Способы осуществления и защиты гражданских прав.

ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА I. ОСУЩЕСТВЛЕНИЕ ГРАЖДАНСКИХ ПРАВ И ЕГО ПРЕДЕЛЫ
1.1.Сущность и способы осуществления гражданских прав
1.2.Правомерность и неправомерность поведения в процессе осуществления гражданских прав
1.3.Проблема злоупотребления правом
ГЛАВА II. СПОСОБЫ ЗАЩИТЫ ГРАЖДАНСКИХ ПРАВ И ЕЕ ПРЕДЕЛЫ
2.1. Право на защиту как одно из правомочий субъективного гражданского права
2.2. Основные способы защиты гражданских прав
2.3. Пределы самозащиты гражданских прав
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
БИБЛИОГРАФИЯ

Способы осуществления и защиты гражданских прав.

Именно поэтому в современном российском гражданском праве действует принцип запрета злоупотребления правом. В п. 1 ст. 10 ГК закреплено, что не допускаются действия граждан и юридических лиц, осуществляемые исключительно с намерением причинить вред другому лицу, а также злоупотребление правом в иных формах.В действительности возможны весьма разнообразные действия, обладающие признаками злоупотребления правом. Все их невозможно описать в форме конкретных запретов. Поэтому правило п. 1 ст. 10 ГК сформулировано в виде руководящего положения, определяющего общее требование к субъектам не злоупотреблять правом, то есть как принцип осуществления права.При этом предписание п. 1 ст. 10 ГК является конкретной нормой действующего гражданского права. Поэтому любые действия, прямо не описанные законом в качестве запрещенных, но совершаемые управомоченным субъектом во зло другим лицам, должны квалифицироваться как правонарушения, ибо они нарушают принципиальный запрет, содержащийся в норме п. 1 ст. 10 ГК. Таким образом, в качестве юридического критерия для признания действия, прямо не описанного законом как запрещенного, гражданским правонарушением в форме злоупотребления правом, должно использоваться правило, сформулированное как принцип осуществления гражданских прав.Возможность применения правового принципа как общеобязательного критерия для определения правомерности или неправомерности поведения субъектов имеет легальную правовую основу.Допуская аналогию права, законодатель в п. 2 ст. 6 ГК РФ указал, что гражданские права и обязанности могут возникать из действий граждан и организаций, которые хотя, и не предусмотрены законом, но в силу общих начал и смысла гражданского законодательства порождают гражданские права и обязанности. Из этого видно, что законодатель предписывает использовать в качестве основания для признания поведения субъектов юридически значимым – правомерным или неправомерным – общие начала гражданского законодательства, которые являются ни чем иным, как принципами гражданского права.Регламентация законом принципа недопустимости злоупотребления правом обусловлена, прежде всего, самой социальной природой субъективного права. Всякое субъективное право представляет собой социальную ценность лишь постольку, поскольку его можно реализовать, то есть воспользоваться предоставляемыми данным субъективным правом возможностями для удовлетворения материальных и культурных потребностей управомоченного лица. Предоставляя гражданам и организациям определенные субъективные права, гражданское законодательство предоставляет управомоченному субъекту также и необходимую свободу поведения, обеспечивающую превращение этих возможностей в действительность, устанавливает правовые гарантии осуществления этих прав.Однако как само субъективное право по своему содержанию, так и та свобода, которая гарантируется законом в целях реального осуществления права управомоченным лицом, не могут быть безграничными. Всякое субъективное право, будучи мерой возможного поведения управомоченного лица, имеет определенные границы как по своему содержанию, так и по характеру его осуществления. Границы выступают неотъемлемым свойством всякого субъективного права, так как при отсутствии таких границ право превращается в свою противоположность – в произвол, то есть в злоупотребление правом.Злоупотребление правом есть особое гражданское правонарушение, совершаемое управомоченным лицом при осуществлении принадлежащего ему субъективного права и заключающееся в использовании им конкретной формы его осуществления, противоречащей социальному назначению права и направленное на причинение вреда другому лицу. Необходимо отметить, что злоупотреблять можно лишь субъективным правом, под которым следует понимать не только различные права и свободы, но и властные или должностные полномочия, недобросовестное использование которых наиболее часто встречается в практике. Поэтому субъектами, злоупотребляющими своими правами, могут быть: 1) носители конституционных прав и свобод (граждане, политические партии, средства массовой информации); 2) предприятия, учреждения, организации (например, предприятие-монополист, злоупотребляющий доминирующим положением на рынке);3) государственные органы и их должностные лица. Тем самым, осуществление права можно определить как действие, чаще всего, волевое. В свою очередь воля функционирует не сама по себе. Двигателем, приводящим в действие волю, является интерес, который представляет собой объективную категорию, существующую в форме связи субъекта с окружающими условиями в виде общественных отношений, содержанием которых является потребность субъекта, его объективные нужды, выражающие необходимую связь, зависимость человека от природы и общества. Реализация законного интереса – цель осуществления субъективного права. Совершение управомоченным субъектом действий по осуществлению права в своём интересе отвечает интересам общества. Таким образом, если удовлетворение интереса – это цель субъективного права, и достижение этой цели создаёт положительный социальный эффект, то осуществление права в отсутствии интереса в этом влечёт отрицательные последствия для общества, против которых направлен запрет злоупотребления правом.К сожалению, российские судебные органы не очень часто обращаются к ст. 10 Гражданского кодекса, решения, в которых суд отказывает в иске на основании того, что в действиях истца усматривается злоупотребление правом, являются редкостью. В числе случаев использования конструкции злоупотребления правом довольно заметную роль играют налоговые споры, а также разбирательства между кредитными организациями и заемщиками денежных средств. Несколько лет назад была популярна схема, в соответствии с которой юридическое лицо, открыв расчетный счет в «проблемном» банке, перечисляло с него налоговые платежи. Однако налоги не доходили до бюджета в связи с тем, что кредитная организация не имела необходимого количества денежных средств на своем корреспондентском счете. Налоговые органы требовали от юридического лица исполнить свою обязанность по уплате налогов, а то в свою очередь обращалось в суд, считая действия налоговиков незаконными.Судебная практика выработала четкий подход к данной ситуации: истцу отказывали в иске, если выяснялось, что он открывал расчетный счет в кризисном банке при наличии счета в платежеспособной кредитной организации. Действия истца трактовались как «злоупотребление правом».Намного реже приходится встречаться с судебным признанием злоупотребления правом при разрешении корпоративных конфликтов. Однако это не означает, что в данной сфере участники акционерных правоотношений реже позволяют себе подобное поведение.В качестве иллюстрации целесообразно привести одно дело, получившее большой резонанс не только в средствах массовой информации, но и в обществе. Речь идет о принудительной ликвидации ЗАО «Московская независимая вещательная корпорация» (ЗАО «МНВК»), осуществлявшего выход в эфир под товарным знаком «ТВ-6». Как известно, некоммерческая организация «Негосударственный пенсионный фонд «Лукойл-Гарант» (пенсионный фонд) обратилась с иском о ликвидации закрытого акционерного общества «Московская независимая вещательная корпорация» на основании ст. 35 Федерального закона «Об акционерных обществах». Решением Арбитражного суда города Москвы от 27.09.2001 исковое требование было удовлетворено Постановлением апелляционной инстанции от 26.11.2001 решение было оставлено без изменения. Федеральный арбитражный суд Московского округа постановлением от 29.12.2001 указанные судебные акты отменил, дело передал на новое рассмотрение в суд первой инстанции. Однако Президиум Высшего арбитражного суда Российской Федерации принял решение отменить указанное постановление Федерального арбитражного суда Московского округа и оставил в силе решение первой и постановление апелляционной инстанции. Напомним суть спора. Пенсионный фонд основывал свои требования на старой редакции п. 5 и 6 ст. 55 ФЗ «Об АО», действовавшей во время рассмотрения спора в первой инстанции. Согласно этим нормам, «если по окончании второго и каждого последующего финансового года в соответствии с годовым бухгалтерским балансом, предложенным для утверждения акционерам общества, или результатами аудиторской проверки стоимость чистых активов общества оказывается меньше величины минимального уставного капитала... общество обязано принять решение о своей ликвидации». При этом право требования ликвидации акционерного общества в судебном порядке принадлежало не только самой компании, но и ее акционерам, кредиторам, а также органам, уполномоченным государством. Ситуация, сложившаяся в ЗАО «МНВК», формально соответствовала указанным выше положениям закона. Согласно имевшимся в материалах дела данным, по состоянию на 1 января 2001 года акционерное общество имело отрицательные показатели своей деятельности и не располагало чистыми активами, необходимыми для обеспечения минимального размера уставного капитала. Это обстоятельство подтверждалось данными бухгалтерской отчетности ответчика, а также заключением бухгалтерской экспертизы от 30.08.2001. Аналогичное положение складывалось у акционерного общества и по состоянию на 1 января 1999 и 2000 годов. В ходе судебного рассмотрения дела ответчик попытался исправить сложившееся положение и предоставил суду доказательства того, что полугодовой баланс компании соответствовал требованиями действующего законодательства (фактически была произведена сделка дарения, по которой ЗАО «МНВК» получило 440 миллионов рублей). Однако это уже не могло помочь телевизионной компании. Ни для кого не является секретом политическая подоплека данного спора. Вероятно, истец был всего лишь исполнителем воли более могущественных структур, искавших возможность удалить с телевизионного пространства неугодного игрока. Как бы там ни было, следует согласиться с мнением В. А. Белова: «Признание за акционерами права требовать принудительной ликвидации акционерного общества с дефицитом активов было законодательной ошибкой, у акционеров была реальная возможность помочь законодателю ее исправить, а именно - не пользоваться ошибочно признанным за ними субъективным правом. Использование же такового вопреки изложенным соображениям вполне подпадает под понятие «злоупотребление правом в иных формах» (п. 1 ст. 10 ГК РФ), а при доказанности соответствующей цели — и под понятие шиканы». Возможно, ответчику удалось бы улучшить свое положение, если бы, как пишет В.А. Белов, основной упор был сделан на признании действий истца злоупотреблением правом, при этом была бы осуществлена попытка убедить суд воспользоваться предоставленной ему ст. 10 ГК РФ возможностью отказать истцу в защите права, осуществляемого со «злоупотреблением». Ученый отмечает, что «для этого было необходимо:а) отказаться от тезиса, в соответствии с которым «действительной целью истца является не ликвидация убыточного предприятия, а выход из акционерного общества и получение своей доли чистых активов», и заменить его утверждением о том, что единственной целью истца является создание затруднений ответчику в осуществлении его хозяйственной деятельности;б) доказывать, что действия истца в немалой степени обусловлены оказанным на него давлением со стороны ряда структур, не заинтересованных в продолжении ответчиком профильной деятельности, и соответственно целью действий истца является вовсе не защита своих прав, а удовлетворение неправомерных запросов данных лиц, выполнение определенного социально-политического «заказа»;в) убеждать суд в том, что убыточная деятельность ответчика не нарушила никаких прав и интересов истца;г) обосновывать мысль о том, что ликвидация ответчика не приведет истца к обогащению за отсутствием у ответчика имущества, достаточного для распределения между акционерами после расчетов с кредиторами, а значит — в принципе не способна повлечь защиту каких-либо прав и интересов истца».Таким образом, термин «злоупотребление правом» довольно точно выражает имеющее место в правовой действительности явление. Однако на сегодняшний день злоупотребление правом редко находит свое отражение в судебной практике и иных сферах юридической жизни.ГЛАВА II. СПОСОБЫ ЗАЩИТЫ ГРАЖДАНСКИХ ПРАВ И ЕЕ ПРЕДЕЛЫ2.1. Право на защиту как одно из правомочий субъективного гражданского праваАнализируя действующее законодательство, можно прийти к выводу, что категорию защиты законодатель связывает, как правило, с нарушением права. Нематериальные блага защищаются в соответствии с Гражданским Кодексом и другими законами в случаях и в порядке, ими предусмотренных, а также в тех случаях и тех пределах, в каких использование способов защиты гражданских прав вытекает из существа нарушенного нематериального права и характера последствий этого нарушения. В соответствии со ст. 304 ГК РФ собственник может требовать устранения всяких нарушений его права, хотя бы эти нарушения и не были соединены с лишением владения.В то же время закон допускает возможность применения защиты, когда нарушение права еще не произошло. Так, часть 1 ст. 11 ГК РФ предусматривает судебную защиту не только нарушенных, но и оспоренных гражданских прав. В частности, среди способов защиты гражданских прав в ст. 12 ГК РФ упоминается и такой способ, как признание права. Управомоченный участник гражданского оборота прибегает к нему, как правило, тогда, когда данное право не признается другим (другими) участником (участниками) гражданского оборота.В этой связи на основании ст. 11, 12 ГК РФ можно утверждать, что защита гражданских прав возможна как при нарушении гражданского права, так и в случаях его непризнания или оспаривания. Нельзя полагать, что основанием для применения защиты гражданских прав является только нарушение субъективного права, поскольку это приведет к ограничению возможности применения адекватных способов защиты гражданских прав.Факт нарушения права в большинстве случаев является основанием для применения мер гражданско-правовой ответственности. В вопросе о соотношении категорий «защита» и «ответственность» следует согласиться с высказанной в литературе позицией, разделяемой многими учеными, что категория «защита» поглощает категорию «ответственность». Защита по объему содержания является более широким понятием. Отсюда совершенно справедливо утверждение, что меры защиты включают в себя и меры ответственности. Спорной представляется позиция С.Н. Братуся, полагающего, что «...то, что для потерпевшего, осуществляющего свое право при помощи государственного принуждения, является мерой его защиты, то для обязанного лица, нарушившего чужое право и принуждаемого к его восстановлению, - юридической ответственностью. Это две взаимосвязанные стороны одного явления». Он уравнивает категории «защита» и «ответственность». Однако между ними не следует ставить знак равенства, так как «защита» является родовым понятием по отношению к «ответственности».Суждение о том, что основанием для применения способов защиты является только сам факт нарушения права, ограничивает само понимание защиты. В этой связи есть необходимость предложить такое основание применения способов защиты субъективных гражданских прав, которое бы охватывало собой как нарушение субъективного права, так и иные формы воздействия на него. Представляется, что таким основанием следует считать посягательство на субъективное гражданское право. Под посягательством же необходимо понимать не предусмотренное законом воздействие на субъективное право участника гражданского оборота, заключающееся в отрицании субъективного права управомоченного лица и проявляющееся в формах непризнания права, оспаривания права, нарушения права.Посягательство на право субъекта может осуществляться как действием, так и бездействием. Для того чтобы бездействие могло посягать на право лица, требуется, чтобы на другого участника оборота была возложена обязанность действовать. Эта обязанность может возникнуть в силу обязательства данного лица, его предыдущих действий, требований закона и т.д. Бездействие участника может привести как к препятствиям в осуществлении субъективного права, так и к нарушению права другого лица.Однако посягательство на субъективное право не следует отождествлять с правонарушением. Правонарушение является основанием гражданско-правовой ответственности, а посягательство является основанием для применения способов защиты. Для установления посягательства необходимо наличие действия или бездействия обязанного лица, результата в виде факта непризнания, оспаривания или нарушения субъективного права, а также причинной связи между действием (бездействием) и наступившим результатом.Непризнание, как форма посягательства на субъективное право, представляет собой пренебрежение обязанного субъекта к имеющимся у управомоченного лица субъективным правам, проявление безразличия к правам другого лица.По вопросу о том, сопровождается ли непризнание права его нарушением, существуют две основные точки зрения. Сторонники одной полагают, что непризнание права само по себе не нарушает данное право. По этому поводу А.Ф. Клейнман пишет, что «...в тех случаях, когда право еще не нарушено заинтересованное лицо может обратиться с иском в суд о признании наличия или отсутствия спорного правоотношения».Это мнение нашло поддержку в работах М.А. Гурвича, писавшего, что «исками о признании могут быть лишь такие обращения к суду, которые направлены на установление определенности: в вопросе существования или отсутствия известного правоотношения». Кроме того, он утверждал, что необходимость обращения с таким требованием возникает до того, как спорное право было нарушено.Сторонники другой точки зрения утверждают, что непризнание права может сопровождаться нарушением субъективного права. Так, А.А. Добровольский и С.А. Иванова полагают, что «во многих случаях иски о признании служат средством защиты не только: еще не нарушенного права, но и средством защиты права уже нарушенного, когда требуется не только внести определенность в спорное правоотношение, но и устранить допущенное нарушение субъективного права истца».В свою очередь, А.А. Добровольский приводит пример, когда предъявление истцом требования о признании права, по существу, означало требование о лишении ответчика незаконно присвоенного права. По мнению указанного автора, «в делах, вытекающих из авторских правоотношений, спор сводится к тому, что ответчик неосновательно присваивает себе право авторства, в действительности принадлежащее истцу». Однако, данный пример нельзя признать удачным. Незаконное присвоение авторства представляет собой нарушение субъективного гражданского права и требует от суда не только признания права истца, но и восстановления нарушенного права, а также применения к ответчику предусмотренных законодательством мер принудительного воздействия.Таким образом, заслуживает поддержки мнение, высказанное М.А. Гурвичем и А.Ф. Клейнманом: непризнание представляет собой форму посягательства на субъективное право, не сопровождающееся нарушением права; нарушение права является самостоятельной формой посягательства и требует применения иных способов защиты, направленных на восстановление нарушенного права.Необходимость защиты гражданских прав при непризнании возникает в случаях неопределенности принадлежности субъективного права. Если наличие субъективного права у одного участника не вызывает сомнений у других участников гражданского оборота, если обладание правом подтверждается и по формальным признакам (в том числе документально), то споров, как правило, подобная ситуация не вызывает. Однако если управомоченный субъект не докажет того, что спорное право принадлежит ему, то в этом случае могут возникнуть ситуации, когда отдельные участники гражданского оборота откажутся признавать факт обладания указанным лицом субъективным гражданским правом.