Юмор и ирония в рассказах Аверченко (сб. "Веселые устрицы", "Круги по воде").

Юмор и ирония в рассказах А. Аверченко (сб. «Веселые устрицы» и «Круги по воде»)


Оглавление
Введение
Часть 1. Сатира в «Веселых устрицах»
Часть 2. Ирония и юмор в «Кругах по воде»
Заключение
Список использованной литературы

Юмор и ирония в рассказах Аверченко (сб. "Веселые устрицы", "Круги по воде").

В книге «Веселые устрицы» перед читателем предстала мелкая суета мелких людишек, интересы которых вертятся вокруг адюльтера, ресторана, спальни и детской. Аверченко смог обнажить ложь человеческих отношений, пустых стандартных фраз, банальных штампов.В его изображении семья – это здание на песке, любовь к детям – тихое помешательство, милосердие и доброта – камень на шее, дружба – чувство, основанное на корыстных интересах, любовь – непроходимая глупость («Люди», «История болезни Иванова», «Лекарство»).Аверченко подверг сатирическому пересмотру все моральные и духовные ценности.В своих рассказах Аверченко уверяет, что жизнь человеческая – это пошлость, скверные анекдоты, шаблонные слова и фразы, дешевые измены – и так до гробовой доски. В рассказах «Русская история», «Невозможное» автор уверяет, что все злоключения у людей – проделки судьбы, которая превращает нелегкую жизнь в сплошной анекдот.Интересен юмористический тип лентяя, который, например, нечаянно лег на свежую газету и обрывками вытягивает ее из под себя., доводит до абсурда юмор положений.Российский обыватель, спрятавшийся от бурь и потрясений революции в свою устричную раковину, напоминает Аверченко этих «веселых» устриц. Поверив широковещательным обещаниям правящих Моржей, он надеялся на конституцию, а получил военно-полевые суды.Один из разделов сборника Аверченко имел заглавие, которое было полно ядовитого сарказма: «В свободной России».Здесь собраны шаржированные портреты тех, кто делал политику в эпоху столыпинской реакции: черносотенцы, октябристы, полицейские, провокаторы, рептильные писатели (Меньшиков, Суворин, Розанов). Аверченко разоблачает их с помощью убийственной иронии.История «болезни» беспартийного обывателя Иванова – это иронический рассказ о том, с какой быстротой растут оппозиционные настроения в массах. Иванов «левеет», читая в русских газетах о бесчинствах властей на местах. Его неизвестная «болезнь» прогрессирует катастрофически быстро: до обеда он чувствовал себя октябристом, после обеда – кадетом, а вечером его как социал-демократа сначала арестовали и потом выслали в Вологду.Аверченко в своих произведениях изображает страну, где массовые аресты, обыски, провокации стали нормой, а государственный механизм напоминает иррациональную фантастическую страну чудес. Здесь все происходит быстро и подчинено комическому началу.Дети весело играют с полицейскими во время обыска, пристав стал в доме своим человеком («Люди»), околоточный занимается с Мишкой-гимназистом («Мученик науки»).Во втором разделе сборника – «Около искусства» – ирония Аверченко направлена на отрицательные явления в литературе.Писатель часто высмеивает штампованную «труху» традиционных рождественских рассказов, «американизм» бульварной легкой прессы, порнографическую литературу, а также модернистские течения («Неизлечимые», «Крайние течения», «Американцы», «Труха»).Этот сборник Аверченко отразил стихийный протест демократических слоев общества в эпоху реакции. Автор стремился показать безумие и ужас российской действительности, что ему хорошо удалось.Часть 2. Ирония и юмор в «Кругах по воде»Буйная творческая энергия породила фантастическое количество юмористических рассказов, которые Аверченко писал с необычайной легкостью и быстротой. Его выдумка и изобретательность были неистощимы.Юмор Аверченко беззлобен и заразителен. Раскованный, свободный смех Аверченко, его заразительная веселость и в самом деле гораздо ближе американскому, чем русскому юмору. От гоголевского и чеховского «смеха сквозь слезы» его отличает отсутствие чувства горечи и уныния.Аверченко был уверен, что смех живой жизни – это спасательный круг для утопающего в пессимизме читателя. Писатель мечтал, чтобы его рассказы оставили след в памяти, расплываясь волнами по поверхности жизни.«Круги по воде» (1912 г.) – название очередного сборника Аверченко. Изображение самой вопиющей бессмыслицы как чего-то вполне естественного и нормального – это, по сути дела, реалистическое воссоздание абсурдной российской действительности.Интересен рассказ «Лакмусовая бумажка», где герой Кабакевич сообщает своему собеседнику: «Вокруг меня собралась преотличная музейная компания круглых дураков, лжецов, мошенников, корыстолюбцев, лентяев, развратников и развратниц – все мои добрые знакомые и друзья.Собираюсь заняться когда-нибудь составлением систематического каталога, на манер тех, которые продаются в паноптикумах по гривеннику штука. Если бы все эти людишки были маленькие, величиной с майского жука, и за них не нужно бы отвечать перед судом присяжных, я переловил бы их, вздев на булавки, имел бы в коробке из-под сигар единственную в мире коллекцию!Жаль, что они такие большие и толстые… Куда мне с ними!» За этими словами угадывается интонация самого автора.Как мы видим, книга «Круги по воде» – это огромный систематический каталог обывателей.Перед нами проходят персонажи, демонстрирующие какой-либо из общечеловеческих пороков: лень, глупость, ложь, жадность, подлость, моральную нечистоплотность. Создавались шаблонные образы героев: шпион, провокатор, обыватель, декаденствующий литератор.Писатель дикредитирует и высмеивает государственные устои, такие как суд («Новый Соломон»). Аверченко описывает страну, в которой все прогнило: политика, мораль, быт и любовь. Но писатель не предлагал никаких мер для искоренения зла и фальши.В рассказе «Принцип» человек избавляется от заработанных денег, так как они для него – это скверна и скудность существования:«Уже всходило солнце, когда Иван Сергеевич брел по пустой улице недовольный, брюзжащий сам на себя, с серебряным рублем, зажатым в грязный кулак.Гармоничная натура Ивана Сергеевича могла показаться странной непонимающему, недалекому человеку.Этот рубль, заработанный трехчасовым тяжелым, неблагодарным трудом, – жег ему руку.Проходя по мосту, Иван Сергеич плюнул, очень неприлично обругался и, размахнувшись, выбросил дурацкий рубль в воду».В этом последнем эпизоде человеку противны деньги, которые он заработал. Ему не нужны подачки от хозяев жизни. Он сам может все еще изменить.Аверченко обладал редкостным даром жизнерадостного светлого юмора, который в изгнании позволял многим не утрачивать веры в будущее. Его смех зачастую был желчным и горьким, но и тогда за ним скрывалась подлинная любовь к родине, забота о человеке и тревога за судьбы русской национальной культуры.«После его смерти Тэффи прозорливо заметила: «Многие считали Аверченко русским Твеном, некоторые в свое время предсказывали ему путь Чехова. Но он не Твен и не Чехов. Он русский чистокровный юморист, без надрывов и смеха сквозь слезы.Место его в русской литературе свое собственное, я бы сказала – единственного русского юмориста. Место, оставленное им, наверное, долгие годы будет пустым».Аверченко всегда шутил над тем миром, в котором так много нелепого, но не может дать оценку той обывательской стихии, которую с таким неподражаемым мастерством изображает.Стихия эта часто захлестывала его самого, подчиняла и тащила за собой вниз в небытие.