького человека”14.
Исповедальность создает ощущение, что между “героем” (а также его двойником — повествователем) и автором не существует дистанции.
Практика Лимонова ориентирована на высвобождение энергии ненормативности, но так как Лимонов принципиально ориентирован на победу, то предпочитает самоопределяться в границах института хамства. Лимонов одним из первых обнаружил и достоверно описал тип не лишенного обаяния негодяя, артистичного хама, физиологически точного эгоцентрика, которого автор не только не осуждает, а искренне, откровенно и восхищенно любит. Как самого себя.
“Автобиографичность придает статус сакрального частному случаю. Он передается, доверяется герою как безусловная, абсолютная, общая ценность. Чтобы она как таковая воспринималась, необходима конкретная осведомленность об авторе. Что скрепляет его и читателя в особенное единство — кулуарности, клановости, избранности. То есть выделяет, ритуализирует само пространство функционирования “новой” прозы как капище”.15
В своем творчестве на протяжении тридцати лет, Лимонов использует энергию скандала, резервируя для себя роль антифлюгера, постоянно указывающего на позицию “меньшинства”, пытающегося легитимировать свое положение в обществе и присвоить его власть. Но сама манифестация стратегии “меньшинства” - видовое свойство бестенденциозной прозы, синхронное концепции политкорректности.
Заключение
Итак, в заключение работы, мы подходим к самому интересному – сравнению творческих подходов двух авторов, чье наследие было исследовано во второй и третьей главах дипломного проекта.
Подробно были рассмотрены характерные особенности обоих писателей. С четкой определенностью можно сказать, что это совершенно разные люди с отличными друг от друга взглядами на реальность, жизнь с ее законами и правдой, отношения людей, будущее страны и ее народа. Впрочем, ключевые вопросы и темы времени третьей волны эмиграции российских писателей перекликаются у обоих, актуальны как для Довлатова, так и для Лимонова. Парадоксальная разница в их творчестве в их мироощущении, которое они контрастно передают в своих произведениях на суд читателю.
К примеру, что касается жанра исповеди, то определяющее одно - личность рассказчика. Сразу чувствуется, он симпатичен или нет. Вот талантливый писатель Лимонов - тоже исповедальный, и у него имя главного героя совпадает с именем автора. Почему герой Лимонов несимпатичен, а герой Довлатов - симпатичен? Вероятно потому, что у Лимонова вся его нутряная идеология - это претензия к миру: мир мне должен, но недодал. У Довлатова совершенно нет претензий к миру.
Так, проникаясь творчеством обоих авторов, поочередно прочитывая произведения каждого, общее настроение совпадает. Совпадает сначала с Лимоновым, потому что чувствуется проживаемое каждым человеком состояние неустроенности в жизни, завышенность претензий к миру, желание обвинить обстоятельства в личных неудачах. Но позже совпадает с Довлатовым, когда за эмоциями остаются объективное восприятие реальность, благодарность трудностям, которые закаляют и более терпимое отношение к окружающим. Поэтому, а также в силу некой объективности, Лимонов и Довлатов являются двумя самыми крупными бытописателями русского Нью-Йорка. Довлатов – писатель правильный. Лимонов же, как изнанка Довлатова, своей иррациональностью дополняет конформизм первого.
В какой-то мере необходимо рассматривать нью-йоркский период Довлатова и Лимонова как одно литературное целое. Вместе они создают объемный, стереоскопичный эмигрантский мир. Большинство людей этого социального круга мечется именно в пространстве заданном ими – между ироничным обывательством одного и мятежным романтизмом другого.
Контрастная разница повествования в творчестве авторов в том, что у Довлатова мир людей эмиграции описывается как внешний антураж, но с первого взгляда, если прижиться, всмотреться в них, то вместо радости и яркости появятся равнодушие, сдержанность, холодность, некая безысходность.
Лимонов же, напротив, пытается найти из этой безысходности выход. В его придуманном мире – общество должно прогнуться под поэта, по одной простой причине, потому что поэт – талант и он выше общества. Эта уже другая, светлая, утопическая крайность. Это еще не потерянный рай, но, если придерживаться в этом анализе определённой композиции и противопоставлять Лимонова Довлатову в этом ключе, то – некое подобие Рая.
В «Эдичке» Лимонов требует. Он предъявляет обществу счет. Общество должно распознать в Эдуарде Вениаминовиче гениального поэта. Того, что он был признан талантливым поэтом в богемных московских кругах, того, что в издательстве «Ардис» ему протежировал Иосиф Бродский, который протолкнул сборник его стихов «Русское», ему мало – ему хотелось больше. Сравнивая отзывы и мнения людей о том и о другом авторе, не трудно столкнуться с некой раздвоенностью и неопределенностью в понимании и восприятии этих писателей. Каждый из них заслуживает признания и восхищения хотя бы тем, что умеют вынуть на поверхность истинные мотивы и отношение к ним. Но манера подачи по-разному встречается публикой.
То, что может быть преподнесено легко, смешно, с иронией у Довлатова, крайне резко и с надрывом просматривается у Лимонова. Но и то, и другое необходимы публике. Хотя, и сейчас сложно однозначно ответить, насколько нравственна литература Лимонова. Мнения здесь расходятся и некоторые произведения Эдуарда просто не рекомендуют читать. Такие личности как Лимонов всегда являлись подрывателями национального спокойствия и уверенности в государстве как гаранта будущего процветания и успеха на мировой арене. Творчество человека призвано выражать самого человека. И экстремистские настроения в рассказах Лимонова тому подтверждение.
У Довлатова же, напротив, творчество переносит читателя к пониманию нормы вещей, когда необходимо задуматься над выбором ценностей и приоритетов в жизни. Что абсолютно противоречит лимоновскому подходу, где нет норм морали и этики, где есть личная потребность в достижении желаемого неважно каким путем.
Довлатов примыкает своим творчеством больше к тем писателям эмиграции, которые восстанавливали духовно-нравственный образ человека. Лимонов же больше революционер, саботажник, непримиримый боец за ту же справедливость человеческих прав и свобод.
Ключевым отличаем, на мой взгляд, в творчестве обоих авторов является их нравственно-моральная основа, направляющая читателя к поиску ответа на поставленные вопросы. Общее для них одно – это образ загнанного человека, общества в целом с наступлением нового времени, обесценивание человеческих норм, призыв к раскрепощению и высвобождению внутреннего «Я». Но пути разные. Разные мотивы поиска себя в их повествованиях. И это не обесценивает ни одного из них, так как оба дают общественности выбор по совести каждого читателя. И резонанс есть у почитателей обоих писателей. И это свидетельствует о разноплановости мироощущения людей, относительности сознания масс и многогранности культурного облика мировой читательской аудитории.
Список литературы
1. А.В. Терещенко. Постмодернизм в российской культуре: специфика и особенности появления. – М.: Филинъ, 2004.
2. Б. Ланин. Литература 3ей волны эмиграции. – СПб.: Питер, 2003.
3. Бондаренко В. Эдуард Лимонов. - М.: Филинъ, 1992.
4. Васильев Г.В., Башкирова Г.Б. Эмигранты. - М.: ЮНИТИ, 1990.
5. Гидденс Э. Последствия модернити // Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология. - М.: Academia, 1999.
6. Дарк. Писательский подход. – М.: Верфь, 1994.
7. Ильин И. П. Постмодернизм от истоков до конца столетия: эволюция научного мифа. – М.: Интрада, 1998.
8. Лимонов Э. Другая Россия. М.: Ультра.Культура, 2003. С. 46.
9. Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна. - М.: Алетейя, 1998.
10. Липовецкий М.Н. Осмысление русского постмодерна в монографиях. – СПб.: Питер, 2003.
11. Малахов В.С. Постмодернизм, постмодерн // Современная западная философия. Словарь. - М.: ТОН-Остожье. 1998.
12. Маньковская Н.Б. «Париж со змеями»: (Введение в эстетику постмодернизма). - М.: ИФРАН, 1995.
13. Михайлов О. Литература русского зарубежья. - М.: ЮНИТИ, 1995.
14. Н. Курицын. Русский литературный постмодернизм. – М.: Дрофа, 2004.