Семантика и текстовые функции безглагольных предложений.

Семантика и текстовые функции безглагольных предложений.

Оглавление
Введение
1. Семантика безглагольных предложений
2. Текстовые функции безглагольных предложений
Заключение
Список используемой литературы

Семантика и текстовые функции безглагольных предложений.

Однако в отличие от других семантических разновидностей бытийных предложений с лексически представленной бытийностью, например, Во дворе стоит машина соседей (бытие, наличие предмета репрезентировано лексемой стоит), бытийность предложений с единственным главным членом, выраженным именительным падежом, имплицитна, т. е. специальным лексическим показателем, не выражена. По мнению Александра Владимировича Бондарко, «она лишь подразумевается. Называется то или иное явление, представленное как субстанция, – время года, день недели, часть суток, состояние природы, окружающей среды (включая предметы и динамические проявления элементов описываемой ситуации) – и при этом подразумевается, что всё это (Зима; Воскресенье; Ночь; Прохлада; Тишина; Парк; Тоска; Скука; Хохот; Шум и т. п.) существует в период или момент времени, о котором идёт речь, но специально, эксплицитно это не выражено»1.
Тем не менее бытийность в номинативных предложениях имеет свои формы выражения: она представлена морфологичски и синтаксически. Морфологический способ выражения бытийности заключён в субстантиве, вербализующем не только собственно предметы, но и явления как объекты восприятия, как субстанции. Синтаксический способ обозначения бытийности заключается в независимой синтаксической позиции номинативной формы имени.
Специфичен и временной план номинативных предложений, который диктуется временем восприятия окружающего мира наблюдателем и временем информации о наблюдаемом.
Время восприятия окружающего фрагмента мира наблюдателем и время информации об этом фрагменте совпадают. Совпадение во времени восприятия и информации о воспринимаемом определило значение временного компонента в содержательной структуре номинативных предложений, форму настоящего времени.
Специфика модально-временного плана обусловила имеющее место быть мнение ряда лингвистов о том, что парадигма номинативных предложений представлена только одной временной формой – формой настоящего времени и реальной модальностью. Именно постоянное модально-временное значение традиционно выделяемых номинативных предложений (а это их конститутивный признак), не допускает парадигматических изменений по наклонениям и временам. Предложения типа Была зима; Было воскресенье, по мнению, например, А. В. Бондарко, представляют собой «особый тип предложений, а не элемент той же синтаксической парадигмы, к которой относятся конструкции типа Зима». В подтверждение своей позиции, учёный обращает внимание на отсутствие регулярной соотносительности конструкций без глагола быть и с этим глаголом в форме прошедшего времени. Ср. искусственность речений типа Была степь; Был парк; Была тоска и т. п. Отсюда и резюме: «Что до предложений как была зима, будет мороз, то они должны быть признаны предложениями двусоставными: зима, мороз – подлежащие, была, будет – сказуемые, причём глагол означает наличность в прошедшем или будущем»2.
Этот же подход к предложениям типа Была зима ранее был высказан Алексеем Александровичем Шахматовым в «Синтаксисе русского языка». Обосновывая свою точку зрения, он писал: «Предложения, как зима, мороз, пожар, выражающие наличность названных явлений или предметов в настоящее время, в настоящую минуту, мы признали односоставными и притом полными, так как у нас нет оснований для определения их как двусоставные предложения нарушенные (с пропуском того или иного сказуемого). Что до предложений, как была зима, будет зима, то они должны быть признаны предложениями двусоставными: зима, мороз – подлежащие, была, будет – сказуемые, причём глагол означает наличность в прошедшем или будущем. <…> если бы исторически указанные предложения даже и восходили к зима есть, мороз есть, то в настоящее время они все-таки могут быть рассматриваемы как односоставные предложения, ибо для полноты их значения не требуется вставки 3-го лица единственного числа глагола есть; во-вторых, сама грамматическая форма этих предложений, их ударение, их сопровождаемое эмфазой произношение с очевидностью отделяет их, как предложения односоставные, от двусоставных предложений, подобных таким, как была зима, будет мороз; для выражения наличности в настоящем времени, по-видимому, исконное имя сопровождалось эмфазой, что делало лишним его расчленение; для выражения же наличности в прошедшем или будущем требовалось расчленение словопредложения в предложение двусоставное…»3.
Синтаксис А.А. Шахматова основан на изучении коммуникации, которая является «психологической основой» предложения. Коммуникация понимается Шахматовым как «простейшая единица мышления», отличная от пропозиции (суждения). Как утверждает Шахматов, многие синтаксические единицы, не выражающие пропозиций в указанном смысле (Уходите! Дома ли Коля?), служат знаком коммуникации.
Акад. А. А. Шахматов писал: «Как всякое другое предложение, односоставные соответствуют коммуникации, сочетавшей представление о субъекте с представлением о предикате; такое соответствие обнаруживается между составом всего предложения и коммуникацией; но отсюда следует, что главный член односоставного предложения сам по себе соответствует такому же сочетанию субъекта с предикатом. <…> Сравнительно со способами словесного выражения главных членов в двусоставных предложениях, главный член односоставного предложения может быть отождествлён формально или с подлежащим, или со сказуемым, причём, конечно, не следует забывать, что такое «сказуемое» отличается от сказуемого двусоставного предложения тем, что вызывает представление и о предикате и о субъекте, между тем как сказуемое двусоставного предложения соответствует только предикату, а также, что «подлежащее» односоставного предложения вызывает представление и о субъекте и о предикате, между тем как подлежащее двусоставных предложений соответствует только субъекту». Поэтому «член предложения, соответствующий по своему значению сочетанию субъекта с предикатом, мы назовём г л а в н ы м ч л е н о м, главным членом односоставного предложения; в односоставных предложениях таким образом не нашло словесного выражения то расчленение которое с несомненностью обнаруживается в самой коммуникации; двучленной коммуникации соответствует односоставное (нередко одночленное, односоставное) предложение».4 Вместе с тем, А.А. Шахматов рассматривал номинативные предложения в разделе «бессказуемо-подлежащных», что позволяет предположить, что именительный падеж номинативных предложений он всё-таки считает подлежащим, формальным, но подлежащим, хотя этого термина при характеристике главного члена номинативного предложения он не использует. По его мнению, номинативные предложения представляют собой «сочетание субъекта с таким предикатом, который соответствует представлению о бытии, наличности, появлении данного субъекта»5. Наряду с номинативными предложениями в состав бессказумо-подлежащных предложений А.А. Шахматов относит также количественно-именные предложения (Три часа утра) и именные генетивные предложения (Слов-то, слов!).
В «Синтаксисе русского языка» А.А. Шахматова выделены как самостоятельные и так называемые «вокативные предложения».
«Сюда относятся сообщения, – писал А.А. Шахматов, – в которых главным и единственным членом является обращение, имя лица, к которому обращена речь, если это имя произнесено с особою интонацией, вызывающею сложное представление, в центре которого стоит данное лицо; в этой мысли может быть выражен упрек, сомнение, укор, негодование. Ср., например, Коля!, сказанное тоном упрека или укора и вызывающее мысль: зачем ты это сделал, зачем так поступил, как тебе не стыдно?»6
Александр Матвеевич Пешковский, признав номинативные предложения самостоятельным структурным типом односоставных предложений, именительный считал сказуемым, указав на невозможность наличия в этих предложениях, уже по самой природе их, ни подлежащего, ни глагольного сказуемого»7.
А.М. Пешковский выделил три типа номинативных предложений:
1. Экзистенциальные (бытийные) предложения: Ненастный день. Дорога прихотливо уходит вдаль. Кругом все степь да степь. (Бун.)
Мундир! Один мундир!... (Гриб.)
Предложения эти надо отличать от однородно построенных словосочетаний, выражающих представления, а не мысли.
2. Указательные предложения: Вот мельница. Она уж развалилась... (Пушк.) Вот тебе и кавалер, не я искала, сама обрящила. (Островск.) «Предложения эти очень распространены в обиходном языке и редки, по понятным причинам, в литературном. Те из них, в которых при слове вот имеется дат. пад. (Вот тебе, бабушка, и, Юрьев день! Вот вам и поездка!), мы не причисляем из-за этого дательного падежа к глагольным: дательный кажется нам зависящим здесь не от опущенного глагола, а от самого слова вот. Само же это слово чрезвычайно трудно определить синтаксически. Оно, несомненно, подобно побудительным словам и междометиям выражает волевой момент, свойственный предикации, но оно ничего не называет, оно местоименно. Кроме того, оно способно приставляться к любому глагольному предложению (Вот Иван Андреич идет! Вот нехотя с ума свела!— Гриб.) и, стало быть, наравне со словами вон и это является лишь служебным словом. Но там, где нет глагола, оно берет на себя часть его высказывательной силы и разделяет как будто бы предикативность с именительным падежом. С другой стороны, через предложения с глаголом был — буду (Вот был мастер-то! Вот будет поте­ха!) оно притягивает эти предложения к глагольным. Считаясь, однако, с огромной распространенностью этих предложений именно в безглагольном виде и со сравнительной редкостью здесь форм прошедшего и будущего времени глагола быть, мы относим их к номинативным, отмечая, что роль сказуемого здесь как бы делится между именительным падежом и указа­тельным словом»8.
3. Назывные предложения. («Бедность - не порок»). Управляемые существительные и предложно-падежные сочетания в них ощущаются как при­именные («Вечера на хуторе близ Диканьки», «Больные в Ялте», «Господин из Сан-Франциско»), и на них как раз очень удобно наблюдать различие между приглагольными и приименными группами этого рода. «Только в части этих предло­жений (надписи пароходов, железнодорожных станций и т. д.) имен, падеж обозначает только название, и как раз эти случаи наиболее сомнительны в смысле включения их в категорию сказуемости»9.
Синтаксическая концепция А.А. Шахматова о грамматической двусоставности/односоставности простого предложения была положена в основу и авторами II тома Академической грамматики русского языка 1954 года, вышедшего под редакцией акад. В.В.Виноградова и проф. Е.С. Истриной.
Обосновывая производный характер классического номинативного предложения, Н.Д. Арутюнова и Е.Н. Ширяев пишут: «Схемы бытийных предложений с локализатором включают локализатор на правах конститутивного, определяющего суть самой схемы, члена. Как член с конкретной референцией локализатор связывает понятие о действительности, названное нереферентным именем бытуюшего предмета, с самой действительностью. Без такой связи сама идея бытия в языке была бы просто невозможна. Это не означает, что в языке нет бытийных предложений без выраженного специальным словом локализатора. Как и любые другие предложения, бытийные предложения могут опираться на контекст или конситуацию, в результате чего делаются возможными так называемые неполные предложения. В них самой структурой бытийного предложения, – заключают они, – задана незамещённая синтаксическая позиция локализатора: если есть имя бытующегопредмета, то должен быть и локализатор, а поскольку локализатор вербально не представлен, то правомерно видеть его незамещённую синтаксическую позицию. Семантическое значение незамещённой позиции извлекается из контекста или конситуации»10.
Таким образом, безглагольные номинативные предложения они относят к вторичным образованиям по отношению к бытийным предложениям с локализатором. «Номинативные предложения — это стилистически маркиро­ванная и ограниченная в своем употреблении разновидность бытийных предложений (за исключением собственно номинативных предложений, вообще не имеющих отношения к выражению бытия)»11.
Авторы «Коммуникативной грамматики русского языка» также рассматривают семантику безглагольных предложений в русском языке. Они отмечают, что «отглагольные имена, девербативы, организуют предложения со значением личного действия и безглагольно. Формируемые ими модели различаются по форме и категориальному значению компонентов»12:
1) Имя действия в именительном падеже предикативно сопрягается с именем субъекта, выраженным синтаксемой «у кого»:
Не все работа у мельника, а стука вволю (Пословица); Опять сошлись, опять промах у Гаганова и опять выстрел вверх у Ставрогина (Достоев­ский); У нас, милая, сегодня юбилей (Чехов); У звезд немой и жаркий спор (Б. Пастернак); Столько просьб у любимой всегда! У разлюбленной просьб не бывает (А. Ахматова); Мы помирились в воскресенье. — У нас обед. А что у вас? (Б. Ахмадулина); — У тебя сессия, а ты все шляешься! — встречает ее неостывший Родионцев (Вл. Маканин); У старшего лейте­нанта с женой разговор бесконечный (В. Берестов); У зодчего с вечностью свой разговор (Ю. Иваск).
2) В другой конструкции агенс действия при девербативе может быть назван именем существительным в родительном падеже, реже — посессивным местоимением или прилагательным. Неназванность субъекта действия, как и в глагольной модели, имеет значение определенно-личное, неопреде­ленно-личное или обобщенное. Ср.: За дверью бегают и кричат дети — За дверью беготня и крик детей — За дверью детский крик и беготня — За дверью беготня и крик — Беготня и крик.
В отличие от глагольного, в субстантивном предложении нет предика­тивного сопряжения между названиями действия и его агенса (точнее — это предикативное отношение имплицировано, свернуто в рамках сочета­ний слов). Языку нет надобности его предикативно расчленять, потому что эти субстантивные модели не могут быть ответом на вопрос о том, что де­лает субъект. Они сообщают о том, каким видит и слышит воспринимаю­щее лицо наблюдаемое им пространство. Будь это действия, звуки, состоя­ния, наличествующие предметы, — они характеризуют обозначенное одной из локативных форм место или неназванное, но очевидное для адресата ре­чи пространство. Справедливо поэтому в подобных предложениях считать подлежащим локативный компонент, а сказуемым, предикатом — номина­тив, называющий признак данного места. Локативное подлежащее может быть выражено не только предложно-падежными формами имени, но и локативными наречиями, в усло­виях речи предикативный номинатив может относиться к локативному но­сителю признака, упомянутому в предтексте, в предшествующем предло­жении: Сумрак тут, там жар и крики (Тютчев).
3) Отвлеченные существительные лексически ограниченного круга используются среди волюнтивных средств языка, обращенных к потенци­альным исполнителям, с экспрессивной интонацией приказа, команды, за­прета, убеждения, мольбы. Ср.: Молчите — Молчать! — Молчание!
4) «Описанные модели предложений с девербативным предикатом фи­гурируют в грамматических пособиях чаще в виде извлеченных из контек­ста неполных речевых реализаций, что и дало повод их трактовать как од­носоставные номинативные (или назывные) предложения. Как следствие чисто морфологического подхода к составу предложения продолжались дискуссии о том, является ли наличный именительный падеж подлежащим, сказуемым или особым гибридом, совмещающим в себе то и другое. Но суждение о синтаксических явлениях по морфологическому признаку — методика миновавшего этапа лингвистики.
Подлежащим и сказуемым (субъектом и предикатом) предложения слу­жат сопряженные предикативной связью компоненты предметного (для эле­ментарных моделей) и признакового значения. Этот семантико-синтаксиче-ский критерий обеспечивает структуру и функционирование предложения.
Естественно, и субъект и предикат облечены в ту или иную (но взаимо­обусловленную) форму, выявляющую и различия в типовых значениях ком­понентов, и это дает основания для дифференциации моделей»13.
2. Текстовые функции безглагольных предложений
Текстовые функции безглагольных предложений подобно рассмотрены в работах Н.Д. Арутюновой и Е.Н. Ширяева «Русское предложение. Бытийный смысл»14, Г.А. Золотовой, Н.К. Онипенко и М.Ю. Сидоровой «Коммуникативная грамматика русского языка»15, М.Л. Гаспарова «Фет безглагольный»16 и др.