Осуществление и защита прав граждан

Оглавление

Введение
Глава 1. Осуществление гражданских прав и его пределы
1.1. Сущность и способы осуществления гражданских прав
1.2 О проблеме злоупотребления правом
Глава 2. Защита гражданских прав и ее пределы
2.1. Право на защиту как одно из правомочий субъективного гражданского права
2.2 Основные способы защиты гражданских прав
Глава 3. Некоторые особенности защиты гражданских неимущественных прав
3.1. Признаки и классификация неимущественных прав
3.2. Основные способы защиты неимущественных прав
3.3. Защита чести, достоинства и деловой репутации личности
Заключение
Список использованной литературы

Осуществление и защита прав граждан

Приводимый автором в качестве наиболее характерного примера договор доверительного управления, содержащий обязанность доверительного управляющего действовать в интересах учредителя управления, т.е. чужом интересе, принимается на основании договора за вознаграждение (ст. 1012, 1023 ГК РФ). Неисполнение этой обязанности образует не злоупотребление правом, а обычное правонарушение.
При выявлении сущности злоупотребления правом опираться на статьи УК РФ было бы допустимо только в том случае, если бы за любые действия, образующие злоупотребление правом в смысле ст. 10 ГК РФ, была предусмотрена уголовная ответственность. Между тем тот факт, что определенные действия УК РФ называет злоупотреблением, еще не означает, что те же действия являются злоупотреблением правом в понимании ст. 10 ГК РФ. Действия руководителя коммерческой организации в противоречии с интересами последней ГК РФ не называет злоупотреблением правом, более того - это не гражданско-правовые, а трудовые отношения (гл. 43 Трудового кодекса РФ26). Такое наименование ("злоупотребление") этим действиям дает ст. 201 УК РФ. При этом деяние, предусмотренное данной нормой, влечет уголовную ответственность руководителя, а вовсе не отказ в защите права, как это предусмотрено ст. 10 ГК РФ. Особо необходимо указать на невозможность извлечь материал для анализа сущности злоупотребления гражданским правом из ст. 285 УК РФ. Указанная норма предусматривает уголовную ответственность за использование должностным лицом своих служебных полномочий вопреки интересам службы. В тексте, отмеченном полужирным шрифтом, заключается отличие объективной стороны состава ст. 285 УК РФ от злоупотребления субъективными гражданскими правами, которые осуществляются их обладателями в своей воле и в своем интересе, чего нельзя сказать о служебных полномочиях.
3) Теория "легальной видимости"
По мнению одного из сторонников данной теории, сущность злоупотребления правом заключается в "выстраивании определенных логических цепочек, в которых мысленная модель будущего результата, к достижению которого стремится лицо", и положения законов вступают в особое отношение, называемое "легальной видимостью", в результате которого не происходит видимого нарушения определенных предписаний нормативных правовых актов, однако происходит нарушение принципов права, равенства потенциальных возможностей субъектов к действию, заложенных в праве, страдает юридически признанная свобода других лиц27. По мнению других авторов, злоупотребление правом представляет собой одну из форм "обхода закона", т.е. видимости правомерности, под которой понимается попытка представления при помощи любых способов и форм действий, неправомерных с точки зрения объективного права, в качестве правомерных28.
"Видимость" в контексте данной теории - это реально существующий внешний, эмпирический признак злоупотребления правом, когда формальное осуществление права на деле ведет к результату, определенным образом несовместимому с признаваемыми и защищаемыми правом ценностями (свобода, равенство, автономия воли и др.)29. Подобное поведение вполне согласуется с таким аспектом философского понимания зла, как "призрачного бытия, призрачного пути к полноте, свободе и блаженству"30, поскольку "зло в человеческой жизни наиболее беспокойно и наиболее жутко не тогда, когда оно видно и бьет в глаза, а тогда, когда оно прикрыто ложью и обманом, когда соблазняет добром. Большая часть зла в мировой истории принимает обличье добра"31.
Вместе с тем само по себе ощущение "видимости" исключительно субъективно. Квалификация злоупотребления правом зависит от способностей правоприменителя усмотреть "видимость". Отсутствие видимого нарушения правовых норм означает, что действия, образующие, по мнению сторонников данной теории, злоупотребление правом, правовые нормы нарушают, однако имеются трудности с их квалификацией в качестве противоправных. Поскольку принципы права находят свое выражение в конкретных правовых нормах, то любое действие, противоречащее принципам права, является противоречащим нормам права, т.е. противоправным.
Теория "легальной видимости" не дает ответа на вопрос о том, как распознать видимость правомерности. Указание на последствия (нарушение принципов права и др.) ничего не дает, так как принципы права и выражаемая в них охрана определенных ценностей могут допускать необходимые правопорядку исключения, например обязательное заключение договора (ст. 426, 445 ГК РФ) как исключение из принципа свободы договора.
Теория "легальной видимости" не дает также ответа на вопрос о цели и назначении института злоупотребления правом, его отличии от обычного правонарушения. Наконец, затруднительность квалификации каких-либо правовых отношений не может быть основанием для выделения норм, регулирующих такие отношения, в отдельный правовой институт.
4) Теория интереса
Включает в себя три группы теорий. Общим для данных теорий является признание в качестве обязательного признака злоупотребления правом отсутствие интереса в осуществлении права. Разница между ними - в указании сопутствующего ему дополнительного признака, который может быть одним из следующих:
1. Намерение причинить вред другому лицу (Ю.С. Гамбаров, И.А. Покровский, Л. Эннекцерус, Р. Саватье, Раденка Цветич, Ю.Б. Фогельсон) .
Так, по мнению Л. Эннекцеруса, для признания каких-либо действий злоупотреблением правом из обстоятельств дела должно вытекать, что осуществление права для лица, совершающего данное действие, не может иметь никакой иной цели, чем причинение вреда32. Однако сделать такой вывод можно только тогда, когда осуществление права не имеет для управомоченного лица никакого интереса. Иначе аргументирует данную позицию Ю.Б. Фогельсон: каждая гражданская обязанность одного участника оборота должна устанавливаться в интересах какого-то другого участника оборота33. Если полномочие на подачу иска о применении принуждения при неисполнении обязанности предоставить участнику оборота, не заинтересованному в исполнении этой обязанности, то этот участник имеет возможность использовать свои полномочия (положительное позволение) не для реализации своих интересов, а исключительно для причинения вреда другому лицу, т.е. злоупотреблять правом.
2. Наступление "неблагоприятных последствий" для другого лица (В.М. Пашин).
3. Нарушение интересов других лиц (Н.С. Малеин, А.Я. Курбатов, Л.А. Бирюкова, М.И. Брагинский, В.И. Крусс). Так, по мнению М.И. Брагинского, требование надлежащего осуществления гражданских прав означает, что интересы того, кто обладает правом, не должны вступать в противоречие с интересами всего гражданского оборота и его отдельных участников34. Такое противоречие возникает в случае злоупотребления правом. По мнению А.Я. Курбатова, использование субъективного права исключительно с целью причинения вреда другим лицам невозможно в силу наличия интереса в основе любого субъективного права35. Однако под воздействием интереса право может реализовываться с выходом за его пределы, что приводит к нарушению законных интересов других лиц, большей частью не участвующих в конкретном правоотношении, интересы которых выражаются либо в виде частного (группового), либо в виде публичного (общественного) интереса. Именно выход за пределы права под воздействием субъективных интересов и соответствующее нарушение законных интересов других лиц составляют суть злоупотребления правом. Отсюда автор делает вывод о том, что для квалификации каких-либо действий как злоупотребления правом необходима совокупность двух фактов: во-первых, нарушений законных (охраняемых законом) частных и публичных интересов; во-вторых, реализация права с выходом за его пределы, т.е. не в соответствии с объективным интересом, лежащим в его основе. Близкой позиции придерживается Л.А. Бирюкова, по мнению которой цель ст. 10 ГК РФ можно определить как устранение конфликта интересов при реализации субъективного права управомоченным лицом, в действиях которого отсутствуют признаки нарушений норм права36.
Представляет интерес выдержанная в этом ключе судебная практика, в которой квалификация действий в качестве злоупотребления правом производится судами с учетом категории "интереса".
По одному из дел при рассмотрении иска о признании права удержания на имущество ответчика суд указал на то, что имущество, право удержания которого просит признать за ним истец, представляет собой газопровод, относящийся к основным средствам ответчика37. Эксплуатация газопровода - основной вид деятельности ответчика и основной источник получения доходов. Поэтому погашение долга ответчика перед истцом прямо зависит от эксплуатации имущества газораспределительных участков. Поскольку удержание истцом этого имущества лишит ответчика возможности осуществлять свою деятельность и погашать имеющуюся перед истцом задолженность (в этом случае истец не сможет удовлетворить свой интерес в погашении долга), суд отказал в иске о признании права на удержание имущества ответчика.
По другому делу суд признал злоупотреблением правом действия конкурсного управляющего, который передал в субаренду имущество предприятия-банкрота менее чем за один месяц до окончания конкурсного производства, поскольку данная сделка не была направлена на получение доходов для удовлетворения требований кредиторов38.
По третьему делу оспаривалась законность акта органа местного самоуправления, которым была установлена высокая цена приватизации муниципального имущества. Рассматривая дело, суд не нашел в действиях органа местного самоуправления признаков злоупотребления правом, поскольку органы местной власти, устанавливая стоимость приватизируемого имущества, действуют в интересах населения и вправе рассчитывать на получение максимальной прибыли39.
В четвертом деле арбитражный суд первой инстанции пришел к выводу о ничтожности сделки на основании ст. 53 ГК РФ ввиду того, что в результате ее совершения практически все имущество, связанное с производственной деятельностью, было передано ответчику, и продолжение хозяйственной деятельности для истца стало невозможным. Такие действия директора и членов совета директоров истца нарушают законные интересы как истца, так и его кредиторов, поскольку не направлены на улучшение финансово-хозяйственной деятельности истца и в связи с этим квалифицированы арбитражным судом как злоупотребление правом по ст. 10 ГК РФ40.
Сильная сторона рассматриваемой теории состоит в выявлении сущности злоупотребления правом через категорию "интереса". Вместе с тем необходимо отметить, что каждая из групп этой теории содержит уязвимые места.
Применительно к первой из них следует обратить внимание на то, что осуществление права при отсутствии в этом интереса не тождественно осуществлению права с целью причинения вреда лицу, обязанному перед управомоченным, поскольку осуществление права без интереса не находится в необходимой причинно-следственной связи с причинением вреда (в понимании ст. 1064 ГК РФ). В отношении позиции Ю.Б. Фогельсона можно указать, что на должнике лежит обязанность исполнить свое обязательство, даже если при этом для него наступают неблагоприятные последствия (трудное экономическое положение, вплоть до появления признаков банкротства); при этом последние опять-таки не подпадают под понятие вреда в смысле ст. 1064 ГК РФ. Слабость позиции В.М. Пашина усматривается в неопределенности понятия "неблагоприятные последствия"; неясно, что необходимо понимать под такими последствиями, какова должна быть глубина их интенсивности.
Наконец, третья группа теорий интереса ориентирована на ситуацию противоречия интересов разных лиц. Между тем устранение конфликта интересов предполагает установление приоритета одного интереса по отношению к другому. Если сталкиваются законный и незаконный интерес, приоритет, очевидно, должен отдаваться законному интересу. Коллизия между двумя законными интересами решается в соответствии с нормами законодательства, регулирующего правоотношения, в рамках которых возник конфликт. В обоих случаях он разрешается за пределами ст. 10 ГК РФ, так как "в области уголовного (как и гражданского) права свобода одного лица ограничивается не частным или субъективным интересом другого лица, в отдельности взятым, а объективными нормами общего блага".
Таким образом, каждая из рассмотренных мною выше теорий злоупотребления правом, не будучи свободной от недостатков, вносит свой ценный вклад в объяснение сущности злоупотребления правом.
Однако в целях выработки целостного понимания правовой природы данного института представляется необходимым проведение дальнейшего анализа, связанного с использованием философских категорий "свободы" и "зла", а также их проявления в праве.
Глава 2. Защита гражданских прав и ее пределы
2.1. Право на защиту как одно из правомочий субъективного гражданского права
При всей дискуссионности вопроса о содержании субъективного гражданского права бесспорным и общепризнанным в литературе является положение о том, что, признавая за тем или иным лицом определенные субъективные права и обязанности, гражданское законодательство представляет управомоченному лицу и право на их защиту. Субъективное право, предоставленное лицу, но не обеспеченное от его нарушения необходимыми средствами защиты, является лишь “декларативным правом”. Хотя оно и провозглашено в законе, но, не будучи обеспечено государственными правоохранительными мерами, оно может быть рассчитано лишь на добровольное уважение его со стороны иных членов общества и приобретает в силу этого характер лишь морально обеспеченного права, покоящегося лишь на сознательности членов общества и авторитете государственной власти. Что же следует понимать под правом на защиту? В цивилистической литературе точного ответа на этот вопрос не содержится. В связи с этим, естественно, возникает вопрос о правомерности с точки зрения гражданского и гражданско-процессуального законодательства и с точки зрения цивилистической науки самого термина “право на защиту”.
На мой взгляд, такая постановка вопроса не только вполне правомерна, но и необходима и имеет не только теоретическое, но и большое практическое значение для уяснения и правильного разрешения на практике вопросов, связанных с использованием управомоченным лицом тех возможностей, которые закон представляет лицу для защиты того или иного субъективного права. В литературе по теории государства и права и в науке гражданского права проблема защиты гражданских прав обычно рассматривается в связи с рассмотрением вопроса о содержании субъективного права. При этом в большинстве случаев отмечают, что субъективное право по своему содержанию представляет собой совокупность ряда возможностей, в частности, возможности для управомоченного лица осуществить право своими собственными действиями; возможности требовать определенного поведения от обязанного лица и, наконец, возможности обратиться к компетентным государственным или общественным органам с требованием защиты нарушенного или оспариваемого права. Из этого следует, что, во-первых, возможность правоохранительного характера включается в само содержание субъективного материального требования как одно из его правомочий, и, во-вторых, что право управомоченного лица на защиту сводится, по существу, лишь к одной единственной возможности обратиться с требованием о защите права к компетентным государственным или общественным органам.
Нет сомнения, что право на защиту в его материально-правовом аспекте можно рассматривать как одно из правомочий самого субъективного гражданского права. Однако едва ли правильно сводить содержание права на защиту в материально-правовом смысле только к возможности обратиться с требованием о защите к компетентным органам.
Право на защиту в его материально-правовом значении, т.е. как одного из правомочий самого субъективного гражданского права, представляет собой возможность применения в отношении правонарушителя мер принудительного воздействия. При этом возможность применения в отношении нарушителя мер принудительного воздействия неправильно понимать только как приведение в действие аппарата государственного принуждения. Анализ действующего законодательства свидетельствует, что право на защиту по своему материальному содержанию включает в себя:· возможность управомоченного лица использовать дозволенные законом средства собственного принудительного воздействия на правонарушителя возможность применения непосредственно самим управомоченным лицом юридических мер оперативного воздействия на правонарушителя, которые в литературе иногда не совсем точно называют оперативными санкциями возможность управомоченного лица обратиться к компетентным государственным или общественным органам с требованием понуждения обязанного лица к определенному поведению.
Разумеется при этом, что указанные возможности неразрывно связаны с характером самого защищаемого субъективного права. Поэтому они в различных сочетаниях входят в правомочие на его защиту. Так, например, самозащита гражданских прав в форме необходимой обороны не может быть средством защиты права на имя, но может быть применена при физическом посягательстве на честь женщины. Отказ от просроченного исполнения характерен для обязательных прав, но не свойственен праву собственности и т.п. Представляя управомоченному лицу правоохранительные возможности, составляющие содержание права на защиту, гражданское законодательство вместе с тем обеспечивает их осуществление и соответствующими правоохранительными мерами. Соответственно содержанию права на защиту следует различать виды правоохранительных мер, применяемых к нарушителям гражданских прав и обязанностей: во-первых, меры фактического характера, применяемые управомоченным лицом при самозащите гражданских прав, в частности меры охраны его имущества; необходимая оборона; меры, предпринимаемые в состоянии крайней необходимости, во-вторых, правоохранительные меры оперативного характера, являющиеся мерами юридического воздействия, но применяемые самим управомоченным лицом, например, отказ от принятия просроченного исполнения, отказ транспортной организации выдать груз грузополучателю до внесения последним причитающихся с него платежей и др., в-третьих, правоохранительные меры государственно-принудительного характера, применение которых входит в компетенцию рассматривающих спор государственных и общественных органов. Сюда относятся: 1. гражданско-правовые санкции как меры гражданско-правовой ответственности 2. такие меры государственно-принудительного характера как признание права за тем или иным лицом, раздел общего имущества между собственниками, возвращение сторон в первоначальное состояние вследствие признания сделки недействительной и т.п., которые не могут быть отнесены ни к гражданско-правовым санкциям, так как не связаны с возложением на правонарушителя гражданско-правовой ответственности, ни к мерам оперативного воздействия, поскольку они применяются не самим управомоченным лицом, а тем органом, который рассматривает и разрешает данный гражданско-правовой спор. В литературе вопрос о разграничении форм защиты права нередко сводят исключительно к различию в порядке рассмотрения того или иного требования. Не говоря уже о том, что сводить дело только к рассмотрению “спорных” материальных требований неправильно, т.к. защите подлежат требования и бесспорного характера, следует отметить, что такой подход к решению данной проблемы представляется, во-первых, односторонним, так как базируется исключительно на нормативном и при том только процессуальном материале; и, во-вторых, малоперспективным, так как не дает ответа на вопрос о том, чем определяется та или иная форма защиты права и почему законодатель использует в тех или иных случаях ту или иную форму защиты права.
Право на защиту субъективных гражданских прав действующее законодательство реализует в различных формах: судебная защита (ст. 11 ГК РФ); самозащита (ст. 14 ГК РФ); имущественная ответственность в виде возмещения убытков, причиненных государственными и муниципальными органами (ст. 16 ГК РФ) и др.